Не успел я обдумать эту новость, как все взоры снова обратились к воротам, а среди егерей раздался взволнованный шепот. Я поднял голову и увидел, как в ворота входит Ксай — в своем человеческом облике, конечно же, но, все равно, весьма эффектная. Одежду XXI века она, должно быть, оставила в Тарсине. Сейчас на ней тоже была кожаная куртка, но уже местного фасона, а брюки из грубой ткани, сапоги и плащ с меховой оторочкой явно были данью северной тарсинской моде.
— Привет! — произнесла она запросто, поравнявшись с нами. — Я же обещала, что мы еще увидимся.
— Ты чертовски вовремя, — ответил я.
— Могла бы пораньше, — она откинула со лба непослушную прядь. — Пришлось задержаться в Тарсине.
— Прости, а ты кто? — спросил уставившийся на нее Степа.
— Это Ксай, я про нее рассказывал, — пояснил я.
Она улыбнулась и сделала книксен, чуть приподняв полы плаща.
— Так что там, в Тарсине? — спросил я. Это вопрос интересовал меня сильнее всего.
— Тарсинский герцог собирает войска для морского похода на юг, — произнесла она. — Хочет помочь карнарцам справиться с нежитью. Его вдохновляет прорицательница, благодаря предсказаниям которой герцогство сперва было спасено от голода, а затем смогло справиться с нашествием нежити с юга. Ее называют «Вестницей рассвета». Занятная ирония, верно?
Я только молча кивнул.
— Ты ее видела? — спросил я.
— Видела, — кивнула Ксай. — И даже пообщалась. Она интересная, конечно. Нда… Мы все, наверное, интересные. Поэтому всё так.
При этих словах к нам подъехал кавалерист в спадающем на круп лошади белом плаще, забрызганном грязью и кровью — тот, что ранее ехал рядом со Степой.
— Лейтенант Гартен, к вашим услугам, — произнес он осипшим от команд голосом. — У меня послание для господина егермейстера. Приглашение на заседание Капитула с последующим отъездом в Карнару, ко двору. Его желает видеть Его Величество.
— Боюсь, егермейстер не сможет принять приглашение, он погиб, защищая крепость, — ответил я.
— Значит, приглашение относится к его преемнику, — невозмутимо ответил Гартен. — У него есть наследник? Или нового егермейстера полагается избрать?
Я перевел взгляд на Вику и Тима, сидевших рядом.
— При мне никакого устава в Кернадале не было, — растерянно произнес я. — Может, потом появился? Сергей что-то говорил о том, что делать в случае его смерти?
Ребята синхронно помотали головами. Секунду длилось молчание, а затем Вика произнесла:
— Мне кажется, очевидно, кто должен занять его место.
Я поднял на нее глаза. Привалившийся к перевернутой повозке Тим со значением кивнул. И тут я заметил, что на меня обращены глаза всех собравшихся посреди двора уцелевших егерей.
— Да вы же меня не знаете совсем, — растерянно произнес я. — Сергей, он… Он знал все лично, он умел все организовать, а я… Вот, может быть, лучше Олег, а?
Я повернулся к Олегу, стоявшему у стены, опираясь на алебарду.
— Ты же начинал вместе с Сергеем, — сказал я ему. — Да и ты здесь вчетверо дольше меня, и уровень у тебя выше.
Олег в ответ замотал головой и махнул рукой.
— Даже и не думай, — произнес он, прокашлявшись, охрипшим голосом. — Я — одиночка, мне это все никуда не уперлось. Принимай командование сам. У тебя сегодня неплохо получилось.
— Да какое там, — растерянно произнес я. — Я же едва нас всех не угробил. Да и не управлял я ничем, кроме своего компа.
— А по-моему, ты справишься, — проговорила Ксай. — Ну, если мое мнение тут кого-то интересует, конечно.
Остальные в это время смотрели на нее с опасливым интересом.
Я оглядел поле только что завершившегося сражения. Крепостной двор был ровным слоем завален телами нежити, возле крепостных ворот и башенных дверей они лежали уродливыми грудами. То и дело среди них попадались тела в солдатских мундирах или егерских куртках.
Одну из башен разорвало на куски, и часть стены рядом с ней обвалилась. Почти все постройки на крепостном дворе были разрушены мертвой ордой. Лишь чудом она не добралась до конюшни, где сейчас все еще ржали перепуганные насмерть лошади. Арсенал и магическая лаборатория были уничтожены полностью. Пороха почти не осталось, провизии — тоже.
А еще где-то на юге, в Карнаре, есть юный король, который, должно быть, ждет от егерей чудесного спасения, и не оправдать его ожидания — весьма опасно.
Еще несколько дней назад я мог бы, наверное, сказать, что все это не мое дело. Если вдуматься, это ведь очень здорово — когда ты можешь умыть руки, вскочить в седло и умчаться куда-нибудь, охотиться на иловых жупелов и пропивать награду в трактирах.
Вот только у меня такой возможности больше нет. Что бы ни случилось дальше, я теперь отвечаю здесь за все. Теперь это мое дело.
Я поймал маленькую снежинку, которая мгновенно растаяла у меня на ладони, превратившись в крохотную холодную каплю. Словно слеза, упавшая с неба.
