— Вы бы, господа, лучше в Кирхайм-то не подавались, — произнес он низким голосом. — Ни к чему это. Нет там уже никого, одни мертвяки и пакость всякая.
— У нас приказ, — коротко ответил я. — Мы должны узнать точно.
— Ну, коли, приказ… — протянул он, шмыгнув носом. — Ежели приказ, оно, конечно… В общем, езжайте вдоль берега прямо, до места, где в озеро речка Желтовка впадает. Не пропустите, там еще мост каменный, старых еще времен. А за мостом вы лучше правее возьмите. А то на берегу — там места нехорошие. Они, конечно, теперь везде нехорошие, но там…
Детина замялся, подбирая слова.
— И что там такое? — спросил я. — Нежити, что ли там много?
За время своих двухлетних скитаний по прибрежным деревням и городкам я никак не мог вспомнить какого-то особенно гиблого места в окрестностях озера.
— Не, там другое, — староста махнул рукой. — Там, вроде не нежить, а люди иной раз пропадают, да и всякое другое тоже творится. «Туманная заводь» там, корчма. На вид старая, да только еще не так давно ее там не было, и никто не видал, как ее строили. И столько про нее всего рассказывают…
Вот, к примеру, шурин мой, с другого берега, о прошлом годе подрядился за три марки одного господина туда на лодке доставить. Взял марку в задаток, сел на весла, догребли, причалили. Пока шурин с лодкой возился, господин внутрь зашел. Ну, тот подождал его, конечно — не выходит. Пошел уж сам внутрь, спрашивает трактирщика: где господин, что только что заходил?
А тот в ответ: нет тут никакого господина. Шурин в крик, конечно! Как, дескать, так: он мне две кроны за переезд не додал! Так трактирщик, как ни в чем не бывало, вынимает две кроны и ему сует: езжай, дескать, отсюда да не болтай лишнего. Вот как! И таких историй про тамошние места много ходит.
— Какие-нибудь шпионские дела… — проговорил я рассеянно. Едва он упомянул «Туманную заводь», в моей голове словно вспыхнула красная лампочка. Я взглянул на Ксай, и увидел, что она тоже насторожилась.
— Может быть… — протянул детина с сомнением в голосе. — А по-моему, и что-нибудь похуже. Ну, ее совсем, чего туда ехать, коли другие дороги есть?
Поблагодарив старосту за совет, мы отправились дальше, миновав еще несколько деревень, пока не добрались, в самом деле, до солидного каменного моста имперской постройки, некогда, похоже, украшенного статуями, от которых ныне остались только обломанные ноги.
— Сворачиваем? — спросила Кира, указывая на дорогу уходящую вправо. Я на секунду задумался.
— Знаешь что… подождите-ка вы меня здесь, на перекрестке, — сказал я. — А дальше по дороге отправьте разъезд. Я же пока съезжу в эту «Туманную заводь». Кажется, мне там кое с кем нужно поговорить.
— Уверен? — переспросила Кира. — Нам нельзя задерживаться.
— Уверен, — я кивнул. — Ксай, поедешь со мной? Тебе ведь он тоже про эту корчму говорил.
Ксай кивнула.
Трактир расположился возле небольшой пристани с парой вытащенных на берег лодок, присыпанных снежными саванами. Здесь пахло сыростью и вяленой рыбой, а ко входу вела тропинка, давно заметенная снегом, без единого человеческого следа на ней — лишь в одном месте ее перечеркивала дорожка следов какого-то мелкого животного, вроде зайца. Дым из трубы тоже не шел. Казалось, трактир был заброшен, и даже не на зиму, а уже давно.
При мысли об этом я почувствовал в сердце укол разочарования. Грановский единственную надежду возлагал на то, что я найду Странников, и вот, казалось, я их нашел. Но не только ли для того, чтобы постучаться в дверь и узнать, что никого нет дома?
Мы с Максом и Ксай спешились чуть поодаль, и к самому трактиру подошли почти что крадучись и держа оружие наготове. Предосторожность, однако, была, похоже, излишней: изба выглядела пустой, несколько забранных тусклым пузырем окон смотрели на мир подслеповато и равнодушно.
Джипа я оставил Максу, а сам медленно приблизился к дверям, сделав над собой усилие и убрав, все-таки, крикет за пояс. Ни к чему это — сразу с оружием вваливаться.
Ксай двинулась за мной следом, но я поднял руку, сделав ей знак остановиться. Изнутри послышался скрип половиц — кажется, кто-то там, все-таки, был. Я осторожно заглянул в тусклое окошко, но никого за ним не разглядел. Затем легонько потянул на себя дверь, и та предательски скрипнула.
— Ну, заходи, что ли, — раздался изнутри мужской голос. — Чего на пороге мнешься?
Я заглянул внутрь и обнаружил за дверью весьма уютную залу с несколькими столами, украшенную венками из засохших кленовых листьев — кажется, оставшихся здесь с осеннего праздника. Между ними висели связки сушеной рыбы и пучки полыни вперемешку с горицветом, сообщая помещению специфический аромат. К моему удивлению, здесь было довольно тепло, хоть очаг не горел.
