— Позвольте вам кое-что объяснить, — строгим голосом учителя, обиженного за своего лучшего воспитанника, начал Мозговой. — Талант ментала или, как его чаще называют, чтеца — явление чрезвычайно редкое, почти случайное. Один чтец приходится приблизительно на десять тысяч обычных людей. О свойствах менталов современная наука ничего определенного сказать не может, кроме того, что они есть. Чтец может изъять из вашей памяти любую информацию, может, наоборот, оградить ее от вмешательства извне, а может и внушить все, что угодно. Все эти умения являются врожденными, но, судя по всему, по наследству не передаются, во всяком случае, такой закономерности обнаружить пока не удалось.
Мозговой впал в менторство, его несло по волнам теории, и остановить этот бурный поток уже было нельзя.
— Распределены способности менталов приблизительно равномерно среди всей популяции людей, но есть некоторые интересные отклонения от среднестатистической нормы. Так например, не обнаружено ни одного ментала среди носителей немецкого языка. Что занимательно, известны несколько этнических немцев-менталов, выросших в иноговорящей среде и не знающих немецкого. Причины такой флюктуации не известны. Или вот еще: на северо-востоке Китая и в прилегающих к нему районах Монголии и России, в среднем, удельный вес менталов меньше, чем во всем мире. Почти в два раза — один к восемнадцати тысячам! Но не так давно там обнаружена деревенька, буквально все жители которой обладают этим редкостным даром. Все — понимаете? И никакие исследования не выявили их отличности от остальных китайцев. Что самое интересное, благодаря этому селению статистика по региону выравнивается с общемировой.
— Зачем вы мне все это рассказываете?
— Я как раз подхожу к сути, лишь хочу, для наглядности, раскрыть проблему в целом. В настоящий момент на ментал-способности обследована лишь незначительная часть населения планеты, приблизительно три процента, но в переводе в абсолютные числа это уже статистически достоверная выборка. Так вот, из нескольких тысяч выявленных во всем мире менталов нет ни одного, кто бы превосходил остальных в способностях хоть сколько-нибудь заметно. Все они в быту ничем неотличимы от обычных людей и читать мысли без ментального усилителя не способны. Ментус же, увеличивая врожденные способности в сотни раз, поднимает их до определенной, одинаковой для всех планки. Так что ищите ментус — найдете ментала. — Мозговой кивнул в мою сторону. — Скорее всего, это будет такая же серьга, как у Александра — ментус, по возможности, должен находиться поближе к голове. Так как имплантировать их не принято из-за сложностей с эксплуатацией, серьги остаются самым приемлемым субстратом.
— И к чему это должно нас подвести? — осведомился Дорогой сварливым тоном.
— К пониманию того, что возможности всех менталов одинаковы, — охотно пояснил хозяин кабинета. — Чтец не может управлять одновременно сознанием нескольких людей. Одного — да, двоих — при большом желании и наличии практических навыков, но манипулировать сознанием нескольких человек, при этом экранируя свое собственное от другого ментала — исключено. По большому счету, все, что требуется от мыслехранителя — не пропустить попытку проникновения в ваши мысли и указать на вора. Остальное — дело ваших ребят.
— Странно, мы именно так и спланировали операцию, — удивленно заметил босс и бросил в мою сторону подозрительный взгляд.
— Ничего удивительного, — спокойно сказал Мозговой, — это стандартная процедура защиты клиента. Провалов у нас пока не было.
— Пока, — ворчливо повторил босс, но было видно, что его убедила уверенность собеседника.
— А теперь, с вашего позволения, приступим к тому, ради чего вы приехали, — закруглил прения Мозговой. — Чувствуйте себя как дома, Анатолий Иванович, бар в вашем распоряжении, а мы с Сашей отлучимся. Процедура займет не более часа.
5
Час — понятие растяжимое, час, знаете ли, бывает разный. Когда сидишь на горячем морском песке, обняв любимую женщину за плечи, завернувшись в одно на двоих огромное махровое полотенце, и чувствуешь сквозь мокрый прохладный купальник тепло ее груди — это один час. Когда, терзаем страхом и раскаянием одномоментно, мнешься в приемной начальника и перебираешь в голове все грехи и промашки, за которые тебе могут устроить разнос — это другой час. И уж совсем иначе движется время, когда улыбчивый Федор Тимофеевич потрошит твои мозги при помощи безжалостного ментоскопа.
Ментоскоп — тот же ментальный усилитель, но снабженный несколькими вспомогательными устройствами, вроде аппарата «Гипносон», облегчающими сканирование мыслей. Я полулежал в кресле, погруженный в дремоту, напоминающую легкое наркотическое опьянение.
— Саша, я уже здесь, — позвал меня тихий голос.
Преодолев обычную в таких случаях беспомощную слабость, я открыл глаза внутрь сознания. Мозговой сидел напротив и держал в руках пухленькую записную книжку в коричневом кожаном переплете с хитрой застежкой. Моя Память, ее виртуальный образ.
— Посмотрим, что у нас там, — без труда отомкнув хитроумный замочек, он раскрыл книжку.
Это не больно, если не сопротивляться, а сопротивляться так же бессмысленно, как прятаться от пожара на крыше — все равно настигнет. Пальцы Мозгового неторопливо перелистывали страницу за страницей, а я изо всех слабых сил раскрывался ему на встречу, борясь с подсознательным желанием спрятать, утаить что-нибудь.
