ва не отправившие ее в тюрьму. С этого времени, а именно с 4 октября 2046 г., Геннадий Онежский-Плюс вновь меняет квалификацию и становится официальным финансовым консультантом сразу нескольких крупных корпораций, не пересекающихся между собой в направлениях своего бизнеса, и вновь восстанавливает состояние. Однако начавшийся возрастной кризис приводит к покушению на него со стороны только что образовавшейся молодежной группы «Жанессо». Покушение закончилось провалом и гибелью семи покушавшихся. С тех пор, а именно с 4 октября 2051 г., Геннадий Онежский прекращает осуществлять финансовые консультации и переезжает из Москвы в Куровск, где в то время проживал его сын от первой жены Алексей Онежский. Однако если в намерения Геннадия Онежского-Плюс входило избежать в небольшом провинциальном городке проявления нараставших во всем мире возрастных конфликтов, то его должно было ожидать разочарование катастрофического масштаба – именно в этот период, и именно в этом регионе центральный отдел молодежной террористической «Жанессо» (тогда он назывался «Жанессо-Д» по имени его основателя Анатоля Дьюара) провел самую масштабную с момента своего основания акцию, в ходе которой ряд провинциальных городов, в том числе и Куровск, лишился своего, как считали члены «Жанессо», престарелого руководства. Со всех хоть сколько-нибудь влиятельных постов были смещены люди старше 65 лет, произошло много убийств. Геннадий Онежский-Плюс избежал покушений, поскольку был неизвестен в Куровске, однако его сын Алексей, слишком активно выступавший против «Жанессо» и в Куровске бывший довольно популярным политиком (в небольших городах понятие «политик» несколько отличается от этого же понятия, бытующего в мегаполисах, – Алексею просто верили, потому что знали), был отравлен. Напомним, в то время исполнители «Жанессо» предпочитали эвтаназию, потчуя своих жертв инъекциями курареподобных препаратов; незадолго перед смертью свой особняк на Солдатской площади Алексей завещал отцу. С тех пор и до самого конца своей жизни Геннадий Онежский работал Консультантом в местном филиале так называемых Ресургентов – группы работоспособных людей пожилого возраста, пытающихся защищать свои права и свою жизнь.
Как это часто бывает, Первая возрастная война сначала напоминала благороднейшую дуэль с торжественным предъявлением шпаг, но потом, как всегда, сработал главный закон войны, где противников, невзирая ни на какие законы этики, убивают либо мгновенно и массово, либо с изощренным мучительством, ибо ненависть побуждает обе стороны нарушать при убийстве врагов все мыслимые нравственные законы, вспарывать животы беременным, с беспрецедентным цинизмом издеваться над беззащитным врагом и так далее. Но, даже когда во время Второй бойни возрастная война перешла именно в эту стадию, Геннадий Онежский продолжал оставаться Консультантом у Ресургентов, причем, как утверждают, ему принадлежат самые изощренные и самые человекоубийственные сценарии по уничтожению юных противников. Утверждают даже, что когда «Жанессо» подослала к нему в качестве киллера его любимого и единственного внука, то он его перехитрил и уничтожил с безжалостной символичностью. Другие утверждают, впрочем, что все было совсем не так.
Как бы там ни было, но 4 октября 2102 г. Геннадий Онежский официально объявил о своем желании уйти в отставку с поста Консультанта Ресургентов и в тот же день намеренно умер, не оставив, впрочем, никаких свидетельств того, что это было самоубийство. Патологоанатом определил смерть в результате сердечного приступа; впрочем, сам патологоанатом был при этом изрядно пьян.
Как и всякий уважающий себя сыщик, Менгрел имел при себе Визарда и всегда активно им пользовался, в то время как абсолютное большинство его современников то ли брезговали этими «умными советниками», то ли боялись их и пользовались куда более глупыми копиями марки «Виндзор». Визард проживал на кисти левой руки Менгрела, в браслете его фамильных часов, доставшихся ему… впрочем, это поэзия. Подобно всем гаджетам этого класса, браслетный Визард Менгрела изрядно был надоедлив и потому настроен на самый высокий уровень немногословности, при этом наблюдал за окружающими событиями очень всерьез. Когда Менгрел вышел от Старика, Визард проснулся и сказал:
– Врет!
– Сам знаю, – огрызнулся Менгрел. – Внук, и все такое. Помолчи пока, мне надо подумать.
Менгрела раздражали вмешательства Визарда, поскольку тот, как правило, ничего нового не говорил, а только озвучивал его собственные мысли, но расстаться с ним он не согласился бы ни при каких обстоятельствах – Менгрел с детства был очень не уверен в себе, и ему всегда нужно было подтверждение правильности своих мыслей, хотя бы и от такого безмозглого зануды, как Визард.
– «Жанессо». Женщина. Дефицит информации, – сказал Визард.
– Ну как же, конечно, – сказал Менгрел.
Куровский офис «Жанессо» располагался в самом центре города на площади Ельцина. Это был старинный двухэтажный особняк с нефункциональными балкончиками, который раньше занимал филиал «государственной» партии, известной историкам своим скандальным самоуничтожением во втором десятилетии двадцать первого века. Вывеска на главном входе гласила: «Благотворительное общество молодежи». Два суровых бодигарда, способных, судя по виду, выдержать прямой ядерный удар, то есть, по мнению Менгрела, не способных даже помножить две единички, минут пять тупо разглядывали его мемо, потом все-таки пропустили.
