ишь несколько недель спустя.
Стояла середина осени. Свинцовые тучи затянули небо над неспокойным почерневшим морем. Покачиваясь на волнах, паром неторопливо приближался к острову. Как обычно, я с любопытством взглянул в окно, в ожидании новых изменений на загадочном клочке земли.
И каково же было моё изумление, когда я увидел на берегу маленькую тощую девочку — лет восьми, на первый взгляд — в потрёпанном коричневом платьице. Её огненно-рыжие волосы вспыхивали от порывов ветра, словно языки пламени. Она просто стояла и отрешённо смотрела куда-то вдаль на фоне брызг умирающих волн.
Я вскочил и уже собирался поднять на ноги весь паром, но тут приметил одну маленькую деталь. В груди девочки зиял небольшой чёрный провал, а внутри него слабо мерцала лампочка накаливания. Медленно, не спуская глаз с девочки-робота, я опустился на место. Она не ответила на мой взгляд. Её взор по-прежнему был устремлён далеко за пределы человеческого понимания.
Я долго думал о том, как она могла оказаться на острове, но в итоге пришёл к выводу, что её, вероятно, тоже выбросили, как поломанную или просто надоевшую игрушку. Игрушку с таким пронзительным, полным печали взглядом, что не у каждого живого встретишь.
Спустя несколько дней я вновь увидел её. Она усердно мастерила какое-то необычное приспособление, но у меня не хватило времени толком разглядеть его. И лишь возвращаясь вечером обратно, мне удалось узнать, над чем она так увлечённо работала. Шёл дождь, и, будучи ещё на берегу, я заметил, что с тёмного неба в остров время от времени ударяет молния. А когда паром подошёл ближе, я наконец разобрался, что к чему.
Сцена была одновременно завораживающей и пугающей. Один конец тонкой проволоки был обмотан вокруг руки девочки, второй, устремляющийся на несколько метров вверх — венчал ромбовидный жестяной парус, который и улавливал одну молнию за другой. Лампочка в груди девочки ярко полыхала, а широко раскрытые глаза искрились радужным фейерверком. В тот день я впервые увидел её улыбку.
А вот следующим утром я застал таинственную изобретательницу за куда более спокойным и весьма забавным — с точки зрения человека — делом: она беззаботно поливала своё жестяное деревце из старой залатанной лейки. Оторвавшись от своего занятия, она подняла голову на паром и впервые за всё время пересеклась со мной взглядом. Я улыбнулся и неловко помахал ей. Девочка поставила лейку на землю и, робко улыбнувшись, помахала в ответ обгоревшей до механического скелета рукой.
Так состоялось наше знакомство, а такого рода безмолвное приветствие стало доброй традицией, казавшейся мне поначалу несколько нелепой, но всё же милой и приятной.
Изо дня в день остров обрастал всё новыми и новыми причудливыми объектами, состоящими из всевозможного скопления никому ненужных или давно потерянных вещей. И каждое утро единственный его обитатель неизменно встречал меня улыбкой.
Не знаю, был ли интересен этот феномен кому-нибудь ещё или нет, по невыразительным лицам и редким взглядам людей, оторвавшихся от своих гаджетов, сложно было судить. Иногда я слышал удивлённые возгласы детей, но не более. И всё же для меня это точно было чем-то особенным, чем-то сказочным, ярко скрашивающим серые будни.
Так прошло почти четыре месяца. Но судьба, как известно, добра ровно настолько, насколько и капризна. Сегодня она может неожиданно подарить чудо, а завтра — так же внезапно отобрать его, не оглядываясь на ваши чувства. Когда зима завершала свой путь — остров исчез. Как я узнал позднее, власти сочли его небезопасным участком судоходных путей и попросту снесли…
Я часто задумываюсь, какая участь постигла хозяйку «волшебного острова», но, наверное, уже никогда не узнаю ответ на этот вопрос. Единственное, что мне остаётся — это помнить о ней и надеяться, что она всё-таки нашла свой островок счастья, где бы он ни был теперь. А ещё — помнить о том, что чудеса существуют. Нужно только оглянуться вокруг и внимательно присмотреться.
Настроение — крыльяСтанислав Карапапас
Тихим перезвоном музыка ветра приветствовала Асю. Приятное тепло окутало девушку. Первые осенние снежинки, севшие на пальто, превратились в капельки. Войти в лавку её подтолкнула необычно оформленная витрина. Инсталляция не бросалась в глаза изяществом или шиком, а скорее манила приятными воспоминаниями из детства. Невозможно было определить, чем торгуют внутри. То, что нужно — милая загадка, чтобы отвлечься.
Ася переступила пушистый коврик, боясь его испачкать. Огляделась. Помещение было наполнено светом. Он не слепил, а приятно мерцал многообразием отражённых граней. Радужный калейдоскоп, так для себя определила девушка. Когда наваждение прошло, Ася рассмотрела прозрачные витрины с флаконами. Они не теснились на полках, расталкивая собратьев, а каждый стоял отдельно, как экспонаты в музее. Удачная подсветка создавала ощущение, что мерцает не витрина, а содержимое.
Девушка прошла несколько стеллажей и заметила хозяина лавки. Он стоял у кассы и, казалось, улыбался глазами. Строгий костюм смягчался расстёгнутым воротом рубашки. Растрёпанные волосы и щетина придавали ему небрежного европейского шика. Немного смутившись, девушка кивнула.
