Фантастический Калейдоскоп: Ктулху фхтагн! Том I — страница 32 из 62

– Видите?! – ликующе крикнула колдунья. – Это Древний Чпырх – Повелитель Огня. Припадите к его ногам, и он пощадит вас и обогреет пламенем горячей страсти. Возможно, что сегодня его огненное семя зародит во мне новую жизнь! О! Как я долго этого желала и ждала!

Ведьма, хохоча подбежала к чудовищу, чей рост уже мог посоперничать с верхушками лесных деревьев. Мы с Ильёй в страхе наблюдали противное разуму зрелище: я постоянно клал на себя крест, а Илья так и стоял, замерев, как ледяная скульптура.

– Видениям не верь, сын мой, – остановил я Илью, попытавшегося пасть на колени перед дрянным ужасом. – Бесы любой образ могут принять, лишь бы душу человеческую погубить!

Чудовище исторгло вопль, настолько кошмарный, что я выронил лыжные палки и заткнул уши. Не сделай я этого, то отдал бы Богу душу.

Ведьма, насладившись древней огненной похотью, вновь оказалась перед нами. На её губах играла гнусная улыбка, и она всё ещё вздрагивала от полученного греховного удовольствия. Но почему же это порождение ада – Чпырх, не оставил ни одного ожога на теле сей великой блудницы? Загадка. Но что не причиняет вреда безумию? Только ещё одно безумие!

– Ну, как вам? Понравилось? – глумливо спросила колдунья. – Вижу, Илья, что тебе понравилось. Так иди же к костру и выбери себе любую из дев, что согреет тебя в эту долгую горячую ночь.

– Прости, отче, но отныне она – моя Госпожа, – промолвил Илья тихо, отводя от меня взгляд.

Он шагнул навстречу огненной тьме. Я попытался перекрестить его, но Илья вдруг кинулся в ноги своей новой Госпоже. Та стала гладить его по голове, пока он, совсем повредившись разумом, срамился, ублажая её устами.

От такого поворота событий я замер с занесённой рукой.

– Не смей! – зло воскликнула ведьма. – Испепелю!

Богопротивный монстр, которого колдунья назвала Чпырхом, отделился от костра, взлетел в воздух и бросил шар огня в Илью. Я громко закричал, но не столько из-за сожаления о блудном сыне, а сколько от удивления: вся одежда на Илье сгорела, осыпалась пеплом – он остался нагим. А вакханалия между тем продолжалась: слышались непристойные стоны, люди, словно лишились разума, и вели себя хуже последних скотов.

– Иди же к братьям и сёстрам своим и играй с ними, – весело сказала колдунья Илье. Повернувшись ко мне, она хищно облизнулась. – Ммм… А что насчёт тебя? Если ты присоединишься к нам, тебя ждёт такая награда, какую ты вовек не получись от своего бога. Поклонись Чпырху, вот он во всём своем величии, парит над нами и это не видение. О, Чпырх, докажи ему! Йа, йа!

Чпырх, плавно вращая огненными щупальцами, исторг изо рта пламя, и занесённый снегом одинокий дуб за оградой кладбища вспыхнул алым заревом.

Я задрожал, как осиновый лист. Вопль ужаса вырвался у меня, когда я увидел разверзаемые могилы на кладбище и полуистлевшие тела усопших, что выбирались будто из самого Ада. Они брели к нам, слепо спотыкаясь и славя Чпырха, чтобы присоединиться к огненному безумию вокруг неземного костра.

Я заслонился от нестерпимо яркого жёлтого света. А потом резким движением плеснул на ведьму святой водой, что всегда носил во фляжке на поясе.

Крик дикой боли разорвал чёрную ночь.

Я не верил своим глазам: нагая колдунья покрылась язвами там, где святая вода окропила её грешное тело. Половина лица была обезображена волдырями, из которых сочился жёлтый гной. Её шея, грудь и живот покрылись ужасными ранами.

– Убей его, Чпырх! – яростно закричала ведьма, оскалив зубы.

Она согнулась в три погибели, закрывая раны руками. Вот сейчас бы перекрестить её и уничтожить посеянные в ней семена зла…

Но неистовый жар опалил моё лицо. Костёр прямо на глазах запульсировал, из него вылетали конусообразные вихри огня и взмывали в небо. Чуждый разумный огонь принялся бомбить меня, подобно артиллерии седьмого круга ада.

Одно из щупалец Чпырха, словно огненный бич, стремительно метнулось к моей голове. Инстинктивно я отпрянул, заслоняясь рукой, но оно всё равно задело меня. Руку пронзила страшная жгучая боль.

Я пригнулся, схватил лыжные палки и рванулся прочь, но всё же не удержался и обернулся в последний раз, поискал глазами Илью. Он вольготно расположился между двумя бесстыдницами, и на лице его таяло всё человеческое. Я понял, что дожил до Последних Дней. Ужас мешал сосредоточиться.

И тут я увидел конусообразный вихрь, кометой падающий с неба прямо на меня.

Оттолкнувшись лыжными палками, я быстро поехал с проклятого холма. Сзади раздался чудовищный взрыв – огненная бомба разворотила землю. Комья грязи разлетелись в разные стороны. Я кричал псалмы, звал на помощь все Небесные Силы. Слева и справа от меня вздрагивала земля, таял снег, горели деревья и кусты. Я бежал из последних сил, истекая холодным потом, и беспрестанно молился. Впереди показался город, и я с облегчением понял, что огненный ужас не преследует меня.

