— Наверное, никого из них не осталось в живых?
— Никого. Водитель машины погиб сразу же, при взрыве. Остальных мы перестреляли. Погибли и несколько наших ребят.
Грант снова посмотрел вниз. Бинес был в сознании, но взгляд его совершенно ничего не выражал и бесцельно блуждал по сторонам. Вероятно, он находился под воздействием сильных психотропных средств.
— Я полагаю, раз он жив, то есть еще какая-то надежда?
— Он жив. Но надеяться почти не на что.
Грант спросил:
— С ним кто-нибудь говорил?
— Капитан Оуэнс, Вильям Оуэнс. Вы его знаете?
Грант покачал головой.
— Видел мельком в аэропорту, его называл по имени некий Гондер.
Картер продолжал:
— Оуэнс поговорил с ним по дороге, но ничего существенно нового не узнал. Гондер тоже с ним разговаривал. Кто говорил с Бинесом больше всех — так это вы. Он рассказал вам что-нибудь?
— Нет, сэр. Да если бы и сказал что-то такое, я бы не понят, что это значит. Я только забрал его из той страны и сопроводил сюда — вот и все.
— Конечно. Но в разговоре он мог, сам того не ведая, сказать больше, чем хотел бы.
— Если и так, я пропустил это мимо ушей. Но не думаю, чтобы он случайно проговорился о чем-то важном. Те, кто живет на Той стороне, привыкли держать язык за зубами.
Картер нахмурился.
— Хвалиться тут нечем, Грант. У нас в этом смысле вряд ли дела обстоят лучше. И если хотите знать… Простите, это, пожалуй, уже лишнее.
— Все в порядке, генерал.
Грант пожал плечами. На лице его не дрогнул ни один мускул.
— Итак, если хорошенько разобраться, Бинес ни с кем не успел толком поговорить. Его вывели из строя прежде, чем он успел поделиться той информацией, ради которой все это затевалось. С тем же успехом Бинес вообще мог не покидать Той стороны.
Грант заметил:
— По пути сюда мне пришлось миновать столько постов охраны, что…
— Что ж, место действительно почти надежное. Еще штук пять кордонов и блоков — и я бы мог поручиться за его полную безопасность.
— А что сейчас не так с Бинесом?
— У него поврежден мозг. Придется делать сложнейшую операцию — для этого вы нам и понадобились.
— Я?.. — Брови Гранта поползли вверх от удивления. — Но послушайте, генерал, я понятия не имею о нейрохирургии! Я не отличу мозжечок от полушарий.
Картер промолчал, и Грант понял, что все его отговорки пропадут втуне.
— Пойдемте со мной, — пригласил генерал.
Грант прошел за ним к двери, затем вниз по узенькой лестнице, по коридору, в другую комнату.
— Центральный наблюдательный пост, — не вдаваясь в подробности, пояснил Картер. Все стены комнаты были заполнены телевизионными панелями. Вокруг кресла в центре комнаты полукругом изгибалась еще одна панель, с множеством переключателей, помеченных маленькими табличками.
Картер сел в кресло, Грант остался стоять.
— Я хочу еще раз кое-что вам объяснить, — сказал Картер. — Вы, конечно, понимаете, что между нами и ими — нечто вроде «железного занавеса».
— И довольно давно. Конечно, я все понимаю.
— Как бы то ни было, этот «железный занавес» — не такая уж плохая штука. Мы все время настороже, секретность учитывается при любом важном деле. Мы много работаем в этом направлении и немалого достигли. И мы, и они. Но если «железный занавес» и будет когда-нибудь прорван, лучше все-таки, чтобы это сделали мы, а не кто-то другой. Надеюсь, вы меня понимаете?
— Понимаю, генерал, — сухо ответил Грант.
— Бинес открыл уникальную возможность для такого прорыва. И если бы нам удалось узнать, в чем кроется его секрет…
— Позволите задать вопрос, сэр?
— Давайте.
— Что это за секрет? Хотя бы приблизительно, в чем тут дело?
— Сейчас объясню. Я все вам объясню, имейте терпение. Любые новости надо узнавать в свое время. Так что я продолжу… Если бы Бинес сумел рассказать нам побольше о своем открытии, «железный занавес» практически перестал бы существовать — и уничтожили бы его мы. Но если он умрет, так ничего и не рассказав, или выживет, но все забудет из-за повреждения мозга — положение останется прежним и «железный занавес» простоит еще бог знает сколько времени.
Грант сказал:
— Что ж, если не считать отвлеченного сожаления об утрате столь выдающегося ученого, по-моему, ничего непоправимого не случится — «железный занавес», как вы сами говорили, не так уж плох.
— Да, конечно, если бы положение было именно таким, как я описал. Но все может обернуться иначе.
— Почему вы так считаете?
— Все дело в Бинесе. Насколько нам известно, он всегда был человеком лояльным и особенных неприятностей с правительством у него не было. Почти четверть века он был вполне законопослушным гражданином их страны и даже пользовался определенными привилегиями. И вот, совершенно неожиданно, он изъявил желание встать на нашу сторону…
— Потому что тоже хотел, чтобы «железный занавес» был прорван, и с нашей стороны.
