Фантастика 2024-158 — страница 725 из 1226

В этом мире на каждом шагу – западня.

Я по собственной воле не прожил и дня.

Без меня в небесах принимают решенья,

А потом бунтарем называют меня!

Омар Хайям

1

4500 г. 12-й юты по летоисчислению Высших,

Мир Ксантины, королевство Беотия, город Малка

Эрхал вышел из гостиницы «Дары Небес» на освещенную масляными фонарями улицу, вдохнул полной грудью холодный ночной воздух, с досадой ощущая в нем запахи приближающейся осени.

И хотя деревья еще не потеряли зеленого глянца, неуловимые признаки свидетельствовали – лету конец. Об этом говорила усиливающаяся к ночи прохлада, прощальное курлыканье журавлей и груженные зерном и овощами крестьянские обозы, которые вереницей потянулись в Малку – столицу Беотии, где они втроем, с Мисселом и Темьяном, обосновались на время.

Полное имя амечи звучало так: Эрхал Повелитель Воды.

Вода была его родной стихией, вторым «я». Это не означало, будто Эрхал не мог «плеваться» огнем или плести всевозможные заклятия воздуха. Конечно же, ему были подвластны и другие стихии. Но Вода являлась его сущностью, частью тела, как рука или нога.

Не зря при встрече Миссел потребовал от Эрхала вызвать дождь. Проклятый хотел убедиться, что Повелитель Воды сделает это без помощи магии. Для Эрхала вызвать дождь было то же самое, как для обычных людей, к примеру, улыбнуться. Действие естественное и вполне обыденное.

Вспомнив о Мисселе, Эрхал нахмурился, подумав: «Наша якобы случайная встреча очень удивляет и тревожит. Крайне мало шансов вот так столкнуться нос к носу двоим Изначальным в таком огромном мире, как Ксантина. Конечно, есть множество миров, которые амечи и дейвами просто кишмя кишат. Там нас можно встретить на каждом шагу. Но Ксантина явно не из их числа. Думаю, на всю Ксантину Высших всего двое – я и Миссел. Тем более подозрительной выглядит наша встреча. Разве что ее заранее готовили. Но тогда возникают неизбежные вопросы: кто и зачем? На первый вопрос напрашивается ответ: Миссел. Но я не сторонник поспешных ответов…»

Эрхал скользнул рассеянным взглядом по ночной безлюдной улице, увидел лежащие на мостовой первые опавшие листья. Осень. Она вот-вот вступит в свои права, затянет серой хмарью небо, оголит листопадом деревья, превращая их в понурые темные скелеты. Сразу станет уныло, неуютно, безрадостно.

Повелитель Воды поежился. Он не любил осень. Она навевала на него тоску – опасное чувство для мага, идущего по Дороге Миров. Тоска внушает апатию, усыпляет бдительность и мешает вовремя отразить направленный на тебя удар. Лучшее лекарство от нее – веселая пирушка в компании друзей или страстная ночь с любимой.

К сожалению, ни то ни другое сейчас Эрхалу было недоступно. Придется справляться как-то по-другому. Например, сосредоточившись на деле. На мире, где Некто затеял свою непонятную игру против Богов.

Впрочем, против Богов ли?

Вообще-то вся ситуация на Ксантине выглядела более чем странно.

Некто разрушает Храмы Богов. Зачем? Ведь таким образом он только привлекает к себе внимание нынешних хозяев Вселенной. Если бы Черный Незнакомец действительно хотел расколоть мир, ему нужно было бы потихоньку накопить силы, а затем провести один-единственный разрушающий обряд так, чтобы Богам стало поздно что-либо предпринимать. Но он как будто выставляет себя напоказ – я здесь! Сразитесь со мною, Боги!

«Это странность первая, – размышлял Эрхал. – Есть и вторая. Ее очень верно подметил Миссел. Почему наш Верховный Бог Ювис прислал в этот мир меня – Ученика, пусть и лучшего, но все же с ограниченным запасом магических сил? Если Некто угрожает Богам, надо было прислать разбираться с ним более старшего и опытного амечи! Или мои соплеменники не чувствуют от Черного реальной угрозы? Считают его неспособным помериться с Высшими силой? Но Проклятые же испугались. А они не менее могущественны, чем Боги. Дейвы и в самом деле встревожены и обеспокоены не на шутку. Тут Миссел не врет, вранье я бы сразу почувствовал.

Так почему же в данной ситуации так беспечны Боги?!

И последняя странность. Она связана с Темьяном. Этот парень не так-то прост. От него за версту несет силой. Да не урмачьей, а… Если бы я не боялся прослыть параноиком, то сказал бы, что она в чем-то сродни моей и Миссела. В этом оборотне из провинциального мирка чувствуется сила… Изначальных! Но возможно ли такое?

Загадок полно, и все без ответов. Но мне обязательно нужно их разгадать…»

– Разгадаешь, куда ты денешься, – в ответ на мысли Повелителя Воды отозвался Миссел.

Он неслышной тенью встал за спиной амечи и раскурил курту – местную разновидность сигар, довольно мерзкую штуку на вкус Эрхала. А уж источаемый ею вонючий дым!..

– Потерпишь, – повеселел Проклятый.

«А ты невежлив, – подумал Повелитель Воды. – Читать мысли будущего Бога без разрешения…»

«А ты не забывай ставить защиту, – Миссел перешел на мысленную речь и осклабился. – Кстати, ходили слухи, что ты не очень-то жаждешь становиться Богом. Предпочитаешь оставаться магом для особых поручений. Вроде у вас даже по этому поводу бушевал страшный скандал… Упоминалось имя… Динантра… Нет?»

«Да», – мысленно откликнулся Эрхал, но его разум уже надежно укрывало заклинание «Стенка», и Проклятый не сумел прочитать ответ.

Миссел – дейв, потенциальный враг для Повелителя Воды, а стало быть, ему незачем знать подробности того скандала. Хотя причиной «божественных разборок» и впрямь стала никто иная, как Динантра…

2

Три года назад,

4497 год 12-й юты по летоисчислению Высших,

Мир-государство Лакия

Верховный Бог Ювис не терял божественного величия даже в гневе. Вернее, раньше не терял. А Эрхалу удалось привести его в такое бешенство, что сейчас он напоминал утратившего последний разум крестьянина, у которого наглые воры увели из-под носа единственную и очень любимую корову: всклокоченная борода, белое от ярости лицо, выпученные гиацинтовые глаза и пена в уголках рта.

– Ты… ты… – шипел Ювис. – Ты… ты… – Он все никак не мог подобрать для Повелителя Воды подходящие оскорбления.

– Я не раскаиваюсь, – прошептал Эрхал, еле живой от страха.

– А!!! – взревел Ювис. В Повелителя Воды ударила хлесткая болезненная молния.

Эрхал весь сжался, втянув голову в плечи. Чувство самосохранения требовало уклониться от удара, но колоссальным усилием воли он заставил себя остаться на месте – прямо на пути божественной ярости.

Вспышка! Молния прошла по касательной, оставив на плече Эрхала глубокий болезненный порез-ожог. Повелителю Воды удалось сдержать стон.

– И каково это? А, Эрхал? Получать удары от своих? Нравится?! – Ювис снова вытянул руку в сторону Повелителя Воды. Вытянул медленно, демонстративно, а между его пальцами снова засветился голубоватый разряд. На этот раз он целился в голову. В глаза.

Эрхал сглотнул и еле удержался, чтобы не выставить защиту. Глаза – единственная часть тела амечи, которую невозможно восстановить. Конечно, можно видеть не только глазами, но дело даже не в зрении. Глаза – средоточие стихии, а без стихии амечи никто.

– Предатель! Ублюдок! Трусливый щенок! – Ювис брызгал слюной, а молния на его пальцах все сгущалась и темнела, набирая силу.

Эрхал криво ухмыльнулся. Что ж! Предатель – да, с этим не поспоришь. Ублюдок – вопрос остается открытым. Но что касается труса…

Тут Ювис был неправ – кем-кем, а трусом Повелитель Воды явно не был. Даже самый злейший враг не смог бы обвинить его в трусости. Недаром за три сотни лет ученичества к нему крепко прилепилось прозвище «маг для особых поручений». Их действительно было множество – особых поручений.

Начиналось это как забава. Эрхал на спор провел месяц на Аранине, так называемом Закрытом мире.

Есть такие миры, где на полюсах свили себе гнезда пожиратели магии – страшные звери междумирья. Пожиратели чувствуют магию и всех существ, наделенных ею. Чувствуют и пытаются сожрать. Бороться с ними бесполезно. Им не страшен ни огонь, ни металл, а магические атаки для них как кусок сырого мяса для голодного тигра – только раззадоривает аппетит.

Из-за того, что они облюбовали себе Аранину в качестве лежбища, жители этого мира поголовно лишены способности к волшебству. Конечно, и там существуют колдуны и колдуньи, экстрасенсы и предсказатели, но их дар настолько слаб, что не может приниматься всерьез. Те же, кому не посчастливилось родиться сильным магом, немедленно попадают на зуб пожирателям. Так, поколение за поколением, под недремлющим оком пожирателей чародеи на Аранине вырождались, а сам мир превращался в Закрытый – запрещенный к посещению магами других миров.

Впрочем, последние и сами туда не больно-то рвались – кому охота просто так рисковать жизнью?

Кому, кроме таких неисправимых авантюристов, как Эрхал?

Он провел на Аранине месяц. Как ему это удалось? Оказалось, что он отлично может обходиться без магии, уверенно себя чувствует в роли простого смертного и неплохо умеет играть в игру под названием прятки.

Выходка Повелителя Воды привлекла широкое внимание амечи. Они стали обращаться к Эрхалу с разного рода необычными просьбами. Принести что-то из одного из Закрытых миров. Или – было и такое – проникнуть в мир, принадлежащий дейвам, и передать послание понравившейся кому-то из Богов местной красотке, а затем и выкрасть ее. В общем, за три сотни лет много чего было.

Кстати, знаменитую амброзию Ювису доставлял именно Эрхал – лишь в одном из Закрытых миров готовится этот изумительный напиток под названием «Французский коньяк».

Вот так. Повелитель Воды, подвергаясь опасности попасться на зуб пожирателям, неустанно таскал Верховному его обожаемую амброзию, а он в благодарность, не иначе, собирается испепелить своего поставщика молниями!

– Э нет, Эрхал, не передергивай. – Ювис вроде немного остыл. По крайней мере, гримасу ярости на его лице сменила хоть и злобная, но все же улыбка. – Коньяк здесь абсолютно ни при чем. Ты сам знаешь, что виноват. Страшно виноват! Достойным наказанием за твое преступление будет казнь или заточение на сто тысяч лет, не меньше.

Повелитель Воды промолчал, опустив голову. Ювис прав, что ж тут скажешь.

– Эрхал, как ты мог! – продолжал Верховный. – Ты посмел встать на сторону дейва, выступить против своих. Ты поднял руку на амечи!

– Я защищал…

– Кого?

Вопрос с подвохом. Ювис прекрасно знал, кого именно защищал Эрхал…

3

Неприятности Повелителя Воды начались с одного короткого разговора. Впрочем, поначалу Эрхал не придал ему значения.

Дело было на Лакии – маленьком, уютном мирке, любимом обиталище многих амечи. По крайней мере, старшие Ученики единогласно признали его своей официальной резиденцией.

Местные жители Лакии – люди с крайне ограниченным запасом магических сил – сильно избалованы близостью к Высшим и искренне считают себя избранными. Они – что-то вроде любимых слуг у капризных, но, в общем-то, неплохих хозяев.

У Эрхала и Динантры был крошечный домик у моря на берегу живописной лазурной лагуны.

Динантра – дарианка, парящая-среди-звезд. И она смертная. А Эрхал – будущий Бог.

Почти у каждого из амечи то и дело появлялись любовницы из числа простых смертных. Среди старших Учеников это давно превратилось в игру, в соревнование: кто найдет подружку смазливее. Все связи, как правило, оказывались мимолетными. Амечи вообще не были способны на глубокую привязанность, даже друг к другу. Например, Повелитель Воды знал, кто его отец и мать, но особых чувств между ними не существовало и в помине.

Все амечи жили как одна большая семья, не очень дружная, но сплоченная. Конечно, и у них плелись интриги, зрели симпатии и антипатии друг к другу. Случались конфликты, переходящие в потасовки. Но все заканчивалось, как правило, без смертей – ни один из амечи не в состоянии был убить другого. Такая преданность расе сидела у них в крови.

И точно так же у амечи в крови была заложена всепоглощающая жажда власти над смертными. Высшие нуждались в их преклонении, в их молитвах, которые служили источником силы Богов. Самое страшное для амечи – лишиться власти, поэтому каждые пять тысяч лет они выходили на битву с дейвами.

Дейвы являлись единственными соперниками амечи, ненавистными врагами, с которыми не могло быть ничего общего.

Вернее, Эрхал так думал раньше… до некоторых событий.

Итак, поначалу у Повелителя Воды с Динантрой было все как обычно. Он хвастал перед приятелями-амечи красавицей подружкой, те завидовали, она же смотрела на него с обожанием и таяла при мысли, что принадлежит Высшему.

А потом…

Потом сокурсники Эрхала словили дейва.

И на него кучей повалились неприятности.

В тот злополучный день Повелитель Воды, как обычно, проснулся первым. Динантра – соня еще та! Он долго лежал в постели, благо наступили каникулы, и времени было навалом. Разглядывал совершенный изгиб ее нагих бедер, округлые мраморные плечи, мягкую со сна грудь, кудряшки черных смоляных волос и точеный, маленький носик, который всегда становился чуточку курносым, когда она вот так лежала на боку, двумя руками обхватив подушку.

Динантра почувствовала его взгляд, проснулась, но не открыла глаз, лишь ресницы девушки затрепетали в предвкушении игры. Так во время каникул у них начиналось каждое утро: она делала вид, что еще спит, а он нежно будил ее поцелуями.

Но в это утро все оказалось по-другому. Не успел Эрхал прикоснуться губами к ее плечу, как она вдруг резко распахнула глаза – внимательные и настороженные – и ошарашила Повелителя Воды вопросом:

– Эрхал, когда ты меня бросишь?

– А что, пора? – неуклюже отшутился он.

– Я вчера случайно услышала разговор… неважно чей… Твои приятели обсуждали, почему ты нарушаешь все неписаные правила и так долго не меняешь подружку… Мы с тобой уже почти два года. Им это кажется очень странным. Они говорили, что раньше ты не с одной девушкой не жил больше полугода. В общем, они заключили пари, через какое время я тебе надоем.

– Это кто ж у нас такой умный, интересно? – недовольно проворчал Эрхал. Очарование утра оказалось безнадежно испорченным.

– Неважно… Но я хочу знать – когда?

– Динантра, перестань. Что за глупости!

Желая скрыть неловкость, Повелитель Воды поспешно вскочил с постели, набросил халат и скрылся на маленькой террасе, играющей роль кухни.

Молодая пара не держала слуг, чтобы не нарушать сладкого уединения. По утрам Эрхал сам варил кофе – без магии, с помощью обычной жаровни с углями и серебряной джезвы. Затем они отправлялись развлекаться в столицу Лакии или в другие миры – по выбору. А хозяйственные мелочи решали с помощью волшебства или приходящих разовых слуг.

Но кофе по утрам Эрхал всегда варил сам. Варил, разливал в маленькие фарфоровые чашечки и приносил в постель Динантре. Она брала чашечку и смеялась: дескать, сам Высший у нее на побегушках. А он, дурачась, замирал в позе послушания и спрашивал, что барышне еще угодно.