Оказавшись дома и сняв лыжи, я тут же впал в забытьё. Чудо спасло меня от страшной участи, но не умереть боялся я, а последовать за Ильёй. Живым в ад.

На следующее утро я долго не мог поверить, что всё случившееся не сон. Но все оказалось правдой – весь город только и говорил, что о двадцати обгоревших до неузнаваемости трупах, обнаруженных вокруг костра на выжженном холме. Вся территория между ним, лесом и кладбищем выгорела. Кроме того, на кладбище кто-то разрыл могилы. Причём количество осквернённых мест погребения поражало: там словно поработала бригада гробокопателей.

Но я всё равно твёрдо решил, что события прошлой ночи мне привиделись, а твари, вылетевшей из костра, никогда не существовало. Но откуда тогда на моей правой руке взялся страшный ожог?

Это письмо я посылаю тебе, достопочтенный Святослав, друг сердца моего в Господе, чтобы ты, зная обо всём произошедшем от меня лично, изъяснил мне, благо разумение твоё велико, что же всё это значит.

С Наступающим Рождеством Христовым тебя и всю твою семью.

Отец Тихон.


Это электронное письмо – последнее, что написал священник Тихон. Через пару часов после отправки сообщения его дом сгорел дотла. А редкие прохожие рассказали, что видели рядом с домом погибшего женщину: вся правая часть лица странной незнакомки была страшно обожжена.

Огонь в доме отца Тихона долго не могли потушить – он был настолько хитрым, изворотливым и свирепым, что даже у пожарников закралась мысль о его разумности. А следствие, возбудившее дело о поджоге, недоумевало. Почему отец Тихон не сумел выбраться из горящего дома? Что его остановило?

Святослав, получивший электронное письмо, не на шутку встревожился, ведь он был начитан в разных областях и кое-что знал о Ктугхе, культе Шуб-Ниггурат, Йог-Сототе и Ньярлатхотепе. Ктугха… Уж не его ли отродье вылезло из огня в Ночь Всей Черни?

Вопрос так и остался без ответа.

Крошка Лху и козявкиМихаил Ямской

Небо было тусклым и сумрачным, бескрайний ледяной склон отливал густой синевой в рассеянном свете. Морские бездны ещё не пробудились, древние рыбы и черви застыли неподвижно в укромных щелях, рачки и ракушки в своих норах ещё даже не грезили о весне. Рыхлая ледяная кора, так надолго покрывшая планету, уже почти сошла, но главный лёд, совсем другой, тяжёлый и твёрдый, спрессованный на дне океанов гигантским давлением солёной толщи, всё ещё лежал в долинах и ущельях нетронутым сине-зелёным одеялом.

Тишина тянулась долго, очень долго, но вот её прорезал негромкий треск, и свод пещерки, где спал Крошка Лху, обвалился, засыпав его обломками. Он тревожно забарахтался, продирая глаза и разгребая подтаявшие синие ледышки – и вдруг радостно подскочил на всех щупальцах разом, переливаясь розовым и зелёным.

Весна пришла! Весна!

Тут же опасливо присев, малыш вытянул голову и заглянул вниз с уступа. В пещере ниже по склону спали мама Лху с папой Лху, а ещё глубже, в кромешной тьме ледяного ущелья, пребывал в спячке дедушка. Туда весна ещё не скоро доберётся.

Крошка Лху нарочно упросил родителей позволить ему зимовать отдельно и повыше – мол, здесь теплее. На самом деле это был единственный шанс проснуться первым и тайком сплавать наверх. Иначе не отпустят одного, а какой, скажите, интерес плестись следом за взрослыми, слушая занудные наставления? Да и времени у родителей вечно нет. А дедушку лучше и не просить: строгий он, хоть и добрый в душе. Самый старый и мудрый из всех лху, его имя известно каждому!

Но почему так темно? Крошка Лху задрал голову и вгляделся. Может, солнце низко стоит? Да нет, вон оно, светлое пятно, бежит в вышине. Ах да, понятно, ведь синий лёд на дне уже начал таять, и воды сверху добавилось, свету трудно пробиться. К концу весны океаны наполнятся до краёв, сольются воедино, и могучие волны покатятся одна за другой от горизонта к горизонту. Вот ещё почему всплывать лучше сейчас: если такая шарахнет о скалу, щупалец не соберёшь.

Была и ещё одна причина: воздушные козявки. Зимой, когда почти вся вода в океане сжимается в тяжёлый донный лёд, они вовсю плодятся на обнажившейся суше и строят себе высокие жилища из камней и деревьев. Красиво, даже папа с дедушкой хвалят – надо же, наконец, увидеть и самому! К концу весны, а то и раньше, вода поднимется и всё затопит, а волны ещё и разобьют на мелкие кусочки, так что для осенних штормов уже и работы не останется.

Надо спешить, пока все спят! Он оттолкнулся от уступа и поплыл вверх по склону, стараясь всё же подниматься медленно – иначе закружится голова. В проталинах уже потихоньку пробуждалась жизнь: посверкивала многоцветьем рыбья мелочь, сновали рачки, личинки крабов и прочие ползучки, кое-где уже пробивались ростки водорослей. Чем выше, тем жизни больше, а на мелком шельфе она не замирает даже зимой.

Жаль, настоящей дичи ещё не найдёшь. Ближе к лету выйдут из спячки на глубине пузатые чешуйчатые ящеры с острыми гребнями и длинные морские змеи, что лежат пока что во льду, обвившись вокруг острых скал. Тогда папа отправится на охоту… Крошка Лху мечтательно зажмурился. А вдруг на этот раз возьмёт и его?