— Мои люди, полагаю, уже в Западном бастионе, — ответил я, пожав плечами.
— Значит, ты пойдешь со мной и прикажешь им сложить оружие, — произнес Хорн с нажимом. — А если нет, мы тебя расстреляем прямо на плацу, чтобы они видели, что бывает за измену. Только прежде пусть явятся офицеры, надо блокировать бастион основательно.
С этими словами он взвел курок пистолета и поднял его со стола, но на меня, пока что, не направлял.
Прошло несколько минут — ничего не происходило. За окном то и дело слышались одиночные выстрелы и громкие крики, несколько раз звонко звякнула сталь, словно кто-то вступил в рукопашную, но ненадолго.
На лице Хорна играли желваки. Он нервно барабанил пальцами по столу, а его правое веко то и дело принималось подергиваться. Не выпуская из рук пистолета, левой рукой он смял какой-то лежавший на столе исписанный лист и стал его мять, а смяв в комок, начал отрывать от него мелкие кусочки.
Лист уже наполовину превратился в подстилку для хомяка, когда на лестнице вновь послышались торопливые шаги. Тот же самый мушкетер, вбежав в комнату, тут же ухватился за дверной косяк, повиснув на нем и тяжело дыша.
— Ну⁈ — бросил ему Хорн. — Где капитаны⁈ Тебя за чем посылали, мерзавец⁈
— Вино… ват… — прохрипел солдат. — Никак… явиться не могут… бунт кругом… усмиряют… никакой, значит… покорности…
— Чего⁈ — взревел командор. — Я им сейчас устрою такую покорность! Каждый, кто не может свое подразделение в узде держать, будет у меня до самой отставки обозом командовать, капусту возить! Чтобы через минуту были все у меня, вши ансуйские! Понял⁈ Бегом!
— Ваше высоко… благородие, — промямлил солдат. — За минуту никак невозможно… у меня это… две ж ноги всего…
— Сейчас одна будет, и та из жопы будет торчать! — вскрикнул Хорн, замахнувшись пистолетом. — Бегом, я сказал!
Вслед за этим солдата словно ветром вынесло из комнаты, а командор принялся мерить ее шагами из угла в угол.
— Ублюдки, — цедил он про себя сквозь зубы. — Зла не хватает.
— Ваше высокопревосходительство, — дрожащим голосом проговорил один из мушкетеров за моей спиной, — арестованного-то, может быть, того? В камеру пока что?
— Не трогай, — прорычал Хорн. — Хрен его знает, что сейчас в подземелье — того гляди, не доведете. Пусть пока тут будет, под присмотром.
Он выглянул в окно, постучав пальцами по каменному парапету и скривившись, словно увидел там нечто донельзя отвратительное.
— Смирно! — проорал он из окна, очевидно, увидев какой-то непорядок на плацу. — Какого хрена, что за разговоры⁈ Быстро в казарму, то не в наряде! Кого тут через минуту увижу, будет сортиры чистить до возвращения в Брукмер!
Он отошел от окна, снова смерив комнату длинными шагами. Минута тянулась за минутой. Никто не приходил. Я переминался с ноги на ногу, держа пальцы сжатыми в кулак, готовый в любой момент призвать огненное лезвие.
Наконец, послышался новый стук сапог по каменному полу — на сей раз, многочисленных.
Вслед за этим в кабинет вошли несколько человек в офицерских мундирах. Большинство из них выглядело растерянными, а сопровождавшие их рядовые мушкетеры и пикинеры, напротив, держались более решительно.
— А, капитаны, — произнес командор. — А нижние чины зачем?
— Ваше высокопревосходительство, — произнес один из вошедших, глядя куда-то в сторону, — Мы пришли сообщить, что к настоящему времени почти весь гарнизон… как бы это лучше выразиться…
— Изменил присяге, да⁈ — мрачно произнес Хорн.
— Я бы сказал несколько иначе, — ответил капитан, оглянувшись на стоявшего рядом с ним пикинера. — Гарнизон выразил желание примкнуть к освободительному походу его светлости, герцога Тарсинского. Боюсь, в текущей ситуации мы не можем оказать такое воздействие на солдат, которое побудило бы их отказаться от этого намерения и сражаться с герцогскими войсками, буде они атакуют. У многих людей были родственники в Кирхайме и окрестностях. Все спрашивают, почему его величество ничего не сделал. Я пытался… мы все пытались привести части к повиновению, но…
Капитан развел руками. Хорн сжал побледневшими пальцами столешницу, а затем отшвырнул пистолет и тяжело опустился на стул.
— Переиграл ты меня, парень, — произнес он, на секунду подняв на меня глаза.
— Это ваш регент сам себя переиграл, — ответил я. Мне было даже жаль служаку Хорна. — Когда власть ничего не делает, чтоб погасить пожар, люди всегда найдут более расторопного пожарного. Полагаю, я уже не арестован?
— Полагаю, теперь арестован я, — ответил Хорн. Капитан не стал ничего ему на это возражать.
—…и никакая нежить не устоит перед нами! — раздался за окном кабинета голос герцога. Вот уже минут десять он говорил перед своими новыми бойцами речь хорошо поставленным командирским голосом, перекрикивая вой зимнего ветра. Я даже позавидовал его способностям, вспомнив, как сам чуть не сорвал голос, выступая перед куда меньшей аудиторией в Кернадале. Надо бы посмотреть, нет ли в моем меню перка «Луженая глотка», или чего-то подобного. В мире, где мегафоны и усилители изобретут еще не скоро, это, без всяких шуток, важное умение для лидера.
