В эту минуту появился Картер, он быстро вошел, кивнул всем присутствовавшим — направо и налево. Сел и начал:
— Не присядете ли, капитан Оуэнс? И вы, мистер Грант? Оуэнс медленно подошел к столу и устроился рядом с Дювалем. Грант сел в отдалении и убедился, что, глядя на Картера, можно краем глаза обозревать профиль Коры.
Можно ли считать пропащим дело, в котором принимает участие такая девушка?
Микаэлс, который примостился рядом с Грантом, нагнулся и прошептал ему на ухо:
— По-моему, неплохая идея — включить в нашу команду женщину. Может, мужчины постараются держаться молодцами хотя бы ради нее. Мне это по душе.
— Поэтому вы выступили в ее защиту?
— Да нет. Дюваль говорил чистую правду. Без нее он бы и шагу не сделал.
— Он так полагается на нее?
— Вряд ли. Но от своего он никогда не отступается. Особенно если это не нравится Рейду. Любовь здесь ни при чем.
— К делу, — сказал Картер. — Можете пить и есть, если хотите. Не собирается ли кто из вас сделать какое-нибудь заявление?
Внезапно Грант сказал:
— Я нахожусь здесь не по собственной воле, генерал. Я отказываюсь от работы и предлагаю поискать другую кандидатуру.
— Да, вы здесь не по собственной воле, мистер Грант, и на ваш отказ я отвечаю отказом. Джентльмены и мисс Петерсон, мистер Грант включен в экспедицию по нескольким причинам. Во-первых, именно он помог Бинесу перебраться в нашу страну и справился с этим заданием вполне профессионально.
Все головы повернулись в сторону Гранта, который так и сжался, невольно ожидая бурных оваций зала. Никаких оваций не последовало, и он расслабился.
Картер продолжил:
— Он специалист по средствам связи и опытный аквалангист. К тому же мистер Грант наделен железной выдержкой и острым умом и способен быстро принимать решения. Поэтому я наделяю его следующими полномочиями: когда начнется ваша экспедиция, последнее слово в решающих вопросах принадлежит именно ему. Это понятно?
Всем было понятно, и Грант, рассеянно рассматривавший свои ногти, сказал:
— Наверное, имеется в виду, что, пока все занимаются своим делом, я беру на себя устранение всех чрезвычайных ситуаций. Прошу прощения, но я не могу считать себя достаточно подготовленным для такой роли.
— Ваше заявление внесено в протокол, — молвил Картер. Ни один мускул у него на лице не дрогнул. — Теперь дальше. Капитан Оуэнс создал экспериментальную модель субмарины для океанографических исследований. Конечно, она подходит для вашей миссии далеко не идеально, но эта лодка превосходно укомплектована. К тому же другой у нас просто нет. Оуэнс и поведет эту подводную лодку к цели. Она называется «Протей».
Картер перевел взгляд на Микаэлса.
— Доктор Микаэлс будет штурманом. Он изготовил и тщательно изучил карты кровеносной системы Бинеса, которые мы вскоре рассмотрим. А доктор Дюваль и его ассистентка проведут саму операцию по удалению тромба. Вы все понимаете важность предстоящей экспедиции. Надеюсь, что операция пройдет успешно и вы вернетесь обратно целыми и невредимыми. Су-шествует вероятность, что Бинес скончается во время операции, но это случится наверняка, если операцию отложить. Может случиться, что лодка погибнет, но я должен признать, что в данных обстоятельствах риск стоит попытки. Удача же вознаградится сторицей — я имею в виду не столько ФЦИПМ, сколько все человечество в целом.
Грант тихонько прошептал:
— Вперед, ребятишки…
Кора Петерсон услышала его шепот и окинула его пронизывающим взглядом из-под темных ресниц. Грант покраснел.
— Покажите им карту, Микаэлс, — попросил Картер.
Микаэлс нажал кнопку на приборе, лежавшем перед ним, и на стене засветилась трехмерная карта кровообращения Бинеса, которую Грант недавно видел в кабинете доктора. Микаэлс передвинул какой-то тумблер, и карта словно приблизилась, увеличилась. На переднем плане обозначились сосуды, охватывающие шею и голову.
Сеть кровеносных сосудов высветилась с потрясающей четкостью, потом изображение пронизали тонкие линии системы координат. По схеме скользила маленькая черная стрелка-указатель, которой управлял доктор Микаэлс с помощью дистанционного манипулятора. Микаэлс не стал подниматься, остался сидеть, как и раньше, обхватив одной рукой спинку стула.
— Тромб находится вот здесь, — сказал Микаэлс.
Грант не понял сперва, где же этот самый тромб, — по крайней мере, пока доктор Микаэлс не перевел стрелку-указатель. И тогда Грант увидел его — маленький плотный узелок, закупоривший артериолу.
— Тромб не представляет собой непосредственную угрозу жизни потерпевшего, но вот этот участок мозга, — стрелка скользнула вокруг, — не получает необходимого количества кислорода и питательных веществ, и вскоре в нем начнутся необратимые изменения. Доктор Дюваль полагает, что этот участок мозга будет поврежден необратимо уже через двенадцать часов, а то и раньше. При обычной нейрохирургической операции для того, чтобы добраться до тромба, потребуется трепанация черепа — здесь, здесь либо вот здесь. При каждом из этих трех вариантов операция будет сопровождаться значительным повреждением окружающих участков ткани мозга, и результат будет весьма сомнительным. С другой стороны, существует возможность добраться до тромба непосредственно по кровяному1 руслу. Проникнув в сосудистую систему через наружную сонную артерию на шее, мы будем на более-менее прямом пути к цели.
