И вот поди ж ты – Менгрел! И откуда только узнали? Кое-где существует его полное досье, но он даже представить себе не мог, что оттуда возможны утечки.
Из кафе Менгрел отправился по адресу Геннадия Егоровича Онежского-Плюс, благо действительно было совсем рядом. Найти его было просто, да иначе и быть не могло – старый человек, есть имя и отчество, живет неподалеку от «Шанса» – хватило одного телефонного запроса и трех секунд ожидания. Менгрелу не очень нравились люди с фамилиями на Плюс, они обычно высокомерны до презрительности и очень скупы на информацию. И это, как правило, не элита.
За пустырем, который на карте почему-то назывался Солдатской площадью и который, как знал Менгрел, городские власти уже который год грозились сделать спортивно-увеселительным центром с ужасающе громадной и уж точно не соответствующей масштабу города подземной автостоянкой, скромно торчало несколько небольших, по виду очень уютных особнячков. Похоже было, что когда-то их возвела одна и та же фирма, заполучившая классного архитектора. Между особняками с номерами 4 и 8 стоял домик с башенкой-эркером, а на левом ободке того эркера был выписан черной краской громадный номер 13, он бросался в глаза сразу.
– Так, – сказал Менгрел. – Номер шесть.
– Да. Я запомнил этого паренька. Лицо знакомое.
Они сидели в узком эркере за каким-то подобием антикварного столика, и, похоже, этот эркер был любимым местом хозяина, уж очень отдохновенно он расположился там у окна. И прав был бармен – назвать стариком этого Плюса язык не поворачивался. На вид зрелый, за сорок пять, ну, может, немного за пятьдесят, волосы чуть-чуть с сединой, но, похоже, седина косметическая. Лицо сильное, умное, с намеком на иронию, но совсем не ироничное, а вполне серьезное и внимательное. Крепко сжатые губы. И все-таки это был старик. Он явно не считал себя молодым.
– Бросьте вы, Геннадий Егорович, что уж мне-то втирать такое, я же из АВП, – сказал Менгрел. – Это знакомое лицо вам во сне должно сниться, вы его в деталях помнить должны, иначе какой же вы Консультант у Ресургентов?
– Действительно, – сказал Геннадий Егорович, не смутившись нисколько. – Антивозрастная полиция, еще бы вам такое не знать. Но вы не дослушали. Вы, вероятно, не очень хорошо понимаете, что такое Консультант в нашей организации. Я, разумеется, по роду своей деятельности знаю обо всех сколько-нибудь значимых членах местного филиала «Жанессо». Однако своих киллеров они хорошо прячут. Мы тоже кое-что умеем, и по крайней мере список подозревамых у нас составлен. Недавно их Дубина бездарно прокололся, так что и у вас, и у нас данные на него есть, мы же сами вам их и отсылали. Я просто не очень хорошо запомнил этого паренька, подумал, что с ним все кончено. Поэтому сразу и не узнал.
Менгрел издевательски улыбнулся:
– Хорошо сказано, так меня и тянет поверить. Но, знаете, что-то мешает. И потом – ситуация, согласитесь, более чем подозрительная. Сидит себе в кафе Консультант Ресургентов, не самая там последняя фигура, между прочим, а рядом с ним сидит штатный киллер «Жанессо». Это можно было бы посчитать совпадением, но, как только Консультант уходит, следом за ним уходит и киллер, даже за вино не расплатился, спешил куда-то. И оба они идут в одну и ту же сторону, к вашему дому, на Солдатскую, а потом киллера находят с ножом в спине. Там же, на пустыре. Так что я, может быть, и не хотел бы, но не могу не поинтересоваться – уж не вы ли игрались с тем ножиком?
Геннадий Егорович, конечно, ждал такого вопроса, поэтому ответил сразу, не думая:
– Я в реале ножиком не играю.
– Даже в порядке самозащиты?
– Даже. Я просто ножиков с собой не ношу.
– Ну да, ну да, – помолчав, сказал Менгрел. – Вы не подумайте ничего такого, Геннадий Егорович, мне и самому как-то не верится, что это вы с ножиком поигрались, да и неувязки тут всякие, удар-то профессиональный был, а вы в другом деле профессор, с ножиками-то вы…
– Ну, это вы напрасно так обо мне думаете, в молодости я бы очень вам не советовал со мной ссориться, – старик усмехнулся. – Хотя, конечно, навык давно потерян. Точнее, выброшен за ненадобностью и несоответствием биологическому возрасту. Вооруженная схватка – это все-таки удел молодых. У меня другие методы.
