— Отнюдь, — усмехнулся Грант. — Вопрос в другом: принимаю ли я оценку сложившейся ситуации, которую дал капитан Оуэнс? Вы уж не забывайте, что сказал генерал Картер, — окончательные решения выношу я! И я принимаю оценку Оуэнса. Потому что никто лучше его не знает этот корабль.
— Ну, — спросил Микаэлс, — и что же вы решили?
— Мы продолжаем экспедицию.
— Я полностью согласен с вами, — сказал Дюваль.
Слегка порозовевший Микаэлс кивнул:
— Хорошо, Грант. Я только хотел привести, как мне показалось, разумный довод. — Он сел.
— Это был вполне разумный довод, и хорошо, что вы о нем заговорили, — ответил Грант. Он так и остался стоять у окна.
Кора подошла к нему и тихо сказала:
— А вы не выглядите испуганным, Грант.
Он безрадостно улыбнулся.
— Это потому, что я хороший актер, Кора. Если бы ответственность за экспедицию лежала на ком-нибудь другом, я тут же произнес бы пламенную речь в пользу возвращения. Понимаете ли, мысли у меня трусливые, но я не могу позволить себе принимать трусливые решения.
С минуту Кора молча смотрела на него. Потом сказала:
— Сдается мне, мистер Грант, что вы пытаетесь казаться хуже, чем вы есть на самом деле.
— Не знаю. У меня талант…
В ту же минуту «Протей» резко бросило в одну, а потом в другую сторону.
«Боже, — подумал Грант. — Мы разваливаемся!»
Он поймал Кору за руку, дотащил ее до кресла и с огромным трудом сел на свое место. Оуэнса швыряло по салону, но капитан все же ухитрился вцепиться в лестницу и крикнуть: «Черт, они не могли нас предупредить, что ли?»
Грант упал в свое кресло и заметил, что хронометр показывает «пятьдесят восемь». «Какая долгая минута, — подумалось ему. — Микаэлс говорил, что после миниатюризации изменяется ощущение времени, и оказался прав. У нас в распоряжении достаточно времени, чтобы обдумать все и приступить к действиям».
И еще больше времени, чтобы обдумать все еще раз и запаниковать.
«Протей» швыряло немилосердно. Неужели корабль разлетится на куски прежде, чем они успеют начать путешествие?
Рейд подошел к Картеру, который стоял у окна. Ампула с несколькими миллилитрами частично уменьшенного раствора, в котором плескался полностью уменьшенный и невидимый для глаза «Протей», взблескивала на нулевом модуле, как редкий самоцвет на бархатной подушечке.
Наконец Рейд сумел подобрать подходящее сравнение, но заставил себя не расслабляться. Расчеты точны, и у них в распоряжении техника, которая позволяет придерживаться точности расчетов. Но эти самые расчеты были проделаны второпях, в дикой нервотрепке, да и компьютер, на котором их делали, проверять на исправность было совершенно некогда.
И если размеры корабля хотя бы немного не соответствуют запланированным, исправить, конечно, нетрудно, но время на это придется урывать из оставшихся драгоценных шестидесяти минут… нет, пятидесяти девяти.
— Фаза номер четыре, — скомандовал он.
К ампуле снова двинулось уолдо, нависая скорее горизонтально, чем вертикально. Снова закрепили прибор, подвели лапку, и стальные пальцы сомкнулись на стекле с бесконечной осторожностью.
Они обхватили ампулу, как львица обнимает своего детеныша.
Теперь настал черед медсестры. Она решительно шагнула вперед, вынула из кармана маленькую коробочку и открыла ее. Достала маленькую стеклянную палочку с плоским утолщением на одном конце и зауженную — на другом. Она поднесла палочку вертикально к ампуле и осторожно ввела ее примерно на дюйм, пока сопротивление воздуха не затруднило движение. Медсестра легонько повертела палочку и сказала:
— Плунжер установлен.
Со своего возвышения Рейд сдержанно улыбнулся, а Картер одобрительно кивнул.
Медсестра отступила, и уолдо медленно подняло лапу. Осторожно и очень плавно ампула и плунжер поплыли вверх. И замерли в трех дюймах над нулевым модулем.
Так мягко, насколько возможно, медсестра вынула пробковую заглушку из донышка ампулы, и взорам открылась маленькая выпуклость-канюля на противоположном конце ампулы. В середине канюли виднелось крошечное отверстие, прикрытое тончайшей пластиковой пленкой. Эта пленка не выдержала бы и малейшего давления и держалась до первого прикосновения.
Движения медсестры снова стали быстрыми и точными. Она вынула из коробочки иглу из нержавеющей стали и насадила ее на канюлю.
— Игла установлена, — отрапортовала она.
Ампула превратилась в шприц для инъекции.
Из конструкции уолдо выскользнула новая пара рук, взялась за головку плунжера и замерла. Потом все уолдо, держа двумя руками ампулу и плунжер, заскользило к двери с двумя створками, которые тут же разъехались в стороны.
Никакой человеческий глаз не смог бы уловить даже малейшее волнение жидкости в ампуле, которую так нежно и бережно несли механические руки. Но Картер и Рейд прекрасно понимали, что даже микроскопическое волнение раствора команде «Протея» покажется штормом.
