– Так, это уже никуда не лезет! – попробовал я возмутиться.
– Брюхо твое никуда не лезет! Ты никогда не похудеешь – слабохарактерный слюнтяй! Сколько раз ты был в спортзале на этой неделе?
– Сегодня только вторник…
– Значит, ты пропустил спортзал дважды! – безапелляционно заявила супруга и тряхнула золотистыми волосами, в которые я раньше так любил зарываться носом.
Когда она мне это позволяла.
– Солнце, я сегодня задержался на работе, завтра обязательно пойду!
– Можешь не ходить. Мне плевать. Я устала от отговорок, оправданий и лжи! Готовить тебе я больше не буду. Переходи на подножный корм. Или ходи в рестораны, только сначала начни на них зарабатывать, а не тратить общие деньги, – Анна вскочила и направилась в спальню, давая понять, что разговор окончен.
Телефон в ее руке завибрировал, и она ускорила шаг.
Спал я сегодня на диване и долго не мог уснуть – пружины впивались в бока, и почему-то хлопал подвальный люк. Надо было давно купить замок.
***
Новый рабочий день все так же наполняли цифры и звонки. Красные бобы с морковью просились наружу. Перед глазами, как наяву, вставали сочные куски мяса, обложенные золотистыми колечками лука, нежными листиками салата и стебельками черемши. А еще не шла из головы та девчонка. Она даже своего имени не назвала, а я запомнил каждую деталь ее облика: черные волосы, змеившиеся у тощей шеи, хаотичные вспышки пирсинга на лице, бесцветные рыбьи глаза и ловкие длинные пальцы, притронувшиеся ко мне так, как уже давно не прикасалась жена.
Как только настал обеденный перерыв, я вывалил в мусорку содержимое контейнера, который Анна мне-таки всучила. Раздражающее чувство вины сверлило изнутри и, выйдя из офиса, я тут же схватил телефон и набрал ей, но ответа не дождался.
Ноги сами вывели меня на гравий Южного Кладбища, наполненного ароматом черемши. Ворон на бортике фонтана, казалось, не покидал своего места. Разумеется, его примеру следовал и уродливый грибоголовый ангел. А вот девушки не было.
***
Работы за последнее время поднакопилось, я и не заметил, как засиделся допоздна. Пропущенных звонков не было – обычно Анна звонила, когда я задерживался, но не в этот раз. Ну и черт с ней!
До метро можно было дойти и обычной дорогой, но я слишком устал, поэтому вновь свернул к кладбищу. Все ворота ещё открыты, можно прилично срезать дорогу до метро. Ночное кладбище будоражило. Древние надгробья, массивные кресты и золоченая роспись напоминали декорации старых ужастиков. Умиротворяюще стрекотали сверчки, над дальними могилами вились огоньки светляков, благоухал берлаух.
Проходя мимо колонн колумбария, я услышал голоса, и что-то дёрнуло нырнуть в темноту неглубоких ниш. Во мраке поблескивали оранжевые огоньки сигарет. Когда глаза немного попривыкли, я узнал свою кладбищенскую девицу в компании двух парней.
– Привет! Вы мне рассказывали про дзен, – напомнил я и помахал, ожидая, что при знакомых она и не посмотрит в мою сторону, но готесса удивила.
Сильно горбясь, подошла и неловко поцеловала в небритую щеку. Из ее рта пахнуло, как из зева мусорного контейнера.
– Привет. Знакомься, это Огр и Бокасс.
Я пригляделся. Оба оказались высокими и сутулыми, как и она, и так же прятались под надвинутыми капюшонами. У одного торчала всклокоченная серая борода, лицо другого показалось мне черным. На щеках, подбородках и бровях готов поблескивали гвоздики, скрепки и кольца, а у Бокасса болтались несколько цепей, скрепляющих веки с ноздрями.
– Ты так и не представилась. Меня, кстати, Бенджамин зовут. Можно просто Бенни, – я протянул руку, но они не пошевелились.
– Мы не жмем рук, – пояснила готесса. – Я Монт.
– Монт. – Имя девушки, первой за несколько лет не смотревшей на меня, как на прокаженного, мёдом растеклось по губам и языку, пока я разглядывал ее хрупкую фигурку в неровном свете далеких фонарей.
– И что ты здесь делаешь в столь поздний час, Бенни? – раздался хрипловатый, бархатный голос Монт.
– Так, решил срезать. А вы?
– Мы здесь… обитаем, – усмехнулась готесса, следом за ней всхрюкнул Бокасс.
«Обитаем» – что за глупость? Странная компашка! Я вдруг почувствовал, как взгляды неформалов сошлись на мне. Я быстро перебрал в голове все ценные предметы: мобильник, кошелек, ключи от квартиры…
– Ну ладно, мне, наверное, пора. Приятно было познакомиться, – я попятился от троицы фриков, проверяя, дадут ли уйти.
Те не двигались. Облегченно выдохнув, я развернулся к выходу из колумбария, но в ужасе застыл. Безликий ангел стоял прямо передо мной. Как я его не заметил? Еще шаг – и пнул бы валун, надписи на котором стерлись и теперь напоминали следы от когтей животного.
Вблизи он был еще уродливее – поросшая мхом голова делала его похожим на гидроцефала, по каменным складкам хламиды ползали мокрицы. Обломки за спиной больше походили не на крылья, а на причудливый спинной гребень, руки выглядели не по-человечески длинными, губы хищно кривились, готовясь обнажить зубы. Казалось, стоит мне отвернуться, как тварь вцепится острыми когтями в ребра и начнет жрать меня живьём, как это делают гиены.
