Гилла крепко ухватилась за сильную, уверенную руку подруги и почувствовала липкую влажность своей собственной вспотевшей ладони.
— Ладно, — сказала Кэши, — на счет «три»: бежим прямо к тротуару, договорились? Раз, два, три!
И они побежали, визжа и хихикая.
Гилла бежала в своих новых туфлях на танкетке — высокие каблуки ей не разрешали носить. Она посмотрела в сторону Кэши — та бежала изящно и игриво. И грудь у нее не подпрыгивала.
Гилла нацепила широчайшую улыбку, взвизгнула преувеличенно громко, показывая миру, как ей весело, и поскакала к улице. Поравнявшись с деревом, она почувствовала, как что-то легко, почти неощутимо стукнуло ее по голове. Сразу выяснить, что это было, она не могла, потому что руками помогала себе удерживать равновесие. Отчаянно хохоча от этого веселья-веселья-веселья, она понеслась вперед.
Они благополучно добрались до тротуара.
Пытаясь восстановить дыхание, Кэши согнулась пополам. При всей ее внешней хрупкости у нее совершенно не было выносливости. А вот Гилла ходила в бассейн дважды в неделю и была членом волейбольной команды — от этой маленькой пробежки она едва разрумянилась и совсем не устала.
Она начала искать в волосах то, что в них упало.
Это было гладким и круглым. И с веточкой. Вишенка.
Гилла вытащила ее из собственных волос и внимательно осмотрела — эту идеальную вишенку. Вишня? Так рано?! Ведь Гилла могла поклясться, что дерево еще даже не цвело.
— Ха! — крикнула она победоносно старому волшебному дереву и махнула в его сторону вишней. — Предложение мира? То есть ты признаешь поражение, да? — От радости, что дерево проиграло, она даже забыла, кто там кого съел в той жуткой истории. — Ну, короче, ты не можешь меня съесть, потому что я съем ТЕБЯ! — И она закинула вишенку в рот.
Первая вишня в этом году. И очень вкусная!
Чувствительный толчок в плечо заставил ее поперхнуться.
— Эй, детка, — услышала она голос Фостера. — Отлично выглядишь! И ты, конечно, тоже, Кэши.
Гилла не ответила.
Она в ужасе прижимала руки ко рту, выпучив глаза.
Фостер, этот глупый толстяк Фостер с блестящими глазами и в своей слишком мешковатой рубашке, нежно взял ее за то же плечо, по которому так небрежно хлопнул несколько мгновений назад.
— Ты в порядке, Гилла?
У Кэши тоже был обеспокоенный взгляд.
Гилла сглотнула. Откашлялась.
— Проклятье, Фостер! Из-за тебя я ее проглотила!
Видя, что она в порядке, Фостер расплылся в своей дурацкой улыбке.
— А ты знаешь, что Роджер говорит про девочек, которые глотают? — произнес он гадким голосом.
— Да блин, чувак, из-за тебя я проглотила вишневую косточку!
О боже, что же теперь будет?
— Уу, как страшно, — сказал Фостер. — Теперь в тебе вырастет вишневое дерево, и тогда тебе придется несла-а-адко! — он карикатурно пошевелил скрюченными пальцами перед лицом Гиллы и состроил рожу.
Кэши рассмеялась.
Гилла тоже.
Она легко шлепнула Фостера по руке.
Ну да, это было просто старое дерево.
— Пошли уже на эту вечеринку, — сказала она.
Они взяли велосипеды из гаража ее родителей. Крутить педали в такой обуви было задачей не из простых, но Гилла хотя бы была в штанах в отличие от Кэши, которая, казалось, в совершенстве овладела искусством катания на велосипеде в узкой юбке с целомудренно сведенными коленями — она всегда и во всем достигала совершенства, особенно в том, что касалось ее внешнего вида.
Гилла изо всех сил старалась держаться прямо и не упасть с велосипеда.
— Не могу дождаться, когда наконец получу права, — пожаловалась Кэши. — Я вся взмокла. Мне придется заново краситься, когда мы доберемся до Патрисии.
Она сидела на своем велосипеде, как принцесса в карете, и ни Гилле, ни Фостеру не удавалось убедить ее двигаться хоть чуть-чуть быстрее, чем ползком. Гилла могла бы поклясться, что, если бы у Кэши была такая возможность, она ехала бы сейчас на велосипеде, как в дамском седле для верховой езды, — то есть боком.
По дороге они спорили, каким видом кобры является гамадриада. Гилла была совершенно уверена, что у гамадриад есть капюшоны, которые они могут раздувать прямо за головой.
А сама она пыталась не обращать внимания на неприятные ощущения на задней стороне шеи — от поездки она вся вспотела, волосы там приклеились к коже, и это было довольно мерзко.
Однажды она отправилась покататься на тигре…
Они издалека услышали музыку, доносившуюся из дома Патрисии. Прицепив свои велосипеды к забору, они направились внутрь.
Гилла незаметно потянула за нижний край блузки, пытаясь натянуть ее на бедра. Но Кэши знала ее слишком хорошо — ее глаза проследили за руками Гиллы, и она вздохнула.
— Хотелось бы мне иметь такую задницу, как у тебя, — заявила Кэши.
— Чего?! С ума сошла?!!
— Не, серьезно. Посмотри, как классно на тебе сидят штаны. А мои всегда грустно обвисают сзади.
Фостер хихикнул:
— Да, иногда я тоже мечтаю о такой заднице, как у Гиллы.
