Он туповато уставился на клетку, сплетенную из проволоки. Катенька, белый кролик средних размеров, спокойно жевала травку, полностью отдавшись этому занятию.
— Да, вижу. Это кролик.
— Это не просто кролик, доктор. Это необычное создание. Уникальное. Катенька дала начало истории, которая по своему значению превосходит историю войн и катастроф и, наверное, будет названа в ее честь. Если исключить таких совершенно ничтожных созданий, как черви, блохи и микроскопические паразиты, Катенька — первое живое существо, подвергшееся минимизации. Собственно, она была минимизирована в трех отдельных случаях. И если бы мы сумели, она была бы уменьшена еще в десятки раз. Эта крольчиха внесла большой вклад в минимизацию живых форм. Как видите, эксперименты не принесли ей никакого вреда.
Моррисон заметил:
— Не хочу вас обидеть, но бездоказательного утверждения, что этот кролик был минимизирован три раза, я не приму. Нет, я не сомневаюсь в вашей честности. Но я ученый, единственным достаточным доказательством для меня является возможность увидеть все собственными глазами.
— Конечно. И именно по этой причине, ценой больших затрат, Катенька подвергнется минимизации четвертый раз.
Софья Калинина вернулась и обратилась к Моррисону.
— У вас есть часы или что-нибудь металлическое? — спросила она резко.
— У меня нет с собой ничего, доктор Калинина. Ничего, кроме одежды, единственный карман которой пуст. Даже этот браслет, удостоверяющий личность, похоже, сделан из пластмассы.
— Просто металл мешает сильному электромагнитному полю.
— А психологическое воздействие?
— Нет. Во всяком случае, не обнаружено.
Моррисон, в надежде, что они наконец прекратят прикрываться минимизацией, ждал развязки этой истории. С каждой минутой в нем нарастало недовольство, и он зло сказал:
— Доктор Калинина, вы не боитесь, что облучение плохо повлияет на способность к деторождению, если вы вдруг забеременеете?
Калинина вспыхнула:
— У меня есть ребенок. Девочка. Абсолютно здоровая.
— Вы облучались во время беременности?
— Один раз.
Тут вмешалась Баранова:
— Доктор Моррисон, вы закончили с вопросами? Начинать можно?
— Собираетесь уменьшать кролика?
— Конечно.
— Тогда — дерзайте. Я весь внимание.
В душе доктор насмехался над наивными русскими. Глупо с их стороны упорно добиваться невозможного. Сейчас заявят, что оборудование вышло из строя, будут извиняться и искать виноватых.
Баранова снова обратилась к нему:
— Для начала, доктор Моррисон, поднимите, пожалуйста, клетку.
Моррисон не шевельнулся.
Он подозрительно переводил сомневающийся взгляд с одного на другого.
Дежнев, как обычно, с иронией заметил:
— Вперед. Не бойся, Альберт. Ручки не запачкаешь. Хотя во время работы это случается.
Моррисон взял клетку, поднял ее. Она весила килограммов десять. Проворчал скептически:
— Теперь можно поставить?
— Конечно, — разрешила Баранова.
— Осторожно, — взволнованно добавила Калинина. — Не испугайте Катеньку.
Моррисон осторожно опустил клетку. Кролик, оказавшись в воздухе, на время прервал трапезу, с любопытством принюхался и вновь принялся за еду.
Баранова подала знак, и Софья направилась к пульту управления, скрытому за проводами. Через плечо посмотрела на клетку, как бы оценивая ее местоположение, затем вернулась и слегка поправила ее — и щелкнула тумблером.
Издав завывающий звук, клетка засверкала, отбрасывая лучи света, будто что-то невидимое появилось между людьми и нею. Свечение усиливалось снизу клетки, отделяя ее от каменной поверхности стола, куда ее пристроили.
Баранова объяснила:
— Сейчас клетка находится в поле минимизации. Уменьшатся только предметы, попавшие в поле.
Моррисон раскрыл глаза как можно шире, его точил червь сомнения. Не собираются ли ему продемонстрировать хитрый фокус и заставить поверить, что он стал свидетелем великой минимизации?
— А как именно вы создаете это так называемое поле минимизации?
— А вот этого, — отрезала Баранова, — мы вам не скажем. Догадайтесь, под каким грифом проходит эта информация. Вперед, Софья.
Завывание повысилось на тон и немного усилилось. У Моррисона оно вызвало неприятное чувство, но остальные переносили его равнодушно. Он несколько секунд разглядывал людей, а когда обратил взор на клетку, ему показалось, что та уменьшилась. Нахмурившись, наклонил голову, чтобы край клетки совпал с вертикальной линией провода на противоположной стене. Он сам заметил, как край клетки отклонялся от линии на стене. Ошибки быть не могло, определенно клетка уменьшалась.
Доктор не смог сдержать эмоции. На лице отразилась досада, на что Баранова отреагировала, слегка улыбнувшись.
— Она действительно сокращается, доктор Моррисон. Ваши глаза не лгут.
Завывание продолжалось — продолжалось и уменьшение. Клетка стала вдвое меньше.
Моррисон неуверенно произнес:
— Существуют еще оптические иллюзии.