В кабинете Хорна сидели мы с Кирой: я на его потрепанном столе, Кира в своем меховом плаще — на парапете узкого окна.
— Я видела, что все будет именно так, — произнесла она.
— То есть, ты… в общем-то использовала меня, — ответил я. — Меня ведь Хорн вполне мог успеть расстрелять.
— А меня могла растерзать нежить возле Кирхайма, — ответила она, пожав плечами. — Не нужно делать вид, что ты один рискуешь жизнью. И потом… нет, я знала, что он тебя не расстреляет. Что ты не умрешь так.
— Может быть, ты знаешь, и как я умру?
— Может быть, и знаю, — Кира улыбнулась уголками рта.
Почему-то от этой улыбки холодок пробежал по моей коже. Нет, черт возьми, пожалуй, я бы не хотел знать.
— Я просто говорю то, что видела, — спокойно прибавила Кира. — Я видела, что Ник падет. Все, во что он верил, превратится в прах. Перед смертью он убедится в том, что жестоко ошибался. И среди тех, кто победит его, будет Ри. И я.
— А я?
— Ты тоже сыграешь некую важную роль, — сказала она. — Без тебя Ри не справится. Прости, это все, что я знаю.
— Ну, это немало, — сказал я. — И это очень обнадеживает.
— За это меня и держат, — на этот раз Кира улыбнулась чуть шире. — За то, что я обнадеживаю.
Вскоре вслед за этим на лестнице послышались шаги, и в дверях появился сам герцог в сопровождении свиты, среди которой находилось теперь и несколько бывших хорновых капитанов, а также — Макс, ныне поручик, командующий кавалерийским отрядом, костяк которого составили бывшие «Черные драгуны».
— Все идет как нельзя лучше, — провозгласил он, усевшись за стол командора, в то время как офицеры разместились перед ним полукругом.— –Основная королевская армия сейчас еще не собрана, так что теперь у нас достаточно сил, чтобы идти на Карнару.
Я с трудом удержался от того, чтобы задать вопрос. Но один из полковых командиров Тарсина, все же его задал.
— На Карнару, ваша светлость? — деликатно поинтересовался он. — Но ведь, основной целью похода является Кирхайм, и предполагался поход против нежити.
«А не против людей», — добавил бы я на его месте, но он этого делать благоразумно не стал.
— Безусловно, — ответил Рихард твердо. — Однако мы не можем оставлять в тылу армию, которая может в любой момент ударить в спину. Новость о том, что случилось сегодня, дойдет до Карнары быстро и перепугает там всех до смерти. Регент пойдет на что угодно, лишь бы от нас избавиться.
— Не лучше ли отправить к карнарскому двору посольство? — деликатно поинтересовался самый пожилой из офицеров, сухопарый, седовласый и бритый в отличие от остальных. Чем-то он походил на Суворова, каким его обычно изображают на портретах.
— Нет, — твердо ответил герцог. — Они ухватятся за переговоры, как за предлог, чтобы потянуться время и собрать армию. Мы должны контролировать ситуацию, контролировать всю страну, чтобы развернуть свои силы против нежити.
«Ну, понятно» — вздохнул я про себя. Мне, все-таки, пришлось влезть в разборки между двумя людскими государствами, и это в самый неудачный для таких дел момент. Но больше всего меня укололо то, насколько завороженно на него смотрела Кира — точно наблюдала явление божества.
Мне сразу вспомнилась наша ночь в лесу под Кирхаймом. Может быть, стоило тогда повести себя иначе, чтобы сейчас наслаждаться зрелищем невидимых рогов над его сияющим шлемом? Нет, пожалуй, это было бы слишком мелко.
— Вы что-то хотите сказать, ваше высокоинородие? — обратился герцог ко мне. Очевидно, вся гамма моих чувств слишком явственно проступила у меня на лице.
— Я полагаю, что регент едва ли выступит против вас до того, как станет ясен исход вашего противостояния с нежитью, — сказал я.
— Вы хотите сказать, «нашего противостояния»? — произнес его светлость с нажимом. — Или вы не планируете принимать в нем участие?
— Разумеется, нашего, — согласился я равнодушно. — Так или иначе, ударить нам в тыл он не решится. Не раньше, чем мы покончим с Ником.
— А после победы над нежитью я с ним столкнуться тоже не хочу, — ответил герцог. — Чтобы он разбил мою поредевшую армию и присвоил себе мою победу? Этого не будет. Мое решение твердое, сначала — регент, затем — нежить. Обсуждать мы будем только детали.
Детали обсуждали до вечера, но я в этом участия почти не принимал.
Вечером того же дня я отправлял в Кернадал обоз с герцогскими припасами, во главе которого ехал Тим. Выглядел парень слегка насупленным: сперва его не взяли на вылазку в Кирхайм, а теперь и вовсе нарядили сопровождать телеги с рожью в то время, пока остальные будут добывать себе славу и экспу. Я парня понимал, потому хотел попрощаться с ним как можно более тепло, чтоб не обижался.
— Ну, чего, все готово у вас — спросил я, глядя, как Тим, не особенно торопясь проверяет упряжь своего скакуна.