Просмотрев несколько первых страниц, Мозговой поднял глаза на меня.
— Что, не нравится тебе наш Кортес?
На все вопросы нужно отвечать предельно честно: ложь, даже тень лжи ментоскоп карает болью. И это не задумка садистов изобретателей — каприз природы, побочный эффект, только и всего.
— Скорее нет, чем да, однозначно определиться не могу.
Нет боли. Ответ удовлетворительный.
— Ты желаешь ему зла?
— Нет. Он — клиент.
— Тебе безразлична его судьба?
— Безразлична, в рамках невреда репутации агентства.
— Тебе не кажется, Саша, что твоя холодность к людям и преданность агентству уже зашкаливают?
Ишь, как запел! Ведь это по твоей схеме психологи накачивают весь полевой персонал всякой дрянью: барьер, психологическая защита, наведенное безразличие и уйма других приемчиков, призванных сохранить разум мыслехранителя при ежедневном контакте с чужими мыслями.
— Не груби, — беззлобно одернул Мозговой — видит, видит каждую мыслишку. — Да, вижу, «слияние» тебе не грозит.
Некоторое время он молча листал мои мысли. Деловито, внимательно, то и дело возвращаясь к уже прочитанному. Внезапно хитро улыбнулся и, подмигнув, сказал:
— А не посмотреть ли нам Закладочку?
— Отчего же, посмотрите.
— А и посмотрим! — он потянул за тонкую шелковую ленточку, растущую из корешка и, перемахнув через несколько страниц, раскрыл книгу в заложенном месте.
— Опять вербовали! — радостно констатировал Мозговой. — Гляди-ка, сам Никаноров предлагал переметнуться! Ведь никак не угомонится, конкурентище! — он часто-часто покивал сам себе — надо понимать, гордится собственными кадрами.
— Еще как «не угомонится», — подтвердил я, хотя Мозговой все видел и так.
— Сколько же он тебе сулил?.. Ого!.. Ого-го!!! Так что, думаешь бросить старика Мозгового?
— Тебя бросишь.
Сарказм проплыл мимо его ушей.
— Что у нас по клиенту, действительно безнадега? Неужели обычный параноик?
— Чтец себя никак не проявил. Вероятнее всего, никому не нужны секреты Кортеса. Либо не настолько сильно нужны, чтобы нанимать чтеца-нелегала.
— Значит, думаешь — пустышка?
— Да, скорее всего.
— Но, пока клиент платит…
— …он остается клиентом, — улыбнувшись, закончил я любимую поговорку Мозгового.
— А что он так усиленно прячет?
— Компромат на одного упрямца.
— Ясно, — Мозговой быстро потерял интерес к махинациям клиента.
Он порылся в моем сознании еще несколько минут. Затем безболезненно вырвал страничку с… не помню чем (и теперь уже не вспомню никогда) и, наконец, закрыл книжицу.
Щупальца ментоскопа нехотя отпускали напряженное сознание. Минут через десять я окончательно пришел в себя, и мы вернулись в кабинет.
— Все в порядке, Анатолий Иванович. Наш… э-э-э, ваш… м-м-м… наш общий сотрудник доказал преданность агентству и лояльность клиенту. Можете пользоваться, — пошутил Мозговой.
Дорогой не был расположен к веселью.
— Нам пора, — сухо сказал он.
— Не смею вас задерживать, — великосветски откликнулся хозяин кабинета.
6
Пахло пивом.
— …Я ей говорю: чего смотришь? поехали! — а она — отпустите, я боюсь, у меня парень есть! — и ну рыдать, — Вовик обернулся к нам с боссом и, ухмыляясь во всю рожу, сверкнул давно не модной золотой фиксой.
— А ты ей что? — на автомате спросил я.
— А я говорю: сегодня твой парень — я! Пацаны ржут, лохи прячутся, бабы вообще разбегаются от греха подальше…
Вел машину, как всегда, Немой. Ему хорошо, он хотя бы запаха пива не чувствует, все, что Немого интересует в данный момент — это дорога. Я присмотрелся — так и есть, сквозь клубы тумана виднелась только змеистая лента шоссе, соединяющего Глухово с городом. Вовик сидел рядом с Немым и травил свои обычные байки. На заднем сидении — мы с боссом. В машине почти осязалось напряжение, не замечал которого только Вовик.
— …даю ей прямо по роже…
— Заткнись, — коротко бросил Дорогой.
Фикса потухла, Вовик испуганно замолк. Дальше ехали в тишине. На всякий случай я в десятый раз проверил запоры в сознании шефа. Ящик с «Транснефтью» был заблокирован так крепко, что и сам хозяин вряд ли смог бы сейчас воспользоваться его содержимым.
Странности первым заметил Немой. Не сбавляя скорости и не отпуская руль, он обернулся к нам и кивнув на дорогу впереди, выразительно промычал.
— Чего? — сразу заволновался Вовик. — Чего там?
Дорогой вгляделся в пустое шоссе и недоуменно пожал плечами. Я тоже не сразу понял, что взволновало невозмутимого телохранителя, никакой опасности в обозримом пространстве не наблюдалось. И только нырнув в сознание Немого, ощутив пульсирующую там тревогу, я забеспокоился сам. Пустота — вот что ему не понравилось. В этот предвечерний час на шоссе должно было быть множество машин, но вот уже несколько минут, как мимо нас не проехала ни одна.