Отличный ход! Когда Свиньин и его руководитель, обсуждали это задание, в их кропотливых расчётах каких только вариантов противодействия тогда не рассматривали. Но вот про безопасность транспортировки, они все тогда даже и не подумали. Да, кто бы это ни был, Бляхер или Равиковский Старший, или ещё кто… В общем, придумал этот ход человек не глупый. И всё дело было в том, что отказаться подписывать эту бумагу… юноша просто не мог. Он ведь только что подписал протокол транспортировки, в котором брал на себя ответственность за перевозку зараженного трупа. А значит брал на себя и сохранность оного. Тут шиноби поднял глаза на Бляхера: так значит я буду за всё отвечать?
А тот только развёл руками:
— К сожалению, мы можем гарантировать вам безопасность транспортировки только до границ Кобринского… — И тут он даже немного сжалился: — До конца агломерации города. А дальше… Извините, у нас сложная финансовая ситуация. Мы можем вас обеспечить охраной только до границ нашей земли. — Он почти улыбался, видя озадаченность шиноби. — А дальше сами уже, дальше сами.
Ну сами — так сами. Свиньин ничего ему не сказал, просто вздохнул, взял перо и поставил на уведомлении подпись. На обеих копиях. Перед тем как юноша покинул кабинет домоуправа, тот предупредил его, что на отправку заражённого тела в путешествие ему нужно будет получить одобрение совета раввинов. Но вот это как раз юношу и не волновало. Абсолютно. Тот минимум, что он должен был сделать со своей стороны — он сделал. Он добился того, что его пустили в подвалы дворца, он опознал покойного, он получил согласие на экстренную транспортировку заражённых останков благородного Шинкаря. Все следующие препятствия его теперь заботили мало, так как у него на руках был документ с печатью Эндельманов и подписью одного из первых лиц администрации этого дома. И всякие там решения раввинов могли быть только незаконными препонами к исполнению всеми уважаемого протокола, а ещё… Реальным казусом белли, то есть поводом для войны.
— Мы известим вас, когда тело будет готово к транспортировке, — на прощание сообщил юноше управдом. При том он был мрачен. Сидел, положив ногу на ногу и поигрывал своим элегантным шлёпанцем.
— Надеюсь, дело не затянется надолго, — произнёс Свиньин, причём он, по неопытности, сделал это с радостью, чем вызвал у Бляхера приступ плохо скрываемого раздражения, он немного подскочил на своём троне, шлёпанец упал с его ноги, домоуправ ответил едко:
— Мы исполним всё со всей возможной поспешностью, но только после того, как совет раввинов даст добро.
— Я руководству так и передам! — сообщил шиноби и поклонился.
⠀⠀
Свиньин был очень рассудительным юношей, но даже ему не верилось, что всё задуманное осуществилось. Посему, выйдя из приёмной и добравшись до лестницы, он остановился и ещё раз проверил бумаги. Как будто имел дело с трактирными шулерами. Но экслибрис самой мамаши, её печать и подпись Бляхера были на всех документах, на положенных местах. И вот только тут шиноби вздохнул с облегчением. Первый раз за весь день.
В общем, он уже преуспел в своём предприятии, хотя успех его, ещё нельзя было считать безусловным. Теперь ему нужно было срочно закрепить свою победу официально, а сделать это он мог, отправив подробную менталлограмму своему нанимателю. И молодой человек, едва получив назад свой вакидзаси и боевую цепь, вышел из дворца и сразу направился к уже неплохо знакомым ему двум неординарным дамам, что работали в местном менталографе. И несмотря на отсутствие у Дуни и Татьяны большого энтузиазма к работе, несмотря на ужасную дороговизну этого пункта связи, он отправил куда следует большую, развёрнутую менталлограмму, в которой подобно описал… Ну, а что тут скрывать, конечно же… свои успехи. После чего, пряча под армяк от дождика толстую пачку разных очень важных бумаг, юноша направился к своему дому.
⠀⠀
⠀⠀Глава двадцать девятая⠀⠀
У молодого человека не было большой необходимости заходить домой, он мог бы сразу побежать в город обедать, ведь как не крути, а время уже потихоньку шло к ужину, но настроение у него было такое хорошее, что он хотел просто перекинуться с кем-то хоть словом. А тут Муми как раз собралась относить посуду на кухню. Он встретил её на полдороги к столовой и сообщил ей, что у него всё… ну, нормально. Свиньин не хотел хвастаться. И что он идёт в город обедать. А ассистентка сказала ему, что будет ждать его возвращения, а ещё она спросила, увидав край торчащих из-под армяка уголок бумаг:
— Может бумажки ваши я домой заберу? Чего вам их таскать, промокнут ещё! — предложила она.
И сначала юноша хотел отдать ей бумаги, но потом как-то вдруг оглядел её с ног до головы. Вся расхристанная в своих, сырых от дождя и уборки огромных серых штанах, свитере с отвисшими рукавами и не промытой головой, и подумал шиноби, что… Не хочет доверять своей ассистентке такие важные документы, да ещё так нелегко ему доставшиеся. Ведь она с ними потащится на кухню, а там ещё встретит кого-нибудь из своего комьюнити, станет болтать, ещё забудет или потеряет. Будь она дома, так он может и оставил бы бумаги с нею, но сейчас — нет. И посему он ответил ей:
— Бумаги эти мне не в тягость, пусть будут у меня. А как вернётесь, так скорее бельё постельное возьмитесь просушить.