Гилла в замешательстве посмотрела на него.
Вообще-то она видела его в плавках, и ему было грех жаловаться: под его мешковатыми штанами прятался хороший зад, сильный и подтянутый.
Фостер сделал вид, что что-то сжимает в руках:
— Хотелось бы мне ее хорошенько пожамкать, такую теплую и плотненькую… ух…
Кэши присвистнула. Гилла потянулась и отвесила Фостеру тяжелый подзатыльник. Ухмыляясь, он пригнулся.
В дом все трое вошли, смеясь.
После прохлады весеннего воздуха снаружи от жары и яркого искусственного света внутри дома они испытали что-то вроде шока.
— Привет, ребята, — сказал отец Патрисии. — Добро пожаловать. Давайте мне ваши куртки и проходите в гостиную.
— Боже, — тихо шепнула Гилла Фостеру, когда они передавали ему свои куртки. — Ее предки не будут же здесь тусоваться? Будет такая скука!
В гостиной несколько их школьных друзей развалились на стульях и на полу, они улыбались и пили яркий красный пунш из пластиковых стаканчиков. Все вели себя максимально сдержанно и культурно — присутствие родителей сковывало и заставляло следить за каждым словом и движением.
— Скучно! — ткнула Гилла Фостера локтем, когда мистер Брайт отошел на достаточное расстояние. — Постарайся не слишком очевидно вожделеть Таню, ладно? Она весь семестр строила тебе глазки.
Он положил руку на сердце с деланым возмущением:
— Мне?!! Да ладно!
Махнув рукой, он отошел и стал здороваться с друзьями.
Мама Патрисии разносила маленькие пирожки на подносе. Она была в обтягивающих штанах, делавших ее зад больше, чем обычно, а когда она наклонялась, протягивая поднос, то даже через плотную ткань блузки было видно, что ее большая грудь не совсем влезает в бюстгальтер и нависает сверху.
О черт! Гилла же забыла проверить, как выглядит она сама в этой новой блузке! Так, ей срочно нужно в ванную — там небось уже все девчонки выстроились в очередь, чтобы поправить прическу, макияж, подтянуть колготки, подкрасить губы «натуральным» блеском.
Патрисия в своем коротком платье с цветочками выглядела хоть и слегка нелепо, но мило. Она улыбалась им и приветливо махала рукой. Гилла пригладила волосы, втянула живот и пошла к ней навстречу, стараясь не наступить на кого-нибудь из сидящих на полу.
Чья-то рука схватила ее за лодыжку:
— Эй, толстуха! Смотри, куда ставишь ноги. Ты же не хочешь наступить мне на ногу и сломать ее!
Гилла вспыхнула от смущения, попыталась освободить ногу из рук Роджера и чуть не потеряла равновесие. Она бы наверняка упала, если бы Кэши не поддержала ее.
Роджер хохотнул:
— Быстрый рост курса обычно ведет к падению, правда, Гилла?
Его дружки Карл и Хейгуд, развалившиеся рядом с ним, противно засмеялись.
Карл явно пытался заглянуть Кэши под юбку. Кэши одернула ее, натянула пониже на бедра, взглянула на него с презрением и отвернулась.
— Пошли, — шепнула она Гилле. — Лучше всего их просто игнорировать.
Вообще-то сложновато игнорировать их каждый день.
Гилла улыбнулась преувеличенно радостной улыбкой, обняла Патрисию и чмокнула ее в щечку.
— Мама с папой скоро уйдут, — шепнула им Патрисия. — Они обещали.
— Хорошо бы, — сказала Кэши.
— Я понимаю! — простонала Патрисия. — Вот охота им меня так позорить!.. — И она отошла поприветствовать новоприбывших.
Гилла уселась рядом с Кэши на диван, стараясь найти позу, в которой живот не слишком выпирал, и сосредоточиться на дурацкой светской беседе. А где Фостер? А, вон он, в углу. А рядом с ним, разумеется, Таня — слишком близко к нему, теребит свое ожерелье и с улыбкой смотрит ему прямо в глаза. И Фостер улыбается своей этой «ах, я такой душка!» улыбкой.
Вошел мистер Брайт с напитками на подносе. Он чмокнул свою задастую жену в губы, проходя мимо нее, потом обернулся и посмотрел ей вслед, хотя она уже повернулась к нему спиной. На лице его играла довольная улыбка, он был похож на кота, лизнувшего сметану.
«Ты хотя бы меньше ее!»
Что ж, слава богу, Гилла действительно была меньше. На то, чтобы достигнуть размеров миссис Брайт, ей нужно было еще минимум пару лет. Это если не повезет… а если повезет — то гораздо больше.
Стоп.
Откуда взялось это «меньше ее»? Кто это сказал?
Гилла взяла стакан пунша с подноса мистера Брайта и поднесла к губам, искренне пытаясь заинтересоваться темой беседы Джахары и Кэши о том, какое золото для цепочек лучше, белое или желтое.
— Мам… — просительно произнесла Патрисия из-за двери. — Пап…
Ее мама нервно рассмеялась:
— Да уходим, уходим. У тебя есть домашний телефон Хэмптонов?
— Ес-с-сть, мам, — прошипела Патрисия. — Идите уже, ладно? — Она схватила куртки из шкафа в прихожей, почти выталкивая их во входную дверь.
— Мы вернемся в два часа ночи! — крикнул ее отец через плечо.
Все притихли и замерли, пока не раздался прекрасный, долгожданный звук — шум заводящейся и уезжающей машины.