— У меня средство есть, — правильно расценил моё молчание маг. — Найди среди моих зелий кисет, завязанный белой тесьмой. Если я до утра доживу, высыпешь порошок в воду и меня напоишь. До храма дойти, сил хватит, — ответил он на мой вопросительный взгляд. - А потом… Я всё равно умираю. А так, если Трое будут благосклонны, может за Невронда посчитаться успею.
— Для всех нас настало время за что-то посчитаться, — согласилась с ним Дин, решительно поднимаясь. — Ну, что же. Ждать осталось немного. Подождём.
***
Ночь выдалась тёмной. Небо натянуло на себя плотную пелену облаков, напрочь скрыв не только усыпанный россыпью звёзд небосвод, но и низко нависший осколок луны, погрузив всё в непроглядные сумерки. Но сбиться с пути мы не могли. Оставшиеся у храма степняки, запалили вокруг ворот цепочку костров, служащий во тьме прекрасным ориентиром. И захочешь, мимо не пройдёшь. Тут, главное, в какую-нибудь рытвину не свалиться и ногу не подвернуть.
Герхард не обманул. Непонятный порошок чудесным образом поднял мага на ноги и теперь он шёл, не отставая от других. Вопрос только, на сколько его хватит? Рану мы ему перетянули, но все эти телодвижения на пользу точно не пойдут.
— Ну, что, рванём? — прошептало мне в ухо голосом Дин чёрное пятно. — Или будем Утвару ждать? А вдруг никакого Утвары тут и нет? Вдруг Толик опять обманул?
Я только зубами проскрипел, стараясь не выругаться в ответ. Может и обманул. Когда дело с Толиком имеешь, ни в чём быть уверенным нельзя. Иногда я думаю, что он сам себе верит, когда врёт.
— Подождём, — просипел с другого бока Герхард. — Если к рассвету это ваше чудище не объявится, попробуем прорваться. К тому времени степняки сонные будут. Нельзя постоянно на страже быть.
Постоянно нельзя. Но на эту ночь выносливости у кочевников вполне должно хватит. А больше им и не надо. Я думаю, что не только мы, но и престарелый шаман отлично понимает, что именно сегодня всё и решится. Тут как говорится: пан или пропал. Переигровки не будет. А значит, одну ночь можно и потерпеть.
— Ты сам-то как?
— Дотяну.
Голос мага оптимизма мне не прибавил. Судя по всему, действия порошка подходило к концу и его начал бить озноб. Но тут я ничего поделать не могу. Скоро рассвет. Может, и вправду, дотянет. В крайнем случае…
Додумать я не успел. Гортанный крик разрезал ночную тишину словно нож сливочное масло. Лагерь кочевников сразу взорвался сумбуром движений, в сторону крикуна рванули всадники, вскидывая наскаку луки.
Вот оно! Началось! Сейчас или никогда!
— Бежим, пока они сражаются! — крикнула Дин, схватив меня за рукав.
— Вперёд, — продублировал я её команду.
Бежали мы не быстро. Дин несла на руках Маришку, а Герхард, рванув было вперёд, начал на глазах замедляться, всё больше сбавляя шаг. В итоге, пришлось замедлиться и мне. Я бежал рядом с Дин, сжимая в руках меч и крутя головой по сторонам. Лишь бы пронесло. Не должны степняки на наше появления среагировать. Они же сейчас с в схватке с Утварой и Албычем увязли.
Не пронесло. Мы уже миновали круг из чадящих густым дымом костров, вырвавшись на освещённое место, когда из-за шатра шамана выскочил старик с тремя рычащими от ярости лучниками. Впрочем, лучниками они оставались недолго, с проклятиями бросив их на землю и выхватив мечи.
— Видал, как ругаются?! — раздался с боку ненавистный для меня голос. — Я им тетивы незаметно подрезал, чтобы тебя стрелами не нашпиговали. Цени!
— Ах ты, сволочь! — дёрнулся я было к коротышке, но набегающие степняки заставили развернуться к ним.
— Я тоже за тебя беспокоюсь! — не остался в долгу Толик. — Пробивайся к Вратам. Шамана я возьму на себя.
Вот же, гад. Беспокоится он. Интересно, скольких уже до могилы этакое беспокойство довело? Думаю, внушительная цифра получится.
— Маришка, беги!
Как и было уговорено заранее, сестрёнка со всех ног бросилась к воротам, огибая по широкой дуге степняков.
Ну, и правильно. Нечего ей под ногами у сражающихся мешаться. Не убьют, так затопчет кто. А так добежит до входа в храм и подождёт, чем дело кончится. Пробьюсь, с собой в храм возьму, нет… Ну, тут уж я ничего поделать не смогу.
А в следующее мгновение стало не до Маришки. Набежавшие степняки разом набросились на меня, игнорируя, в стремлении уничтожить перевёртыша, моих друзей. Рывком отскакиваю чуть назад, не позволяя двум остриям клинков дотянутся до моего горла и живота. Удар третьего умело отбивает Герхард и тут же бьёт в ответ, уводя своего противника в сторону.
— Ах ты, отрыжка Стёртых! — взвизгнула с другого бока Дин, взбешённая тем, что позволила сразу двум противникам напасть на меня. Очевидно девушка просто не ожидала, что предполагаемый визави её проигнорирует, не приняв в расчёт и сосредоточившись на приоритетной цели.
Вот только зря он это!
Герцогиня, несмотря на свой возраст, мечом владела довольно прилично и остаться статисткой в начавшейся рубке, не пожелала. И через миг от меня отваливается ещё один противник, орошая вытоптанную траву каплями крови. Вот только мне и последнего оставшегося со мной один на один противника, за глаза хватило.