— Ас ю виш, — без всякой задней мысли сказала она и понесла грязную посуду на кухню. А юноша поспешил к воротам, а от них и в город, так как он очень хотел есть. И на ходу думал, чего же ему больше хочется: варёной с укропом змеи, шашлычков из жирных улиток, окорочков игуан или огромной шавермы с мидиями. И решил пойти туда, где еда была ближе.
Он, не обращая внимания на слежку, пробыл в городе до самого вечера, отъедался за весь день. Посетил пару забегаловок, а потом ещё зашёл в «Три селёдки» и с удовольствием выпил две чашки отлично сваренного цикория. И после этого, обходя драку и каких-то мрачных людей, таящихся в темноте, направился к поместью. А придя к себе, он сразу заметил перемену в Муми. Всё дело было в том, что ассистентка находилась в состоянии близком к остолбенению. Которое прекрасно выражал взгляд её остекленевших и неподвижных глаз, обращённых куда-то в бескрайние просторы её собственного внутреннего мира.
— Так, Муми, что произошло?
На что она, придя в себя, моментально ответила сосредоточенно и чётко:
— Слава демократии!
— Конечно слава, кто же с этим спорит, — соглашается юноша, — и всё-таки скажите мне, прошу вас, что здесь произошло пока я был в отлучке?
Но Муми лишь таращила на него «стеклянные» глаза и качала головой: ничего, ничего я вам сказать не могу, в общем она упрямо молчала, что было нехарактерно, при её-то болтливости. И тут Свиньин догадался и спросил тихо у неё:
— Вам велено молчать? Под страхом смерти?
А вот теперь ассистентка не спеша подняла голову так, как будто хотела поглядеть на потолок, а потом медленно опустила её, и это, чуть заторможенное движение, шиноби, иначе как утвердительный кивок истолковать не мог.
«Тут кто-то был. Один вопрос — зачем? Возможно, обыскали помещенье! А что искать могли? Ведь всё уже, что можно, обыскивали раньше и не раз. Искали что-то новое, конечно, того, чего здесь раньше не бывало. И что же это может быть?»
Ну, тут и гадать было не нужно. Вопрос был праздный. Первое, что пришло ему в голову:
«Искали документы!» — и он потрогал их на всякий случай у себя под армяком. Да, бумаги были на месте. — «Несомненно! Хорош я был бы, если б их утратил». — У него даже сердце забилось ускоренно от одной этой мысли. Он с ужасом подумал, что бумаги могли украсть или даже просто испортить. И это, по сути, одним жирным мазком перечеркнуло бы все произведённые им усилия:
«Как хорошо, что я бумаги эти не передал ей прошлый раз при встрече. Отвёл Господь, ну, а случись такое, возможно тех бумаг, мне не увидеть больше!»
В общем, бумаги нужно было прятать. Немедленно! Оставлять тут их шиноби не хотел ни при каких обстоятельствах. И где же можно было их спрятать? Спрятать надёжно. Только одна мысль пришла юноше на ум: резидент. Он бы вообще отправил бы документы в центр. Да-да, это был бы идеальный вариант. И Ратибор решил не тянуть с этим делом.
— Ложитесь спать, приду не скоро я, — произнёс юноша, доставая из своей торбы что-то нужное, а после вышел из коттеджа в темноту приближающейся ночи.
Свиньин не хотел проходить через ворота, было уже поздно, и это сразу бросилось бы в глаза, тем более у ворот его мог ждать «хвост», посему юноша прошёл к забору, где в тихом и тёмном месте его благополучно перелез. Спрыгнув с забора, он замер, и некоторое время стоял, ждал и слушал. Свет от соседних, богатых домов, чрез широкую дорогу до него не долетал, он стоял в темноте. Сейчас на улице никого не было, ну, а кто из приличных людей, проживающих возле поместья, будет таскаться по ночам? Нет, они все сидели в сухих домах, при свете. Проехала одна коляска мимо, возница на козлах и дама с мужчиной. Люди приличные. В общем, сейчас, на этой пустынной улице он чувствовал себя в безопасности. Убедившись, что всё нормально, юноша двинулся к намеченной цели, но, как и положено, шёл далеко не по кратчайшему пути. Обходил освещённые участки, места, где есть люди, и вот на одной из узких улиц, при очередной контрольной остановке, он заметил, как на фоне светящего вдалеке фонаря, мелькнули две тени. Мелькнули и исчезли где-то в темноте.
Ни кабаков, ни забегаловок тут не было, народ жил здесь зажиточный, чего бы там кому-то таскаться по темным углам. Свиньин сразу прибавил шагу. Вряд ли это были шпики, но вот разбойники…
Нет, конечно, он и не думал бояться. Ему, мастеру контактного боя, хоть с оружием, хоть без оного, уличные громилы не могли представлять угрозы, тем не менее всяких ненужных контактов ему было необходимо избегать. Он прибавил шаг, хоть это было опасно, ведь в темноте можно было оступиться, наткнуться на что-либо, получить травму. Но у него было нормальное желание побыстрее покинуть место, где существует какая-то непонятная активность. Свиньин быстро вышел на улицу, и пошёл в ту строну, где было какое-то освещение. Здесь он перешёл на бег, и уже через минуту находился в начале узкого проулка, возле которого и притаился в темноте. Признаться, он не ожидал, что мелькавшие в темноте две тени, при рассмотрении на светлом участке улицы окажутся двумя весьма проворными и энергичными людьми. Да, это были два высоких мужчины, что очень уверенно двигались вслед за молодым человеком.