— А когда легкие придвинутся к ребрам, ну, при вдохе — нам это не повредит?
— Мы только чуть сместимся в сторону, потом — обратно, почти незаметно. Так что не стоит из-за этого беспокоиться.
— Слушайте, а при плевритах с этими листками что-то происходит? — спросил Грант.
— Конечно! Плевра очень чувствительна. Когда в плевральную жидкость попадает инфекция и плевра воспаляется, каждый вдох вызывает боль. А уж кашель…
— И что будет, если Бинес кашлянет?
Микаэлс хмыкнул:
— Ну, если мы в это время будем здесь, боюсь, нам придет конец. Разнесет на кусочки. Но с чего бы ему кашлять? Во-первых, Бинес находится под наркозом, в глубоком покое, а во-вторых, смею вас заверить — его плевра в полном порядке.
— А если мы заденем ее…
— Для этого мы слишком маленькие.
— Точно?
— Ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Можно только строить предположения. Итак, исходя из того, что нам известно, для кашля нет никаких причин. Так что беспокоиться нам не о чем, — Лицо Микаэлса оставалось невозмутимым.
— Понятно, — буркнул Грант и оглянулся посмотреть, что делает Кора.
Она вместе с Дювалем возилась в мастерской; их головы, почти соприкасаясь, склонились над рабочим столом.
Грант встал и подошел к двери. Микаэлс — за ним.
На подставке матового стекла лежал разобранный лазер. Подсветка снизу позволяла разглядеть каждую отдельную деталь.
— Что повреждено безвозвратно? — прохрипел Дюваль.
— Только вот это, доктор, и еще импульсный переключатель. Все.
Дюваль задумался. Он стоял и разглядывал все детали по очереди, легонько касался каждой пальцем, словно пересчитывая, передвигал некоторые с места на место.
— Хуже всего то, что разбился вот этот транзистор. Без него мы не включим источник света. Следовательно, этот лазер больше ни на что не годен.
Грант перебил:
— А запчасти к нему есть? Хоть какие-нибудь?
Кора глянула на Гранта и тут же виновато отвела взгляд. Стальные глаза Гранта смотрели сурово и непреклонно.
— Обычно никаких запасных частей к лазеру не прилагается. Мы должны были взять с собой еще один аппарат, но кто мог знать, что… Если бы он не упал…
Микаэлс мрачно спросил:
— Вы это серьезно, доктор Дюваль? Лазер полностью вышел из строя?
— Я никогда не шучу. — В голосе Дюваля промелькнула нотка неприязни. — А теперь попрошу меня не беспокоить, — И он погрузился в раздумья.
Микаэлс пожал плечами.
— Ну вот, пожалуйста! Мы прошли сквозь сердце, мы наполнили свои баллоны воздухом из человеческих легких, и теперь оказывается, что все это без толку! Дальше дороги нет.
— Это почему еще? — спросил Грант.
— Ну, конечно же, в буквальном смысле дорога никуда не делась — можно путешествовать дальше, куда угодно. Но не в этом дело, Грант. Без лазера нам вовсе незачем путешествовать! Мы ничего не сможем сделать!
Грант спросил:
— Доктор Дюваль, можно ли как-нибудь провести операцию без лазера?
— Я думаю! — резко оборвал его Дюваль.
— Так поделитесь своими соображениями! — огрызнулся в ответ Грант.
Дюваль посмотрел на него в упор.
— Нет, мистер Грант, провести операцию без лазера невозможно.
— Но операции сотни лет делали без всяких там лазеров! Вы прорубились сквозь стенки альвеолы с помощью обычного ножа — разве это была не операция? Разве нельзя точно так же прорубиться сквозь этот чертов тромб?
— Можно, конечно, но при этом нельзя избежать повреждения нервов. Я не стану подвергать центральную часть мозга такой опасности. Лазер гораздо более тонкое орудие, чем нож. В этом конкретном случае простой мясницкий нож никак не сможет заменить лазер.
— Но вы ведь можете спасти Бинесу жизнь этим ножом, правда?
— Наверное, могу. Это вполне возможно, я полагаю. Но при этом я вовсе не уверен, что мне удастся спасти его разум. Более того, я убежден, что такая грубая операция — с помощью ножа — повредит мозг Бинеса и у него после нее возникнут серьезные проблемы с памятью и интеллектом. Вам это нужно?
Грант потер подбородок.
— Слушайте, что я скажу. Мы идем к этому тромбу. А когда прибудем на место — если у нас под рукой окажется только нож, то вы возьметесь за нож, Дюваль. Если случится так, что мы почему-то порастеряем наши ножи, вы будете грызть этот тромб зубами, Дюваль! Если не будете вы — я буду! Может, у нас ничего и не выйдет, но мы должны драться до конца. Однако мне тут кое-что пришло в голову… Дайте-ка посмотреть…
Он протиснулся между Дювалем и Корой и взял испорченный транзистор — маленькую раздавленную букашку, которая свободно умещалась на кончике пальца.
— Это и есть неисправная деталь?
— Да, — кратко ответила Кора.
— И если его исправить или заменить, лазер снова будет работать?
— Да, только исправить его невозможно.
— А если бы у вас был другой транзистор примерно тех же размеров и мощности и достаточно тонкая проволочка — вы смогли бы подсоединить его вместо этого?