– Это какие же? – поднял брови Менгрел.
– А вот смотрите! – Старик широким жестом указал в сторону двери.
Менгрел посмотрел в сторону двери и увидел… всего лишь дверь.
– Ну и…
Повернувшись в сторону старика, он увидел, что того нет. В эркере было пусто.
Секунды три непонимающе шарил глазами, потом досадливо засипел сквозь зубы:
– Чччерт! Ну конечно! Плащ. Старею.
Геннадий Егорович довольно захихикал и снова проявился в своем кресле.
– Добро пожаловать в наши ряды!
– Да нет уж, спасибо, я пока как-нибудь и в своих рядах поживу.
– Вот эта вот пуговка, – старик пальцем коснулся маленькой белой пуговицы на отвороте халата, – и есть мой плащ-невидимка. Разработка, между прочим, двадцатилетней давности, а работает как часы. И тогда скажите мне, пожалуйста, зачем мне тот ножик?
– Несовершенная разработка, – сказал Менгрел. – Вы в фиолетовой части спектра малость мерцали, если присмотреться.
– Это да, это да, – кивнул Геннадий Егорович. – Несводимый к нулю дефект, как мне говорили. Но это при неярком дневном свете. Физический, между прочим, парадокс, если вы любитель необъяснимого. А в темноте или при хорошем освещении…
– Я не любитель. Вы лучше мне объясните, что было потом, когда вы завернули за угол и на пуговку эту нажали.
– Так что было? Ничего не было. У него, и это можно было предвидеть, была точно такая же пуговка, да еще в темноте. Седьмой час вечера, сумерки… Киллеры, они всегда в ногу со временем, несовременны только добрые люди, причем во все времена. Я даже и не сомневался, что он с плащом, просто отошел немножко в сторонку и стал ждать.
– Ага, – ответил Менгрел раздумчиво. – Самый для вас был момент и сунуть ножичек под ребро. Тут, правда, возникают две нестыковочки. Во-первых, никакой, как вы говорите, «пуговки» мы на убитом не обнаружили, а уж мы бы не пропустили. И во-вторых, на нем и не могло быть плаща, потому что если бы был плащ, да еще включенный, то убийца мог бы нанести удар только вслепую, да и то при очень большой удаче, потому что киллеры-невидимки, как правило, не шумят. А удар, напомню, был нанесен точный, профессиональный.
– Ну, во-первых, плащ выключили или просто забрали, – сказал старик.
– Зачем?
– Не знаю. Может быть, для того, чтобы свалить убийство на меня. Или для того, чтобы не подумали, будто его убили в тот момент, когда он сам был при исполнении. А скорее всего, плащ унесли, чтобы никто не увидел его дефекта.
– Дефекта? Какого дефекта?
– Ну да, это и есть мое «во-вторых». Плащ был с дефектом, очень, я вам скажу, специфическим. Фиолетовый кружок на спине диаметром в три-четыре сантиметра, и думаю, что на том самом месте, куда нанесли удар. Если так, то получается, что убийство готовили заранее. Воспользовались той самой неустранимой ошибкой, про которую вы мне намекнули, немножко ее усилили и «настроили», как-нибудь подменили ему плащ на дефектный, оборудовали человечку мишень на спине и стали ждать, когда он пойдет выполнять заказ.
– Интересно, – сказал Менгрел. – По-вашему, получается, что его свои же и убрали?
– Получается так. Причем сделали это те, кто знал, что у Бриля будет заказ, и когда он пойдет его выполнять.
– «Жанессо»?
– Заказчики. Может быть, и «Жанессо». Он считался их штатным исполнителем, но исполнители часто работают на кого угодно, даже штатные.
Менгрел хмыкнул.
– Лихо у вас все складывается. Вас заказывают, а удаляют исполнителя. Причем не когда-нибудь, а вот именно что во время исполнения заказа, не дожидаясь, пока он этот самый заказ исполнит. И вы, конечно, не видели, кто исполнителя-то исполнил? Фиолетовый кружочек видели, а кто исполнил, конечно, нет?
– Конечно, не видел. Это тоже профессионал был. Потому что я его и не слышал даже.
