– Вам что-нибудь подсказать? – спросил консультант.
– Э, нет, спасибо, – растерялся Виктор.
Он слишком долго стоял, загипнотизированный бледной Луной и изумрудным зеркалом воды. От неожиданного вопроса он оторвался от мрачных грёз и поспешил к выходу из маленькой антикварной лавки, которых полным-полно в центре Санкт-Петербурга. Виктор поднял воротник, было морозно, и зашагал вдоль старого канала на работу. Октябрьское солнышко приятно грело спину, но холодный ветер вовсю бесчинствовал в северной столице, напоминая о скорой зиме. Мутные воды канала тихо шелестели, словно выражая своё недовольство осенью.
На следующий день у Виктора был выходной. Картина не выходила у него из головы. Ночью его атаковали фантасмагорические образы, так или иначе связанные с болотом и луной, замшелыми камнями и зелёной тиной. Провалявшись в кровати всё утро и пытаясь заснуть, он со вздохом заставил себя подняться.
«Так не пойдёт, что за наваждение. Проще пойти и купить, чем терзаться», – думалось ему.
Впервые ему так запала в душу чья-то картина. Виктор мнил себя ценителем искусства, сам немного рисовал и фотографировал, вдохновляемый тёмными дворами-колодцами, коричневыми водами многочисленных каналов и сумрачной погодой тоскливого Санкт-Петербурга.
Приняв решение, Виктор уже не мешкал. Быстро оделся и вышел в серый день. Улица встретила его иголками холода и белесыми тенями. Он жил близко к центру и отправился пешком, стараясь не обращать внимания на плохую погоду, вечную спутницу Санкт-Петербурга. Было около нуля, изо рта валил пар, а низкие свинцовые тучи клубились над самыми крышами, будто намереваясь поглотить город.
Чувствовалось, что скоро пойдёт снег. Но до тех пор было не вздохнуть полной грудью, не надышаться. Липкая тяжесть давила на мрачный город. По крайней мере, так казалось Виктору, не любившему затяжную осень. Она напоминала ему о смерти и тщетности человеческой жизни, сравнимой с маленькой снежинкой, которая в один миг истаивала на тёплой ладони, оставляя после себя мокрое место. Проплутав по лабиринту центра битый час, средь кривых закоулков и мрачных дворов-колодцев, изрядно замёрзший, он вышел к невзрачной антикварной лавке, куда случайно забрёл вчера.
В такой хмурый день в магазинчике царил полумрак. Картина стояла на том же месте у окна и производила зловещее впечатление в сумрачном свете. Луна, словно заплесневелый блин, ухмылялась в небе. Казалось, ещё немного, и он сможет почувствовать ядовитые миазмы, исходившие от болота. Лишь усилием воли удалось оторваться от созерцания голубой жижи.
Консультант вопросительно смотрел на него.
«Слава Богу, сегодня работает другой продавец, который не видел моего вчерашнего нелепого ступора», – промелькнуло в голове у Виктора.
Сегодня ему хотелось узнать происхождение полотна.
– Жутковатая вещь, – начал беседу Виктор, указывая на картину.
– Но при этом по-своему прелестная, – поддержал беседу служащий.
– Откуда она у вас? – продолжил Виктор, пытаясь скрыть интерес за скучающей миной.
По своему опыту он знал, что антикварные вещицы могут быть жутко переоценены. Но бывает и наоборот. Жемчужины искусства за сущие копейки. А в том, что перед ним настоящий шедевр, Виктор не сомневался.
На картине не было ценника, значит, действовало правило аукциона, можно было предлагать свою цену и устраивать торги. Проявив ярко выраженный интерес, он бы дал сигнал консультанту накрутить стоимость втридорога. В уме прикинув наличность, пару дней назад полученную зарплату за вычетом затрат на более чем скромную жизнь, Виктор понял, что располагает суммой в семнадцать тысяч.
Для вида пройдясь по лавке, скучающим взглядом окинув пыльные полки, заваленные столетним хламом, и выждав пару минут, он вернулся к стойке продавца и продолжил начатую беседу:
– Я хотел бы её купить. Три тысячи вас устроит?
Виктор приготовился к долгим и жарким торгам. Он работал в продажах и твёрдо решил не отдавать за картину больше семнадцати тысяч рублей. К его удивлению консультант согласился на первую же ставку, не предприняв попыток завысить цену.
– Окей, она ваша. Я запаковываю. Заберёте сами или закажете доставку? – ответил работник магазинчика.
– Э, сам. Мне тут недалеко, – немного растерялся Виктор. – Так откуда же она у вас?
– Давненько она тут стоит. Кто только не порывался купить, и большие деньги предлагали. Только потом не возвращались. Забывали, похоже. В общем, так и не приходили, чтобы оплатить и забрать. Ну а мы снимали бронь и пытались продать вновь. И так не единожды, пару лет точно прошло уже… А она всё стоит, красивая и никому ненужная.
Начальник наш сказал недавно, чтобы продавали за первую цену, что предложат. Поэтому вам крупно повезло, купить шедевр за бесценок. А кто её принес – я не знаю. Я устроился работать с год назад. Картина уже была тут. Мой коллега устроился ещё позже меня, поэтому он тоже не сможет помочь. Только если директора спросить, может быть, он вспомнит. Правда, его нет на месте.