— Наверное, нет. Для этого нужна почти сверхъестественная точность движений.
— Ну хорошо, вы не смогли бы. А вы, доктор Дюваль? Вы ведь прекрасный хирург, у вас наверняка должно получиться, даже если будет мешать броуновское движение.
— Я мог бы попробовать, с помощью мисс Петерсон. Только у нас нет запасных транзисторов.
Грант улыбнулся.
— Есть. То есть сейчас будут.
Он взял из ящика с инструментами большую отвертку и решительно направился обратно, в переднюю часть салона. Подошел к своему радиопередатчику и без колебаний принялся отвинчивать заднюю панель.
Микаэлс тут же оказался рядом и придержал агента за локоть.
— Что вы задумали, Грант?
Грант рывком стряхнул его руку со своей.
— Собираюсь покопаться во внутренностях этой крошки.
— Вы хотите сказать, что намерены разобрать передатчик?
— Нам нужны транзистор и проволока.
— Но ведь это наша единственная связь с внешним миром!
— Ну и что?
— Когда придет время вынимать нас из тела Бинеса… Грант, погодите, послушайте…
Грант ответил довольно резко:
— Нет. Они могут следить за нами по радиоактивной метке. Передатчик нужен только для обмена текущими новостями, а без этого мы вполне можем обойтись. Собственно, другого выхода у нас просто нет. Либо радио замолчит, либо Бинес умрет.
— Но послушайте… Может, вы все-таки свяжетесь с Картером? Пусть он примет окончательное решение.
Грант на мгновение задумался.
— Я пошлю ему сообщение. Но только сообщение — о том, что больше радиосвязи не будет.
— А если он прикажет вам приготовиться к возвращению?
— Я откажусь.
— Но ведь он может приказать вам…
— Он может, конечно, приказать выудить нас отсюда и без нашего согласия — но я в этом не участвую. Пока мы находимся на борту «Протея», решения принимаю я. Мы подошли слишком близко к цели, чтобы ни с того ни с сего отказаться от своих планов. Поэтому мы пойдем-таки к этому тромбу, несмотря ни на какие прискорбные случайности. И мне все равно, что там будет приказывать Картер.
Картер рявкнул:
— Повторить последнее сообщение!
— «Разбираем передатчик, чтобы починить лазер. Это последнее сообщение».
Рейд сказал каким-то бесцветным голосом:
— Они обрывают связь.
— Что там у них стряслось с лазером? — спросил Картер.
— И не спрашивайте.
Картер тяжело опустился в кресло.
— Пусть нам принесут кофе, ладно, Дон? Если бы я знал, что это сойдет нам с рук, то заказал бы двойное виски с содовой, а может, даже пару стаканов. Вот не везет — так не везет, а, Дон?
Рейд передал, чтобы принесли кофе. Потом спросил:
— Думаете, это саботаж?
— Какой такой саботаж?
— Не разыгрывайте из себя наивного младенца, генерал. Вы с самого начала опасались чего-то в этом роде, иначе зачем было посылать с ними Гранта?
— После того, что произошло с Бинесом по дороге сюда…
— Да, конечно. И, честно говоря, я сам не очень-то доверяю Дювалю и этой его девице.
— С ними все в порядке, Дон, — успокоил его Картер, скривившись, — По крайней мере, должно быть все в порядке. Черт возьми, да любой из них — вне всякого подозрения! Просто невозможно проверять людей более тщательно, чем это уже делается!
— Вот именно. Но ведь никакие проверки не гарантируют полной уверенности в людях.
— Все эти люди работают здесь не первый год.
— Кроме Гранта, — заметил Рейд.
— И?..
— Грант не работал здесь. Он для нас — чужак, человек со стороны.
Картер натянуто улыбнулся.
— Грант — правительственный агент.
Рейд кивнул и продолжил:
— Знаю. И еще знаю, что агенты нередко ведут свою игру — на две стороны. Вы включили Гранта в команду «Протея» — и началась серия неудач, досадных случайностей — или того, что только выглядит как случайности…
Принесли кофе.
— Это же просто смешно! — сказал Картер. — Я знаю этого парня. Для меня он не чужак и не первый встречный со стороны.
— И когда вы с ним виделись в последний раз? Что вы знаете о нем, о его желаниях, стремлениях?
— Да что ты! Это невозможно, — Но сам Картер отнюдь не ощущал той уверенности, что звучала в его голосе. Очень уж неловко он наливал сливки в свою чашку — едва не расплескав горячий кофе на руки.
Рейд сказал:
— Хорошо, не будем. Но все равно, имей это в виду.
— Они по-прежнему в плевральной полости?
— Да.
Картер глянул на таймер — там светилось «тридцать два» — и покачал головой.
Перед Грантом лежал разобранный на части передатчик. Кора брала транзисторы один за другим, вертела их в руках, внимательно рассматривала со всех сторон, чуть ли не заглядывала внутрь, под защитную оболочку.
— Кажется, вот этот должен подойти, — нерешительно сказала она наконец. — Но эта проволока, по-моему, слишком толстая…
Дюваль положил на матовое стекло с подсветкой проволочку, которую выбрала Кора, рядом с ней — ту, что отходила от поврежденного транзистора, и критически оглядел то, что получилось. Лицо его при этом особой радости не выражало.