— Что ж, — произнес я, обращаясь к лейтенанту Гартену, — будем считать, что в Кернадале есть егермейстер.
Александр ЗимовецЧернозимье
Пролог
Звезды над рекою гаснут,
Тает сон моей судьбы.
Я не знаю, был ли счастлив,
Да и я ли это был.
Фернандо Пессоа.
Я падал. Падал с такой огромной высоты, что городские стены Карнары — высочайшие в Монланде — казались отсюда игрушечным замком, сделанным из кубиков «Лего». Ветер отчаянно свистел в ушах, вертя мое тело во все стороны, словно мальчишка — беспомощного жука. Внизу суетилась огромная масса людей — живых и мертвых — с высоты представлявшихся двумя стаями копошащихся муравьев, почти неотличимых друг от друга.
Я знал, что сделал все правильно. Ничего лучше я сделать не мог. Но достиг ли я цели? Победил ли я или просто плюнул в лицо врагу перед смертью? Мне не суждено это узнать. Пусть это узнают другие — и делают с этим знанием что захотят.
Земля приближалась стремительно и неумолимо. Сколько раз я, всю жизнь боявшийся высоты, видел подобную картину в кошмарных снах! И всегда за секунду до того, как встретиться с земной твердью, я просыпался, дрожащий от избытка адреналина и счастливый от того, что это был лишь сон.
Я знал, что в этот раз так не будет. В этот раз мне предстояло встретиться с землей.
Глава 1
Пол тронного зала был вымощен плитами гербовых цветов Карнары — черного и белого — и отполирован шарканьем множества ног, отчего походил на шахматную доску. Я сделал по нему всего несколько шагов и едва не поскользнулся. Смотреть под ноги было нельзя — необходимо было не сводить глаз с лика Его Величества, короля Карнары.
На мою шею непривычно давила серебряная цепь с тяжелым медальоном, украшенным россыпью мелких сапфиров — знак отличия егермейстера, который Сергею пожаловал давным-давно старый маркграф, но с которым Сергея видели лишь изредка, и обычно, почему-то, не на людях. Теперь же мне пришлось этот медальон надеть — для солидности.
Восседавший на слишком высоком для него троне десятилетний мальчишка, с трудом держащий осанку под тяжестью серебряного венца — хоть тот специально для него бы сделан облегченным — смотрел на меня с таким же любопытством, как я на него.
По правую руку от трона стоял регент, герцог Волькенбергский, мужчина лет сорока с клиновидной бородкой и глубоко посаженными черными глазами, одетый в камзол и плащ, расшитые серебром по черному полю. В отличие от короля, глаза которого сияли непосредственным детским любопытством, лицо герцога походило на деревянную маску, вроде тех, что жители окрестностей Кира достают из сундуков во время осеннего карнавала.
Вдоль стен зала толпились пестро разряженные придворные — несколько десятков высших сановников королевства. Позади всех, у самых дверей скромно примостилась моя так называемая свита — Олег в пять лет не надеванном нарядном камзоле, Тим с кинжалом в купленных недавно богатых ножнах, Вика в монашеском облачении — ей пришлось принять сан, чтобы в Карнаре не было вопросов к ее амулетам.
— Склонитесь перед мудрейшим владыкой! — громко произнес где-то сбоку от нас, у самой стены ала церемониймейстер в тяжелой меховой накидке.
Остановившись посреди зала, я сделал глубокий поклон и опустился на одно колено, и то же самое сделал стоявший от меня по левую руку орденский нунций — худой, как жердь, бритый мужчина в черном камзоле, с лицом, обезображенным косым шрамом. Он был кем-то вроде постоянно представителя Ордена при дворе, и именно он в последние три дня натаскивал меня по части придворного этикета, а также передавал пожелания Капитула.
— Что имеет сказать нам наш верный вассал, нунций Ордена Мученика Иеремии? — отчеканил мальчишка неестественным голосом, словно читал невидимую бегущую строку.
— Ваше величество, — произнес нунций, наклонив голову еще сильнее, — Капитул Ордена склоняется перед вашей мудростью и справедливостью, посылая вам заверения в своем глубочайшем почтении. Имею сообщить вам, что в настоящее время положение Ордена упрочилось за счет заключения нового договора с покорным его воле вассалом — городом Крюстером. Город признал верховенство воли Ордена, а вместе с тем — всеблагую власть Вашего Величества, за что получил милостивые пожалования и пребывает в полном спокойствии.
Нунций откровенно выдавал желаемое за действительное: на самом-то деле Крюстер остался независимым, а юрисдикцию Ордена и короля признавал лишь номинально. И если уж не королю, то регенту это точно было небезызвестно, однако он не стал прерывать нунция, благосклонно слушая дальше.
— Также имею вам сообщить, что другой верный вассал Ордена, егермейстерство Кернадальское, также пребывает ныне в порядке после отражения атаки богомерзкой нежити из Чернолесья. Однако же, в ходе означенного нападения его высокоинородие егермейстер Сергей погиб, и ныне его преемником является егермейстер Руман, титул которого мы всеподданнейше просим утвердить.