Посреди залы стоял, сложив руки на груди, крепкий мужчина лет за пятьдесят, почти совсем седой, с пышными усами и обвисшими бульдожьими щеками. На нем был кожаный фартук, а под ним — серая холщовая рубаха с вышивкой. На поясе у здешнего хозяина висел внушительных размеров тесак — вроде бы, для рубки капусты, но кто знает…
Сперва мне показалось, что никаких посетителей в трактире нет, но затем я заметил в дальнем углу сидит какой-то молодой парень с темными волосами и аристократически бледным лицом. Одет он тоже был, как подобает местному аристократу — в меховой плащ и цветастый камзол. На меня при моем появлении он не обратил ни малейшего внимания, даже не поднял глаза от огромной кружки пива, которую держал в руках. Я, со своей стороны, решил тоже к нему не адресоваться.
— Добрый день, — произнес я, обращаясь к трактирщику. — Я пришел сюда, потому что мне сказал об этом месте один человек. Странник.
Трактирщик спокойно кивнул.
— Это понятно, — ответил он. — Сами по себе сюда обычно не приходят. Не такое место.
При этих словах я почувствовал, как правая ладонь, давно не напоминавшая о себе, снова заболела, как обожженная.
— И рекомендации у тебя при себе, — он удовлетворенно кивнул. — Ты от Виктора, значит, да? Что с ним? О нем давно не слышно, а дела вокруг сам видишь, какие творятся.
— А вы не знаете? — уточнил я.
— Нет, — ответил он. — Я, знаешь ли, в известном смысле, домосед, а новости до меня доходят от случая к случаю. Да ты садись — в ногах правды нет.
Сам он сел за один из столов на массивную лавку, и я последовал его примеру, расположившись напротив. И стал рассказывать о том, что произошло в пирамиде. На середине рассказа в залу бесшумно зашла Ксай, присев на скрипучий подоконник. Трактирщик ей лишь коротко кивнул.
— Да, пропал Виктор, — вздохнул он, когда я закончил свою историю на том, как оказался возле разбитой «Вестницы». — Говорил я ему: не лезь ты к этим уродам, они с огнем играют. Ничем хорошим вся эта дрянь у них не кончится. Погибнут сами — и тебя погубят. Впрочем, ладно. Чего уж теперь…
Несколько секунд мы помолчали, причем мой собеседник все это время поигрывал в руках добытым из-за пояса тесаком.
— Меня Руман зовут, — представился я. — А вас?
— Да какая разница? — спросил в ответ, пожав плечами. — Имена красивы, но бесполезны. Ну, допустим, я Андерс. Ты чего пришел-то? Просто так сюда не являются.
— А вы тоже… ну… Странник? — спросил я.
— Все мы в этом мире странники, — вздохнул Андерс.
— Тот человек… Виктор… он говорил, что его имя написано в «Туманной заводи» на стене, — произнес я. — Я хочу знать его полное имя. Мне нужно найти его, если я когда-нибудь вернусь домой.
Андерс покачал головой.
— Написано-то оно написано… — протянул он. — Но не совсем так, как ты себе это представляешь. Собственно, вот эта стена, подойди.
Никакого текста на дощатой стене действительно не было — только нарисованная углем карта полушарий. Земных. Я осторожно прикоснулся к ней кончиками пальцев, и тут же отдернул, прижав к бедру и чуть не вскрикнув от боли. Ощущение было такое, будто по ладони с силой провели теркой, однако никаких следов на ней не осталось.
— Ну, вот и все, — Андерс кивнул. — Он дал тебе половинку ключа, а теперь у тебя есть вторая, и ее у тебя никто не отнимет, даже твой этот Луциан. Если ты пришел только за этим, то можешь идти.
— Подождите, — я почувствовал, что мне нужно собраться с мыслями. — Но у меня было еще столько вопросов…
— Задавай, — кивнул Андерс. — Времени у меня полно. У тебя, я думаю, меньше, так что в твоих интересах не затягивать.
— Скажите хоть вы мне, — начал я. — Это, все-таки, симуляция или нет? Хоть кто-то, черт возьми, может мне на этот вопрос точно ответить?
— Давай так, — начал Андерс со вздохом. — Ты хочешь, чтобы я дал тебе ответ, иллюзорен ли мир вокруг тебя. Но что тебе даст мой ответ? Он ведь тоже может быть частью иллюзии. А если так, то неважно, что я тебе скажу.
— А что важно?
— Хороший вопрос, — Андерс одобрительно кивнул. — Ты там у себя в университете философию учил? Вот смотри: что угодно вокруг тебя может быть иллюзией, даже вот я, к примеру. А есть что-то, что точно реально? Подумай.
Я стал припоминать. Весенняя аудитория. Скучная лекция, от которой хочется упасть лбом на парту и уснуть. Почему я это все помню, а имена родителей уже забыл⁈
— Иллюзией не могу быть только я сам, — ответил я. — Я мыслю –следовательно, существую. Так?
— Молодец, — важно кивнул Андерс. — А следовательно, что? Ты уже понял ответ на свой вопрос?
— Важно то, что внутри меня, — произнес я. — Как я ко всему этому отношусь и какой выбор делаю.
— Во-от! — Андерс поднял палец вверх. — Важно то, ощущаешь ли ты сам себя человеком, или нет. Рано или поздно ты вернешься отсюда домой. Но сможешь ли ты потом смотреть на себя в зеркало — это от тебя сейчас зависит.
— А я вернусь? — спросил я, почувствовав, как сердце пропустило удар.
— Ну, или не вернешься, — Андерс пожал плечами. — Какая разница?
Мы снова замолчали. Он вернулся к стойке и стал сосредоточенно рубить капусту. Ксай наблюдала за ним, как завороженная.