— Великий боже! — только и мог вымолвить Грант.
— Сотни тысяч миль кровеносных сосудов. Вы видите лишь малую часть: большинство сосудов микроскопичны и разглядеть их можно только при огромном увеличении. Но если соединить их все, вытянуть в одну нить, ее длины хватит, чтобы четыре раза обернуть вокруг Земли по экватору. Или вытянуть на половину пути до Луны… Вы хоть немного поспали, Грант?
— Часов шесть. Еще успел вздремнуть в самолете. Я неплохо себя чувствую.
— Хорошо. У вас будет время побриться и перекусить, если пожелаете. Я и сам не прочь бы поспать. — Он махнул рукой. — Не потому что я плохо себя чувствую. Я совсем не жалуюсь. Вы когда-нибудь принимали морфоген?
— Даже не слыхал о таком. Это что, наркотик?
— Да. Относительно новый. Вы, конечно, понимаете, что вам нужен не сон как таковой. Человек во сне отдыхает ничуть не больше, чем, к примеру, просто сидя расслабившись, с открытыми глазами. Может, даже меньше. На самом деле нам во сне важны сновидения. Человеческий организм нуждается в сновидениях, иначе нервная система дает сбой и такой человек начинает видеть галлюцинации и в конце концов умирает.
— А этот морфоген заставляет видеть сны? Так?
— Именно. Это лекарство вырубает вас на целый час, в течение которого вы непрерывно видите сны, а проснувшись, чувствуете себя полностью отдохнувшим и готовым бодрствовать хоть сутки кряду. И все же я бы посоветовал воздержаться от такого медикаментозного вмешательства, пока не возникнет крайней нужды.
— Почему? От этого устаешь?
— Да нет. Не то чтобы устаешь… Дело в том, что сновидения от морфогена обычно бывают кошмарными. Морфоген опустошает все потайные закоулки мозга, выметает все ваше недовольство и неприятности, накопившиеся за день. Это проверено. Так что лучше уж воздержитесь, пока можно. Видите ли, у меня просто не было выхода. Эту карту обязательно нужно было приготовить, и я корпел над ней всю ночь.
— А что это за карта?
— Это кровеносная система Бинеса, вплоть до мельчайшего капилляра, и я должен был изучить все ее особенности. Вот здесь, почти в самом центре мозга, совсем рядом с гипофизом, находится кровяной сгусток — тромб.
— Это из-за него все наши неприятности?
— Именно. Со всем остальным можно так или иначе разобраться, даже не прибегая к нейрохирургии. Поверхностные ушибы, шок, сотрясение мозга — все это пустяки. А с тромбом придется повозиться. И чем быстрее мы начнем, тем лучше.
— Сколько он еще протянет, доктор?
— Не могу сказать. Я полагаю, это нарушение кровообращения не приведет к немедленной смерти — по крайней мере, не сразу. Но необратимые изменения в мозге начнутся гораздо раньше. Наши шишки ожидали от Бинеса какого-то чуда и теперь страшно боятся остаться у разбитого корыта. Картер, к примеру, здорово получил по носу и решил вызвать вас, чтобы подстраховаться — на всякий случай.
— Вы хотите сказать, он опасается еще одного покушения? — спросил Грант.
— Он не говорил этого, но, по-моему, именно это его и пугает. Собственно, затем он и настоял, чтобы вас зачислили в спасательную команду.
Грант задумался.
— Но разве есть хоть какой-нибудь повод подозревать, что в это место могут проникнуть вражеские агенты?
— Я думаю, нет. Но Картер — человек жутко подозрительный. Мне кажется, он подозревает, что следующий удар враги нанесут руками наших медиков.
— Дюваль?
Микаэлс пожал плечами.
— Его не очень-то здесь любят, а инструмент, с которым он работает, может убить, если отклонится хоть на долю миллиметра.
— И как же в таком случае его можно остановить?
— Его невозможно остановить, в том-то и дело.
— Пусть тогда операцию делает кто-нибудь другой. Тот, кому можно полностью доверять.
— Видите ли, больше ни у кого не хватит знаний и практического опыта для такой тонкой работы. Кроме того, Дюваль — здесь, среди нас. Ну и в конце концов, ведь нет никаких доказательств того, что Дювалю нельзя доверять.
— Но ведь даже если я буду повсюду следовать за Дювалем, как нянька, и не спущу с него глаз все это время — что это изменит? Я ни черта не понимаю в том, что он будет делать, и не смогу даже определить — правильно он все делает или портачит. Честно говоря, я боюсь, как бы не пришлось выносить меня из операционной, когда он вскроет черепную коробку, — зрелище, согласитесь, еще то.
— А он не будет вскрывать череп, — сказал Микаэлс. — Снаружи до этого тромба добраться невозможно. Доктор Дюваль совершенно в этом уверен.
— Но ведь…
— Мы уберем тромб изнутри.
Грант недоверчиво хмыкнул и медленно покачал головой.
— Вам лучше знать. Я не понимаю, о чем вы говорите. Микаэлс спокойно сказал:
— Мистер Грант, все остальные участники этого проекта понимают, в чем дело, и знают, что именно каждый из них будет делать. Вы у нас новенький, а потому, наверное, надо бы вам все хорошенько объяснить… Что ж, раз надо — значит, надо. Сейчас я немного расскажу о том, над чем работают в этом заведении. Так сказать, немножко теории…
Грант скривил губы.
— Простите, доктор, но, боюсь, это ни к чему. В колледже я был первым парнем в футбольной команде и не последним — с девушками. Так что не тратьте понапрасну слов — в теориях я не силен.