Баранова крикнула:
— Софья, остановите на секунду.
Вой прекратился, сверкание пропало. Клетка заняла прежнее положение на столе. Но определенно казалась меньших размеров. Кролик, пропорционально уменьшенный по сравнению с исходным вариантом, продолжал жевать маленькие листья салата и кусочки моркови, разбросанные по дну клетки.
Баранова спросила:
— Неужели вы думаете, что это оптическая иллюзия?
Моррисон молчал, а Дежнев весело язвил:
— Ну, Альберт, миленький, поверьте собственным ощущениям. На эксперимент уходит много энергии. И если вы не поверите, руководство выпорет нас за бесполезную трату денег. Что скажете?
Моррисон покачал головой в грустном замешательстве:
— Не знаю, что и сказать.
Баранова попросила:
— Поднимите, пожалуйста, клетку еще раз, доктор Моррисон.
Моррисон опять замешкался. Но Баранова успокоила:
— Поле минимизации не имеет радиации. Прикосновение вашей руки не подействует на нее, а сам процесс никак на вас не отразится. Видите? — И она решительно положила руку на клетку.
Однако сомнения продолжали мучить Моррисона. Он робко взял клетку обеими руками, поднял ее и тут же от удивления вскрикнул — ее вес был не больше килограмма. Клетка задрожала в руках. Уменьшенный кролик встревоженно отскочил в угол и съежился от страха.
Моррисон поставил клетку как можно точнее в прежнее положение, но Калинина подошла и слегка поправила ее.
Баранова спросила:
— Ну, что думаете, доктор Моррисон?
— Она, конечно, весит меньше. Но вдруг вы мудрите?
— Заменяем большой предмет маленьким, копию, отличающуюся только размерами?
Моррисон откашлялся. Он ни на чем не настаивал. Однако пока отказывался верить своим глазам.
Баранова продолжала:
— Пожалуйста, обратите внимание, доктор, уменьшились не только размеры, но и масса в пропорции. Атомы и молекулы, составляющие клетки, и ее содержимое изменились в размере и массе. Коренным образом уменьшилась постоянная Планка, поэтому внутри относительно ничего не изменилось. Для самого кролика еда и все, что находится внутри клетки, кажется абсолютно нормальным. Внешний мир в размерах вырос по отношению к кролику, но он, конечно, об этом не догадывается.
— Но поле минимизации исчезло, — заметил Моррисон. — Почему клетка и ее содержимое не восстанавливают прежних размеров?
— По двум причинам, доктор. Во-первых, состояние миниатюризации стабильно. Это одно из великих фундаментальных открытий, которое сделало ее возможной. В каком бы месте мы ни остановили процесс, не потребуется много энергии, чтобы поддерживать его в том же состоянии. Во-вторых, поле миниатюризации полностью не исчезло. Оно просто уменьшилось и сжалось, сохраняя атмосферу внутри клетки, не рассеиваясь и не допуская нормальные молекулы внутрь. Вот почему можно трогать неуменьшенными руками стены клетки. Но мы еще не закончили, доктор. Продолжим?
Взволнованный Моррисон не мог отрицать факта эксперимента. Но мимолетно опасался, не подвергся ли он воздействию наркотиков, провоцирующих сверхвнушаемость и галлюцинации. С трудом выговорил:
— Не слишком ли много вы мне показываете?
— Да, но только поверхностно. Если обнародуете это в Америке, вам, скорее всего, не поверят. И не увидят ни малейшего намека на существование технологии минимизации.
Баранова подняла руку, и Калинина вновь включила цепь. Опять послышалось завывание. Клетка начала уменьшаться. Казалось, теперь все происходит быстрее. Баранова будто читала мысли Моррисона:
— Чем больше уменьшение, тем меньше массы остается и размеры быстрее сокращаются.
Моррисон непроизвольно открыл рот. Он был в состоянии, близком к шоковому, пялился на клетку, которая в диаметре дошла до сантиметра и все еще продолжала уменьшаться.
Баранова подняла руку. Звук исчез.
— Осторожно, доктор Моррисон. Сейчас она весит всего несколько сотен миллиграммов и очень хрупка. Вот. Обратите внимание.
Она подала большое увеличительное стекло. Моррисон, не сказав ни слова, уставился на крохотную клетку. Он никогда бы не догадался, что за движущийся организм находится внутри, если бы не знал заранее. В голове не укладывалась реальность существования такого крохотного кролика.
И все-таки он был свидетелем того, как он уменьшился, и сейчас пялился на него, испытывая смущение и восторг.
Он взглянул на Баранову и спросил:
— Неужели это правда?
— Все надеетесь, что это оптическая иллюзия, гипнотизм или что-то в этом роде?
— Наркотики?
— Если бы действовали наркотики, доктор Моррисон, вам бы показали более великое достижение, чем минимизация. Оглянитесь. Разве все остальное не выглядит нормальным? Наркотик, способный изменить восприятие единственного объекта в большой комнате, не затрагивая другие предметы, стал бы сам по себе необыкновенным открытием. Нет, доктор, вы видели реальность.
— Увеличьте ее, — произнес Моррисон сдавленным голосом.