– Вот даже как.
– Зря вы так. Конечно, не слышал. Я плащ включил и отбежал как можно дальше от тротуара и замер – в отличие от профессионалов, я не умею ходить бесшумно. Потом увидел это пятнышко, понял, что Бриль тоже в плаще. Потом он замер. Потом пятнышко пошло вниз, он наклонился, видно, стал искать примятую траву…
– Ну? Дальше, дальше! Что потом?
– Потом он хрюкнул и упал. Я ничего не понял, стоял столбом, решил переждать. Я на самом деле и до сих пор толком не понимаю, что там произошло. Убийца должен был уйти сразу. Или искать меня. Мне и показалось, что он ушел сразу…
– Откуда показалось?
– Не знаю. Словно бы пусто стало. Только я ошибся, он там был. Что он там делал, понять не могу. Я уже совсем было решил уходить, как вдруг он проявился.
– Кто?
– Да труп же! Он стал видимым. Плащ или выключили, или сняли, мне все равно было. Я снова замер. Это было так трудно – стоять в неподвижности, я почти задохнулся. А потом услышал за углом удаляющиеся шаги. Кто-то побежал. Мне показалось, что шаги были детские. Или женские. Но я не уверен. Кто-то быстрым, легким шагом бежал отсюда, уже не скрываясь.
Прищурившись, Менгрел внимательно слушал, весь вытянулся в сторону старика. Он выдержал паузу, потом спросил:
– Так вот чего я не понимаю, Геннадий Егорович. Сейчас вы живы. Покушались на вас или нет, но вы живы. Вот исполнитель мертв почему-то, вы всю процедуру подробнейшим образом объяснили, спасибо. Так вот, если на вас все-таки покушались, то почему? Ведь Консультантов они обычно не трогают.
– Я не знаю, почему они на меня покушались, – сказал старик.
И соврал.
– Да-да, – ответил Менгрел, быстро встал с кресла и, не прощаясь, поспешно ушел, Геннадий Егорович еле успел поднять ладонь, чтобы открыть перед ним дверь.
Онежский-Плюс Геннадий Егорович, 1988–2102 гг. 05 908 769 665. Родился в г. Одессе. В 1995 г. переехал в Москву в связи с разводом родителей. В 2012 г. окончил факультет платины и золота Академии стали и сплавов, однако по специальности работать не стал. В 2013 г., будучи заместителем главного редактора информационного портала Oneg.ru, закончил с отличием актерский факультет Российского университета театрального искусства ГИТИС, однако и эта специальность его не удовлетворила – близкие к нему люди утверждали, что на этот факультет он пошел только для того, чтобы поддержать в стремлении стать актрисой свою первую жену, Ясенко Валентину Николаевну (1993–2014 г.), однако после того как она в приступе психического расстройства покончила жизнь самоубийством 4 октября 2014 г., путем повешения на ремне, уволился и ушел в бизнес, основав фирму ЗАО ЯВН по производству брючных ремней, когда и сменил фамилию Онежский на Онежский-Плюс. Многие из его знакомых и друзей восприняли эту фамилию как оперативную кличку и, несмотря на записи в паспортном мемо, продолжали считать его прежнюю фамилию истинной. Вопреки пессимистическим прогнозам экспертов, предприятие быстро стало давать прибыль, но 4 октября 2016 г. Онежский продал его, и вскоре оно прекратило существование. Впоследствии возникло подозрение, что на самом деле ЗАО ЯВН не продало ни одного ремня, однако это подозрение так и не получило подтверждения. Считается, что ЗАО ЯВН – первое из серии так называемых Великих Мошенничеств Онежского, ни одно из которых раскрыть не удалось. 4 октября 2036 г. Онежский вдруг заявляет, что бросает «прежнюю деятельность», и, не раскрывая ее деталей, становится активным биржевым игроком. Поначалу его одна за другой преследуют ошеломительные удачи, обозреватели прочат ему место в списке журнала Forbes, однако потом он разом теряет все состояние в одной из самых рискованных своих операций, имеющей отношение к норвежской нефти и русским мехам. По совпадению этот провал совпадает по времени с его разводом со второй и последней женой Геннадия Онежского, Галиной Сергеевной Шуваловой (1992–2094), которая претендовала на половину его имущества, а в результате унаследовала непомерные долги, ед