— Ник сказал мне, что ты можешь мне помочь поговорить с Кирой, — продолжил я.
— Могу, — ответила она. — Если удастся ее найти. Она ведь…
— Лана говорила мне о монастыре в Тарсине, — неуверенно проговорил я.
Лицо Ксай на секунду сморщилось, словно я упомянул о чем-то для нее неприятном.
— Эта Лана, ты давно ее знаешь? — спросила девушка.
На секунду я замялся.
— Давно, — ответил я. — Мы в Кернадале познакомились года два назад, когда я только попал сюда.
Мне показалось странным, что она спросила. Причем вообще здесь Лана?
— Она была девушкой тамошнего главного, да? — спросила Ксай.
— Э… нет, — ответил я. И тут же сам засомневался: а точно? Я никогда не слышал о том, чтобы между Ланой и Сергеем что-то было, кроме обычного теплого отношения. Он опекал ее, единственную в Кернадале девушку-егеря, но точно ли в этом не было чего-то большего? Я не мог уверенно ответить, что не было.
— Мне кажется, это неважно. — добавил я и, кажется, покраснел при этом.
— А и правда, какая разница? — ответила Ксай. встав со стула. Хотя странно, правда, что ты приехал за ней черт знает куда, а, в сущности, почти ничего о ней не знаешь?
— Я приехал сюда не за ней, — твердо сказал я. — Я приехал, потому что хочу найти Киру.
— Но ведь это Лана сказала тебе о ней, верно? — продолжила Ксай, и в ее голосе послышалось что-то, похожее на плохо скрываемую досаду.
— Ты хочешь сказать, что это неправда? — переспросил я.
— Вовсе нет, — она пожала плечами. — Но манипулировать людьми можно и при помощи правды. Главное — выдать ее в подходящий момент.
— То есть, она мной манипулирует? — спросил я.
— Если бы только тобой, — вздохнула Ксай, протягивая мне обе ладони. — Ладно, давай сюда руки.
Едва я коснулся ее холодных тонких пальцев, как меня словно ударило по голове тяжелой черной подушкой. Я хотел повернуть голову туда, откуда пришел удар, но там ничего не было. И не было Ксай, и не было крыши дворца, и, кажется, не было даже моей головы.
Я потерял всякую связь с реальностью: я был нигде, и не факт, что я вообще был. Тьма вокруг меня клубилась и шевелилась, в ней слышались пугающие шорохи, словно в погруженном во тьму старом доме, населенном крысами.
Секунду спустя я увидел среди этой тьмы слабый мерцающий зеленоватый огонек: словно светлячок подлетел ко мне и остановился неподалеку. Я хотел протянуть к нему руку, но рук не было, и подплыть к нему ближе я тоже не мог. Огонек моргнул, а затем я услышал голос.
— Ты все-таки пришел… — произнес он, и в нем мне послышалась трудновыразимая смесь чувств: радость встречи, сожаление, мучительное волнение и сжимающая горло горечь. А еще, кажется, был страх.
Никаких сомнений: это был голос Киры. Я вздрогнул.
— Ты жива? — произнес я. До самого последнего момента я не до конца верил в это.
— Наверное, — ответила она с заметным сомнением в голосе. — Это неважно. Не главное. Подожди.
Она запиналась так, словно ей было тяжело дышать.
— Я люблю тебя, Кира, — проговорил я. Мне очень важно было ей это сказать, ведь раньше я этого так и не сделал.
— Потом, — прошептала она. — Это не главное.
Я хотел возмутиться тем, что как же это может быть не главным, но почувствовал, что это сейчас неуместно. К тому же в ее голосе мне послышалось, что она была рада это слышать.
— Ты в большой опасности, — сказала она. — Не только ты — все.
— Все в Монланде? — уточнил я. Я хотел добавить, что черт с ним, с Монландом, если мы выберемся отсюда, если сможем быть вместе. Но Кира не дала мне продолжить.
— Нет, — ответила она. — Все вообще в мире. Ты, я, твои родители, твоя девушка. Вообще все.
— Какая девушка? Причем здесь? — начал я, не сразу даже осознав, что речь идет об оставшейся в Москве Алине, которую я не видел три года и теперь почти уже забыл.
— Это тоже неважно, — отрезала Кира. — Слушай, все это ошибка. Большая ошибка. Я видела. Мне тяжело говорить. Мысли путаются. Здесь начинаешь мыслить по-другому.
— Попробуй объяснить, — попросил я. — Что за ошибка? Как она может угрожать нашему миру?
Огонек разгорелся чуть ярче и замерцал. Мне показалось, что это Кира собирается с мыслями, чтобы все мне рассказать, но ответа ее я так и не услышал. В следующую секунду пространство между мной и светлячком прорезала ослепительная голубая молния. Послышался громкий треск, запахло паленым, и мгновение спустя я уже сидел на холодном камне дворцовой крыши, судорожно глотая ртом воздух, и сжимая в своих вспотевших руках изящные ладони Ксай.
— Абонент не отвечает или временно недоступен, — проговорила она, иронично приподняв бровь.
— Верни ее! Верни все! — задыхаясь от гнева и бессилия, я схватил Ксай за кожаный воротник куртки, едва не оторвав его. Едва уловимым движением, она вывернулась из захвата, оставив лишь куртку в моих руках.