— Но так ли это? А может, он, хоть и не открыл им всех подробностей своего изобретения, успел продвинуться в своих исследованиях настолько, что получил ключ ко всему остальному? А когда он понял, что, сам того не желая, вложил в руки тех залог безопасности всего мира, он, может быть, усомнился в добрых намерениях его собственной стороны, решил, что они вряд ли удовольствуются простым равновесием… И вот он перебрался к нам: не для того, чтобы помочь нам победить, а скорее для того, чтобы победителей не было вообще. Другими словами, он перешел на нашу сторону, чтобы сохранить «железный занавес».
— У вас есть какие-нибудь доказательства, сэр?
— Ни единого, — сказал Картер. — Но вы же понимаете, что это вполне возможно, так ведь? И вы ведь понимаете, что нет никаких доказательств обратного?
— Продолжайте, сэр.
— Если бы вопрос жизни или смерти Бинеса выливался только в вопрос полной победы или сохранения «железного занавеса» — что ж, тогда мы могли бы еще что-нибудь сделать. Чертовски стыдно, конечно, упускать шанс на полную победу, но завтра нам мог бы подвернуться другой шанс. Однако может оказаться, что выбор совсем иной — сохранение «железного занавеса» или полное поражение. А этого мы допустить никак не можем. Вы со мной согласны?
— Конечно.
— Так вот, раз уж есть хотя бы малейшая возможность того, что со смертью Бинеса нас ожидает полный разгром, — значит, мы должны предотвратить его смерть любой ценой, должны рискнуть всем.
— Полагаю, это касается меня, генерал, раз уж вы собираетесь поручить мне какое-то задание. Так вот, я привык рисковать своей жизнью и по меньшему поводу, и отдаленно не напоминавшему угрозу нашего полного поражения. Должен признаться, мне никогда особенно не нравилось рисковать жизнью, но я должен был это делать — и делал. И все же зачем я понадобился в операционном зале? Когда мне нужно было перевязать рану — совсем недавно, на последнем задании, — мне помогал Бинес. Что же говорить обо всей этой современной медицинской технике, если я и простую перевязку не могу толком сделать?
Картер снова не обратил внимания на возражения агента.
— Направить на это задание именно вас посоветовал Гондер. Он очень высоко вас ценит и сразу назвал ваше имя. Гондер считает вас очень способным человеком. Поэтому я и выбрал вас, Грант.
— Генерал, не стоит меня перехваливать. А то я начинаю волноваться.
— Черт побери, парень, я тебя ничуть не перехваливаю! Только кое-что объясняю. Гондер считает, что ты прекрасно подходишь для этого задания. Более того, твое прежнее задание пока еще не доведено до конца. Ты должен был доставить Бинеса к нам целым и невредимым — и не доставил.
— Когда я передавал его с рук на руки самому Гондеру, с Бинесом было все в порядке!
— Не важно. Зато сейчас не в порядке.
— Вы задеваете мою профессиональную честь, генерал!
— Думай как хочешь.
— Хорошо. Я прикачу на тележке инструменты. Я буду утирать пот со лба хирурга. Я даже подмигну пару раз медсестре. Вот и все — больше никакого толку от меня в операционной не будет.
— Я не заставляю вас делать все лично. Вас будет целая команда.
— Знаете, я догадывался об этом, — сказал Грант. — Шуровать скальпелями должен кто-то другой, я могу только разложить их на столике.
Картер уверенно защелкал переключателями на панели. На одном из мониторов появилось изображение двух фигур в затемненных очках, склонившихся над лазерной пушкой. Они что-то там с ней делали, так что красное пятнышко лазерного луча все сужалось и сужалось, пока не стало не толще нитки. Потом луч лазера погас, и эти двое сняли свои очки.
Картер сообщил:
— Это доктор Питер Дюваль. Вы о нем слышали?
— К сожалению, нет.
— Это лучший нейрохирург страны.
— А кто эта девушка?
— Его ассистент.
— Хмм!
— Не обманывайтесь внешним впечатлением. Она прекрасный специалист.
Грант слегка пожал плечами и сказал:
— Я и не сомневался, сэр.
— Вы, говорите, видели Оуэнса в аэропорту?
— Мельком, сэр.
— Он тоже будет в вашей команде. И еще — наш начальник медицинского отдела. Сейчас я вас познакомлю.
Картер снова пощелкал переключателями. Телемонитор загудел сильнее, как всегда бывает, когда аппаратура работает на двустороннюю передачу.
Четверть экранов всей телесети, размещенной на противоположной стене, заполнила обширная лысина.
— Макс! — позвал Картер.
Микаэлс поднял голову, прищурился. Выглядел он изможденным.
— Да, Ал.
— Грант готов. Дело не терпит. У нас не так много времени.
— У нас его нет совсем. Я сейчас зайду. — На мгновение глаза Микаэлса и Гранта встретились. — Я надеюсь, что вы действительно готовы, мистер Грант, к самому необычному испытанию в вашей жизни. Или в чьей-нибудь еще.
Глава 4СОВЕЩАНИЕ
В кабинете Микаэлса Грант, открыв рот, уставился на объемную схему системы кровообращения.
— Все свалено в кучу, — подал голос Микаэлс, — но это карта территории, на которой нам предстоит действовать. Каждая линия — это дорога, каждая точка — перекресток. Похоже на карту автомобильных дорог Соединенных Штатов. Только посложнее, ведь у этой — три измерения.