Поняв, что с наскока меня прикончить не удалось, степняк взвинтил темп, бешено атакуя со всех сторон. Его меч тянулся острием к моему лицу, свистел рядом с незащищённой шеей, пластался над землёй, норовя подрубить ноги. Опытный мечник не только рубил, но и колол мечом как рапирой, не гнушаясь ударами эфесом и ребром небольшого щита. Я лишь пятился, с огромным трудом парируя удары и даже не мечтая о контратаке.
Выходит, не соврал в этот раз Толян. В гильте шамана слабых воинов нет. Тут даже навыки, доставшиеся в наследство от Янхеля, не спасают. Вернее, пока спасают, но это «пока» совсем ненадолго. И минуты не пройдёт, как он меня на ошибке подловит. И тогда всё. В этот раз брать меня живым, никто не собирается.
— Отстать от Вельда, жаба степная! Отстань от братика, кому говорят!
Вот только Маришки тут не хватало! Сказал же ей; в драку не лезть. Ещё срубит кто мимоходом.
— Маришка не лезь! — проревел я, едва сумев разминутся с краем щита, норовящим раздробить подбородок. Проклятый степняк не давал ни мгновения, чтобы оглянутся на девочку. — Уходи!
— Сначала тебя, потом её, — выплюнул мне в лицо степняк, оскалив крупные зубы. — Хребтину ей сломаю.
Я лишь зубами в ответ проскрипел, но на явную провокацию не повёлся. На психику давит, сволочь. Чтобы я начал дёргаться и, наконец, раскрылся. А там уж он не растеряется. Знаем, плавали. Только я на это не поведу…
Наполненный болью вскрик, заставил меня дёрнуться как от удара плетью. Динка! Да как же э…
Додумать мне мой противник не дал, сполна воспользовавшись секундной заминкой. Хлёсткий, рубящий наискось удар я ещё каким-то чудом отбил, приняв просвистевшую полоску стали на острие меча. Вот только атака степняка на этом не завершилась и он, шагнув ко мне, ткнул краем щита в грудь. Я упал, задохнувшись от острой боли, захрипел с трудом вдыхая ставший вязким воздух.
— Сдохни, адепт Многоликого! Отправляйся за кромку к своему богу!
Что-то, звонко ударив по шлему степняка, отлетело прочь, упав в траву. Тот на мгновенье замер, задержав падение вскинутого в замахе меча, зло мотнул головой и охнул, потянувшись рукой к животу.
Я с трудом поднялся, оставив меч в теле врага, покачнулся, удерживая равновесия, сплюнул кровью, сочившейся из горла.
Вот же, сука! Пару рёбер он мне точно сломал. И боюсь, что одними рёбрами здесь дело не ограничилось. Ну, хоть жив пока. Если бы не меткий бросок Маришки, рёбра меня уже не волновали бы. Но больно-то как!
— Вельда! Там Динку убивают!
Выкрик сестрёнки вывел из ступора, вернув к действительности. Простонав от боли, подбираю меч степняка, кручу головой по сторонам и матерюсь, брызгая густо замешанной на крови слюной.
Герхард был мёртв. Склонившийся над ним победитель, как раз для верности вогнал магу нож в горло и разогнувшись, нашёл глазами меня. Мясистые губы раздвинулись, оскалившись в многообещающей улыбке. Глаза хищно прищурились, обещая скорую смерть.
Мёртв был и шаман. Судя по всему, Толик, верный своей привычке, подобрался к Ишми, отведя тому глаза, и ткнул ножом в шею, зайдя со спины. И вновь исчез, наверняка наблюдая за боем со стороны.
А вот Дин ещё сопротивлялась, если можно назвать сопротивлением беспорядочное махание мечом на пределе сил. Её враг явно играл со своей жертвой, по-видимому, мстя за «случайное» ранение в начале боя и нанося не глубокие, но болезненные порезы.
Помочь бы ей. Вот только как? Сам на ногах еле стою, а тут ещё убивший Герхарда степняк о чём-то пообщаться хочет. И судя по проявленному нашими врагами мастерству — это общение мне уже точно не пережить. Тут брошенного Маришкой камешка для победы не хватит. Ладно. Верная смерть — ещё не повод сдаваться. Может, хоть одежду ему кровью забрызгаю.
— Убирайся прочь, выродок Вопящих! Он мой! Я сам его убью!
Албыч?! Ты гляди, и впрямь, живой. И тут Толик не соврал. Вот только потрёпанный он весь какой-то! Старик, конечно, и раньше изяществом не блистал, но хотя бы одет был не в рваньё и комья грязи. По всему видать, нелегко ему дорога сюда далась. Но силы для боя старый перевёртыш сохранил. Вон как резво на степняка насел. Тому сразу не до меня стало!
Новый вскрик герцогини заставил развернуться в её сторону. Девушка, к этому моменту, свой бой окончательно проиграла и просто пыталась отползти от возвышавшегося над ней врага. Тот не спешил, поигрывая мечом и явно выбирая, в какую часть тела девушки ткнуть своей железякой в этот раз.
Вот же, сволочь злопамятная! Или он по своей натуре садист? И спать нормально не может, если в течение дня кого-нибудь на мелкие ломтики не построгает?
— Отстать он девушки, урод!
Крикнул я больше от отчаяния, прекрасно понимая, что прийти на помощь Дин, не успею. Но урод от девушки отстал. Пнул герцогиню в бок, развернулся, окинул пренебрежительным взглядом. Я нервно сглотнул, прекрасно сознавая свои шансы в предстоящем поединке. О каком бое может идти речь, если я меч в руках с трудом держу, дышу через раз и ноги от слабости предательски трясутся? Как уже говорилось выше, разве что собственной кровью вражину забрызгать. Если только…