— Счастлив видеть вас в моей лавке, милое создание, — он сделал полупоклон с приглашающим жестом. — Моё имя Ян Чялó. К вашим услугам.
— Ася.
Она удивлялась себе. Обычно скромная и зажатая, сейчас спокойно общалась с незнакомцем.
— Предлагаю присесть и поведать, что вас привело ко мне, — Ян указал на два кресла и круглый столик.
— Ой… Я просто гуляла. Увидела витрину и решила зайти. Из любопытства.
Обычно обделённая вниманием, Ася оробела от неожиданного предложения. Инстинктивно сжала в руках сумочку в поисках защиты.
— Прекрасно, что вы не торопитесь. Уважьте. Составьте приятную компанию за чашечкой чая в этот промозглый вечер.
Девушка глянула сквозь стекло двери — ветер кружил снежинки — и кивнула сама себе, соглашаясь.
Деревянные кресла с зелёной бархатной обивкой смотрелись внушительно, а вместе с круглым резным столиком выглядели как комплект из рекламы антикварного салона. Удобно устроившись, а по ощущению утонув в обхватывающей мягкости, Ася наблюдала за хозяином лавки.
— Расскажите мне, прелестная Ася, что вас так печалит?
— А с чего вы взяли, что я расстроена? — она не отрицала, скорее интересовалась.
— О, дорогая, чувства людей — моя профессия, — Ян улыбнулся краешками губ. — Но не будем пока обо мне. Поделитесь вашей печалью, а я меж тем займусь чаем.
— Да рассказывать-то нечего, — взмахнув руками, начала Ася. — Всё как у всех. Родителей нет, воспитала тётка. Закончила театральный. Работу по профессии не найти, а сидеть в офисе и перебирать бумажки не могу. Серо там. Вот и приходится халтурки искать. Сегодня феей была на детском празднике. Поиграли, покружили хороводы, попрыгали, а когда уселись есть торт, я им сказку рассказывала. Красивую. Я сама придумала. А они говорят — скучная, хотят про монстров. А я не знаю никаких монстров. А потом их мамаши…
Ася раскрывалась. Ведь так просто поведать незнакомцу всё, что у тебя на душе накопилось. Легче становится.
Девушка рассказывала, а сама смотрела за манипуляциями Яна. Когда он предложил чай, то она подумала об электрическом чайнике и пакетиках. А тут… На столе стоял серебряный чайник на горелке и в комплект к нему чашечки и блюдца, инкрустированные замысловатыми узорами. Разобрать рисунок на расстоянии не получилось, а взять и посмотреть Ася не решилась. Ян поджёг горелку, и когда вода закипела, разлил чай.
— Что же случилось после? Ведь не ребятня с матушками так расстроили вас? — хозяин лавки смотрел на Асю.
— Ещё я художку в школьные годы закончила. Вот и решила свои работы показать — может, оценят. Подработку предложат. А они говорят: хорошо, красиво, но больно сказочно — по-детски. А сейчас спрос на кровищу. Им зомби нужны, расчленёнка всякая, а я так не хочу, — девушка шмыгнула носом, и слёзы потекли сами собой.
— Попробуйте, вам станет лучше, — Ян протянул Асе чашку. — Только аккуратно. Горячий.
— Спасибо.
Девушка взяла за ручку и подула на дымящийся чай. Казалось, в нём кружат золотые искорки. Вдохнула пар, и её накрыла смесь тепла и уюта. Ася ощутила пергамент бабушкиной руки, покалывание любимого свитера, весенний луч солнца. Как по волшебству, проблемы отступили. Лёгкость и спокойствие наполняли тело. Ася сделала небольшой глоток и поняла — ей хорошо. Хорошо, как в детстве.
Она встретилась с Яном глазами и улыбнулась, это получилось искренне.
— Вы так и не рассказали, чем занимаетесь, — Ася обвела рукой лавку.
— Этим и занимаюсь, — усмехнулся Ян.
— Угощаете чудесным чаем заплаканных девиц?
— Почти.
Он открыл витрину и взял два флакона, задумался, прихватил ещё и расставил их перед Асей. Один не похож на другой. Они отличались формой, размером, гранями, пробками и даже цветом содержимого.
Ян откупорил сине-бирюзовый флакон и прижал к горлышку указательный палец. Попросил руку и втёр каплю в пульсирующую венку на запястье. Девушка вопросительно посмотрела на Яна.
— Попробуйте, — сказал хозяин лавки.
Ася приблизила запястье и вдохнула. Солёный вкус моря, ощущение брызг на лице, проникающие сквозь толщу лучи солнца, послевкусие водорослей и лёгкий хмель в голове. Захотелось плыть, весело булькать, или просто дрейфовать, смотреть, как наверху гуляют волны, наслаждаться моментом.
— Разрешите вторую руку?
Теперь она ощутила свежесть утреннего луга, прохладу росы на ступнях, вкус студёной родниковой воды и радость материнства. Чувствовала, как внутри неё бьётся второе сердце. Она счастлива и любима. И как хочет объять своим теплом весь мир, а весь мир был в ней. Хотелось наплести много-много венков на всех.
Ася открыла глаза, хотя их и не закрывала. Увидела, осознала себя. Она в незнакомой лавке и пьёт чай с хозяином.