Это была игра. Вся их жизнь была игрой – легкой и приятной. И вот теперь этот ее вопрос…

Повелитель Воды мрачно варил кофе. Динантра встала в проходе, прижавшись к косяку, – сосредоточенная, незнакомая.

– Я могу бросить тебя первая?

– Нет, – буркнул Эрхал, не поворачивая головы.

– Почему?

Вопрос риторический. Динантра и сама знала ответ: он – Высший, а она – смертная. Все решает только он. Ее желания, по большому счету, значения не имеют.

Не сказав больше ни слова, Динантра ушла в спальню. Когда Эрхал принес ей кофе, она вела себя как прежде, словно и не было этого дурацкого разговора. И вскоре Повелитель Воды забыл о нем как о маленькой досадливой занозе.

Вечером того же дня Эрхал с Динантрой и сокурстником Арвином Повелителем Воздуха сидели в любимом кабачке «Три звезды», расположенном на одной из кривых улочек Кохаллы – столицы Лакии. Пили вино из белой сливы, болтали о пустяках и наслаждались жизнью, когда в зал ворвался один из Старших Учеников Богов, возбужденный донельзя Корис Повелитель Облаков.

– Вы чего расселись? Скорее на площадь Благодати! Мы поймали дейва!

– Что? Дейв на Лакии? Да ему, видать, жить надоело,– засмеялись Эрхал с Арвином.

Действительно верхом глупости для дейва было сунуться в мир, не только принадлежащий, но и кишмя кишащий амечи. Да не Богами, а их задиристыми, импульсивными и беспощадными, по молодости лет, Учениками. Даже Повелитель Воды, выполняя «особые поручения» и шастая нелегально по мирам дейвов, тщательно избегал тех, где обосновались Ученики Проклятых. Авантюризм авантюризмом, но жить-то ему еще хотелось.

– Он не Проклятый, – рассказывал Корис, – всего лишь Ученик. Скорее всего, из старших. Нам ровесник плюс-минус десяток лет. И силен, сволочь! Так шарахнул ветром по Стаксу, что того буквально вымело из города – да прямиком мордой в городскую свалку.

Эрхал и Арвин захихикали, представив надменого, кичливого Стакса в луковой шелухе и картофельных очистках.

– Но тут подоспели остальные во главе с Хименесом, – продолжал Корис, – и живо скрутили мерзавца. Он, правда, еще долго брыкался, но…

Арвин понимающе кивнул. С Хименесом не поспоришь. После Повелителя Воды он сильнейший в их поколении амечи. Он второй, но всегда отчаянно мечтал стать первым…

– А чего дейву понадобилось на Лакии? – спросила Динантра.

Корис вперил в нее похотливый взгляд и едва не замурлыкал от вожделения. Эрхал погрозил ему кулаком и на всякий случай приобнял девушку за плечи. Корис фыркнул.

– Вроде пришел к одной из местных девиц, – ответил он.

– К которой? – заинтересовался Арвин.

– Молчит. Но мы развяжем ему язык, – ухмыльнулся Корис, подмигивая Динантре и залпом осушая чарку с вином Эрхала. – Над ним работают Уйоль и Хименес.

– Ну, тогда от дейва в скором времени останутся лишь кровавые ошметки, – протянул Арвин. – Но перед этим он расскажет все, что от него захотят услышать.

– Точно. Вам лучше поспешить, если не хотите пропустить такое увлекательное зрелище.

Корис одним глотком осушил чарку Арвина и потянулся к последней – Динантры. Арвин хлопнул его по руке и пообещал:

– Кулаком в лоб, ворюга.

Корис шутливо изобразил ужас и выбежал прочь.

– Пойдем, посмотрим? – лениво предложил Арвин.

Динантра сощурила на него зеленые кошачьи глаза:

– Тебе совсем не жалко этого дейва?

– Нет, конечно. Он враг, и он знал, на что шел.

Динантра вопросительно уставилась на Эрхала. Тот пожал плечами:

– Арвин прав, никто его силой на Лакию не тянул. И если бы я попался в одном из их миров, они сделали бы со мной то же самое.

– А что будет с девушкой, к которой он приходил? – после паузы спросила Динантра.

Эрхал переглянулся с Арвином. Ничего хорошего – это точно. Хименес – парень изобретательный.

Динантра словно прочла их мысли. Она задумчиво намотала черную шелковистую прядь на указательный палец.

– Разве девушка виновата, что приглянулась Высшему…

Динантра не спрашивала, она размышляла. Тем не менее, Арвин ответил:

– Видишь ли, Лакия – наш мир, и девушки тоже наши. Они не имеют права встречаться с врагами. Иначе сами становятся предательницами.

– Ага. Но если все же она приглянулась дейву, что ей оставалось делать?

Это была ловушка, и Арвин влез в нее с головой:

– Отказать ему!

– Отказать Высшему? – невинно уточнила Динантра.

– Да, отказать Высшему, – наивно подтвердил Арвин.

– Ты хочешь сказать, что Высший принял бы отказ от смертной?

– Ну… Ты меня не путай. Высший Высшему рознь! Дейву она должна была отказать.

– …должна была отказать, – эхом повторила Динантра.

Эрхал быстро глянул на нее и отвел глаза. Он вспомнил утренний разговор и понял, что сейчас произойдет.

Ну, точно!

– Эрхал, я не хочу больше жить с тобой, – сказано тихо, но твердо. Так, что никаких сомнений не возникло – это не шутка. Это всерьез.

– Че-го?! – Арвин не поверил своим ушам. Он вытаращил глаза и с изумлением уставился на Динантру. – Ты спятила?!

Повелитель Воды сделал вид, что не услышал. Он принялся внимательно разглядывать столешницу. Оказывается, она инкрустирована разными породами дерева. Красиво. И почему он раньше этого не замечал?

– Ты примешь мой отказ, Эрхал? – зеленый напряженный взгляд Динантры обжигал его почище огня.

Он продолжал молчать, не поднимая головы и по-прежнему разглядывая узор столешницы.

– Я свободна? – настаивала Динантра.

– Конечно, нет! – вспылил Арвин. – Когда ты ему надоешь, он сам скажет тебе об этом. И вообще, что-то ты сильно возомнила о себе. Не забывай, кто ты такая!

– Я помню, – улыбка Динантры могла заморозить целое море. – Очень хорошо помню. Не забываю ни на мгновение. Я – простая смертная девка. А вы – Всемогущие Боги.

Эрхал вздрогнул. Сколько же в ее голосе прозвучало яда, презрения и тоски! Или ему только почудилось? Арвин, кажется, ничего такого не заметил. Или решил не обращать внимания.

– Вот именно. Ты простая смертная девка, – с вызовом подтвердил он. – Эрхал, а ты что молчишь?

– Арвин, пожалуйста, уйди, – тихо попросил Повелитель Воды.

Тот в ответ смерил друга негодующим взглядом, буркнул себе что-то под нос, но ушел.

Эрхал медленно провел пальцем по линии, которая отделяла красноватую вставку из вишневого дерева от светлого треугольника клена, и только потом заговорил:

– Тебя разозлили те придурки, разговор которых ты вчера слышала. Их дурацкое пари, – голос Повелителя Воды звучал спокойно, но чего ему это стоило, знал только он сам. – Ты обиделась и выплеснула свое раздражение на меня. Ну, что ж, бывает. Но, может, хватит? Хочешь, набью им морду? Скажи, кто они такие, и я…

– Эрхал, ты не понял, – она нетерпеливо тряхнула смоляными кудрями: – Мои слова – не минутное раздражение. Нет. Я действительно не хочу больше жить с тобой.

Ее волосы всегда немного пахли лимонником. Раньше этот запах возбуждал его, дразнил, а сейчас почему-то вызвал глухое раздражение.

– Вот как? – Он снова опустил глаза и принялся водить пальцем по столешнице. – Тебе приглянулся кто-то другой? Хименес?

– Нет. Я больше не буду встречаться ни с одним из Высших.

Эрхал оторвался от созерцания столешницы и удивленно взглянул на нее:

– Ты понимаешь, о чем говоришь?

– Да. Я все обдумала и решила, что откажу любому Высшему.

Ее слова были ударом ниже пояса, и Динантра прекрасно знала об этом. Как только она официально перестанет принадлежать Повелителю Воды, тут же объявится куча желающих занять его место. И пресловутый Хименес возглавит список. А Динантра откажет ему. Откажет-откажет, Эрхал ничуть не сомневался, зная ее характер! Откажет дерзко, смело и потому вдвойне обидно для будущего Бога. В тот же день от нее останется едва ли больше того, что скоро останется от пойманного дейва. Разве что мучиться ей придется сильнее…

Амечи не были поголовно зверями и садистами. Напротив, Высшие искренне заботились о смертных, населяющих подвластные им миры, останавливали эпидемии, усмиряли землетрясения и вулканы. Но… Они привыкли сознавать себя Богами, чье слово – закон, а желания превыше всего.

Тот же Хименес очень нежно обращался со своими любовницами. Выполнял все их прихоти и баловал сверх всякой меры, а, расставаясь, дарил процветающие королевства, обеспечивая безбедную, роскошную жизнь.

Но отказ смертной – личное оскорбление Богу, а такого не простит ни один из амечи. Вернее, один-то простит…

– Динантра, послушай…

– Я сказала тебе «нет», Высший! Что ты теперь сделаешь со мной? Убьешь сам или предоставишь это почетное право другому?

– Динантра, забудь, что я Высший.

– Не могу, ты сам все время напоминаешь мне об этом.

Ее слова показались Эрхалу чудовищно несправедливыми. Он задохнулся от обиды.

– Но раньше тебе нравилось во мне именно то, что я Высший. Не будь я амечи, ты и не взглянула бы в мою сторону! Скажешь, не так?

– Разумеется, так. Каждая смертная девушка мечтает приглянуться Высшему. Еще бы! Вы способны дарить миры как безделушки. Для вас нет невыполнимого. Жизнь с вами – сказка, сон, исполнение всех желаний.

– Так в чем же дело? Я готов по-прежнему дарить тебе миры и выполнять все твои прихоти. Что изменилось?

Несколько мгновений Динантра смотрела на Эрхала со странным выражением то ли ненависти, то ли тоски.

– Динантра, скажи, что?

– Ты никогда не поймешь это, Высший! – Последнее слово в ее устах прозвучало оскорблением, пощечиной – обидной и обжигающей. Она встала и направилась к дверям. – Прощай, амечи!

– Ты куда?

– На площадь Благодати.

– Зачем? – удивился Эрхал.

Динантра не ответила. Ушла, хлопнув дверью. А он остался сидеть. Потом до него дошло, он вскочил и бросился за ней.

4

…Пойманный дейв смотрел бесстрашно и насмешливо, но в глубине его черных глаз Эрхалу вдруг почудилось удивление и тщательно скрываемая надежда.

Дейв стоял посреди площади и тишины.

Его тело было изуродовано до крайности. Лицо походило на страшную кровавую маску. Одно крыло едва висело, срезанное почти до основания, а второе, отрубленное, валялось поодаль нелепой кровавой тряпкой. Дейв стоял вертикально, удерживаемый от падения сильнейшими сковывающими заклинаниями. А вокруг…

Вокруг пленника светилась и потрескивала туманная окружность, в которой Повелитель Воды без труда узнал охранное заклятие из боевого арсенала дарианцев. Эрхал оценил четкость и силу линии и ощутил невольную гордость: его Динантра была очень даже неплохим магом.

Она, разумеется, стояла внутри своего охранного кольца, рядом с дейвом, и настороженно следила за опешившими амечи. Дарианка явно готовилась к бою! С Высшими!

Они не нападали на нее только потому, что растерялись до последней степени. Ну, представьте, что на вас вдруг ополчится, скажем, тапочек – привычный, уютный и родной. Или прикроватный коврик. Или перстень на вашей руке вдруг начнет скрежетать зубами и качать права.

Восемь амечи стояли неподвижные, как статуи, и явно не верили своим глазам. По подворотням жались лакийцы, с опасливым любопытством наблюдая за разыгрываемым на площади представлением.

А Динантра заслоняла собой дейва, и руки ее угрожающе светились красным, извещая о присутствии боевой магии.

В первый момент Эрхал растерялся, а потом ощутил такой ужас, что потемнело в глазах.

Всё. Ей конец. Сейчас ее просто-напросто размажут по брусчатке. Превратят в кровавый блин. И это еще в самом лучшем случае. А в худшем Динантра горько пожалеет, что вообще родилась на свет.

Что же она наделала, дурочка! Зачем?!

Амечи зашевелились, приходя в себя. С глухим ворчанием развалили туманную «охранку» Динантры и…

Эрхал опередил их на долю мгновения – встал рядом с Динантрой и дейвом и окружил всех троих тяжелым черным «Ободом небытия».

Амечи отпрянули – еще бы! – с «Ободом» шутки плохи.

– Эрхал! Ты в своем уме?! – Хименеса можно было понять, действия Повелителя Воды и впрямь с точки зрения амечи выглядели, как сумасшествие.

– Эрхал, не надо! – вмешался Арвин.

Повелитель Воды едва заметно качнул головой: «Извини, друг. Очень может статься, что бывший…», затем схватил Динантру за плечи и встряхнул изо всех сил:

– Ты что, дурочка, смерти ищешь?!

– Уходи, Эрхал, – темно-зеленые глаза Динантры наполнились исступлением и чем-то еще, Повелитель Воды никак не мог понять чем. В нем вдруг проснулось такое бешенство, что он поспешно отвел взгляд, опасаясь смотреть на дарианку: так и прибил бы на месте негодницу. Похоже, она и сама не понимает, во что втравила их обоих!

– Эрхал, давай по-хорошему, – громко предложил Хименес. – Мы же понимаем, ради кого ты это делаешь. Уходи оттуда, и мы забудем о твоей выходке.

Повелитель Воды отмахнулся от него и вновь повернулся к дарианке. Ему было очень важно понять…

– Почему, Динантра? Из-за того, что я не принял твой отказ? Ты предпочитаешь погибнуть, но не жить со мной?

Она не ответила, только взглянула неистово. В ней сейчас ощущалась такая яростная сила, что она действительно была способна сражаться с амечи. Не победить, нет, но разозлить, как следует, и погибнуть под их гневными ударами.

Динантра промолчала. Зато подал голос дейв.

– Ох, и дурак же ты, амечи! Она-то как раз предпочитает жить с тобой, – хрипло засмеялся он. – Девчонка испугалась, что ты бросишь ее, и ей придется стать подружкой кого-то из твоих друзей. Ты найдешь себе другую. А она будет терпеть общество… хм… ну, ты даешь, крошка!.. Какие словечки ты знаешь, никогда бы не подумал!.. В общем, терпеть и смотреть, как тебе хорошо с другой… Так… Так… Вот оно что… Она любит тебя, амечи, и хочет, чтобы ты отвечал ей взаимностью. Но, по ее мнению, взаимности от тебя не дождаться… вот она и решила от отчаяния бросить вызов вам, бездушным сволочам, то бишь амечи… и таким затейливым способом покончить с собой…

Эрхал перевел ошеломленный взгляд с дейва на Динантру. Она не менее ошарашенно уставилась на дейва:

– Откуда… как?! Ты что, читаешь мысли?

