Король без утайки рассказал ей о своих невзгодах.
— Вы видите, — начал он свой рассказ, — какой великолепной когда-то была моя Зеленая Страна. Местами она до сих пор хороша, но уже совсем не та, что раньше. А виновата во всем птица, Кокадукан. Мы не решаемся ни убить его, ни подарить, но стоит ему засмеяться, как что-нибудь меняется. Посмотрите на моего Премьер-министра. Он был мужчиной шестифутового роста… А теперь я могу поднять его одной рукой… А ваша горничная, бедняжка…. И все из-за этой мерзкой птицы.
— А почему она смеется? — спросила Матильда.
— Ума не приложу, — вздохнул Король. — Я лично ничего смешного вокруг не вижу.
— Может, заставить ее учить уроки? Или сделать ей еще какую-нибудь гадость, чтобы испортить настроение?
— Я пробовал. Уверяю вас, дитя мое: количество знаний, проглоченных этой птицей, повергло бы в шок любого профессора.
— А что она еще… глотает, кроме знаний?
— Рождественский пудинг. Но… что тут говорить… Эта птица не перестанет смеяться, даже если кормить ее собачьими галетами и поить слабительным чаем из сенны.
И, вздохнув, Его Величество поставил перед Матильдой поджаренные хлебцы с маслом.
— Вы даже вообразить себе не можете, — продолжал он, — что тут творится. Однажды птица посмеялась над Кабинетом министров, и все они превратились в карапузов в желтых распашонках. И пока они не придут в себя, мы не можем издать ни одного закона — не могу же я их уволить и назначить других? Ведь министры-то ни в чем не виноваты.
— Конечно, они не виноваты, — кивнула Матильда.
— А эта история с драконом? — продолжал Король. — Как-то к нам прилетел дракон, и я пообещал руку Принцессы и полкоролевства любому, кто его убьет, — таков обычай, знаете ли.
— Знаю, — кивнула Матильда.
— И что же вы думаете… Приехал один Принц, очень приличный молодой человек, и все собрались посмотреть поединок. За места в первом ряду брали по девять пенсов, я не преувеличиваю. Протрубили трубачи, и дракон не замедлил явиться. Для дракона труба все равно что колокольчик, созывающий к обеденному столу. И вот Принц выхватил свой сверкающий клинок, и все мы вскрикнули, но проклятая птица захохотала, дракон обратился в очаровательного котенка, и Принц зарубил его с размаху — просто не успел остановиться. Публика осталась крайне недовольна.
— А что случилось дальше? — спросила Матильда.
— Что ж, я сделал все, что мог. Я сказал: «Вы все равно должны жениться на Принцессе». И повел Принца во дворец, но тем временем Какадукан успел рассмеяться еще раз и Принцесса обернулась престарелой немкой-гувернанткой. Принц спешно отбыл восвояси в расстроенных чувствах. А Принцесса через день-два снова стала собой. Вот такие у нас неприятности, дитя мое.
— Я вам очень сочувствую, — сказала Матильда и съела еще немного засахаренного имбиря.
— Только это и остается, — вздохнул несчастный монарх. — Если бы я попытался перечислить все несчастья, которые эта птица принесла моему бедному королевству, рассказ затянулся бы допоздна и я помешал бы вам лечь спать в положенный час.
— Я совсем не против, — любезно сказала Матильда. — Расскажите мне еще немножко.
— Хорошо, — продолжал Король, все больше мрачнея. — Я вам расскажу, что после одного-единственного «хе-хе» этой мерзкой птицы галерея предков на стене в моем дворце изменилась до неузнаваемости: вместо лиц — какие-то вульгарные багровые физиономии, вместо «этот» они говорили «энтот» и упорно называли себя «Смиты с Клепхем-Джанкшен».
— Какой ужас!
— А однажды, — Король перешел на шепот, — птица расхохоталась так громко, что одно воскресенье наскочило на другое, а следующий четверг со страху убежал, потерялся и сейчас прячется где-то за Рождеством. А теперь, — вдруг объявил Король, — пора спать.
— Точно пора? — спросила Матильда.
— Да, прошу вас удалиться, — сказал Король. — Я рассказываю эту трагическую историю всем чужестранцам, потому что не теряю надежды: может быть, кто-то из них придумает, что можно сделать. Полагаю, вы очень милая девочка. Как, по-вашему, вы достаточно умны, чтобы мне помочь?
Очень приятно, когда тебя спрашивают, умна ли ты. Потому что твоя двоюродная бабушка Уиллоби точно знает, что умницей тебя назвать нельзя. Зато Короли говорят столько добрых слов! Матильда просияла.
— Мне кажется, я не очень умная, — сказала она честно, но тут по пиршественному залу прокатился хриплый хохот. Матильда схватилась за голову. — О боже! — вскричала она. — Мне кажется, я уже не я! Ой, погодите минутку! Ой, да что такое творится? Ой!
Матильда ненадолго умолкла. А потом посмотрела на Короля и сказала:
— Я была не права, Ваше Величество. Я умная девочка и понимаю, что мне вредно засиживаться допоздна. Доброй ночи. Большое спасибо за вкусное угощение. Мне кажется, утром я придумаю, как вам помочь. Конечно, если птица опять не засмеется и я не стану прежней Матильдой.