Когда механизм вкатился в операционную и застыл у стола, Картер немедленно приказал:
— Свяжитесь с «Протеем»!
Ответ гласил: «Все в порядке. Немного трясет». И Картер вымученно улыбнулся.
Бинес лежал на операционном столе, и все присутствующие не сводили с него глаз. Термическое покрывало укутывало его до самых ключиц. Тоненькие красные трубки тянулись из-под одеяла к устройству, спрятанному под столом.
Над выбритой, расчерченной на квадраты головой Бинеса высилась полусфера, собранная из чувствительных датчиков, способных уловить радиоактивное излучение самой малой интенсивности.
Команда хирургов и их ассистентов в масках толпилась вокруг Бинеса, их взгляды были прикованы к приближающемуся устройству. На одной из стен красовался хронометр. Он показывал уже не пятьдесят девять, а пятьдесят восемь минут.
Уолдо остановилось возле операционного стола. Два датчика словно ожили и поплыли по воздуху. Опытный техник оперировал ими с помощью дистанционного управления. Датчики повисли возле обоих концов шприца: один — у ампулы, другой — у иглы.
Маленький экран на столе техника засветился зеленью, мигнул, погас, снова засветился, снова погас и теперь мигал без остановки.
— Радиоактивность «Протея» обнаружена.
Картер хлопнул в ладоши и не удержался от довольной усмешки. Пройдена еще одна ступень, которой он так боялся. Конечно, само радиоактивное излучение поймать они не могли, поскольку радиоактивные частицы тоже были миниатюризированы и настолько малы, что спокойно проскользнут мимо любых обычных детекторов. Потому сперва они должны быть возвращены к нормальным размерам через деминиатюризатор, который вмонтировали в сами датчики за несколько безумных часов этого нелегкого утра.
Уолдо, придерживающее плунжер, медленно-медленно нажало на его головку, и тонкий барьер между ампулой и иглой разрушился. Через мгновение на кончике иглы появился едва видимый пузырек. Он соскользнул в маленький контейнер, установленный под шприцем, за ним последовали второй и третий пузырек.
Плунжер продолжал двигаться, и уровень жидкости в ампуле начал падать. Вскоре зеленый огонек на экране наблюдающего техника сместился.
— «Протей» в игле, — крикнул техник.
Плунжер замер.
Картер посмотрел на Рейда.
— Порядок?
Рейд кивнул и сказал:
— Можно вводить.
Две пары стальных рук цепко держали шприц, и уолдо начало двигаться, теперь к шее Бинеса, которую медсестра поспешно протирала спиртом. На шее был отмечен маленький кружок с точкой посередине, к которой уолдо и направило иглу. Датчики следовали за ней как приклеенные.
Чуть помедлив, кончик иглы коснулся шеи. Игла прошла под кожу на заданную глубину, плунжер медленно заскользил вниз, и техник почти сразу доложил:
— «Протей» введен в артерию!
Уолдо немедленно откатилось. Датчики вернулись на прежнее место, устроившись над головой и шеей Бинеса.
— Отслеживание! — крикнул техник-оператор и нажал кнопку. Полдюжины экранов вспыхнули на стенах, огонек на них мигал с разных позиций. Информация с этих датчиков поступала прямиком в компьютер, куда была заложена гигантская карта-схема кровообращения Бинеса. На этой карте яркая точка вспыхнула точно в сонной артерии. Именно туда и был только что введен «Протей».
Картеру нестерпимо захотелось помолиться, но он не знал, как это делается. На карте светящаяся точка находилась так близко от поврежденного участка…
Генерал посмотрел на хронометр и увидел, что тот высветил «пятьдесят семь», потом перевел взгляд на монитор. Яркая точка быстро и безошибочно двигалась по направлению к тромбу.
В ту же минуту Картер зажмурился и подумал: «Пожалуйста! Если кто-нибудь где-нибудь есть, там, наверху, пожалуйста, пусть все будет хорошо!»
Грант перевел дыхание и сообщил:
— Нас сейчас двигают к Бинесу. Они передают, что мы попадем сперва в иголку шприца, потом — в артерию на шее Бинеса. Я передал, что нас немного трясет. Черт! Ну, скажем так, трясет нас не то чтобы немного.
— Хорошо, — отозвался Оуэнс. Он терзал рычаги управления, стараясь — правда, пока безуспешно — совладать с качкой и хоть как-то выровнять судно.
Грант сказал:
— Послушайте, но зачем… Зачем надо непременно загонять нас в самую иголку? Подумать только — в иголку!
— Внутри иглы мы окажемся в довольно ограниченном пространстве. И следовательно, испытаем меньше неудобств при перемещении иглы. Кроме того, чем меньше миниатюризированной воды попадет в организм Бинеса — тем лучше.
— О господи! — вскрикнула Кора.
Ее волосы растрепались, пряди свесились на лицо. Девушка торопливыми, нервными движениями пыталась поправить прическу, откинула волосы со лба, чтобы не закрывали глаза, — и чуть не выпала из кресла при очередном толчке. Грант дернулся, чтобы подхватить Кору, но Дюваль успел первым и крепко схватил ее за руку.
Беспорядочные толчки и качка прекратились так же внезапно, как и начались.
— Мы в игле, — с облегчением сообщил Оуэнс и включил наружные прожектора субмарины.