Неужели, нельзя было, к примеру, выкрасть тетрадь?
— Мы не знали, что искать и где, — Ник пожал плечами. — Была только неявная интуиция, что вещь именно там.
С этими словами он коротко кивнул в сторону Ксай, давая понять, чья именно интуиция помогла вычислить место.
— Нужно было обыскать монастырь полностью, простучать каждую стенку.
— Как ты понимаешь, при живых монахах это едва ли было возможно, — Ник развел руками. — Я, конечно, допустил ошибку, отправив Андрея одного действовать в лоб. Нужно было придумать какую-то хитрость, вырезать всех, пока не опомнились. Не думал, что будет какое-то сопротивление. В любом случае, какая разница, если в итоге это был тупиковый путь?
— Я немного не о том, — ответил я слегка обескураженно. — Я имею в виду, не обязательно же было всех убивать. Вы же выглядите теперь чудовищами в глазах людей по всему королевству…
— Ром, я понимаю, как это выглядит со стороны, — начал Ник. — Но пойми, что нет более важной цели, чем выбраться отсюда и рассказать миру о том, что творит с людьми этот урод. Жалея болванок, ты продлеваешь страдания людей. Я бы с удовольствием выжег все эти королевства дотла, если это позволит мне спастись самому и спасти людей. В том числе тех, кто сам ничего не делает для спасения.
— А это поможет? — спросил я.
— Возможно, — Ник утвердительно кивнул.
— Ты серьезно? — меня пробрала легкая дрожь.
— Я возлагаю большие надежды на пирамиду, — проговорил он, словно немного через силу. — Но если с ней не получится, я не вижу другого выхода. Просто вырезать всех, заставить Грановского смотреть, как его любимую игрушку раскручивают по винтику. Натравить нежить на болванок, пройти черной волной, отсюда до самого Ансо, не оставляя никого в живых. И первым делом уничтожить Кернадал. Думаю, ты понимаешь, почему.
Он говорил это, словно через силу, но при этом я заметил какой-то затаенный отблеск ярости в его глазах. Мне было совершенно ясно: он действительно не остановится перед тем, чтобы превратить континент в гигантскую гекатомбу. И, пожалуй, даже сделает это с удовольствием.
На секунду я задумался. В моей голове сразу всплыла картинка: изможденные, покрытые дорожной грязью лица беженцев, бредущих куда глаза глядят вдоль Чернолесского тракта. Разоренные, выгоревшие деревни в окрестностях Клугстера. Вороны, клюющие тела молодых супругов и ребенка возле опрокинутой телеги. Душераздирающий крик Винса.
Смог бы я так?
Конечно, я сам вовсе не ангел. За три года в Чернолесье я собственноручно убил едва ли не десяток человек, а уж причиной скольких смертей я стал косвенно, не хочется даже и думать. И каждый раз, поднимая оружие на живого человека, я успокаивал себя тем, что это всего лишь компьютерная модель, порождение нейросети Грановского. И всегда я был в этом уверен не до конца, но это не останавливало мою руку с занесенным топором.
Так чем же я лучше? Тем, что у меня всегда было какое-то оправдание? Но какое это имеет значение, если речь не идет о настоящих живых людях? А если идет, то на что им мои оправдания?
Умом я понимал, что аргументы Ника вполне весомы. И все-таки, при мысли обо всем этом меня пробило неприятное чувство, словно я смотрел на вскрытие трупа. Была в этом какая-то планка цинизма, ниже которой мне не хотелось бы опускаться.
— А если бы это были настоящие люди? — спросил я. — Если бы была хотя бы вероятность, что они настоящие?
Ник вздохнул с видом учителя, отчаявшегося объяснить теорему непонятливому школьнику.
— Ну, я не знаю, — устало проговорил он. — Может быть, ты объяснишь ему?
Ксай в ответ на пас с его стороны иронично приподняла бровь и посмотрела прямо на меня.
— Просто ответь на один вопрос, — начала она. — Можешь даже не отвечать вслух, самому себе ответь. Ты хочешь вернуться назад, или ты хочешь остаться здесь, прожить жизнь охотником на монстров? Это ведь неплохая жизнь, а? Приключения, награды, девушки засматриваются, да?
Я сглотнул образовавшийся в горле комок, не в силах смотреть ей в глаза. Разумеется, я сам не раз думал над этим вопросом. И нашел на него ответ: если все это иллюзия, я не хочу в ней жить. Я хочу в настоящий мир.
Такое ощущение, что Ксай прочла мои мысли и удовлетворенно кивнула.
— Я пойду готовиться, — сказал я, кивнув ей в ответ и направившись вниз по изогнутой лестнице.
Однако не успел я пройти и одного пролета, как услышал торопливые аги за спиной и, обернувшись, обнаружил, что Ксай догоняет меня, и на лице у нее не обычное отрешенно-ироничное выражение, а нечто, напоминающее сочувствие.
— Подожди! — сказала она. — Знаешь, я тебя понимаю, мне это тоже не слишком нравится. Но без этого нельзя. Без этого мы застрянем здесь навечно.
Я только кивнул. Спорить мне как-то расхотелось. Пару пролетов мы прошли молча.
— Ты давно здесь? — спросил я Ксай.
