Грант сказал:
— Надо было меня предупредить.
— Вам вообще незачем здесь стоять, разве нет? — отпарировала Кора.
Она отключила лазер и, не обращая внимания на то, что Грант настойчиво предлагал любую помощь, сама подняла установку и направилась к кладовой.
Грант сказал с выражением величайшего смирения:
— Да, мисс. Но впредь я буду смотреть, куда кладу руки, когда окажусь рядом с вами.
Кора обернулась. Она немного растерялась или, скорее, просто засомневалась. Но вот лицо ее озарила улыбка.
— Да, поосторожнее, пожалуйста. Мое оборудование довольно хрупкое, — Ее улыбка вспыхнула снова. — Вы обещали, — напомнила она ледяным тоном и пошла в кладовую.
Сверху донесся голос Оуэнса:
— Грант! Проверьте передатчик!
— Хорошо, — ответил Грант. — Еще увидимся, Кора! Чуть позже.
Он скользнул в свое кресло и в первый раз взглянул на передатчик, с которым предстояло работать.
— Кажется, это устройство рассчитано на азбуку Морзе.
Микаэлс тоже глянул на рацию. Его лицо было уже не такого серого оттенка.
— Да. Из-за барьера миниатюризации технически очень трудно транслировать живую речь. Я полагал, что вы управитесь с такой системой.
— Конечно. — Грант быстро отстучал короткое послание.
Через какое-то время из репродукторов огромной камеры миниатюризации донесся звук, такой громкий, что даже внутри «Протея» все было хорошо слышно:
— Сообщение принято. Прошу подтверждения. Текст радиограммы: «Мисс Петерсон улыбнулась».
Кора, которая только что вернулась к своему креслу, сердито сдвинула брови и сказала:
— Надо же, горе какое!
Грант снова взялся за ключ передатчика и отстучал: «Верно».
Ответ на этот раз пришел по радио. Грант выслушал, потом объявил:
— Принято сообщение: «Приготовиться к миниатюризации!»
Глава 6МИНИАТЮРИЗАЦИЯ
Грант, не зная, как надо к этому готовиться, просто остался сидеть, где сидел. Микаэлс внезапно поднялся, почти судорожным движением дернул головой из стороны в сторону, осматривая всю комнату — как будто в последний раз проверяя, все ли готово.
Дюваль отложил свои бумаги в сторону и начал возиться с ремнями безопасности.
— Помочь вам, доктор? — предложила Кора.
Он поднял голову.
— А? Что? А, нет. Просто хочу тут все пристегнуть как следует. Все, кажется, получилось.
— Доктор…
— Да? — Он снова поднял голову и заметил наконец, как она взволнована. — Что-то не в порядке с лазером, мисс Петерсон?
— Нет-нет. Простите, пожалуйста, я невольно послужила поводом для ваших неприятностей с доктором Рейдом.
— Чепуха! Выбросьте это из головы.
— И спасибо, что заступились за меня. Я здесь только благодаря вам.
Дюваль серьезно ответил:
— Но вы действительно очень нужны мне. Я ни на кого другого не могу так положиться, как на вас.
Кора повернулась к Гранту, который как раз смотрел на Дюваля, разбираясь по ходу дела с ремнями на своем кресле.
— Вы знаете, как их пристегивать? — спросила Кора.
— Эта система, похоже, чуть посложнее обычных ремней, как в самолетах.
— Да, чуть сложнее. Вы неправильно их пристегнули. Давайте я вам помогу. — Она наклонилась над ним так, что прямо перед глазами Гранта, совсем близко, оказалась нежная щека, в нос ему ударил восхитительный, тонкий аромат девичьего тела. Грант вцепился в поручни, сдерживая себя изо всех сил.
Кора тихо сказала:
— Извините, если я доставляю вам какие-то неудобства, но я сама в очень непростом положении.
— Что вы, все просто превосходно… Нет, это вы простите. Само вырвалось.
Она продолжала:
— Мой статус в ФЦИПМ точно такой же, как у многих мужчин, но буквально на каждом шагу приходится продираться будто сквозь заросли — и все из-за того, что я женщина, хотя это не имеет никакого отношения к деловым качествам. Из-за того, что я женщина, ко мне относятся либо снисходительно, либо слишком почтительно — ни то ни другое меня не устраивает. На то, как я работаю, внимание обращают в последнюю очередь. Ужасно обидно!
Гранту сразу пришел в голову самый очевидный ответ на эту фразу, но он придержал язык. Приходилось постоянно следить за тем, чтобы удерживаться от высказываний, так что он даже начал уставать.
— Я постараюсь не обращать внимания на ваш пол и должен признать, что из всех, здесь присутствующих, вы самая спокойная, не считая Дюваля. Тот вообще витает где-то в облаках.
— Не нужно недооценивать доктора Дюваля, мистер Грант. Он прекрасно представляет, что происходит. А спокоен он потому, что отдает себе отчет, что наша миссия значительно важнее даже его жизни.
— Из-за тайны Бинеса?
— Нет. Из-за того, что никогда раньше миниатюризация не заходила так далеко. И направлена она на спасение человеческой жизни.
— А безопасно ли будет использовать лазер? — спросил Грант. — Он чуть не снес мне палец.
— В руках доктора Дюваля лазер разрушит тромб, не задев ни одну лишнюю молекулу.