– Да. Я – Повелитель Мысли. Это моя стихия. Кстати, ты, девочка, не права. Он отвечает тебе взаимностью. Да еще какой! Он любит тебя, можешь не сомневаться. Вот уж не ожидал подобного от амечи, но…

Динантра едва удержалась, чтобы не задать Повелителю Воды вопрос, а он торопливо поставил на свой разум защитную «Стенку».

– Да ладно тебе, амечи. Было бы что у тебя там читать. Три мысли на две извилины, – насмешливо оскалился дейв и тут же скривился от боли. Досталось ему изрядно. Без Мастера Жизни некоторые увечья уже не излечить.

– Эрхал! – снова закричал Хименес. – Убирайся и уводи свою девчонку, мы прощаем и ее. Предлагаю в последний раз, учти!

– Я не оставлю его на растерзание. Не уйду, пока он жив. – Динантра указала пальцем на дейва.

– Предлагаешь убить его? – мрачно пошутил Повелитель Воды.

– Хорошо бы, – улыбнулся дейв. – В самом деле, амечи, убей меня, а? Мне все равно конец, так лучше уж сразу… Боюсь, больше не выдержу пыток, сорвусь, назову им имя своей девушки. Кстати, она не предавала вас. Она не знает, что я дейв. Я обманул ее, прикинулся лакийцем…

Тут разговор прервался – Ученики Богов перешли к решительным действиям. Навалившись со всех сторон, они быстро и старательно начали разваливать заклинание Эрхала.

– Убей же меня! – взмолился пленник. – Скорее!

Повелитель Воды кивнул. Пожалуй, дейв прав. Такой исход наилучший для всех. Эрхал потянул из ножен меч, но Динантра удержала его руку:

– Тогда тебе придется убить и меня.

Их взгляды встретились, и Повелитель Воды отчетливо понял, что от его решения действительно зависит не одна, а две жизни. Он первым отвел взгляд и сосредоточился на «Ободе небытия» – стал накачивать его силой, а то он уже трещал по швам. Эрхалу требовалось время, чтобы подумать.

В голове каскад мыслей.

«Дейвы – враги. Если бы я попался в их мире, меня точно так же замучили бы до смерти… Динантра… Она любит меня… Не могу поверить в это… Я-то был уверен, что ей все равно кто, лишь бы Высший… А она, оказывается… Почему не сказала прямо? Ах да, думала, что ничего не значит для меня. Со страхом ждала, что вот-вот наскучит мне, а я… – Эрхал только сейчас отчетливо осознал, что и сам все это время боялся надоесть ей! Он из кожи вон лез, придумывая все новые развлечения, заваливал ее подарками, лишь бы не увидеть в глазах любимой скуку и безразличие. – Дейв прав: какой же я дурак! Какие же мы с ней оба дураки!.. Теперь я ни за что не соглашусь расстаться с ней. Я не могу ее потерять. Но потеряю, если убью дейва… И какого Проклятого он поперся в чужой мир?! Искатель приключений хренов, так его и сяк, вдоль и поперек! А он отважен, уж в чем в чем, а в мужестве ему не откажешь… На его месте мог быть я, если бы попался в одном из их миров… Интересно, что тогда сделал бы он? Сам стал пытать меня? Или стоял и смотрел, как это делают другие? Что?..»

– Я убил бы тебя, – отчетливо выговорил дейв.

Он снова прочитал мысли Эрхала. Сосредоточившись на «Ободе», Повелитель Воды непроизвольно снял защитное заклинание со своего разума.

– Давай же, амечи, – настойчиво повторил пленник.

Эрхал взглянул в его черные глаза и внезапно принял дикое решение.

– Как тебя зовут, дейв?

– Зачем тебе знать? – удивился пленник.

– Затем, что я убью тебя чуть позже, на поле Великой Битвы.

Дейв нахмурился, не понимая. Потом до него дошло.

– Хаал. Меня зовут Хаал Повелитель Мысли.

– Мы встретимся с тобой через пятьсот лет, Хаал.

– Эрхал! – зеленый взгляд Динантры наполнился благодарностью и обожанием. Повелителю Воды сразу захотелось поцеловать ее, но пришлось отвернуться и сосредоточиться на «Ободе».

Он насыщал заклинание силой, пока Динантра хлопотала вокруг дейва, снимая удерживающие заклятия. Дарианка была неплохим магом, но ей нужна уйма времени, чтобы распутать узлы, наложенные амечи. Эрхал попытался чуть-чуть помочь ей, разрываясь между двумя заклинаниями.

Амечи во главе с Хименесом удвоили усилия. «Обод» затрещал, ломаясь, и Повелитель Воды приготовился встретить бывших товарищей с мечом в руках, как вдруг…

Поверх осколков его «Обода» лег точно такой же «Обод» Арвина. Он прорвался в круг и прорычал, с ненавистью глядя Эрхалу в лицо:

– Дейвов прихвостень! Предатель! Урод! Я сам, своими руками сверну тебе шею, ясно?

– Ясно, – согласился Эрхал и ухмыльнулся. – Прямо сейчас свернешь или чуть погодя?

– Чуть погодя, – нахмурился Арвин и почти миролюбиво спросил: – Ну, какого Ротрана, тебе вздумалось защищать дейва?

– Вначале он защищал меня, а потом… – вмешалась Динантра.

– А тебя следовало схватить в охапку, силой уволочь с площади и хорошенько всыпать, чтобы знала свое место, смертная! – перебил Арвин.

– Ах ты!.. Амечи!.. – Динантре очень ловко удалось превратить название расы Высших в ругательство. В ее устах это слово прозвучало хлестко и предельно оскорбительно.

Арвин сжал кулаки и с нескрываемой злобой посмотрел на девушку, потом перевел взгляд на друга:

– Эрхал, ты же не собираешься отпустить дейва?

– Именно это он и собирается сделать, – воскликнула Динантра.

Арвин несколько мгновений смотрел другу в лицо, а потом отвернулся и сосредоточился на обороне. Повелитель Воды засмеялся, быстро сорвал чары с дейва и помог ему открыть портал.

Хаал помедлил возле золотистого облачка портала, и Эрхалу показалось, что… он хочет протянуть ему руку на прощанье! Повелитель Воды враждебно посмотрел на бывшего пленника, всем своим видом показывая, что не собирается пожимать руку врагу. Дейв понял и молча шагнул в портал, не посмев вякнуть ни слова благодарности. «Вот и отлично, – с облегчением подумал Эрхал. – А то его "спасибо" я бы ему в глотку забил. Вместе с зубами».

Пленник исчез. И началось самое страшное.

«Обод» Арвина погас. Они втроем оказались нос к носу с сокурсниками, взбешенными до последней степени.

Хименес, надо отдать ему должное, всегда умел держать себя в руках. И сейчас его ярость прорвалась лишь в виде небольших темненьких тучек, которые с огромной скоростью пронеслись по небу и скрылись за горизонтом. Хименес – Повелитель Грозы, и эти самые тучки – непроизвольный всплеск его отрицательных эмоций. Остальные шестеро амечи признавали в нем лидера и стояли молча в ожидании его слов.

– Эрхал, мы понимаем, чем продиктован твой… сам знаешь какой… поступок. – Хименес выразительным взглядом посверлил Динантру.

Его глаза имели очень насыщенный «свинцовый» цвет, напоминая грозовое небо. Когда он был взбешен, как сейчас, в них ощутимо потрескивали разряды молний. Зрелище для неподготовленного человека страшноватое. Эрхал неоднократно видел, как самые выдержанные воины из числа смертных падали в обморок от одного его «грозового» взгляда. А Динантра сейчас даже не поежилась, противопоставив яростной, разгневанной «грозе» дерзкое изумрудное «море».

– Это ты из-за нее, Эрхал! – раздались возгласы других амечи. – Мы давно заметили, что ты помешался на ней.

– Уж не собираетесь ли вы обсуждать мою личную жизнь? – Повелитель Воды выразительно положил руку на рукоять меча.

Хименес принял к сведению жест, но его тон остался по-прежнему настойчивым:

– Эрхал, мы готовы закрыть глаза на твое… преступление. Но ты должен отдать нам ее. Она вступила в сговор с врагом и ответит за это.

– Она смертная, и она моя. За нее отвечаю я!

– Ну, уж нет! Я сама отвечаю за себя. – Динантра не выглядела напуганной. Напротив, была решительна, дерзка и готова к бою. Дарианку по-прежнему переполняла сила, только на этот раз сила ликования.

– Эрхал, отдай ее, – нахмурился Арвин. Его преданность дружбе с Повелителем Воды все же имела свой предел.

– Нет.

– Ах, так! – Хименес демонстративно послал в Динантру парализующее заклятие. Она умело отбила его, но в нее тотчас полетели чары Уйоля Повелителя Огня, и тогда, не думая и не рассуждая, Эрхал ударил Хименеса воздушным кулаком в лоб.

Начавшаяся вслед за тем магическая потасовка меньше всего походила на драку – амечи изо всех сил старались не причинять вреда друг другу. Разумеется, ссадины и синяки не в счет. Даже теперь, когда от исхода зависело так много, Эрхал не мог заставить себя драться с товарищами по-настоящему. Впрочем, как и они. Главным стало обездвижить противника.

Силы оказались не равны. Арвин колебался всего мгновение, прежде чем снова встать на сторону друга, и все же двое против семерых не могли не проиграть.

Вскоре Эрхал лежал на теплой брусчатке мостовой, намертво окутанный сетями, сплетенными из разных стихий, и бессильно смотрел, как Уйоль Повелитель Огня, взваливает на плечо обездвиженную Динантру.

– Хименес! – прохрипел Повелитель Воды.

– Чего тебе? – тот подошел, склонился, заглянув поверженному в глаза.

– Не трогайте ее… – попросил Эрхал. – Взамен всё, что хочешь!

– Всё?

– Ты меня знаешь!

– Ладно. Пожалуй, я смогу придумать для тебя кое-что интересное. Только не обессудь – нам придется доложить о произошедшем Ювису.

– Не обо всем! Про Арвина не надо.

–Тогда с тебя два раза по «всё», договорились?

Эрхал кивнул. Хименес щелкнул пальцами вслед Уйолю, и тотчас легкий ветерок пошевелил рыжую шевелюру Повелителя Огня. Уйоль с Динантрой на плече обернулся:

– Чего?

– Отпусти ее, – скомандовал Хименес.

– Да ты чего?!

– Отпусти, – с нажимом повторил Повелитель Грозы. – Она принадлежит Эрхалу. Ему и решать, что с ней сделать.

– Да ведь он и сам!.. – взъярился Повелитель Огня.

Но Хименес перебил его:

– Не забывай, Уйоль, что Эрхал – один из нас. Он виноват – да, но судить его не нам. Он предстанет перед судом Богов.

Амечи переглянулись, украдкой поглядывая на Эрхала, задумчиво на Хименеса, с сомнением на Арвина. Хименес перехватил их взгляды.

– Я думаю, что можно закрыть глаза на проступок Арвина, – убежденно сказал Повелитель Грозы. – Он защищал Эрхала, а на дейва ему было наплевать. Так, Арвин?

– Угу, – искренне ответил тот.

– Вот видите, – обрадовался Хименес. – Значит, мы во всем разобрались. Об участии Арвина будем молчать. Ювису доложим только про Эрхала. А с девчонкой пусть разбирается сам Повелитель Воды.

Уйоль хотел что-то возразить, но вмешался Корис:

– В самом деле, Хименес прав, мы слишком далеко зашли. Давай, Уйоль, отпускай Динантру.

Повелитель Огня недовольно скривился, но бросил девушку на мостовую.

– Аккуратнее! – возмутился Корис и начал распутывать магические узлы, пытаясь поймать взгляд Динантры. – Не думаю, что ты и впрямь вступила в сговор с врагом, детка. Просто вздумалось покапризничать, ведь так? С кем не бывает, – Корис закончил развязывать дарианку и подал ей руку, помогая встать на ноги. – Такой красавице, как ты, можно простить любую причуду, – промурлыкал он, обволакивая ее взглядом.

Корис – Повелитель Облаков. Он был и сам как облако – «белый и пушистый», легкомысленный и беззлобный. И ему очень нравилась Динантра.

– Эрхал тоже наверняка не думал помогать дейву, все получилось само собой, – подхватил Рийан.

Рийан – Повелитель Дождя, у них с Эрхалом были родственные стихии, поэтому и «почерки» по плетению заклинаний походили друг на друга. Повелитель Воды неоднократно выполнял за Рийана контрольные, а Учителя так ни разу и не заподозрили подмены. Во многом благодаря Эрхалу Рийану удалось перейти на старший курс, иначе он бы еще пару десятков лет просидел на младшем.

«Оказывается, Рийану присуща благодарность, хоть и запоздалая», – с удовлетворением отметил Эрхал.

Он почувствовал, как с него слетают призрачные веревки, и сел, растирая занемевшие конечности. Арвин по соседству занимался тем же самым.

Хименес усмехнулся краешком губ и посмотрел на Эрхала по-хозяйски. Еще бы! Благодаря данным обещаниям Повелитель Воды был теперь полностью в его власти. Хименес заговорщически подмигнул ему и прошептал:

– Остальным не обязательно знать о нашем соглашении, не так ли? Пусть все останется между нами.

– Да, – согласился Эрхал и отвернулся, чтобы не видеть, каким торжеством наполнены глаза Повелителя Грозы.

Эрхал отчетливо понимал, что у Хименеса появился реальный шанс покончить с их извечным соперничеством и стать, наконец, первым. Повелитель Воды ничуть не сомневался, что противник воспользуется этим шансом по полной. Ему было не жалко отдавать первенство. Пусть забирает. Эрхал никогда не стремился быть лучшим, всё получалось само собой. Но сейчас Повелитель Воды опасался, что Хименесу покажется мало просто оттеснить его на задний план. Тот захочет большего. Намного большего…

Их соперничество обострилось с тех самых пор, когда Эрхал начал выполнять «особые поручения». Поначалу этой идеей загорелись все старшие Ученики. Всем захотелось проявить себя, погулять по опасным мирам, пощекотать нервы близостью к смерти. Но после гибели двух Учеников в лапах пожирателей рискованная страсть резко пошла на убыль. К тому же Ювис наложил строжайший запрет, назначив довольно неприятное наказание – несколько лет в «Полном молчании».

Запрет Ювиса осмелились нарушить только двое – Эрхал и Хименес.

Повелитель Грозы не рискнул сунуться в Закрытый мир. Он выбрал обычный – один из тех, где истово поклоняются Богам. Мир, в котором для амечи не существовало серьезной опасности. Хименес усердно прикидывался простым смертным, пока несколько забияк в трактире не вывели его из себя. Дело кончилось гибелью сотен людей и, как следствие, наказанием для Хименеса, что навсегда отбило у него охоту к подобным развлечениям. Эрхал же, единственный из Учеников, продолжал под видом смертного мотаться по разным мирам, и Закрытым в том числе, а Боги, во главе с Ювисом, лицемерно закрывали на его выходки глаза. Не бескорыстно, разумеется.

Повелитель Воды знал, что Хименес тогда затаил злобу и ждал случая поквитаться. И вот теперь у него появилась такая возможность.

– Избавься от них на время, – торопливо приказал Повелитель Грозы Эрхалу, глядя на приближающихся Арвина и Динантру. – Встретимся в Порту.

5

Портом называли заброшенный пирс на окраине Кохаллы. Там обычно проходили занятия по водным стихиям, но в период каникул Порт пустовал.