— Три года, — ответила она. — Попала в лес под Кирхаймом незадолго до дня Мученика Буксы.
Я мысленно ответил, что, кажется, она попала сюда едва ли не в один день со мной.
— А кем ты была в нашем мире?
— Никем, — ответила она. — Просто девушкой. В универ ходила, с кем-то встречалась. А здесь я дракон. Понимаешь, да? Ты не представляешь, как это круто! Когда ты летишь. Ты чувствуешь себя… другим. Каким-то действительно другим существом, с другими чувствами, другими желаниями. Это не описать словами.
— Тебе это очень нравится, — я невольно улыбнулся.
— Очень, — она вздохнула. — Но гори оно все синим конем. Я хочу домой. Я не хочу торчать в этой матрице. Давай взорвем ее вместе?
— Ты думаешь, это поможет освободить всех? — спросил я, сделав ударение на слове «всех». Кажется, она хорошо поняла, кого я имею в виду.
— Я думаю, да, — ответила она. — И Ник так думает. Он прекрасный человек, ты не представляешь, сколько он сделал для ребят.
— Ладно, — ответил я. — Меня тут телекинезом, вроде как, наградили. А вот как пользоваться им, не знаю. Может, расскажешь, как эти новые способности работают? А там и приступим.
Она положила ладонь мне на плечо.
— Пойдем, разберемся.
Глава 15
Небо Чернолесья, и без того редко радовавшее солнечными днями, в этот день, кажется, было особенно темным. Не исключено, впрочем, что так просто казалось из-за того, что часть его заслоняла угольно-черная громадина пирамиды.
Вблизи она казалось еще более мрачной, чем из дворцового окна. Оттуда представлялось, что ее стены гладкие, словно кафель, но, едва мы подошли ближе, сразу стало видно, что они испещрены непонятными угловатыми вырезанными рисунками — или иероглифами — плохо различимыми на обсидиановом фоне. Некоторые из них, как мне показалось, то и дело озарялись на секунду гнилостно-зеленоватым светом. Впрочем, быть может, это была лишь игра воображения, подстегнутого мрачным впечатлением конструкции.
Ощущение угрозы, исходившее от пирамиды даже на расстоянии, здесь усиливалось, вызывая дрожь и заставляя колени предательски подгибаться.
Когда я взглянул на Ксай, то заметил, как она нервно теребит ремешок сумки.
А вот Ник казался совершенно спокойным.
Пару дней, прошедших с момента моего знакомства с видением, я потратил на то, чтобы научиться обращаться с новым даром. Оказалось, что Ксай, впрочем, не очень-то может мне в этом помочь — среди ее талантов телекинеза не было, а обращаться с ним было не так уж просто.
Зато помочь мне неожиданно вызвалась Соня — та самая девушка, что болтала с Андреем на причале во время нашего прибытия. Выяснилось, что она-то и является единственным — кроме меня теперь — телекинетиком в Урде.
Соня показала мне, как активируется моя новая способность довольно интересно: нужно было закрыть глаза и мысленно нащупать у себя под сводом черепа что-то вроде кнопки и нажать на нее. После этого перед глазами появлялась небольшая сеточка из светящихся алых линий, и, перемещая ее, можно было захватить предмет и попробовать поднять.
Дело оказалось непростым. Начал я с того, что пытался подвигать по столу небольшую серебряную монетку с юным профилем короля Арнольда III. Захватить кругляшок удавалось без особенного труда, но вот сдвинуть с места… Каждый раз это требовало напряжения не только мозга, но, казалось, даже мышц — причем, всех сразу.
Даже после небольшого сеанса голова начинала раскалываться, а тело ныло, словно после изнуряющей тренировки. Но зато, начав с подбрасывания взглядом монетки, уже на второй день я мог оторвать от земли и перенести на несколько метров здоровенный валун, который едва ли сумел бы сдвинуть руками. На этом Ксай, то и дело приходившая понаблюдать за моими занятиями, посоветовала мне пока остановиться. По ее словам, в пирамиде новый навык едва ли мне пригодился бы.
И вот теперь я стоял рядом с Ником и Ксай возле этой самой пирамиды, совершенно не представляя, что меня в ней ждет. Пару раз я пытался расспросить Ксай об этом, но все ее попытки рассказать о своем опыте натыкались на нехватку подходящих слов. Все, что я уяснил, это то, что с дверью приходилось разговаривать, убеждать ее, но не словами, а как-то еще.
Ник взмахнул руками так, словно собирался играть на рояле. Его черная куртка и такие же джинсы делали его издалека похожим на пианиста в смокинге, чему способствовали и длинные тонкие пальцы. Перед ним в воздухе возник полупрозрачный зеленоватый экран с непонятными светящимися значками.
— Так, сейчас… — произнес Ник, пробежавшись по экрану пальцами. — Приготовьтесь…
— К чему? — спросил я.
— Там проход очень недолго будет, — ответила Ксай. — Нужно успеть заскочить обоим.
Ник кивнул.
— Так, давайте, Ксай первая, — добавил он. — Три… Два… Один…
Раздался громкий треск, похожий на звук электрического разряда. Сразу несколько десятков иероглифов на стене пирамиды вспыхнули зеленым, и секунду спустя перед нами висел сотканный из такого же зеленого света мерцающий прямоугольник в человеческий рост.