Поскальзываясь на холодной поверхности и увязая в чёрной слизи, которая теперь исторгалась из стен неудержимым потоком, он бежал, не в силах оглянуться – и проснулся с криком, перешедшим в затяжной кашель. В груди ощущалась неимоверная тяжесть, но, прочистив лёгкие, насколько это было возможно, он смог отдаться тревожной дрёме до того, как прозвенел будильник.
Откашляв поутру изрядную порцию чёрной мокроты, Арсений решил, что ему, видимо, стоит показаться врачу. Тем не менее, на работу он всё равно поехал, пусть и надев маску, чтобы не смущать коллег кашлем. Болезненный вид и чернота вокруг глаз вызвали вопросы у Оли, с которой Безродный столкнулся, по обыкновению, у кофейного автомата.
Он не стал делиться с ней всеми подробностями происходящего с ним, и тем более не стал упоминать о своём странном сне, который и сам был бы рад забыть. Но, пока он жаловался ей на болезненные ощущения в груди, его вновь охватил приступ кашля, и она не успокоилась, пока не выведала у него всё.
– А что, если у тебя рак? Или ещё какая-то зараза? Не тяни, иди к врачу!
Арсений пообещал, что завтра же возьмёт отгул и сходит в больницу.
Когда они начали расходиться по своим рабочим местам, Оля спросила:
– На корпоратив, выходит, не идёшь, раз болеешь?
Он помолчал, с грустью размышляя о том, что мероприятие состоится через три дня, а его состояние оставляет желать лучшего, и удручённо кивнул.
– Жаль, – вздохнула она. – Куришь ещё… бросал бы, что ли. Может, девушку быстрее бы нашёл. Роешь сам себе могилку…
С огромным трудом Безродному удавалось сосредоточиться на работе. На обед он решил не идти – аппетита не было. Отведённое на приём пищи время он потратил, разыскивая в Интернете информацию по своим симптомам. Ему удалось узнать, что чёрная мокрота – не такое уж редкое явление, и вызывать её могут совершенно разные вещи, в том числе, и злоупотребление курением табака.
Выбив на завтра отгул и уйдя с работы на час раньше, сославшись на плохое самочувствие, Арсений заскочил в аптеку и на всякий случай купил антибиотиков, а затем в табачную лавку, где приобрёл пачку тонких ментоловых сигарет, которыми постоянно «лечился» во время простуд. Добравшись до дома и приняв знатную дозу антибиотиков, он рухнул в постель и почти моментально уснул. К последней пачке советских сигарет, пока не вскрытому «Бородино», Арсений так и не притронулся. К счастью, ему ничего не снилось, и он спокойно и крепко проспал больше двенадцати часов.
На следующий день Безродный не пошёл ни на работу, ни к врачам. Муниципальные больницы он не любил, а на посещение частной пока что не хотелось тратить деньги. Целый день он пил антибиотики, курил ментоловые сигареты, кашлял и харкал, читал и развлекал себя как мог. К вечеру, когда кашель немного поутих, Арсений осмелился покурить советский табак. И хотя после этого он вновь исторг из себя большой ком чёрной мокроты, снедавшее его второй день желание было удовлетворено.
Ночью он увидел уже знакомый странный сон: сочащийся чёрной слизью тоннель, огромная пещера, из поглощённого тьмой дальнего конца которой к нему приближался неведомый великий ужас. Но в этот раз не удалось ни сбежать, ни проснуться – слизи, источаемой стенами тоннеля, было слишком много, и она не просто заставляла Арсения падать – она приобретала форму!
Несколько восставших из неё жутких существ, напоминающих наделённых нечеловеческим разумом амёб, цепко схватили его своими осклизлыми конечностями и потащили навстречу тому, что приближалось из тьмы. Он пытался вырваться, бороться с аморфными чёрными тварями, но всё было бесполезно.
Из тьмы, к которой они влекли его, высунулся гигантский красный язык, слизнувший ещё бьющееся тело Безродного и отправивший его в сомкнувшуюся за ним, словно створки врат Тартара, омерзительную беззубую пасть. И там, в кромешной черноте, сокращения чудовищных мышц протолкнули его в безразмерную утробу, чьи соки немедленно принялись растворять его тело. Он был готов умереть – но этого не происходило, и он ощущал каждой клеткой своего тела, как медленно переваривается, насыщая собой обитателя подземной тьмы.
Мучения кончились, когда прозвенел будильник, и Арсений проснулся, задыхаясь от приступа кашля. Извергая из себя сгустки чёрной мокроты в раковину в ванной, он видел в зеркале измождённого человека с запавшими глазами и бледным лицом. Появившись на работе и непрерывно прокашляв там пару часов, он написал служебную записку и уехал домой. Дома он всё же сделал звонок в частную клинику и записался на приём на завтра.
Остаток дня Арсений провалялся в кровати, время от времени ниспадая в болезненную полудрёму, вырываемый оттуда приступами кашля. Температуры не было, но лёгкие нестерпимо жгло, и каждый вдох-выдох отзывался гнилостным бульканьем. Он отказался даже от ментоловых сигарет, а о советских и не помышлял.