Но наутро голова у Матильды продолжала работать на удивление хорошо. Вот только когда она спустилась на первый этаж, чтобы позавтракать и поделиться с Королем планами, как ему помочь, то поняла, что ночью Какадукан опять смеялся, ибо прекрасный дворец обернулся мясной лавкой, а Король, у которого хватало мудрости не перечить судьбе, подоткнул мантию и взялся за работу. Когда Матильда его увидела, он отвешивал кухарке с корзинкой шесть унций лучших бараньих отбивных.
— Теперь я даже не знаю, как вы сможете мне помочь! — вскричал он в отчаянии. — Пока дворец в таком виде, бессмысленно пытаться быть Королем. Мне остается лишь быть хорошим мясником, насколько это в моих силах. А вы, если пожелаете, можете помочь мне с бухгалтерией, пока птица не посмеется над лавкой, чтобы она снова стала дворцом.
Итак, Король посвятил себя новому ремеслу, а подданные отнеслись к нему с уважением (их всех судьба бросала то высоко, то низко, после того как появился Какадукан). Матильда вела бухгалтерские книги и выписывала счета, и, в сущности, оба были довольны жизнью. Придмор, замаскированная под торговый автомат, стояла в лавке и привлекала множество покупателей. Они приводили к ней своих детей, заставляли бедных невинных малюток опускать монетки в прорезь и читали добрые советы Придмор. Как ты понимаешь, с родителями везет не всем. Принцесса в обществе Какадукана по-прежнему сидела в своем саду на заднем дворе лавки, и Матильда играла с ней каждый день после обеда. Но однажды, когда Король проезжал через чужое королевство, местный Король выглянул из окна своего дворца, засмеялся и крикнул вслед тележке: «Мясник!» Король-Мясник не обиделся: это было грубо, но правда. Но когда другой Король крикнул: «Почем кошатина?» — Король Зеленой Страны рассердился по-настоящему, потому что торговал только мясом высшего качества. Он рассказал об этом случае Матильде, и она сказала:
— Пошли армию, и пусть она его разгромит.
Король так и сделал, и враг был разбит. Какадукан посмеялся над Королем и своим смехом вернул его обратно на трон и превратил мясную лавку обратно в дворец — как раз вовремя, чтобы Его Величество объявил всеобщий выходной день и организовал для армии шикарный прием. Теперь Матильда помогала Королю во всех делах, и ей ужасно нравилось чувствовать себя умницей-разумницей — это новое ощущение было таким сладостным! Так что Матильда ужасно расстроилась, когда услышала смех Какадукана, едва столы были накрыты для пира. Да, гадкая птица снова засмеялась, и всеобщий праздник обернулся введением нового подоходного налога. Великолепный пир превратился в выговор за подписью Короля, а армия внезапно сделалась оравой малышей на неудачном пикнике воскресной школы: пришлось угостить их булочками и рыдающими отвести домой.
— Это должно прекратиться, — сказал Король.
— Что ж, — отозвалась Матильда. — Я кое-что придумала. Если вы назначите меня гувернанткой Принцессы, я попробую все исправить. Теперь я достаточно умна.
— Мне придется созвать Парламент, — сказал Король. — Чтобы вас назначить, нужно внести поправки в конституцию.
И он поспешил в Парламент. Но когда он бежал мимо Какадукана, тот хихикнул, склонив голову набок. Король не остановился, но его изящная корона сделалась массивной и безвкусной и украсилась — верх пошлости! — дешевыми цветными стекляшками. Бархатная мантия, отороченная мехом горностая, теперь была из фланели и кроличьего меха, а скипетр стал длиной в 20 футов, и тащить его было чрезвычайно неудобно. Но Король не сдавался. Его королевская кровь вскипела.
— Ни одна птица, — отрезал он, — не помешает мне исполнить мой долг и открыть сессию моего Парламента.
Но он так разволновался, что у дверей Парламента никак не мог припомнить, которым ключом их отпирать, и в конце концов один из ключей намертво застрял в замке. Депутатам пришлось произносить речи прямо на перекрестках, что создавало огромные помехи дорожному движению.
Несчастный Король вернулся домой со слезами на глазах.
— Матильда, — сказал он, — это уже слишком. Вы всегда были для меня утешением. Вы не бросили меня в беде, когда я был мясником: вы вели бухгалтерские книги, собирали заказы и передавали их поставщикам. Если вы уже достаточно поумнели, пришло время мне помочь. Если вы мне не поможете, я уволюсь — перестану быть Королем, уеду и открою мясную лавку на Кэмбервелл-Нью-роуд, и найму другую девочку вести бухгалтерские книги — другую, вы меня поняли?
Это заставило Матильду решиться:
— Хорошо, Ваше Величество. Тогда разрешите мне выходить на прогулки по ночам. Возможно, я смогу выяснить, что смешит Какадукана. Если я это узнаю, мы навсегда лишим его поводов для смеха. В чем бы эти поводы ни состояли…
— Ах, — вскричал несчастный Король, — хорошо бы вам это удалось!
В тот вечер Матильда легла на кровать, но не заснула. Она подождала, пока все во дворце не затихнет, а потом бесшумно, словно кошка или мышка, выскользнула в сад, к клетке Какадукана, спряталась за кустом белых роз и стала наблюдать. Ничего не происходило, пока небо не посерело от проблесков рассвета, да и тогда проснулся один Какадукан. Но когда над крышей дворца взошло круглое красное солнце, что-то тихо появилось из дверей дворца. Оно походило на полтора ярда белой ленты, ползущей по земле, и была это Принцесса собственной персоной.