Стрелка плавно скользнула вдоль толстого жгута сонной артерии, которая четко выделялась на фоне переплетения голубых вен. С виду все было просто и понятно.
Доктор Микаэлс тем временем продолжал:
— Следовательно, если уменьшить «Протей» и его команду и ввести инъекционно в…
Внезапно раздался резкий, холодный голос Оуэнса:
— Погодите, пожалуйста. До какой степени нас уменьшат?
— Размер субмарины должен быть таким, чтобы она могла беспрепятственно проникать сквозь защитные барьеры человеческого организма. Общая длина лодки будет не больше трех микрон.
— А сколько это будет в дюймах? — поинтересовался Грант.
— Около одной десятитысячной дюйма. Это средний размер крупной бактерии.
— Заметьте, — продолжал Оуэнс, — что, когда субмарину введут в артерию, мы окажемся во власти сильного артериального кровотока.
— На самом деле скорость течения крови в наружной сонной артерии не больше мили в час, — заметил Картер.
— При чем тут мили в час? Нас понесет с такой скоростью, что за каждую секунду мы будем проходить расстояние в сто тысяч раз больше полной длины субмарины! При пересчете на реальные размеры лодки это составит примерно двести миль в секунду — или около того. В виде миниатюр мы будем нестись со скоростью, в двенадцать раз выше той, с которой летают космические корабли! И это по самым скромным подсчетам.
— Несомненно, это так. И что с того? — спросил Картер. — С такой скоростью все время движутся красные кровяные тельца — эритроциты. А они сделаны далеко не из такого прочного материала, как ваша субмарина.
— А вот и нет! Каждое красное кровяное тельце состоит из биллионов атомов, а у «Протея» в том же объеме будут биллионы биллионов атомов — уменьшенных атомов, конечно, но что с того? Мы все равно будем состоять из гораздо большего количества неделимых частиц, чем эритроциты, а следовательно, будем гораздо мягче их! Более того, все, что окружает эритроциты, состоит из атомов такого же размера, как и сами красные кровяные тельца. А нас будут окружать со всех сторон частицы, состоящие из просто чудовищных атомов.
Картер обратился к Микаэлсу:
— Вы можете прояснить этот вопрос, доктор?
Микаэлс небрежно пожал плечами.
— Я, наверное, не так глубоко вникал в проблемы миниатюризации, как капитан Оуэнс. Полагаю, его вопрос обусловлен влиянием докладов Джеймса и Шварца о том, что хрупкость объекта возрастает пропорционально степени уменьшения.
— Именно, — подтвердил Оуэнс.
— Тем не менее прочность уменьшенного объекта если и снижается, то очень ненамного. И если припомните, Джеймс и Шварц вводили некоторые допущения в своих выкладках, поэтому их теория не является полностью достоверной. Кроме того, должен напомнить, что при увеличении объектов их прочность не возрастает.
— На это не стоит оглядываться — мы ведь не увеличивали ничего более чем в сотню раз, — возразил Оуэнс с оттенком небрежения в голосе. — А нам предстоит уменьшить субмарину более чем в миллион раз от реальных размеров. Никто и никогда не заходил так далеко, подобных прецедентов просто не было! Поэтому никак нельзя сказать заранее, станем ли мы более хрупкими, и как будет действовать на нас давление крови в артерии, и даже — уцелеем ли мы после столкновения с эритроцитами, и как на нас будут реагировать белые кровяные тельца. Разве не так, Микаэлс?
Микаэлс признал:
— Что ж, это так.
Картер нетерпеливо перебил:
— Конечно, эксперименты по исследованию таких больших степеней миниатюризации еще не проводились. Но у нас сейчас просто нет на них времени, поэтому придется рискнуть. Если субмарина погибнет — значит, так уж суждено.
— Как интересно! — пробормотал Грант.
Кора Петерсон наклонилась к нему и прошептала с нажимом:
— Потише, пожалуйста, мистер Грант! Вы не на футбольном поле.
— О, так вы заглядывали в мое досье, мисс?
— Ш-ш-ш!..
Картер продолжал:
— Мы примем все меры предосторожности, какие только возможны. Тело Бинеса подвергнут гипотермии, чтобы оно лучше сохранилось, — при низкой температуре потребность тканей мозга в кислороде значительно уменьшается. Это означает, что частота сердечных сокращений замедляется и, соответственно, снижается скорость кровотока.
Оуэнс сказал:
— Тем не менее сомнительно, что нам удастся преодолеть турбулентное течение…
Микаэлс добавил:
— Капитан, если держаться подальше от стенок артерии, мы постоянно будем в зоне ламинарного течения и ни о каких турбулентных завихрениях беспокоиться не придется. Кроме того, в самой артерии мы будем всего несколько минут, а потом попадем в более мелкие сосуды, где проблемы с течениями отпадут сами собой. Единственное место, где нам никак не избежать турбулентных в