— Я видел ваше личное дело, Грант, и там не совсем то, о чем вы только что сказали. Как бы то ни было, я не собираюсь спорить и убеждать вас в том, что вы человек достаточно интеллигентный и образованный, если это как-то вас задевает — даже когда мы наедине. Хорошо, оставим теорию, но вы все равно должны кое-что усвоить. Полагаю, вы уже обратили внимание на нашу аббревиатуру — ФЦИПМ?
— Конечно.
— Как вы думаете, что это означает?
— Были у меня кое-какие мысли на этот счет. Как вам, например, вот это: Фонд ценителей искусства позднего матриархата? Я придумал еще пару вариантов, но, боюсь, они совсем непечатные.
— Придется остановиться на Федеральном центре изучения проблем миниатюризации.
— А что, в этом деле есть какие-то проблемы? — спросил Грант.
— Сейчас поймете. Вы слышали когда-нибудь о миниатюризации?
Грант подумал немного, наморщив лоб.
— Вспомнил. Я тогда учился в колледже. На курсе физики нам пару занятий о чем-то таком толковали.
— В промежутках между соревнованиями по футболу?
— Ага. Кажется, тогда вообще был не тот сезон. Я припоминаю, тогда какая-то группа физиков заявляла, что они нашли способ уменьшать размеры предметов во сколько угодно раз, и их еще объявили обманщиками. Ну, может, не так — что они не обманывают, а просто ошибаются. Не важно. Помнится, нам тогда привели кучу доказательств того, что человека невозможно уменьшить до размеров, скажем, мыши — так, чтобы он при этом по-прежнему оставался человеком.
— Естественно — такие занятия провели тогда во всех колледжах страны. Вы, случайно, не вспомните какое-нибудь из этих доказательств?
— Попробую. Если вам нужно уменьшить размеры какого-нибудь живого объекта, этого можно достичь двумя способами. Либо уменьшить расстояние между всеми атомами, из которых состоит организм, либо каким-то образом изменить пропорции взаимного расположения этих самых атомов. Чтобы сдвинуть атомы ближе друг к другу, чем есть на самом деле, нужно приложить огромную силу — в противодействие силам внутримолекулярного отталкивания. Например, чтобы «сдавить» человека до размеров мыши, нужна сила, равная давлению в центре Юпитера. Ну как, я правильно вспомнил?
— Ваш разум светел, как солнечный день.
— Тогда — если даже удастся развить такое давление — оно непременно убьет все живое. Кроме того, если таким способом и удастся уменьшить объект — его масса останется прежней. И человек размером с мышь все равно будет весить столько же, сколько и раньше, а это очень неудобно.
— Превосходно, мистер Грант! Наверное, ваши подружки часами слушали, разинув от удивления рот, когда вы излагали им эту занимательную теорию. Кстати, что там за второй способ?
— Второй способ — переместить атомы. Убрать часть атомов в определенном порядке, так, чтобы размеры и масса объекта уменьшились, а пропорции остались прежними. Если уменьшить человека до размеров мыши, у вас сохранится примерно один атом из семидесяти тысяч. Если то же проделать с мозгом — то в итоге мы едва ли получим что-то намного сложнее, чем мозг обыкновенной мыши. И опять же, каким образом вернуть объекту прежние, истинные размеры — даже если этим физикам и удастся создать его миниатюрную копию? Как можно отловить все недостающие атомы и вставить их на прежнее место?
— Действительно, как же, мистер Грант? Но почему же тогда некоторые известные физики решили, что миниатюризация вообще возможна?
— Не знаю, доктор. Только об этом что-то ничего больше не слышно.
— Отчасти потому, что колледжи провели серьезную работу — по указанию свыше, — чтобы как следует выбить из юных мозгов интерес к этому предмету. Наука и техника ушли в подполье — и у нас, и на Той стороне. Буквально — зарылись под землю. Сюда. В подземелье. — Доктор Микаэлс почти любовно похлопал ладонью по крышке стола. — Но пришлось все же оставить специальные курсы о технике миниатюризации для признанных ученых-физиков, которые нигде больше не могли бы почерпнуть такие сведения. Разве что в подобных учреждениях на Той стороне. Уменьшить живой объект во множество раз без изменения его свойств действительно возможно, только совсем не такими способами, о которых вам рассказывали в колледже. Вы когда-нибудь видели увеличенные фотографии, мистер Грант? Или уменьшенные до размеров микрофильма?
— Конечно.
— Не вдаваясь в подробности, скажу только, что то же самое можно делать и с трехмерными объектами. Даже с человеком. Мы уменьшаем человека не как материальный объект, а как трехмерное изображение, которое управляется извне — из космоса, из виртуальной вселенной, если угодно.
Грант улыбнулся.
— Это только слова, доктор.
— Да, но вы ведь сами не захотели слушать теоретические выкладки, разве нет? Открытие, сделанное теми самыми физиками десять лет назад, касается использования гиперпространства — пространства, у которого есть больше, чем привычные нам три измерения. Сама концепция — почти за пределами понимания, математические выкладки вообще не поддаются никакому описанию, но, что самое смешное, все это действительно можно сделать на практике! Объекты действительно можно уменьшать. Причем не нужно ни выкидывать лишние атомы, ни сдвигать их поближе один к другому. Размеры атомов тоже уменьшаются — как и все остальное, — и масса объекта, соответственно, тоже уменьшается. А если понадобится — размеры можно восстановить.