Эрхал еще издали приметил одинокий силуэт Повелителя Грозы. Он сидел на каменном парапете и бросал кусочки хлеба чайкам. Хлеб взлетал вверх, превращаясь в блестящих рыбин. Птицы подхватывали их на лету и громко кричали. Хименес улыбался.

Эрхал подошел и встал рядом, глядя на море. Повелитель Грозы смерил его веселым взглядом.

– Ты знаешь, приятель, Уйоль был очень недоволен, что ему не дали… м-м-м… поиграть с твоей подружкой. Он потом еще долго пыхтел, возмущался. Даже поджег парочку домов на окраине… э-э… вместе с жителями… Хотя нет, они вроде успели сбежать.

Он замолчал, ожидая реакции Эрхала. Не дождался, нахмурился и снова заговорил:

– Ты понимаешь, что было бы с твоей девицей, если бы я не остановил его?

– Ждешь от меня благодарности? – с сарказмом спросил Повелитель Воды.

– Да! – с вызовом откликнулся Хименес. – Для начала благодарности!

– Ладно. – Эрхал сел рядом и серьезно сказал: – Спасибо тебе, Хименес. Ты выручил меня, Арвина и Динантру.

Повелитель Грозы вроде бы на миг смутился, а потом глянул с откровенной злобой:

– Думаешь, раз ты любимчик Ювиса, то тебе все всегда будет сходить с рук, да? Ты сотни раз нарушал запреты, шляясь по Закрытым мирам, и ни разу не подвергся наказанию за это. Ювис тебя только журил и тут же прощал. А меня жестоко наказал за одну-единственную невинную шалость. Я провел два года в «Полном Молчании», не имея возможности издать ни звука! И за что?!

– За что?! Да ты разметал по камешку целый город только за то, что в местном трактире пара вояк вознамерилась набить тебе морду!

– Их было шестеро! И они осмелились поднять на меня руку. На меня!

– Ну, убил бы их. Зачем же разрушать весь город? Там под развалинами погибли сотни невинных людей, женщин и детей в том числе. Людей, которые не сделали тебе ничего плохого. Людей, которые и не подозревали о твоем существовании.

– А мне плевать на них. Никто не смеет проявлять неуважения к Богу!

– Неуважение к Богу? Да те несчастные задиры в трактире понятия не имели, кто ты такой на самом деле!

– Я сказал им. Но они не поверили.

– Не поверили, значит… – в голосе Эрхала прозвучала издевка. – Ты захотел тогда поиграть в мои игры, прикинуться простым смертным и выполнить «особое поручение»… Ты вошел в трактир при постоялом дворе в поношенной одежде, с посохом путника в руках, дорожной пылью на лице и двумя медяками в кармане. А они сопровождали местного вельможу, богатого и знатного. Насколько я помню, родственника самого короля. Они пили лучшее вино и сорили деньгами. Хозяин трактира лично прислуживал им, потея от усердия. А у тебя денег хватило на тарелку каши и кружку кислого пива… И ты сказал им, что ты будущий Бог. Странно, очень странно, что они не поверили тебе!

Хименес побагровел:

– Я наказал их! Весь город. И не жалею об этом!

– А Ювис потом наказал тебя. И тоже, думаю, не жалеет об этом.

– Напрасно ты так со мной, Эрхал, – прошипел Повелитель Грозы. Невдалеке над морем ударила ветвистая молния.

Повелитель Воды промолчал. Он и сам уже понял свою ошибку – не следовало сейчас дразнить Хименеса, но не смог сдержаться, сказал, как думал. Забыл мудрую лакийскую поговорку: «Когда просят милости, правду не говорят»[3].

– Ладно, Хименес, говори, что ты от меня хочешь, и покончим с этим.

– Покончим, – нехорошо усмехнулся Повелитель Грозы. – Еще как покончим… Прежде всего поговорим про «всё» за Арвина.

– Ну? Говори, не тяни.

– Ты предстанешь перед Ювисом. Если он вынесет тебе… э… справедливый приговор за предательство, я освобожу тебя от обоих обещаний. Но если приговор будет незаслуженно мягким или Верховный по каким-то причинам вообще простит тебя, то…

– То?

– Ты скажешь ему, что не хочешь становиться Богом. Ты откажешься от божественной власти.

– Что?!

В первый момент Эрхал просто не поверил своим ушам, но торжествующий взгляд Повелителя Грозы расставил все на свои места: Хименес действительно вознамерился лишить его статуса Бога!

Для любого амечи это едва ли не самое страшное наказание, ведь жажда власти у них в крови. Большинство предпочтут расстаться с жизнью, чем с властью над смертными.

Несколько мгновений Эрхал прикидывал, что для него дороже: жизнь или власть, а Хименес откровенно наслаждался выражением растерянности на лице противника.

– Ты можешь отказаться от своего обещания, – вкрадчиво предложил Повелитель Грозы. – Но тогда Ювис узнает об Арвине. Как ты думаешь, он простит его?

Арвин – сын Ювиса. Верховный Бог непременно накажет своего сына, лишний раз поддчеркивая, что статус Правителя для него дороже родства. У амечи в этом смысле было не как у большинства смертных рас: родство с высокопоставленными не благо, а зло.

– Так что ты решил, Эрхал? – насмешливо прищурился Хименес. – Кто пострадает, ты или Арвин?

Мысли Повелителя Воды понеслись вскачь.

«Не быть Богом… Значит, мне не посвятят мир, и смертные не будут припадать к стопам моих статуй во всех обитаемых мирах. И не станут возносить мне молитвы. Я лишусь очень мощного источника силы. Все это так, но…

Зато, не став Богом, я смогу любить смертную на равных. И много еще чего…

А молитвы… У меня и без них силы хватит на десятерых.

Так ли уж мне нужна власть? Может, не зря я обожаю шляться по мирам в облике смертного? Возможно, дело здесь не в простой жажде приключений. Что если мое истинное предназначение не править и властвовать, а… просто жить?»

– Знаешь что, – задумчиво сказал Эрхал, – пожалуй, ты прав, божественная власть не для меня. Да, я откажусь от статуса Бога.

Лицо Хименеса вытянулось. Он явно ожидал совсем другой реакции и других слов. А Эрхал не смог удержаться от желания окончательно добить его – проникновенно посмотрел на Повелителя Грозы и искренне сказал:

– Спасибо тебе, друг. Ты помог понять, что на самом деле важно для меня. Да, я с радостью выполню твое первое условие. А что там со вторым?

Хименес пришел в ярость. Над морем собралась нешуточная гроза.

– Ты… ты… Я еще больше помогу тебе! Теперь речь пойдет о твоей девке!

– Потрудись говорить о моей девушке с уважением! У нее есть имя. Ее зовут Динантра. – Эрхал тоже умел выказывать свою ярость. Море вспенилось огромной волной. Она зашипела пеной, заворчала брызгами и медленно двинулась к пирсу, напоминая рассерженного, вставшего на дыбы медведя.

Хименес спохватился, сообразив, что зашел слишком далеко, – в магическом поединке ему против Эрхала не устоять. Это многократно проверено на практике. Такие поединки между старшими Учениками проводились регулярно в рамках обучения боевой магии, под присмотром Учителей разумеется.

Эрхал проиграл в учебном поединке лишь однажды, да не Хименесу, а Уйолю. Все тогда очень сильно удивились. Произошло невероятное – Повелитель Огня в тот день словно помешался и в боевом запале едва не покалечил противника. Лишь вмешательство Учителя предотвратило трагедию. Уйоль потом извинился перед Эрхалом, они пожали друг другу руки и забыли о произошедшем. После того случая Повелитель Огня затих, в обучении особых талантов не проявлял и вообще держался в тени своего амбициозного друга Хименеса.

– Пусть будет Динантра, – злобно улыбнулся Повелитель Грозы. – Поговорим о ней. Она красива. Тебе многие завидуют.

– И ты? – Эрхал холодно улыбнулся в ответ.

– Я – нет. Я не предаюсь пустым мечтам, а терпеливо жду своего часа и беру то, что мне надо.

– Кстати о «беру». Если хочешь, забирай ее себе. С ней столько хлопот. Она своенравна и несдержанна. Груба и капризна. А в постели лежит бревно бревном.

– М-да? – не поверил Хименес. – Почему же ты терпел ее почти два года?

– Мы поспорили с Арвином, можно ли за пару лет перевоспитать женщину, изменить ее характер.

– И как?

– Нельзя. Ни за год, ни за тысячу лет.

– Но ты пообещал за ее жизнь «всё», значит, она дорога тебе, – привел последний аргумент Хименес. – Или передумал платить?

– Не передумал, но я не дорожу ею. Хотя и не желаю ей смерти. Как-никак она делила со мной постель… Так что ты хочешь за ее жизнь? Какое твое второе условие?

Хименес задумался. Эрхал постарался сохранить легкомысленный вид, а внутри у него все дрожало от напряжения: поверил или нет. Повелитель Воды сейчас играл на грани фола, что называется, шел ва-банк. Риск велик, но выбора у него не было.

Да, дорого бы он дал, чтобы прочесть мысли Хименеса! Тот дейв, как его… Хаал… сейчас бы оказался очень кстати!

Хименес продолжал молчать, не зная, на что решиться. Эрхал не сомневался, что первоначально он таки собирался забрать Динантру себе. Но теперь все изменилось.

Если сказанное Повелителем Воды правда, Хименес лишится удовольствия видеть страдания врага. Наоборот, Эрхал будет посмеиваться ему вслед, радуясь, что так ловко избавился от тягостной подружки. Но Хименесу-то нужно совсем другое. Ему плевать на Динантру, его цель – Эрхал. Он хочет сломать соперника, раздавить, уничтожить раз и навсегда. И Повелитель Грозы сейчас на волосок от осуществления своих стремлений. Хотя, к счастью для Эрхала, пока не догадывается об этом.

– Давай, Хименес, – поторопил Повелитель Воды и зевнул, изображая скуку. – Придумывай свое второе «всё», и пошли по домам. Я хочу выспаться, ведь завтра с утра мне предстоит «веселенькое» общение с Ювисом.

Хименес решился:

– Выполни пока мое первое условие, а потом я скажу тебе, во что оцениваю жизнь Динантры.

6

Ювис простил Эрхала, кто его знает, почему. Может, не захотел потерять единственного поставщика амброзии. Как бы то ни было, Повелителю Воды удалось избежать наказания за свое предательство.

А про Арвина Верховный так и не узнал, Хименес и остальные не выдали его.

Что же касается отказа Эрхала от божественной власти…

Разумеется, был очередной скандал. Да такой, что его отголоски докатились до Проклятых. Скандал бушевал несколько дней. Эрхала уговаривали, убеждали все Учителя по очереди. Потом перешли к серьезным допросам, безжалостно залезая в память и мысли, пытаясь установить истинную подоплеку отказа. Он напрягался изо всех сил, желая скрыть свой договор с Повелителем Грозы. Ему удалось. В последующих допросах так и не прозвучали имена Арвина и Хименеса, зато все чаще стало мелькать имя Динантры. Учителя решили, что Эрхал именно из-за нее не хочет быть Богом. Зазвучали угрозы. Использовался шантаж. Он упорно стоял на своем.

В конце концов, все уладилось к взаимному удовлетворению. Решили, что Эрхал пройдет Дорогу Миров, чтобы обрести полную власть над стихиями и иметь право сражаться на полях Великой Битвы, но Богом не станет, оставшись «магом для особых поручений». Ювису явно пришлась по душе такая идея: получить отличного, вышколенного шпиона и порученца, которого можно периодически шпынять, напоминая о том, что «он изменник и отступник, предавший главные идеалы амечи ради простой смертной бабенки».

7

И вот Эрхал с Хименесом снова встретились в Порту. На этот раз Повелитель Грозы выглядел абсолютно спокойным и сосредоточенным. А Эрхала, напротив, терзали тревога и страх. Он понимал – Хименес не глуп, наверняка за прошедшее время сумел разобраться, где правда, где ложь, и теперь точно знает, как побольнее ударить.

И первые же слова Повелителя Грозы подтвердили это:

– Динантра останется с тобой. Я ЗНАЮ – она дорога тебе, и не собираюсь отнимать ее у тебя. Да, она останется с тобой, но вначале ей придется…

Он сделал паузу, а у Эрхала перехватило дыхание от волнения.

– Она проведет семь дней и семь ночей в «Уютной Кошечке»… Догадываешься, в качестве кого?

Догадаться несложно. «Уютная Кошечка» – бордель в Кохалле. Фешенебельный и дорогой. И очень популярный среди лакийцев. Правда, амечи в него не ходят.

Эрхал не смог сдержать своих эмоций. На Порт обрушился самый настоящий ливень, небо потемнело до черноты, на море начался нешуточный шторм. Но Хименес сделал вид, будто не заметил буйства водяной стихии. Они оба вымокли насквозь, но Повелитель Грозы и не подумал укрыться под куполом заклинания. Он невозмутимо смотрел на бушующее море, щуря глаза от ветра и брызг, а его лицо расчертили холодные дорожки дождя.

– Таково мое окончательное условие, Эрхал. Там, на площади, ты дал слово, и если заберешь его назад, твоя дарианка умрет.

– Придумай что-нибудь другое! – взмолился Повелитель Воды.

Игры кончились. Динантра ни за что не согласится выполнить условие Хименеса. Зная ее гордый непокорный характер, Эрхал ничуть не сомневался – она предпочтет смерть. «Нет, не допущу! – сердце в панике сжалось. – Что же делать?! Умолять его? Стать на колени, признать его превосходство, свое поражение? Я пойду на что угодно, лишь бы он изменил свое решение!»

– Хименес, пожалуйста, не надо! – попросил Эрхал.

Повелитель Грозы мельком посмотрел на поверженного врага и снова отвернулся. Его лицо осталось бесстрастным. Ни злорадства, ни торжества. Только решительная непреклонность. Она прозвучала и в голосе:

– Это мое окончательное условие, Эрхал. Семь дней и семь ночей. Всего семь. Не слишком много, согласись… В течение этого времени Динантра не сможет пользоваться магией – у нее на шее будет ожерелье из розового нефрита… Она не имеет права отказывать ни одному из выбравших ее мужчин. А ты не должен вмешиваться. Не смей видеться и разговаривать с ней… А потом она сможет вернуться к тебе… Или не вернуться, это уж как ты сам захочешь… – Хименес встал, собираясь уходить.

– Погоди! – Эрхал схватил его за плечи и развернул лицом к себе: – Хочешь, буду проигрывать тебе во всех учебных поединках? Или сделаю так, что Ювис непременно накажет меня? Отправит в заточение или подвергнет «Полному Молчанию», а? Придумай любое наказание, но только для меня. Не трогай ее, потому что иначе… – он в ярости стиснул рукоять меча.

– Убьешь меня? – губы Хименеса скривились в издевательской усмешке.

По лицам врагов струился дождь, голоса из-за ветра звучали хрипло и надсадно.

– Нет, Эрхал. Ты не в состоянии убить меня. Даже если очень захочешь. Ранить – да, убить – нет. А вот я могу прикончить твою Динантру в любой момент. И мы с тобой оба понимаем это. – Хименес моргнул, стряхивая с ресниц воду. – Так что не теряй времени на уговоры или угрозы. Ей придется на неделю стать шлюхой, и ты не сможешь этому помешать!

Внезапно Эрхал убрал руки с его плеч и широко улыбнулся:

– Ты прав, не смогу. Ну, что ж… В «Кошечку» так в «Кошечку».