В суеверном ужасе я отшатнулся назад, уперся во что-то и тонко, по-бабьи вскрикнул. Обернувшись, увидел Монт.
– Ты будто привидение встретил, – усмехнулась она, не меняя выражения лица.
За ее спиной шакалом хохотал Огр, цыплячьим писком вторил ему Бокасс. Смущение подожгло мои уши и щеки. Но, девушка, кажется, не придала этому значения – взяв меня за руку, потянула за собой, в нишу.
– Пойдем, выпей с нами…
В голове всплыла фраза о том, что мне пора, я устал, и дома меня ждет жена, но внутренний голос предательски шепнул: «Нет, не ждет».
Оказавшись в нише, я неловко кивнул парням, что статуями замерли у стен. Чернокожий гот продолжал тонко попискивать, словно все не мог отсмеяться. Их кислое, собачье дыхание обдавало меня с двух сторон.
– А что пьете? – полюбопытствовал я.
В ответ Огр извлек из рубища, в которое был облачен, грязноватую бутылку без этикетки. Даже слабого света далеких фонарей хватило, чтобы заметить болотно-зеленый цвет жидкости, в которой плескались растения. Тонкие пальцы ловко извлекли пробку, и запах забродившей черемши ударил в нос.
– Что это? – стараясь скрыть недоверие к напитку, спросил я у Монт.
– Настойка. Немного того, немного сего, живучка ползучая, папоротник, крапива, в основном, черемша, – ответил вместо неё Огр.
Речью это можно было назвать с трудом, он сипел, шипел и хрюкал, стараясь воссоздать явно неродной язык.
– Травы мы собрали здесь и в Нимфенбургском ботаническом, – добавила девушка.
– И как называется? – тянул я время, надеясь «соскочить» с дегустации.
Неожиданно, резко зашипел Бокасс, перебиваясь на писк и рычание.
– Извини, у него больные связки, – Монт строго посмотрела на темнокожего. – У настойки нет названия. Но не опасайся, она вышла не очень крепкой.
– Ешь тот лук, что ест медведь, никогда не будешь тлеть, – невпопад проквакал Огр.
– Мне бы лучше похудеть, – в шутку я продолжил двустишие, но тут же заметил, как недовольно зыркнула Монт.
– Похудеть – очень легко. Насытиться – вот, что непросто.
– Ты же это несерьезно? Весь мир мечтает похудеть! Лишний вес давно стал синонимом уродства. В этом мире для таких, как я нет места, – закончил я дрогнувшим голосом.
Бокасс странно яростно откашлялся – словно выругался. Монт неодобрительно глянула на него и прокомментировала:
– Как видишь, Бокасс с тобой не согласен. И я. Нам, например, нет места под солнцем, но ты… по меркам наших предков ты – альфа-самец. Ты умеешь добывать еду, у тебя сильное тело, ты способен прокормить своих самок. Как по мне – это сексуально, – она выпрямилась во весь свой огромный рост и по-кошачьи потянулась, проведя темным тонким язычком по густо напомаженным губам.
Я отчетливо почувствовал, как кровь прилила к гениталиям.
– Выпьем?
Каждый из них приложился к бутылке, довольно фыркая. Наконец, очередь дошла до меня, холодное стекло легло в ладонь. С мыслью «А, будь, что будет!» сделал глоток.
Геенна огненная со вкусом свежескошенной травы и чеснока прокатилась по горлу и взорвалась в желудке. Я закашлялся, хотел передать бутылку дальше, но готесса шагнула ближе, прижалась бедрами и шепнула:
– До дна. За меня.
Поддавшись похоти и отчаянию, я принял горечь и пламя напитка. Мелкие кусочки травы и веточки прокатывались по языку, внутренности горели, словно я заливал в себя средство для чистки труб. Но мысли были лишь о том, что Монт не могла не чувствовать мою эрекцию. И её это не смущало! Наоборот, она прильнула теснее и нежно ластилась.
Когда бутылка опустела, меня совсем развезло. Я было пошатнулся, но меня поймал Бокасс, своими длинными, как у обезьяны, ручищами. Прислонив меня к колонне, он осторожно забрал у меня пустую тару.
Убедившись, что я вновь на ногах, парни, обойдя меня, двинулись во тьму кладбища. За ними последовала Монт.
– Вы куда? – растерялся я.
– К могиле Сатурна.
– Куда?
Готесса обернулась, и мягко произнесла:
– Увидишь.
Пожав плечами, я пошел следом. На ходу достал телефон, было уже без пятнадцати десять, но от Анны ни звонков, ни сообщений.
Мои новые знакомые подошли к чертовому безликому ангелу, который теперь странно клонился набок, будто пытаясь вцепиться зубами в шею Огру. Сутулые, почти горбатые, они склонились над постаментом, упираясь в него руками. Скрежет камня о камень в ночной тиши был оглушителен, ангел сполз на сторону. На его месте зияла ощетинившаяся корнями дыра в земле. Темнота внизу казалась осязаемой, живой.
– Давай за нами.
Один за другим Огр, Бокасс и Монт спрыгнули прямо в бездну. Подойдя к краю, я ощутил первобытный страх. Глубоко на дне генетической памяти зашевелился мой пещерный предок. В мыслях пронеслись все страхи человечества, включая те, для которых не стали даже придумывать имени.