— Ты с ума сошел⁈ — воскликнула она. — Кто-то связь разорвал! И я даже знаю, кто.
— Кто же? — спросил я.
— Грановский, — Ксай поморщилась, словно сказала что-то неприличное. — Или кто-то из его агентов. Сергей, например.
— Сергей — агент Грановского? — кажется, глаза у меня полезли на лоб.
Она кивнула.
— Пойдем, поговорим еще с Ником, — сказала она. — Кажется, тебе стоит кое-что увидеть.
Глава 14
Когда мы с Ксай спустились с крыши, Ник беседовал в своем кабинете с Андреем, сидевшим в том же кресле, что получасом ранее занимал я. При нашем появлении последний поднялся, видимо, намереваясь уступить место даме, но она только махнула рукой.
— О, быстро вы, — сказал Ник, поставив на стол большую белую чашку с аппетитно дымившимся чаем.
— Слушай, покажи ему тот образ с Главным из Кернадала, — сказала Ксай, кивнув в мою сторону.
— Так сама бы и показала, — ответил Ник, пожав плечами. — Это же твое видение, не мое.
— Я… — Ксай потерла лоб. — После сеанса связи устала немного. Второй раз погружаться туда…
— Погодите, — начал я. — Какое видение? Почему я должен верить какому-то видению?
— Это не просто видение, — пояснила Ксай. — А верифицированное.
— Каким образом? — спросил я. Нет, серьезно? Верифицированное видение?
— Я не могу это объяснить, — Ксай помотала головой, коснувшись пальцами лба и немного поморщившись, словно от мигрени. — Но я чувствую. Свои видения. И чужие тоже. Могу отличить подлинное. Я проверяла это. Те, что я чувствую, как настоящие, сбывались.
— Тебе не кажется, что это звучит немного бредово? — уточнил я. — Если этот мир контролирует Грановский, то и твое ощущение того, что правда, что нет…
— Не до конца контролирует, — встрял Ник. — В этом все дело.
В который уже раз я почувствовал, что тону в каком-то зыбучем песке, в котором не на что опереться. Обычная логика здесь искривлялась и в любую минуту могла ускользнуть из рук, словно шланг, в который неожиданно подали воду.
— Ну, так что? — спросил Ник, протянув мне ладони тем же жестом, что чуть ранее драконица. Меня передернуло от совсем свежего воспоминания об исчезновении тела и черной пустоте вокруг.
Я осторожно взял ее руки: на этот раз я уже ожидал удара по голове, и он не замедлил последовать. Вот только тьмы теперь вокруг не было, вместо нее серо-зеленое пространство, обрамленное черным. Я не сразу осознал, что вижу с высоты поросшую жухлой травой поляну посреди Чернолесья.
Когда я понял это, меня пронзил секундный приступ паники: я всегда побаивался высоты, а сейчас все выглядело так, словно я вишу в воздухе вниз головой, ни за что не держась.
Я завис в нескольких метрах над землей и плавно двигался по дуге вдоль кромки поляны. Это было похоже на съемки с дрона, только, как если бы дроном был я сам.
— Можешь приблизить, — услышал я голос Ксай возле своего уха и непроизвольно огляделся по сторонам: никого рядом не было. Если она и присутствовала, то только незримо.
Изображение стало плавно приближаться, словно в камере включился зум. Пару секунд спустя я уже видел человека, медленно идущего вдоль кромки леса. То и дело он оглядывался по сторонам: ему явно было неуютно. В руках он сжимал длинный мушкет, и в какой-то момент даже вскинул его, видимо, заслышав какой-то шорох.
Добравшись до края небольшого оврага, образованного протекавшим внизу ручейком, человек остановился и огляделся по сторонам. Теперь я мог разглядеть его лицо: это был Сергей. Он прислонился к дереву и стал настороженно вертеть головой по сторонам, ни на секунду не выпуская ружья из рук.
Минуту спустя напротив него на другом берегу овражка прямо из воздуха возникла еще одна фигура: пониже ростом, в черной толстовке и с яркими волосами. Я не сразу узнал ее, а когда узнал, меня затрясло: это была Настя, помощница Грановского.
Сергей кивнул ей, явно ничуть не удивившись ее появлению. В ответ она весело помахала рукой и, кажется, спросила его о чем-то.
Разговора их мне слышно не было. Однако заметно было, что говорит, в основном, Настя, а Сергей слушает, время от времени кивая или уточняя что-то. Разговор продолжался минуту-другую, а затем Настя, вновь помахав Главному рукой, растаяла в воздухе. Еще секунда, и все изображение целиком стало расплываться перед моими глазами, пока я вновь не оказался в кабинете Ника, почему-то сидящим в кресле.
— Теперь ты тоже понимаешь, что это война? — спросил он.
Я кивнул. Видение было настолько реальным, что сомнений в его правдивости у меня почти не было. Я словно видел каждую травинку на берегу ручья и малейшее движение на лице Сергея. Он явно был подавлен, но пришел на встречу с посланницей Грановского и выслушал ее — кажется, получив какие-то инструкции. Его мимика, его манера говорить — все это было подлинным.
— Значит, война, — проговорил я медленно и отчетливо.
— Да, — твердо сказал Ник. — И враг очевиден.
Я был с ним согласен, но что-то, все же, не давало мне покоя.
— Та атака на Клугстер? — спросил я. — Зачем это было делать именно так?