Ливень прекратился, море успокоилось. Небо одним махом сбросило с себя мрачный саван туч и украсилось высокой радугой. Засияло солнышко. Природа ярко свидетельствовала, что эмоции Повелителя Воды пришли в норму, что ему весело и настроение у него отменное.

Если Хименес и удивился такому повороту, то не подал виду.

– Завтра ты сам, лично, наденешь ей на шею розовый нефрит и отведешь в бордель, – сказал он.

– Можно и завтра, – легко согласился Эрхал. – Только придется с утра пораньше, потому что завтра я ухожу на Дорогу…

– На Дорогу Миров?!

– Да. Ювис считает, что я уже готов сдать экзамен. Так что мое обучение закончилось. Завтра я уйду.

Хименес потрясеннно уставился на Эрхала – такого удара он не ожидал. Дорога Миров занимает не один год. И с нее не всегда возвращаются. А если недруг все же и вернется через тройку-пятерку лет, то вряд ли воспоминания о недельном «позоре» Динантры так уж сильно затронут его душу.

– Пожалуй, Эрхал, я дам тебе отсрочку. Ты и она… вы выполните обещанное после твоего возвращения с Дороги, – пробормотал Повелитель Грозы.

Он рассчитывал на протяжении всех семи дней глядеть в перекошенное лицо ненавистного Повелителя Воды, наслаждаться его мучениями, а потом стать свидетелем их встречи с Динантрой по истечении «срока наказания». Но если Эрхал уйдет, Хименес не получит ожидаемого, и долгожданная месть потеряет всю свою сладость.

Повелитель Грозы растерялся – как же так?! Он ведь считал, что уже выиграл эту войну! И вдруг ситуация резко изменилась. Одним единственным ударом Эрхалу удалось переломить ход битвы. Он победил, когда уже, выражаясь фигурально, лежал на лопатках – поверженный и разбитый.

«Вот ведь гаденыш! Опять сумел вывернуться, – Хименес ощутил приступ обиды и ярости. – Ну, ничего. Не думай, что ты победил в войне, тебе всего лишь удалось выиграть время. Рано или поздно ты вернешься с Дороги, и вот тогда… Я уничтожу тебя! Растопчу, вмажу в грязь!»

Наблюдая за ним, Эрхал едва заметно хмыкнул. Хименес сейчас напоминал обиженного ребенка, у которого злые дяди отняли любимую игрушку. Теперь можно было вволю поиздеваться над ним, покривляться: дескать, зачем же откладывать приговор? Раз ничего нельзя изменить, то чего тянуть? Пусть уж Динантра завтра идет в «Кошечку», а Эрхал отправится на Дорогу Миров.

Сейчас все козыри оказались на руках у Повелителя Воды, а Хименес открылся для насмешек. Но Эрхал не стал насмехаться над ним. Ему было некогда. До утра оставалось слишком мало времени, а впереди ждала еще куча дел. И главное из них – убедить Учителей, что Эрхал готов к Дороге…

Он обманул Хименеса – день его экзамена еще не назначили.

Скорее всего, Ювис собирался отпустить Повелителя Воды на Дорогу лет через пятьдесят, не раньше. Но Верховному Богу придется передумать. Эрхал еще не знал, какие аргументы смогут переубедить Учителя, но не сомневался в одном – завтра утром он ступит на Дорогу Миров, чего бы это ни стоило!

А Динантра будет его ждать. Точно будет, Эрхал ни мгновения не сомневался в этом.

И Хименес будет его ждать. Так же преданно и терпеливо. Он ни за что не расстанется с заветной мечтой – увидеть боль и страдание в глазах Эрхала.

Любовь и ненависть… Они и впрямь так похожи!..

8

Три года спустя,

4500 г. 12-й юты по летоисчислению Высших,

Мир Ксантины, королевство Беотия, город Малка

– Так чем тебя не устраивает статус Бога, Эрхал? – Миссел затянулся куртой и бесцеремонно выпустил вонючий дым собеседнику в лицо. – Может, расскажешь?

– Не дождешься. И вообще, какое дело Проклятым до моих проблем? – недовольно проворчал Эрхал.

– Ты же лучший из Учеников Богов и наш потенциальный враг. Возможно, в недалеком будущем сильнейший из врагов. Поэтому вполне естественно, что мы… скажем так… интересуемся твоими слабостями и недостатками. И вообще, Эрхал, расставим все на свои места: мы с тобой непримиримые враги. Но в этом мире нам, как я понимаю, сражаться вместе. Итак, ответь: здесь на Ксантине мы союзники или каждый поведет свою собственную игру?

Эрхал промолчал, не зная, на что решиться.

– Я жду, – напомнил Проклятый. Кончик его сигары внезапно вспыхнул красным огоньком, и у Повелителя Воды возникло тревожное ощущение, будто среди глухой чащобы засветился хищный глаз приготовившегося к атаке зверя. Миссел перехватил его взгляд и опустил руку с сигарой, стряхивая пепел. – Итак?

– В этом мире – да, мы союзники. Но потом перестанем ими быть. И вот еще что… Здесь может всякое случиться. Но что бы ни произошло с нами на Ксантине, я ничем не буду обязан тебе. Как и ты мне.

– Разумеется, – холодно откликнулся Миссел и сделал знак, приглашая перейти с устной речи на телепатию: «Теперь давай о деле. Наш оборотень. Он не показался тебе несколько странным?»

«Еще как показался! Кстати, почему ты не назвал ему свое полное имя? Это же не секрет. Обычно Высшим имя дается по врожденной стихии. Вот я – Повелитель Воды. А ты, судя по твоей ауре…»

«Давай не будем отклоняться от темы, – перебил Проклятый. – Вернемся к оборотню. Я уловил некоторые образы…»

«Ты все-таки читал его мысли?»

«Нет. Но не из благородства, как ты подумал, а потому что побоялся разбудить… не знаю, может, это мои домыслы…»

«Силу!»

«Ты тоже ее почуял? – Миссел растерянно взглянул на Эрхала. – Значит, я не ошибся. Так-так-так. Это очень непонятно и, возможно, очень плохо».

«Ты говорил об образах», – напомнил Повелитель Воды.

«Образы его матери, как я понял. Очень яркие, объемные. Сгорающая заживо женщина в обнимку с барсом. Женщина, умеющая оборачиваться серебристым драконом. Черноволосая, белокожая, желтоглазая…»

«Не может быть!»

«Может. Его мать – дарианка, парящая-среди-звезд».

«Как моя Динантра…»

«Да. Только старше. Значительно старше».

«Но как дарианка попала на Ксантину?»

«Вот и я о том же. Кстати, о «Скрижалях» Темьян слышал, скорее всего, именно от нее».

«Погоди, Миссел. Получается, что Темьян – сын урмака и дарианки?»

«Я бы пока не стал утверждать категорично, кто был его отцом. В этом нам еще предстоит разбираться. Подумай еще вот о чем. Черно-красный Сдвоенный Мерзавец несколько лет назад уничтожил деревню, где жил Темьян, выкачав из жителей уйму кровищи для загадочных промежуточных ритуалов. А сейчас, скорее всего, он же похитил девушку Темьяна. Так, может, надо несколько переставить акцент? Мы решили, будто Черному Чародею нужна девственница королевских кровей, а на самом деле…»

«…Ему нужен наш оборотень, а девушка лишь ловушка? – Эрхал поразмыслил. – Вряд ли. Джигли выкупили ее у отца до того, как она встретилась с Темьяном. Кстати, наверняка ты вытащил из воспоминаний Темьяна ее образ. Может, покажешь, как она выглядит, эта таинственная Нефела?»

«Смотри».

Миссел щелкнул пальцами, и Эрхал оказался внутри воспоминания урмака. Оставаясь самим собой, Повелитель Воды в то же время видел глазами Темьяна и испытывал те же чувства, что и он в тот момент.

Несколько мгновений амечи с интересом разглядывал обнаженную девушку с длинными светлыми волосами. Они вдвоем, вернее, Темьян и она, в каком-то сарае. Вокруг довольно темно, свет падает снизу и сбоку, словно источник стоит на земле. Вот девушка вызывающе вскинула голову, ее губы зашевелились, она что-то сказала, а потом приблизилась, не сводя пристального взгляда с собеседника. На Эрхала обрушился целый букет чувств, которые в тот момент испытывал урмак: растерянность, желание, боязнь и в довершение какая-то удивительная нежность пополам с тоской. Сердце Повелителя Воды ускорило бег, а дыхание участилось. Он переживал сейчас эмоции Темьяна, но они были настолько сильными, что казались его собственными.

«Ну, как?» – спросил Миссел.

Его реплика-мысль развеяла иллюзию. Эрхал потряс головой, прогоняя остатки чужого воспоминания.

«Что сказать. Она красива прямо-таки нечеловеческой красотой».

«Вот именно, – кивнул Миссел. – Среди людей подобное совершенство – большая редкость».

«Ты думаешь, в ее жилах течет смешанная кровь? – осторожно уточнил Повелитель Воды. – Не только человеческая?»

Проклятый пожал плечами:

«Кто ж знает. Но ведь не зря Черный выбрал именно ее. Заплатил розовым нефритом, послал джигли… Одно могу сказать наверняка: кем бы она ни была, Темьян любит ее и ради нее готов на многое».

«М-да… Он любит, значит, уязвим…»

«Как и ты, Эрхал».

Амечи покраснел под насмешливым взглядом Миссела. Проклятье! Благодаря Хаалу, дейвам и впрямь известно о нем слишком многое!

Миссел затянулся, выдыхая очередной клуб вонючего дыма, и мысленно сказал:

«Подведем итог. Мы не знаем, кто такой Черный Чародей. Мы не знаем, кто такая Нефела. Мы не знаем, кто такой Темьян. И, самое главное, мы не знаем, как эти трое связаны. Можно с уверенностью утверждать лишь одно – связь между ними существует. Более того, чутье мне подсказывает: если поймем, зачем Черному нужны Нефела и Темьян, тогда сумеем победить его».

«А может, нам поговорить с Темьяном начистоту?»

«Ох, Эрхал, ты молод и наивен. Он и сам может не знать о себе всей правды. Мать Темьяна – если она ему действительно мать – поставила на его разум очень мощный барьер, снабдив каким-то заклинанием. Я пока не понял каким. Она, оказывается, очень сильный маг. Сильнейший! Таких на все миры раз-два и обчелся. Пожалуй, эта дарианка смогла бы посостязаться на равных и с кое-кем из Высших».

«С чего ты взял? Из-за этого заклинания? Но дарианская магия имеет очень необычную природу. Ты мог просто неправильно нащупать ключевые узлы».

Проклятый не стал отвечать на оскорбительный выпад Эрхала, который, по сути, обвинил его в незнании основ магии, зато спокойно пояснил:

«Один из образов, которые преследуют нашего парня, – мать рядом с кабаёши. Она взмахивает рукой – и у того на теле возникает рана. А руки у нее пусты, только на миг возникает яркое свечение».

«Призрачный клинок или дыхание звезды!»

«Ага».

«Но им владеют только дарианские маги пятого уровня: боевые куреты или кураторы Академии Жизни!»

«Вот именно», – подтвердил Проклятый.

«Пожалуй, ты прав, – вынужденно согласился Эрхал, – мать Темьяна действительно очень сильный маг».

Миссел едва заметно кивнул и продолжал:

«Вернемся к Черному… Вспомним о кабаёши и джигли. Все они жители Несуществующих миров. Как и дарианцы. А эти миры не зря прозвали Несуществующими. Магам других миров не полагается даже знать об их существовании. А какой-то местный волшебник, пусть и Черный, запросто управляет обитателями Несуществующих миров, словно это его личные слуги. Тебе не кажется такое странным?»

«Я так понимаю, вопрос риторический? Или у тебя есть ответы?»

«Нет, пока только вопросы».

«Значит, надо искать и узнавать дальше. Завтра утром, пока ты снимаешь с Темьяна нефритовый ошейник, я наведаюсь в Башню Живицы».

«Почему именно туда?»

«Богам остались верны только маги Живицы и Засаринузу, – напомнил Эрхал. – Пойду в первую из них, надо же с чего-то начинать».

9

В столице Беотии, славном городе Малке, где троица находилась уже второй день, магия расцвела вовсю. Здесь имелись резиденции, то бишь Башни, всех существующих на Ксантине Священных Магических Пятерок: Датныок – земля и вода, Шинэхуу – воздух и огонь, Лавитроп – дерево и металл, Засаринузу – мысль и смерть и Живицы – пространство и жизнь.

Маги мира Ксантины, объединенные в свои Пятерки, до сих пор не признавали национальностей и стояли как бы над странами, очень редко в открытую вмешиваясь в межгосударственные дрязги. У них существовал очень сложный и запутанный, на взгляд Эрхала, кодекс поведения, предусматривающий ситуации, когда одна из Пятерок или несколько сразу могли вмешиваться в войны или другие политические ситуации.

Правда, о религиозных распрях там не было ни слова – никому и в голову не могло прийти, что кто-то осмелится выступить против правящих Богов.

Эрхал решил нанести визит магам Живицы. Выбрал именно их сознательно, руководствуясь несколько необычным статусом белых волшебников или, как их еще называли, магов пространства и жизни. В отличие от остальных чародеев Ксантины, белые волшебники не были привязаны только к своему миру. Их Башни являлись перекрестками множества миров и позволяли посвященным беспрепятственно путешествовать, куда им вздумается. Разумеется, не по всей Вселенной, а лишь в пределах своей ветки или галактики, как некоторые ученые называли ближайшую друг к другу совокупность миров.

Эрхал плохо помнил историю Ксантины и не знал точно, откуда взялись белые путешественники. Знал только, что Боги поощряли их стремление и вообще относились к ним более чем благосклонно. И как следствие – подобные Белые Башни имелись во всех обитаемых мирах ветки или галактики под названием Зурилла.

Направляясь к магам пространства и жизни, Эрхал собирался открыть им свой настоящий статус – Ученика Бога, – и воспользоваться их помощью в уверенности, что эти «любимцы Богов» вряд ли променяют старых, проверенных господ на нового Черного Выскочку.

Когда Миссел, Эрхал и Темьян добрались до столицы Беотии, здесь уже вовсю царили Темные Небеса. Город представлял собой удручающее зрелище. Торговая и деловая жизнь замерла. Некоторые дома были разрушены или разграблены, – видно, против их владельцев велись настоящие военные действия. От Храма Богов остались руины.

На площадях стояли мрачные украшения в виде виселиц с повешенными. Некоторые бедолаги висели вниз головой, и с них была полностью содрана кожа.

В первый же день пребывания в городе, Эрхал и Миссел тайком осмотрели один из освежеванных трупов и решили, что это служитель Храма. Вероятно, адепты Темных Небес проводили со жрецами Богов какие-то непонятные жестокие ритуалы.

За два последующих дня виселиц на улицах прибавилось. Видно теперь казни подвергались не только приверженцы Богов, но и мирные жители тоже.

Эрхал шел пешком, стараясь не очень-то глазеть по сторонам. Прохожих почти не было. По-хозяйски расхаживали лишь наглые подвыпившие люди в размалеванной красными крестами одежде. В основном молодежь. Вероятно, сынки лавочников и ремесленников средней руки, желающие всласть потешить свое тщеславие и хоть на время ощутить себя настоящими «хозяевами города».