– Ладно, зайду в другой раз, – сказал ликовавший в душе Виктор.
Картина была у него. Ему резко захотелось домой.
2
Склизкий валун сиял в свете Луны. Лианы-змеи чуть шевелились от лёгкого дуновения ветра. Пахло застарелой тиной, по зеркалу болота мягко пробегала мелкая рябь. От грязной воды веяло таким спокойствием, что Виктор невольно залюбовался первозданной красотой.
Тут он услышал далёкий шёпот многих голосов, словно само болото пыталось что-то ему рассказать. Зов нарастал, но Виктор, начинавший нервничать от зловещих неразборчивых звуков, не мог разобрать ни слова. Только смутное ощущение неизвестной угрозы почудилось в хоре гула над болотом.
В нос ударил резкий омерзительный запах. Виктор не смог бы описать его, даже если бы захотел. Воняло ужасно. Будто смешались запахи тухлой рыбы, мертвецов, гноя и прокисших продуктов.
Вдруг водная гладь начала пениться и бурлить. Отвратительная тварь огромных размеров, покрытая чешуёй и с буркалами, напоминавшими горящие огни жёлтого светофора, цепляясь когтями размером с бивни слона, медленно вскарабкалась на валун. Задрав голову, похожую на жабью и крокодилью одновременно, огромная ящерица-жаба раскрыла пасть, усеянную кривыми грязными зубами, и обратила взор на Луну. Глаза монстра засияли ещё сильнее, отражая свет проклятого ночного светила. Вонь стала нестерпимой.
Виктор обливался холодным потом, но отвести глаз от болотного мегалита и его страшного хозяина не мог. Омерзительная и непонятная картина разворачивалась перед его глазами. Как только волны от огромной неуклюжей туши успокоились, и гладь болота вновь стала зеркальной, Виктор вновь услышал зловещий шёпот. Многоголосый гул пытался ему что-то сказать.
Взгляд гигантской твари не отрывался от ночного светила. В этот момент она вновь открыла бледно-розовую пасть и неожиданно издала громоподобный рык. Страшный рёв заставил задрожать Виктора и вынырнуть из тяжёлого забытья.
Спасительная реальность. Сквозь занавески пробивались лучи полнолуния. Задёрнув поплотнее шторы, не желая видеть ночную госпожу небосвода после такого ужасного сна, мокрый и дрожащий, Виктор поспешил принять горячую ванну. Нужно было согреться и унять дрожь в руках и коленях.
Тёплая вода в ванне успокаивала его. Он расслабился и прикрыл глаза. Тут произошло то, чего он никак не ожидал. По ванне начал разноситься слабый запах болота. Он подпрыгнул как ужаленный, пытаясь найти его источник. Его вдруг обуяло отвращение к воде, ко всему с ней связанному. Увидев небольшую плесень на кафеле плитки, он схватил щётку и стал остервенело оттирать небольшие зелёные разводы. В эту ночь ему больше не удалось сомкнуть глаз.
3
Бессонница подарила тёмные круги под глазами, а сами глаза сухо блестели. Сизо-серое утро медленно втекало в комнату, однако Солнце так и не вышло. Город продолжал хмуриться, оставшись в сумерках с самого раннего часа. Виктор медленно собрался и понуро поплёлся на работу.
В тот день он долго гулял после работы по набережным, несмотря на усталость и холод, глядя на тёмную воду. На душе было тяжело, организм просил свежести. Облегчение принёс бы первый пушистый снег, который не спешил выпасть на улицы Питера, словно издеваясь, выжидая, когда Виктор сойдёт с ума от опостылевшей хмурой осени.
Придя домой, он вновь почувствовал противный запах плесени, вперемешку с каким-то застарелым тухлым запахом болота. Виктор в очередной раз содрогнулся от омерзения, представив, что так воняет от мертвецов, которых находят на берегу неприметных озёр, болот и рек. Он неистово искал источник запаха, потратив на это остатки вечера. Пугающий смрад шёл откуда-то с кухни. Ближе к полуночи он упал на кровать без сил и в мгновение заснул. В эту ночь повелитель снов Гипнос был милостив и кошмары не терзали Виктора, проспавшего много часов кряду.
На следующий день отдохнувшему Виктору стали забываться подробности ужасных снов. Если бы не противный запах, воцарившийся на кухне, он был бы в наилучшем настроении. Только эта болотная вонь и завораживающая картина напоминали о тех пленительно-страшных снах.
И все же где-то в глубине души засела тревожность, от которой хотелось отмахнуться, списав всё на осеннюю усталость и мрачную погоду. Слишком пугающе-реалистичным был сон. Слишком много страшных деталей, которые засели в памяти. Слишком мерзкий шёпот, от которого холодело внутри.
Виктору удалось вспомнить одно слово, которое часто звучало в хоре болота. Бокруг. Бокруг. Бокруг. Интересно, что это за слово такое и что оно означает? Виктор решил разгадать эту тайну. Он сел за компьютер и начал гуглить.
Довольно быстро он нашёл ответ. Бокруг оказался древним богом из рассказа Г. Ф. Лавкрафта «Рок, покаравший Сарнат». Там же описывалась мерзкая огромная тварь:
«Шкура его вся в чешуе и морщинах, а удлинённая морда напоминает ужасных крокодилов. Он ходит на согнутых ногах с когтистыми лапами, балансируя длинным позвоночником».