Кабинет шефа, Ореста Аристова, находился на втором этаже, в самом конце коридора, и секретарши у него не было. И, кроме таблички, его дверь ничем не отличалась от прочих. На остальных дверях никаких табличек не было вообще. Сам Аристов был массивным лысеющим симпатягой, который при виде Менгрела вскочил с кресла и приветственно развел руки:
– Какая приятная встреча, дорогой Сергей Андронович! Только что об вас думал! Вот сюда, пожалуйста. Чай, кофе, виски?
– Водку, – сказал Менгрел. – Шучу, к сожалению. Вопрос у меня к вам имеется.
И выжидательно сел на стул, но не тот, на который указал Аристов, а стоящий совсем в углу. Подумал – не напрасно ли, но тут же решил, что абсолютно плевать.
– Да, так слушаю. Опять что-нибудь по поводу террористов «Жанессо», с которыми вы всегда нас путаете и, поверьте, совершенно напрасно?
Какая-то мрачная девушка лет двадцати вошла и принесла водку, но тут же раздраженным жестом Аристова вместе с водкой была отослана прочь.
– Да, так…
– Хочу узнать, известен ли вам некто Алмаз Дубина?
– Алмаз? – Аристов был само благодушие. – Какое странное для России имя. Француз?
– Нет, наш. Так известен?
Благодушие превратилось в улыбку «ой, не смешите меня, а то со мной сейчас случится детская неприятность».
– Нет, конечно, что вы, откуда!
– А если на фотографию посмотреть?
– Ну-ка, ну-ка!
С преувеличенным вниманием Аристов впился взглядом в фото размером с альбомный лист, Менгрелом предъявленное, радостно объявил:
– Не знаю я этого человека. Его убили?
– Ага. Ножом, – ответил Менгрел.
– Ножо-ом? – абсолютно естественно удивился Аристов. – Тогда при чем здесь вы? Ведь старики молодых ножами не убивают. А у нас, сами знаете, совсем другие методы, мы не убиваем вообще. Или я что-нибудь пропустил?
– Всякое случается, – сказал Менгрел. – У вас, например, в вашем филиале «Жанессо», нет ли случайно женщины-исполнителя? Которая хорошо ножом работает.
Аристов весело подумал, юмористически выдохнул носом, ответил, чуть-чуть серьезнее:
– Не-а!
– Вы уверены?
– Я же повторяю, «Жанессо» – это есть на этом свете совершенно невинное благотворительное общество, которое не то что убийствами, но также и прочими способами нанесению человеку вреда, даже самого минимального, с омерзением брезгует. Мы не ответственны за всяких там, которые к нам идеологически примыкают, а потом выясняется, что они как раз и не брезгуют. Мы их сразу отбраковываем, к сожалению, иногда уже после случившегося. Так что исполнителей у нас, как вы их называете, ни мужчин, ни девушек, нет и в принципе быть не может. «Жанессо» – это общество, между прочим, совершенно легальное, везде официально зарегистрированное и даже в госпарламенте имеющее своих представителей числом два, а именно – Иван Николаевич Перев…
– А что это за девушка была, которая водку мне приносила? – перебил его Менгрел. – Как фамилия?
Секунды три Аристов смотрел на Менгрела в высшем роде недоуменно.
– Девушка? Какая еще девушка? Ах, девушка! Это наша помощница, добровольная, не за деньги, а за идею. Ее зовут Света, а фамилия… фа-ми-лия… сейчас-сейчас!
Аристов воспоминательно сморщился и защелкал пальцами, но тут дверь опять открылась, и Света громко проистерила:
– Козлова!!!
– Вот, – искательно сказал Аристов, когда дверь захлопнулась.
– Спасибо, – сказал Менгрел, вскочил со стула и стремительно пошел к двери.
– Как, и это все? – успел спросить повеселевший Аристов. – И больше никаких вопросов к «Жанессо»?
Уже открыв дверь, Менгрел повернулся к нему и сказал:
– Как же! Есть один, философский.
– Ну-ка, ну-ка?
– Вы хоть понимаете, что в любом случае проиграете?
– В рифму. И это почему же? – сказал Аристов, совершенно уже без смеха.
– Потому что все стареют, закон природы. И все ваши активисты со временем или умрут печально, или естественным образом перейдут в стан врагов. Со всей имеющейся у них информацией.
И исчез за дверью, мелькнул, будто его и не было.
Уже в одиночестве Аристов лимонно скривился, как будто прослушал нудную бабушкину нотацию, но все-таки пустоте ответил:
– Не уйдут, не дадим. И кстати, информация тоже стареет.
Он так и не понял, показалось ему или он вправду услышал приглушенный стенами ответ Менгрела:
– Информация не стареет, она всегда набирает силу, она вечна!
– Так водку будем? – спросила его уже в реале злая девушка Света Козлова.
Офис «Жанессо» располагался в одном из самых живописных мест Куровска – в начале Большой набережной, там, где Морочь делает неожиданный поворот и куда по вечерам сбивается местная молодежь, чтобы поглазеть на закат. Немного портила пейзаж выставленная у берега скульптура Прачки, без постамента и в человеческий рост, но эта безвкусная, если не сказать отвратительная, дань повсеместной моде Великолепных Тридцатых уже успела к тому времени заработать неприкасаемый статус памятника истории, и потому к ней притерпелись. Менгрел расположился на ближайшей к особняку скамейке неподалеку от позеленевшей Прачки и принялся слушать дрона, которого он запустил в кабинете Аристова. Но то ли шеф куровского «Жанессо» догадался о возможной прослушке, то ли всегда шифровал свои кабинетные разговоры, но слышна была оттуда лишь обычная шифровальная околесица. Говорили в этот раз два очень между собой похожих стариковских голоса.