Глядя на них, Эрхал подумал о том, сколько невинных людей было убито в эти дни под видом установления новой веры. Людей, которым, по большому счету, абсолютно все равно, кому поклоняться: Богам ли, Проклятым ли, Темным Небесам ли. Им главное – зарабатывать деньги, растить детей да предаваться своим нехитрым радостям вроде кружки пива по вечерам или воскресных танцулек на ярмарке. Но они погибли. Кто по глупости, кто от руки давно вынашивающего злобу соседа или конкурента, который в наступившей смуте поспешил свести личные счеты – благо есть на что свалить. Как же, он не банальный убийца! Он идейный борец за новую веру! А то, что убитый им человек содержал точно такую же кожевенную мастерскую – это, конечно же, случайность. И кто потом вспомнит, что дела убийцы резко пошли в гору из-за притока новых, отнятых у его жертвы клиентов? А никто. Разве что вдова прокричит в гневе обвинения в лицо убийце, но кто же станет слушать потерявшую разум от горя женщину. К тому же можно и ее… И сыновей-малолеток… Чтоб, значит, Богам не поклонялись… А заодно чтоб не смогли продолжить отцовское дело в кожевенной мастерской, когда подрастут. Хотя лавка, конечно, не главное. Главное – веру новую установить.

Эрхал спохватился, осознав, что судорожно сжал рукоять меча, пристально глядя на приближающуюся компанию новоявленных «хозяев» – наглых и хмельных от собственной силы и безнаказанности. Они заметили его и явно собирались заняться любимым делом – поиздеваться ввосьмером над одиноким прохожим.

Их не интересовало, какой вере тот поклоняется. Их не смущал висящий на его поясе меч. С их-то численным перевесом они были уверены, что меч отберут, но убьют прохожего не сразу. И не мечом. Помучают сперва, всласть помутузив жертву кулаками и ногами – так, чтобы прочувствовать под подошвами тяжелых башмаков уязвимое человеческое тело и насладиться хрустом раздробленных костей. Заставят целовать сапоги и умолять о пощаде. А может, и еще какие извращенные развлечения придумают. И лишь потом, когда надоест, убьют.

Наверняка таких случайных жертв на их совести уже немало. Они за этим и бродят по притихшему городу – получить удовольствие от безнаказанности, подержать в своих руках человеческую жизнь, послушать крики и мольбы, чтобы таким дешевым способом возвеличиться в собственных глазах.

Ох, до чего же захотелось Эрхалу обнажить меч и заставить их на собственной шкуре прочувствовать, каково это – быть беспомощной жертвой, обреченно глядящей в лицо палачу. Желание неосуществимое, но настолько сильное, что вызвало у него зубовный скрежет и внутренний крик ярости и разочарования.

«Нет, так нельзя, – остановил сам себя Эрхал. – Иначе я уподоблюсь Мисселу, который в похожей ситуации не выдержал, вмешался в Дзенте, после чего они с Темьяном были вынуждены бежать из города с погоней на плечах. Из Малки нам пока уходить рановато. Значит, никаких драк».

Он вспомнил, как их обучали справляться с похожими ситуациями без кулаков и магии. Занятия проводил сам Ювис. Выбирался некий мир, некий город со шляющимися по улицам бандами и прочими крайне агрессивными человеческими особями, правда, абсолютно не владеющими магией.

Старших Учеников по одному помещали на улицы с заданием нарваться на подобную банду. Они должны были вступить в конфликт и выпутаться из него, не прибегая к кулакам или магии. Проще говоря, амечи изображали этаких слабачков, неспособных постоять за себя физически.

Обычно нападение подобных молодчиков начиналось с разговора типа: «Дай табачку!» или «Отличная куртка, дай померить!». А дальше, независимо от ответа, начинали бить. Били, если строил зверскую рожу и орал: «Да я вас щас одной левой, сосунки!» Били, если сразу снимал куртку или отдавал годовой запас табака. В общем, в любом случае били.

Выпутались без драки только двое, не считая Эрхала.

Арвин в ответ на вопрос о куртке поспешно ее сорвал и протянул агрессорам со словами:

– Вы поосторожнее с ней, а то я недавно сифилисом переболел. Не, теперь-то уже все в порядке, но мало ли что…

Остальные Ученики, будучи невидимыми наблюдателями, покатывались со смеху, глядя, как неудавшиеся грабители со всех ног несутся прочь от «сифилитика».

Ювис Арвина похвалил: дескать, молодец, простенько и со вкусом.

Второй, Корис, прибег к более классическому способу.

На вопрос: «Табачку не найдется?» – он завизжал во всю силу легких: «Пожар!!! Горим!!!» Дома в городе были в основном деревянными, и в нападающих сработал въевшийся в кровь инстинкт. Позабыв о первоначальном намерении, они заозирались в поисках источника опасности. Их внимание оказалось переключено, что резко снизило первоначальную агрессивность. К тому же из домов на крики стали выбегать люди, и Корису удалось улизнуть, воспользовавшись суетой.

Ювис остался решением Кориса недоволен: дескать, традиционное мышление и все такое.

Эрхал пошел последним. Вдоволь насмеявшись, глядя на потуги товарищей, он отправился на задание в приподнятом настроении. Когда Повелителя Воды окружили семь парней с вполне определенными намерениями, он не смог сдержать хохота, представляя, какие комментарии сейчас отпускают сокурсники в его адрес.

Он захохотал, чем привел в замешательство агрессоров. Их лидер, правда, попытался повернуть ситуацию в нужное ему русло словами:

– Весело? Ща грустно будет!

На что Эрхал опрометчиво выпалил:

– Э, так нечестно! Вы меня сперва насчет табака спросите.

– И спросим, – насупился другой из нападавших – «бычок» с кулаками такого размера, что Эрхал даже удивился, как это он постоянно таскает подобную тяжесть.

Повелитель Воды тут же с восхищением поделился своими соображениями с хозяином кулаков, предложив завести для них специальную тележку. Как ни странно, незамысловатая шутка пришлась по вкусу остальным парням, а сам обладатель кулаков был явно польщен таким необычным комплиментом. Обстановка слегка разрядилась, и Эрхал поспешил закрепить успех:

– Ну что, бить-то будете?

– Ты че, псих? – неуверенно уточнил лидер. Он не совсем понимал, как себя вести: Эрхал никак не укладывался в привычные рамки жертвы.

– Не, не псих, но я же понимаю – так надо.

– Кому надо? – тупел прямо на глазах лидер.

– Вам надо, – напомнил Повелитель Воды, безуспешно стараясь сдержать смех.

– Чего надо? – терял всякую связь с реальностью лидер.

– Избить меня, чего ж еще.

– Слышь, парень, ты чего к нам привязался, а? Мы тебя что, трогали? – внезапно плаксивым тоном выступил один из молодчиков.

– И впрямь, Сохатый, повалили отсюда, – предложил «бычок» лидеру. – Этот малый, видать, травки обкурился, раз ни с того ни с сего на людей кидается.

Лидер Сохатый выпал из ступора, радостно навесив на Эрхала ярлык: «Тьфу, обкуренный отморозок, человек конченый», и поскорее увел свою банду прочь, посоветовав Повелителю Воды напоследок: «бросить дурить, пока совсем копыта не откинул».

Ювис тогда остался недоволеным своим любимым Учеником: дескать, скоморох ты, Эрхал. Скоморох и везунчик, а удача-то – она штука переменчивая…

…Повелитель Воды отвлекся на воспоминания и совсем позабыл, что его ожидает кое-что неприятное. Впрочем, сейчас задача проще, чем была тогда. Сейчас ему никто не запретит использовать магию. Немного, совсем чуть-чуть.

Эрхал бросил простенькое заклинание «Серый, неприметный человечек». Таким в глазах приближающейся компании должен выглядеть он – скучный, унылый, бесцветный. Такого даже избивать неинтересно – кулаки собьешь, ноги оттопчешь, а удовольствия все равно не получишь.

Заклинание сработало мгновенно. Один крепыш громко зевнул, обнажив на редкость ровные, белые зубы. Остальные, мазнув по лицу Повелителя Воды скучающими взглядами, прошли мимо, тут же забыв о его существовании.

Ну, вот проблема устранена. Правда от использования магии в малых дозах на Эрхала накатила слабость, и ноги стали как ватные, но это скоро пройдет, а пока можно потихоньку идти дальше.

«Что касается моих невеселых предыдущих размышлений, тут уж ничего не поделаешь. В так называемых войнах за веру всегда гибнет много случайных людей, а на поверхность всплывает пена – потенциальные садисты и убийцы, которых в мирное время крепко держит узда законности, – сделал вывод Эрхал. – К сожалению, такова человеческая природа и не дано ее изменить никому, даже Богам. Впрочем, с точки зрения одной моей зеленоглазой знакомой, и сами Боги далеки от совершенства…»

Прогнав прочь воспоминания вместе с философией, Повелитель Воды двинулся дальше, продолжая невольно разглядывать следы побоищ. У большинства уцелевших домов окна и двери оказались закрыты наглухо так, словно их обитатели приготовились к длительной обороне. Против бандитов и мародеров, надо полагать.

Впрочем, надо отдать должное королю Беотии. Эрхал не знал, что творилось в других городах, но в своей столице монарх постарался поддерживать хотя бы видимость порядка – пару раз Повелителю Воды попадались патрули, сколоченные из королевских гвардейцев.

Патрульных мало, но они трезвы и внимательны. Их новые черные доспехи и темно-синие плащи украшали вышитые бисером красные кресты, а у сержантов Эрхал даже разглядел знаки нового верования, выложенные рубинами на ножнах.

«М-да, вероятно, восстание готовилось заранее, неторопливо и тщательно, раз успели изготовить для войска новую форму и оружие. И куда только смотрела Богиня Весны? Ну не могло не просочиться что-то «наверх», хотя бы в виде слухов и доносов! Почему же Богиня Ксантина не предприняла ничего, а спокойно наблюдала за невероятными событиями в подвластном ей мире?» – удивился Повелитель Воды.

…Пару раз его останавливали патрули. Он врал, что является ярым сторонником Темных Небес, и честно отвечал, что направляется в Башню Живицы. Не известно, верили ли они, но персона Повелителя Воды всерьез заинтересовала их лишь однажды.

Тот патруль возглавлял заносчивый, злой на весь мир сержант, явно мучающийся несварением желудка. Тяжело вбивая каблуки сапог в булыжники мостовой, он так и рыскал взглядом по улице, мрачно разглядывая редких прохожих с откровенной надеждой сорвать на ком-нибудь зло. И тут ему на глаза попался Эрхал.

Повелителя Воды остановили, спросили, как он относится к Богам. Эрхал откровенно признался, что по-разному относится: некоторые из них довольно симпатичные, а некоторых он на дух не выносит. К примеру, Эгорис, Бог Вулканов, тот еще тип – склочный, кляузный развратник, положивший, было дело, глаз на Динантру. Эгорис имел наглость в открытую потребовать ее себе. Эрхал, естественно, послал его далеко и надолго. А Бог Вулканов в отместку стал шпионить за ним и доносить обо всем Ювису.

Конечно, патрульные услышали эту историю в несколько измененном виде. Как и парочку других подобных баек.

Потихоньку Эрхал начал входить во вкус, от души разоблачая своих соплеменников. Рассказывал пикантные истории из жизни Богов и Богинь. Сыпал сплетнями и подробностями – иногда мрачными, чаще анекдотическими.

Слушатели посмеивались, но, естественно, не верили, считая его кем-то вроде скомороха. К сожалению, так считали все, кроме сержанта. Гнусно усмехаясь, он достал из кармана плаща маленькую сувенирную статуэтку Бога Молний и предложил Эрхалу плюнуть на нее.

Вопреки ожиданиям сержанта, Эрхал выполнил требование с видимым удовольствием. Еще бы! Не упускать же такой случай безнаказанно сделать гадость Верховному Богу и любимому Учителю, который с откровенным удовольствием изощренно шпынял Повелителя Воды все три сотни лет обучения.

Затем Эрхал поинтересовался, нет ли в наличии для оплевывания еще каких-нибудь Богов. К примеру, он бы с удовольствием оплевал упомянутого выше Бога Вулканов, который долгое время стоял у него поперек горла. Тут уже с досадой сплюнул сержант и был вынужден отпустить Повелителя Воды.

10

Добравшись до Башни Живицы, Эрхал чуть замешкался у входа, окинув взглядом ее высокий зубчатый силуэт – простой цилиндр даже не белого, а скорее жемчужного цвета без всяких колонн, галерей и портиков. И без окон. С одним-единственным входом, к которому вела пологая мраморная лестница в десять ступеней.

Башню венчал флагшток, на котором развевалось белое полотнище, украшенное золотистой птицей. В клюве она держала оливковую ветвь – символ пространства и жизни.

Взойдя по ступеням, Эрхал постучал в обитую белым металлом дверь с помощью предназначенного для этих целей массивного серебряного кольца. Через мгновение створки распахнулись. На Повелителя Воды вопросительно уставился молодой послушник в черной хламиде с вышитым на груди все тем же символом: птица с оливковой ветвью.

– Что угодно господину? – вежливо поклонился послушник.

– Поговорить с архимагом.

– По поводу?..

– Передайте ему ЭТО. – Эрхал протянул руку вперед и быстренько сформировал радужный шарик, который ловко перекочевал в подставленную ладонь послушника.

Он вновь вежливо поклонился и попросил обождать снаружи, а сам исчез за белой дверью.

Ждал Эрхал недолго. Створки снова распахнулись, и перед ним предстал важный господин в белоснежной тоге с золотистым символом на груди. Он молча склонил голову и посторонился, пропуская гостя в святая святых магов жизни, повелителей пространств.

Войдя внутрь, они оказались в пустом круглом зале, как раз под размер всей башни. Ни лестниц, ни коридоров, ни дверей. Но Эрхал не удивился, зная, что все белые волшебники обучаются свертывать и развертывать пространство, словно ковер под ногами. Небольшая на вид Башня имела «внутреннюю» территорию, превышающую по размерам всю Малку. Здесь, внутри Башни, располагались роскошные сады и комфортные виллы посвященных, здания для обучения, тренировочные площадки и кельи послушников.

Белый маг, не останавливаясь, пошел через зал. Амечи следовал за ним по пятам, не желая заблудиться. Дойдя до середины зала, они оказались в летнем саду с диковинными деревьями и животными, собранными из сотен миров ветки Зуриллы. Через сад вилась тропинка. Над головой синело небо. Цвели цветы, распространяя чудный аромат. Было нехолодно и нежарко – такая оптимальная погода для лета.

Судя по панораме, сад был огромен, но уже через несколько шагов они очутились в… богато обставленной гостиной с многочисленными горящими свечами и жарко натопленным камином. Причем вошли явно не через дверь или окно. Нет. Просто сделали очередной шаг – и оказались внутри дома. Вот такие фокусы свернутого пространства!

Эрхал бросил взгляд на огромные окна-террасы. За ними виднелся двор. Там сгущались сумерки. Мела поземка, вздымались огромные сугробы. Снаружи вовсю царила зима, и, судя по морозному узору на стеклах, студеная. Амечи поежился и подошел поближе к камину. Сопровождающий поклонился и оставил его одного.

Вскоре двери, ведущие во внутренние покои, распахнулись, и перед Эрхалом предстал магистр Живицы, виртуоз путешествий и мастер жизни – архимаг белой Пятерки, мэтр Оса Оромаки Карчелла.

Эрхал пока ждал, успел пробудить к жизни ауру Ученика, которая проявилась в сияющем нимбе вокруг его головы – зрелище со стороны красивое и величественное.

В первый момент вошедший обалдел, а затем опустился на колени перед Высшим, прижал руки к груди и низко склонил голову.