Ближе к ночи Арсений, напившись таблеток от кашля, наконец-то провалился в глубокий сон – и вновь очутился всё в том же тоннеле. На этот раз сюжет сна изменился – чёрные аморфные твари уже поджидали его, и, схватив, повлекли вниз. В огромной пещере Арсения встретил тот, кто обитал во тьме. Безродный смог рассмотреть его во всех подробностях.
Царственно возлегавший на полу пещеры, он был огромен – чудовищно огромен. В отличие от своих осклизлых слуг, он имел форму, пусть и постоянно изменявшуюся. В нём попеременно проступали отвратительнейшие черты жабы, нетопыря, слизня – и чего-то самого омерзительного, что есть в мире. Неизменными оставались лишь его глаза – скрытые за полуприкрытыми сонными веками мертвенно-зелёные подземные звёзды, восходящие над надиром – да беззубая пасть, растянувшаяся в сардонической улыбке при его приближении.
И он был чёрным – словно дёготь, словно нефть, словно бездна.
Арсений видел, что бесконечно длинное чёрное тело чудовища, точно корень мирового древа, теряется во тьме, в неведомых, забытых богами глубинах, никогда не знавших света. Из его пасти вырвался красный язык – и вот он вновь оказался в бессветной утробе, без возможности освободиться и вздохнуть, пока будильник не вырвал его, задыхающегося от кашля, в реальный мир.
С огромным трудом ему удалось привести себя в порядок и отправиться на приём. Он чувствовал себя очень странно. Казалось, что большая часть его всё ещё пребывает в чёрной утробе чудовища из сна, а то, что сейчас ожидает назначенного времени у кабинета врача – лишь блёклая тень некогда единого существа. Окружающие старались держаться от него подальше; Арсений полагал, что их смущали непрерывный кашель и покрасневшие глаза.
Врач, принимавший его, выслушал все жалобы, осмотрел, и, предположив грибковую инфекцию, дал направление на анализ и выписал рецепт на ряд лекарств. Также он отчитал Арсения за то, что тот занимался самолечением и не бросил курить хотя бы на время болезни.
Сдав анализы и закупив в аптеке всё необходимое, Безродный поплёлся домой. Там, лёжа в кровати и принимая выписанное врачом лекарство, он с грустью думал о том, что сегодня вечером состоится корпоратив, на который ему, к сожалению, не попасть. От размышлений его оторвал звонок.
– Привет! Как твоё здоровье? – раздался в трубке голос Оли Варакушкиной.
– Привет. Совсем плохо. Кашляю, выплёвываю лёгкие. Сходил в клинику, сдал анализы, результаты через три дня будут.
– То есть, пока неизвестно, что с тобой?
– Врач подозревает, что грибковая инфекция. Выписал мне кое-какие лекарства, принимаю их потихоньку.
– Лечись! Надеюсь, ты будешь жить!
– Да, спасибо. Ну ладно, удачно погулять на корпоративе.
– Ага, давай, пока.
Вызов завершился, и Арсений почувствовал себя ещё хуже, чем до него. Вместе с усилившимся кашлем усилилось и чувство «раздвоенности», которое он отмечал с утра. А ещё на него навалилась какая-то смутная тревога, ощущение безысходности и обречённости, злого рока, нависшего над ним. Рассудив, что всё это было вызвано разговором с Олей и сожалением об упущенных возможностях, которые бы ему предоставил корпоратив, он попробовал отвлечься за просмотром телевизора, чтением – но всё было напрасно; даже наоборот, тревога и предчувствие какой-то фатальной развязки лишь усилились.
День тянулся медленно, и к вечеру Безродный начал испытывать острую потребность в сигарете. Примерно час он боролся с нею как мог, но она оказалась сильней. В итоге, наплевав на предупреждение врача, он выкурил пару ментоловых сигарет. На удивление, это пошло на пользу – тревога немного отступила, а с нею и кашель. Правда, чувство «раздвоенности» никуда не исчезло.
Арсений даже нашёл в себе силы выйти в сеть. Коллеги выкладывали в «Инстаграм»1 первые фото с корпоратива, и он с тоской разыскивал на этих фото Олю – красивую и лучащуюся счастьем, словно лемурийская принцесса в день своего бракосочетания. Вскоре ему стало настолько грустно и постыло, что, не задумываясь о последствиях, он достал из пачки советскую сигарету и закурил её.
После нескольких затяжек его накрыл приступ кашля, настолько сильный, что он бросил недокуренную сигарету за окно. Мокрота не отходила, как бы он не старался отхаркнуть её; было очень трудно дышать. Он хотел вызвать скорую, но ставшие непослушными пальцы отказывались набирать даже такой короткий номер. Наконец, ему удалось избавиться от мокроты – огромный чёрный сгусток вывалился на его ладонь – и, извиваясь, пополз по ней, просочившись через пальцы и с омерзительным хлюпом свалившись на пол.
От ощущения неправильности происходящего Арсению стало не по себе. Не хватало воздуха; окружающий мир начала поглощать чернота – он терял сознание. Словно в своих снах, он погрузился в тоннель, заполненный чёрными аморфными тварями. Но в этот раз не они тащили его вниз – он сам шёл, смиренным агнцем пробираясь сквозь массу их склизких тел. Они не следовали за ним – лишь пели странную тягучую песнь тех, кто не имеет рта. Сопровождаемый её звуками, он вступил под своды огромной пещеры, где его уже ждал её обитатель.