— Вы так высоко цените его мастерство…
— Его ценит весь мир. И я разделяю это мнение — и не без причин. Я ассистирую доктору Дювалю с того дня, как получила медицинский диплом.
— Сдается мне, что он не относился к вам чересчур снисходительно или почтительно только оттого, что вы женщина.
— Нет, не относился.
Она села в свое кресло и одним быстрым движением пристегнулась.
— Доктор Микаэлс, — позвал Оуэнс, — мы ждем!
Микаэлс, который выбрался из кресла и медленно бродил по кабине, растерянно и отрешенно повернул голову. Потом перевел взгляд с одного члена экипажа на другого — все сидели в креслах, уже пристегнувшись, — очнулся, сказал: «Да-да», сел на место и защелкнул ремни.
Оуэнс спустился из своего стеклянного пузыря и лично проверил, надежно ли пристегнуты ремни каждого из спасательной команды. Потом снова забрался наверх и пристегнулся сам.
— Порядок, мистер Грант. Передайте, что мы готовы.
Грант отстучал сообщение, и почти сразу же динамик отозвался: «Внимание, “Протей”, внимание, “Протей”! Это наше последнее звуковое обращение к вам, пока ваша экспедиция не закончится. У вас есть шестьдесят минут. Когда миниатюризация будет выполнена, корабельный хронометр начнет отсчет времени. Постоянно сверяйтесь с корабельным хронометром, который будет отмечать каждую минуту. Не доверяйте, я повторяю — не доверяйте субъективному впечатлению, сколько прошло времени. Вы должны выйти из тела Бинеса до того, как хронометр дойдет до нуля. В противном случае вы убьете Бинеса, даже если хирургическая операция пройдет успешно. Счастливого пути!»
Голос умолк, и Грант не нашел ничего лучшего, чтобы подбодрить себя, чем «аминь!».
Оказалось, он произнес это вслух.
Микаэлс повторил: «Аминь!» — и слабо улыбнулся.
Картер стоял на наблюдательной вышке и ждал. На какое-то мгновение ему захотелось оказаться там, внутри «Протея», а не оставаться здесь, снаружи. Следующий час будет очень трудным и напряженным, и лучше находиться в гуще событий, каждое мгновение самому оценивать происходящее.
Он вздрогнул, когда затрещал динамик радиоприемника. Адъютант, принимавший сообщение, произнес спокойным голосом:
— «Протей» докладывает о готовности.
— Миниатюризатор! — крикнул Картер.
Специально назначенный человек нажал на специальную кнопку специальной панели, и загорелась специальная лампочка с буквами «MIN». «Похоже на балет, — подумал Картер, — где каждый знает свое место и все движения заранее отрепетированы. Только финал танца никому не дано предвидеть».
Щелкнул переключатель, и часть стены в дальнем конце камеры миниатюризации опустилась. В проеме показался огромный ячеистый диск, похожий на чудовищные пчелиные соты. Диск висел под самым потолком на передвижных аэродинамических захватах. Без единого звука, медленно и плавно, диск проплыл на середину комнаты и завис над «Протеем».
Сидящим внутри «Протея» хорошо был виден огромный замысловатый диск, который приближался к кораблю медленно и неотвратимо, как чудовище в фильмах ужасов.
Лоб и лысая макушка Микаэлса покрылись бисеринками пота. Он прошептал сдавленным голосом:
— Это миниатюризатор.
Грант открыл было рот, но Микаэлс быстро добавил:
— И не спрашивайте меня, как он работает. Это знает Оуэнс, но не я.
Грант невольно оглянулся на Оуэнса, который, казалось, весь сжался и закаменел. Было видно, что одной рукой он вцепился в какой-то рычаг, наверное от контрольной панели, словно прикосновение к чему-то материальному и привычному придавало капитану уверенности. А может, его утешало, что он касается детали собственноручно спроектированного корабля. Он больше других знает сильные и слабые стороны аппарата, который превратится вместе с ними в микроскопическую пылинку и будет хранить их в опасном путешествии.
Грант повернул голову и столкнулся взглядом с Дювалем, который слегка скривил губы в улыбке.
— Вы, кажется, беспокоитесь, мистер Грант? Разве ваша работа не состоит в том, чтобы оставаться спокойным в опасной ситуации?
Черт побери! Публику что, постоянно пичкают сказками о невозмутимых агентах?
— Нет, доктор, — сдержавшись, ответил Грант. — Если при моей работе оставаться спокойным в опасной ситуации — можно быстро сыграть в ящик. Главная особенность моей работы в том, что она требует сообразительности и смекалки, независимо от чувств, которые ты испытываешь в данную минуту. К тому же вы и сами не спокойны.
— Нет. Я заинтересован. Я чувствую… удивление. Я чрезвычайно взволнован и полон любопытства. Но не беспокойства.
— И какой, по вашему мнению, у нас шанс не вернуться?
— Надеюсь, небольшой. В любом случае, я нахожу утешение в религии. Я уже исповедался, и смерть для меня — не более чем дверь в иной мир.
Грант не нашел что ответить на такое заявление и потому промолчал. Для него самого смерть представлялась чем-то вроде глухой стены, у которой есть только одна сторона. Тем не менее эта мысль не приносила ни малейшего утешения, и червячок сомнения (надо отдать должное Дювалю, он был прав) все-таки шевелился в душе Гранта.