Повелитель Воды нахмурился. Официально протокол соблюден. Ученик – еще не Бог, его достаточно поприветствовать, стоя на коленях, но местные волшебники, как правило, проявляли уйму вежливости и капельку лести и падали ниц как перед самими Богами, так и перед их Учениками.

Мэтр Оса Оромаки Карчелла не захотел быть вежливым, ограничившись стандартным ритуалом. Эрхалу предстояло быстренько решить, чем вызвано такое поведение, потому что от причины зависело, можно ли рассчитывать в дальнейшем на его помощь.

Повелитель Воды пригляделся повнимательнее, улавливая во всей позе коленопреклоненного человека некоторую болезненную напряженность. И вдруг амечи осенило – радикулит! Сильнейший маг Ксантины, оказывается, страдает этой мерзкой болезнью!

Он просто физически не смог упасть ниц. Да и на коленях-то ему стоять нелегко. Оромаки очень больно сейчас, и он не уверен, что сможет подняться с колен без посторонней помощи, когда Высший дозволит сделать это.

Скорее всего, могущественный архимаг лихорадочно придумывает способ, как ему выйти из трудного положения, не проявив неуважения к Ученику Бога.

Эрхал улыбнулся и подошел к магу вплотную. То, что не под силу ни одному смертному волшебнику, для Высшего дело пары часов. Надо положить руки на голову больному, как следует сосредоточиться, ввести его в магический транс и начать лечение…

Через некоторое время стоящий на коленях человек поднял голову и посмотрел на Эрхала с таким благоговением, словно тот сотворил невесть какое чудо. У волшебника в глазах светилось блаженство пополам со слезами. Для него этот день стал величайшим в жизни, сопоставимым разве что с днем принятия великого сана архимага.

Да-а… Понять его может лишь тот, кто сам десятилетиями страдал этой ужасной болезнью. Страдал и в один миг выздоровел.

Архимаг нарушил протокол, без разрешения взглянув в лицо Высшему, но Эрхалу уже надоела эта канитель с обрядами. К тому же после целительства на него накатила сильная слабость. Он решил, что пора заканчивать с церемониями и переходить к главному – к цели визита. Повелитель Воды поспешил произнести ритуальную фразу:

– Дозволяю тебе встать, маг, и говорить со мной как с равным.

– Благодарю вас, Всемогущий. Моя жизнь и мои мысли принадлежат вам. – Архимаг легко поднялся с колен и почтительно склонил голову.

Они оба знали, что именно подразумевается под словами «как с равным». Волшебник может больше не елозить перед амечи по полу и, отвечая на вопросы, смотреть ему в лицо, не пряча взгляда. Но не более того. О настоящем равенстве, разумеется, и речи не шло.

Эрхал терпеть не мог все эти ритуалы и обычаи. Они бесили его до последней степени, но сейчас по-другому было нельзя. Архимаг не на шутку обиделся бы и оскорбился, если бы Повелитель Воды, почти Бог, почтивший жалкий мир своим сиятельным присутствием, стал бы унижать его, величайшего из магов, панибратством.

– Мне нужно кое-что узнать у тебя, маг, – официальным тоном заговорил Эрхал.

– Да, Всемогущий. Мой разум и мысли открыты вам. – Голос мэтра был глубок и насыщен. Чувствовалось, что в своей жизни он прочитал немало лекций и проповедей. Насколько Эрхал знал, курс риторики и лекторского искусства являлся одним из важнейших в обучении волшебников Ксантины.

– Кто такой Черный Чародей? – амечи решил не ходить вокруг да около, а сразу начать с главного.

Архимаг задумался.

– Трудно сказать, Великий. Он как-то связан с царем Кротаса – это точно, а в остальном… – Мэтр развел руками. – Ни я, ни мои люди ни разу не видели его.

– Ладно. А белые маги пропускали через свои Башни джигли и кабаёши по просьбе царя Кротаса?

На этот раз архимаг ответил без запинки:

– Нет, Всевластный. Но наши наблюдатели регистрировали в «Журналах перемещений» посторонние порталы. В том числе и в миры указанных вами смертных.

– А кто открывал порталы?

Архимаг отрицательно покачал головой:

– Не знаю точно, Великий, но…

«…Но подобное, кроме амечи или дейвов, под силу очень немногим», – написано в глазах мэтра.

Что ж, он прав, с этим не поспоришь.

Эрхал задумался. Подошел к столику с напитками, стоящему возле камина. Налил вина, пытаясь вспомнить, будет ли нарушением правил, если предложить выпить и хозяину дома. Вроде подобное допускается. Амечи сделал приглашающий жест. Мэтр Оромаки покорно взял бокал.

«Интересно, хочет ли он выпить или просто боится отказаться? Его лицо непроницаемо, как маска, – подумал Эрхал. – Да-а, терпеть не могу свой статус и все эти церемонии. Куда проще было бы хлопнуть его по плечу и ляпнуть: дескать, слушай, дружище, а не пора ли кое-кому в вашем мире надрать черную злобную задницу?»

Повелитель Воды с трудом удержался от улыбки, представив реакцию архимага на подобную выходку. Бедного мэтра как пить дать хватил бы удар!

«Ладно, я опять отвлекся, – одернул сам себя Эрхал. – Пора вернуться к делам».

– Мне нужно просмотреть «Журнал перемещений» и поговорить с наблюдателями, – вновь официаным тоном заговорил он.

– Как скажете, Всевластный. Прикажете сейчас их позвать?

– Да, пусть придут. А потом мы продолжим разговор с тобой.

Сказано – сделано. Через мгновение у амечи в руках оказался толстый журнал, а на ковре простерлись ниц, боясь шелохнуться, два мага-наблюдателя.

Эрхала охватило раздражение. И кто только придумал эти дикие ритуалы с «паданьем ниц и припаданием к стопам»! И как только остальные Боги выдерживают подобное общение со смертными?

Стараясь не глядеть на распростертых ниц магов, Повелитель Воды повернулся к ним спиной, сел в кресло перед камином и погрузился в изучение записей.

«Возьмем для начала последние десять лет, – решил Эрхал. – Вот на Ксантину прибыли кабаёши. Вероятно, нападать на деревню Темьяна. Вслед за ними сразу джигли. Потом трагги. И все в один день! Кстати, странно: трагги – несколько необычные существа, но на Ксантине о них вроде ничего не знают. Надо расспросить Темьяна, слыхал ли он о них, хотя бы на уровне легенд…

Так, дальше… Кабаёши вернулись обратно в тот же день… А трагги и джигли нет… Ага. Затем открывались порталы в парочку миров ветки Зуриллы, кто перемещался и зачем – неизвестно…

Джигли наконец вернулись восвояси, пробыв на Ксантине почти два года. Интересно, чем это они здесь занимались так долго? Кстати, судя по легендам, джигли впервые объявились на Ксантине более сотни лет назад. Кто их вызвал впервые и зачем? Ведь сто лет назад Черного Незнакомца еще и в помине не было… или… Или уже был?!

Трагги, похоже, так и остались на Ксантине – прибыли и как в воду канули… Снова джигли – это за Нефелой, не иначе… Следующая запись непонятная: ни кто, ни откуда… Потом появился я…

Дальше – ничего. Приход Миссела, конечно, не зарегистрирован – он перемещался, не открывая портала.

Отлистаем назад на двадцать пять – тридцать лет. Хорошо бы выяснить, как сюда попала мать Темьяна».

Эрхал перевернул несколько страниц, принялся читать, анализировать. Наконец, первоначальный вывод был сделан:

«Похоже, кто-то уже давненько балуется с порталами на Ксантине. Почему же Боги спохватились только сейчас? И спохватились ли? Это мы с Мисселом решили, будто моя цель – изгнать Черного Чародея, а там кто его знает, что мои Учителя имели в виду на самом деле».

Таковы правила прохождения Дороги Миров: Ученик попадает в каждый следующий мир, не зная своего задания. Он сам должен отыскать и решить наиважнейшую для этого мира проблему. Если проблема угадана и решена верно, то ему открывается проход в следующий мир. Если же Ученику не удается распознать суть, он рискует застрять в этом мире на многие-многие годы, пока Боги не сочтут возможным подсказать ему или забрать обратно – доучиваться.

Дорога Миров – экзамен, который определяет, способен ли будущий Бог увидеть самое важное, самое существенное и не размениваться по мелочам.

«Знать бы еще, с точки зрения Богов, Черный Чародей – это мелочь или как раз то самое важное и существенное?» – Эрхал вздохнул и снова углубился в изучение журнала.

Порталы с Ксантины в Несуществующие миры за последние тридцать лет открывались частенько, но это родина не только дарианцев, но и джигли, а понять, кто именно из них перемещался, – задача не из легких. В некоторых случаях наблюдатели указывали конкретно: кто и сколько, но чаще всего отслеживали только сам мир.

О матери Темьяна Эрхал так и не нашел никаких сведений. Разве что не слишком внятная запись о каком-то магическом взрыве, произошедшем в Медных горах около тридцати лет назад. Но связан ли он с дарианкой, не понятно.

Загадкой осталось и то, откуда прибыл пресловутый Черный Чародей. Эрхалу не верилось, будто он порождение мира Ксантины.

«Кстати о Ксантине, – спохватился Повелитель Воды. – Хорошо бы перекинуться хоть словечком с Богиней Весны. Ведь именно она курирует этот мир и может что-то знать о Черном. Надо найти хоть один действующий Храм Богов и попробовать вызвать ее на разговор. Но это позже, а пока у меня есть несколько вопросов к наблюдателям. И первый из них: не было ли чего-нибудь необычного десять – пятнадцать лет тому назад?»

Судя по возрасту, лежащие перед Эрхалом маги уже тогда занимались своим полезным делом и могли что-то вспомнить. Ощущения, неясные подозрения – сейчас была важна любая мелочь.

На вопрос Высшего они задумались. Один из них машинально вскинул голову, пытаясь заглянуть собеседнику в лицо, но, встретившись с амечи взглядом, моментально побледнел и уткнулся носом в пол, сжав плечи. «Проклятие всем Богам! – выругался про себя Эрхал. – Он, никак, решил, что я испепелю его молниями за дерзость!»

Второй маг-наблюдатель забормотал, не поднимая глаз, – он выглядел постарше и, видать, лучше умел держать себя в руках. А может, у него уже имелся опыт общения с Богами вообще и Богиней Ксантиной в частности. Он бормотал негромко, но вполне отчетливо:

– Не знаю, Всемогущий и Всевластный Повелитель Мироздания, Всемилостивый и…

– Стоп, – не выдержал Эрхал. – Разрешаю не перечислять все титулы. Можешь обращаться ко мне просто: Великий. И встаньте на ноги. Оба. Теперь говори.

– Я не уверен, Великий, что это то, о чем вы спрашиваете, но семь лет назад в одной из наших Башен, расположенных в Кротасе, произошел странный случай…

11

Когда Повелитель Воды вернулся в гостиницу, его поджидал сюрприз: Темьян все еще находился в ошейнике, а Миссел выглядел крайне смущенным.

– Не поддается, зараза, – объяснил Проклятый. – Представляешь, намертво прирос к нему.

– Не представляю, – искренне ответил Эрхал. – Чтобы Высший да не справился с ошейником, запечатанным смертными!

– Сам попробуй, умник, – обозлился Миссел.

– Не буду. Если ты не смог, мне уж точно не под силу.

– И что? – вмешался обеспокоенный Темьян. – Мне так и таскать эту штуку на шее?

Высшие переглянулись и дружно вздохнули.

– Может, пожрем? А то живот от голода сводит, – предложил в своей обычной изысканной манере Миссел. – Заодно и поговорим.

– С удовольствием, – согласился Эрхал.

Есть решили здесь же, в гостинице, попросив отдельный кабинет. Когда стол был сервирован, и они остались одни, приступили к разговору.

Начал Повелитель Воды:

– Не надейтесь сразу получить ответы на все вопросы, но кое-что стало понятнее.

– Давай кое-что, – отозвался Миссел, намазывая свежеиспеченную булочку таким ароматным саворским маслом, что у Эрхала моментально потекли слюнки.

Не зря гостиница «Дары Небес» считалась лучшей в Малке – поставщик у хозяина явно был что надо.

Темьян в это время с аппетитом наворачивал пряный грибной суп, дуя на каждую ложку, прежде чем отправить в рот. «Значит, еще очень горячий», – решил Эрхал и отодвинул свою ложку в сторону.

– Так вот, – заговорил амечи. – Семь лет назад в Башне Живицы, которая находилась в Дапре, столице Кротаса, произошло невероятное событие. Некто прорубился сквозь их портал, неумело разворачивая пространство. Да что там – неумело! Просто раздирая его в клочья. В результате – мощнейший магический взрыв, уничтоживший полгорода. Ну, город со временем отстроили заново, но белых волшебников попросили покинуть Кротас и больше никогда там не появляться.

– «Попросили», – саркастически усмехнулся Миссел, приступая к супу.

– Да, попросили, – в тон ему отозвался Эрхал. – Очень мягко, но… под угрозой оружия.

– И кто же виновник взрыва? Установили?

– Дознаватели от магов Живицы поработали, конечно. Но фактов много собрать не удалось – живых свидетелей происшествия не осталось, а из Кротаса их выставили пинком под зад, не позволив толком исследовать место взрыва. Так что… В общем, списали все на неопытность ученика. Единственное, что удалось установить наверняка, это мир, из которого двигался на Ксантину взорвавший город недоучка…

Амечи замолчал.

– Эрхал, ты не мог бы обойтись без этих эффектных пауз? – раздраженно попросил Проклятый. – Ну и откуда же он шел?

– Он шел из твоего мира, Миссел.

– Что значит – из моего? Ты имеешь в виду Алайю?

– Да, – подтвердил Повелитель Воды и пояснил Темьяну: – Алайя – один из двух Изначальных миров. Родной мир дейвов.

– Этого не может быть, Эрхал! – воскликнул Миссел. – Во-первых, на Алайи нет белых башен, так что ни один из магов Живицы просто физически не мог туда попасть.

– А я и не говорю, что это был маг Живицы.

– Тогда вообще получается какая-то чушь. Выходит, с Алайи на Кстантину перемещался дейв. Но ни один из нас не мог устроить ничего подобного. Я говорю так вовсе не из стремления прикрыть свою расу. Подумай сам, Эрхал. Зачем дейву ломиться через портал Башни, когда он имеет врожденную способность перемещаться из мира в мир безо всяких порталов? А если вдруг ему пришла в голову блажь все-таки использовать Башню, то он сумел бы сделать это тихо-мирно, не уничтожая полгорода!

– Ты прав, Миссел, потому не горячись. Факт – перемещался не дейв. Но также и факт, что перемещение происходило из вашего родного мира. Из Алайи.

– Но ты же понимаешь, что такое невозможно. Из Алайи и не дейв!

– Понимаю, но с фактами не поспоришь. – Повелитель Воды пожал плечами и весь отдался обеду. До чего же вкусно!

А Миссел, напротив, совершенно утратил аппетит. Позабыв про еду, он мрачно рисовал черенком ложки одному ему видимый узор на скатерти.

– А еще что-нибудь ты узнал? – спросил Темьян. Он доел первое и откинулся на спинку стула в ожидании перемены блюд.

Миссел оставил свою ложку в покое и тоже посмотрел на амечи.

– Может, после обеда? – предложил Эрхал. – А то Миссел от расстройства останется голодным.

Возражений не последовало. Все трое доели суп, затем в молчании подождали, пока миловидные служанки подадут жаркое и вино. Запеченные куропатки с черносливом оказались выше всяких похвал и заставили на время забыть о гнетущих проблемах. И только когда подали вино и сладкое, а пустые тарелки покинули стол, Миссел вернулся к прерванному разговору:

– Рассказывай дальше, Эрхал. Что еще ты узнал в Башне Жизни?

– Главное я вам рассказал. Осталась мелочь и мои рассуждения.

Миссел, продолжая хмуриться, залпом осушил бокал вина и с громким стуком поставил его на стол. Темьян, напротив, пил медленно, макая сладкое печенье в горячее пряное вино.

– Нам интересно и то и другое, – сказал оборотень.

Эрхал вдруг подумал, что с каждым днем Темьян становится ему все более симпатичен. Неунывающий, неутомимый, дружелюбный и всегда в хорошем настроении. Он обладает удивительным качеством – умеет наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях, будь то вкусное вино с печеньем или восхитительный закат с заревом в полнеба. Качество наиредчайшее, зачастую недоступное ни Богам, ни Проклятым, несмотря на все их неограниченные возможности…

– Эрхал, не томи, – поторопил Миссел.

– Вскоре после того взрыва в Кротасе произошел дворцовый переворот. На трон сел Бовенар Третий, представитель побочной вырождающейся ветви царствующего дома. Он – официальный основатель веры Темных Небес и наш с вами Злой Гений. Бовенар – уроженец Ксантины, но…

– Уж больно совпала попытка перемещения Неизвестного с возникновением Черного Чародея, завладевшего царской короной, – договорил за Эрхала Миссел. – И именно дейвы умеют мастерски менять свою внешность.

– Да, нашей расе, расе амечи, такое не под силу.

– Что же получается? – спросил Темьян.

– То, что Черный Чародей – дейв, и либо он и этот Бовенар – одно и то же лицо, либо король Кротаса – пешка в руках чародея-дейва, – вздохнул Миссел.

– Черный Чародей не дейв, – возразил Эрхал. – Он просто имеет к вашей расе непосредственное отношение. Насколько я знаю, Миссел, ваши… э… скажем так, жены и мужья зачастую из других рас? Рас простых смертных?

– Точно. Впрочем, как и у вас, у амечи. И дети от такой связи рождаются не Высшими, а смертными и не обладают силой и могуществом родителей. Но женам и мужьям из числа смертных не разрешено бывать на Алайе. Как и детям-полукровкам. Насколько я знаю, у вас те же правила?

Эрхал кивнул. Родной мир амечи – только для самих амечи. Посторонним категорически запрещено посещать его. Причем посторонними считаются все, кроме амечи. И исключений ни для кого нет. Ни для слуг, ни для детей или любовников из других рас. Это прописано в Законе. За нарушение – смерть. Поэтому большинство амечи предпочитает жить в других мирах. На Лакии, например…

У Проклятых такие же правила. Их родной мир Алайя – исключительно для дейвов.

Миссел помолчал, тяжело глядя Эрхалу в глаза. Затем сказал:

– С Алайи мог перемещаться только дейв, но он не стал бы разрушать город – его перемещения никто и не заметил бы.

– А если кто-то из дейвов украдкой протащил смертного на Алайю? – предположил Повелитель Воды.

– Значит, он нарушил Закон, – пожал плечами Миссел. – Но ты знаешь, что Закон нарушить невозможно – наказание мгновенно и неотвратимо. Тебе же известно, что все дейвы связаны клятвой крови?

– Как и амечи, – кивнул Повелитель Воды и пояснил Темьяну: – По достижении совершеннолетия, каждый Высший клянется соблюдать Закон, а если нарушит клятву, его кровь мгновенно превратится в яд.

Воцарилась неловкая пауза.

– Миссел, ты вроде говорил, что до тебя на Ксантине уже побывали двое Проклятых. Что им удалось узнать? – нарушил молчание Темьян.

– Абсолютно ничего. Когда наши здешние… хм… приверженцы сообщили, что в Кротасе разрушают Храмы Богов, мы прислали сюда одного из Проклятых. Инкогнито, разумеется. Он пошел к этому самому королю Бовенару и бесследно исчез, так и не отправив ни единого донесения.

– Что значит, исчез? – не понял Эрхал. – Разве дейв может «бесследно исчезнуть»?

– Как оказалось, может, – скорчил кислую гримасу Миссел. – Куда он подевался, до сих пор загадка. Его нет ни среди живых, ни среди мертвых. Установили только, что мир Ксантины он покинул. Дальше след обрывается.

– Интересно… – протянул амечи. – И что вы предприняли дальше?

– Мы послали в Кротас к Бовенару еще одного Проклятого. Но и он исчез без следа. Неизвестно даже, успел ли наш разведчик прибыть на Ксантину или сгинул где-то по дороге.

– Ну, и дела… – Темьян озадаченно почесал белобрысую макушку.

– Вот тогда мы уже забеспокоились всерьез, – продолжал Миссел. – Наш правитель Хран нанес визит Верховному Богу Ювису. Рассказал, мол на Ксантине творится что-то непонятное.

– И что Верховный Бог? – спросил Темьян.

– Ответил, мол, все под контролем, беспокоиться нечего. И в грубой форме предложил не лезть в дела миров, которые находятся под властью амечи. Сказал, что если еще хоть один Проклятый ступит ногой на Ксантину, это будет расценено, как нарушение Договора и объявление войны.

«Значит, Верховный Бог отшил Проклятых и тотчас забросил на Ксантину меня», – сделал вывод Эрхал.

– Кстати, Миссел, – спохватился он. – Получается, что дейвы наплевали на запрет Ювиса, если прислали сюда тебя?

– Меня никто не присылал. Наоборот. Наш правитель с уважением отнесся к решению Верховного Бога и запретил Проклятым продолжать дальнейшее расследование на Кстантине, – сухо отчеканил Миссел.

– Но ты же Проклятый. И ты здесь, – удивился Темьян.

– А Миссел, похоже, обожает играть не по правилам, – ухмыльнулся Эрхал. – Для него не существует запретов.

– Как и для тебя, «маг для особых поручений», – отозвался Проклятый. – Соблюдая правила, такое прозвище не заработать.

– Это верно. Так что по большому счету мы с тобой оба «маги-порученцы».

– И по чьему поручению Миссел сейчас находится на Кстантине? – не понял Темьян.

– По поручению собственного любопытства, – хохотнул Эрхал. – Или у тебя более веские причины?

Проклятый помрачнел. Повелитель Воды понял, что попал в точку. Похоже, Миссела на Ксантину привело нечто личное. Возможно, один из пропавших был его другом…

– А ваш правитель в курсе, что ты здесь? – на всякий случай уточнил Эрхал.

– Нет. Хотя, возможно, и догадывается, – честно признался Проклятый. – Я просил у него разрешения, но получил отказ.

– Значит, ты нарушил сразу два запрета: нашего Ювиса и вашего Храна, – констатировал Эрхал. – Если попадешься, тебе мало не покажется. Ювис, как минимум, потребует твою голову. И что самое забавное, Хран согласится, не колеблясь. Он лично снесет тебе башку и приподнесет ее на блюдечке Ювису, лишь бы только задобрить Богов и избежать войны.

– Это верно, – невозмутимо согласился Миссел. Кажется, такая перспектива его не очень беспокоила.

«А ведь мы с ним похожи! – промелькнула у Эрхала ошарашивающая мысль. – На его месте я поступил бы точно так же. Пренебрег запретами и, очертя голову, рванул бы на Ксантину…»

Повелитель Воды побарабанил пальцами по столу, пытаясь скрыть растерянность. Предложил:

– Подведем итог?

– Давайте попробуем, – кивнул Проклятый.

– Итак. Первое. Наш враг не дейв, но имеет к ним… к вам… какое-то отношение. Второе. Боги в данной ситуации ведут себя очень странно: в открытую в ситуацию не вмешиваются, но зачем-то все же прислали меня. И третье. Черный Чародей почему-то использует на подхвате обитателей Несуществующих миров: джигли, кабаёши и прочих, хотя мог бы нанять себе не менее сильных помощников и среди жителей Ксантины.

– И четвертое, – задумчиво добавил Миссел. – Черному для чего-то нужна кровь жертв. Если, конечно, жертвоприношения – его рук дело.

Темьян вздрогнул и промолчал, но мысль так отчетливо промелькнула у него в голове, что даже Эрхал, будучи Учеником, смог прочитать ее.

«Ему нужна особенная кровь!!!» – молча кричал урмак.

12

На следующий день Повелитель Воды наведался в Серую Башню, но архимага Засаринузу не застал. Один из посвященных сообщил, что мэтр отбыл в свое поместье, расположенное в какой-то глухомани у Проклятого на рогах, и в ближайшее время возвращаться не собирается.

Подумав, троица решила-таки отправиться в Кротас, полагая там найти ответы на свои вопросы.

Воспользовавшись помощью белых магов, они прошли через их Башни и оказались в небольшом беотийском городке под названием Калы-Валы на самой границе с Кротасом. Дальше предстояло добираться своим ходом.

Но сперва следовало «поговорить» с джигли. Для «разговора» выбрали лесок у местечка Лит-Корру. Как сообщил мэтр Оромаки, любой движущийся в Дапру с севера должен будет проехать по этому лесу, другого пути просто не существует, если, конечно, путешественник не предпочтет рисковать жизнью в Скользящих Степях или штурмовать неприступные скалы.

Место встречи с джигли было определено. Но поскольку, пройдя Башню, Эрхал, Темьян и Миссел сильно обогнали черных всадников, пришлось скоротать день в том самом приграничном городке со смешным названием Калы-Валы.

Борьба за веру почти не коснулась городка, хотя возле разрушенного Храма Богов торчало наспех сколоченное из бревен, убогое сооружение с черным флагом, перечеркнутым красным крестом. Других разрушений в городке не наблюдалось. Царил порядок и относительная чистота. Торговые лавки приветливо манили яркими вывесками, а у ремесленных мастерских по-прежнему сновал народ.

Похоже, когда приверженцы Темных Небес занялись городком, жители лишь понаблюдали за сменой власти, почесали в затылках и разошлись по своим, несомненно, более важным делам.

Как понял Эрхал, все население Калы-Валы делилось на две неравные группы: одна, побольше, занималась всеми видами контрабанды из соседнего Кротаса, а другая, поменьше, делала вид, что их ловит.

Конечно, даже в этом захудалом городишке имелась парочка аристократических семей, к одной из которых принадлежал королевский наместник, он же городничий. Вероятно, через него и шла львиная доля выгодного контрабандного промысла.

– Хорошие люди, эти калы-вальцы, – решил Миссел, с удовольствием покупая на деньги Темьяна целую шкатулку настоящих радопских сигар, разумеется, контрабандных. – Деловые люди, сосредоточенные. Не думающие о всяких глупостях вроде Темных Небес и Разноцветных Чародеев.

– Хорошие-то хорошие, но уж больно смотрят неприятно. Хищновато так смотрят, оценивающе. Половину из них Келвин с удовольствием зачислил бы к себе в банду, – высказал свою точку зрения Темьян, а Эрхал согласился с ними обоими.

На всякий случай они решили ночью держаться вместе, поэтому сняли одну комнату на троих на постоялом дворе, находившемся за городской чертой.

Вечерело. Проглотив наспех легкий ужин, состоящий из копченого мяса и козьего сыра, они стали устраиваться на ночлег. Снятая ими комната оказалась из разряда дешевых, поэтому вместо кроватей на полу лежали тюфяки, набитые соломой.

Теплый южный ветер играл со ставнями. Они едва заметно трепетали, будто крылья парящей в воздушном потоке птицы, издавая время от времени тихие посвистывающие звуки, которые неуловимо вплетались в пение цикад, доносящееся с расположенных неподалеку полей.

От тюфяка приятно пахло свежим сеном, и Эрхал подумал, что спать на нем – одно удовольствие. Вообще, в быту Повелитель Воды был очень неприхотлив. Он терпеть не мог носить драгоценные перстни, украшать свою одежду и оружие самоцветами. Ему было все равно, что надевать – полотно или шелк. Безразлично, на чем спать – на охапке сена или на пуховой перине; из чего пить – из глиняного кубка или из золотого. Все это было похвально для воина и мага, но предосудительно для Бога.

Эрхал не смог удержаться от горькой усмешки, подумав: «Все последние годы моей жизни крайне предосудительны для Бога. Оказалось, что я умею и хочу любить, терпеть не могу править и властвовать, и совершенно равнодушен к роскоши. А настоящему Богу неведома любовь. Основа его существования – власть над смертными, и роскошь ему нужна как воздух. Впрочем, все это относится и к Проклятым. Не знаю, как воспринимает наш дешевый быт Миссел, но, кажется, заснул он сразу, едва устроился на своем тюфяке».

Темьян лег последним – он ходил купаться к колодцу. Урмак загасил свечу, но долго ворочался и вздыхал в темноте, не засыпая. Видно, какая-то мысль не давала ему покоя. Повелитель Воды ждал. В своем углу мирно похрапывал Миссел. Наконец Темьян созрел:

– Эрхал, ты спишь?

– Нет. А что?

– Научи меня драться мечом.

Вон оно что! Амечи сладко потянулся.

– Ну, сам понимаешь, Темьян, за несколько дней такое невозможно. Нужны годы. Хотя… Я научу тебя основам дарианского метода ведения боя. Он прост до гениальности. Впрочем, некоторые считают его… мягко говоря, парадоксальным. Запомни несколько правил. В их верном понимании секрет успеха.

Эрхал помолчал, вслушиваясь в темноте в дыхание урмака – глубокое, но чуть замедленное, – тот был весь внимание.

– Итак, Темьян, первое и главное: «правило двух зон». Оно звучит так. Во время боя существуют только две зоны – ты и твой противник.

Темьян прерывисто вздохнул. Эрхал понимал его недоумение. Впервые услышав это правило, амечи и сам растерянно пожал плечами, полагая, что его разыгрывают.

– А… если противников двое или трое? – выдал урмак.

– Да хоть пятеро. Ты невнимательно слушал, Темьян. Во время боя существует только ДВЕ зоны. Ты – зона потенциального победителя. И твой противник – зона поражения. Конкретное количество врагов при этом не имеет значения.

Эрхал снова сделал паузу, понимая, что урмаку требуется переварить услышаное.

– Как-то странно… Трудно воспринимать себя и других людей зонами, – продолжал недоумевать Темьян.

– Именно зона. Область. Часть мира. Пойми, во время боя ты не человек. У тебя нет чувств, эмоций, злости или страха, жалости или сомнений. Ты не способен устать или погибнуть.

– Не способен?..

– Да. В эти минуты ты ожившее оружие. Мыслящее и смертоносное. Ты клинок. А клинок не чувствует боли, не погибает и не устает. В отличие от держащей его руки. Но у тебя нет рук. Клинок – это ты сам. Не человек, а часть природы. Кусок мира. Зона.

– Но ведь и противник тоже зона?

– Да, но он зона поражения, заранее обреченная на проигрыш. Обнажая меч, ты должен четко сознавать, что уже победил. И тебе остается лишь осуществить эту победу.

Темьян напряженно посопел и, судя по звукам, почесал белобрысую макушку. Эрхал дождался, когда его дыхание выровняется, и продолжал:

– Следующее правило, «правило трех зон». У твоего противника, когда он наносит удар, есть три… м-м-м… зоны движения. Первая – безопасная для тебя, – когда его движение только начинается. Вторая – основная, опасная, – когда, собственно, он и наносит удар. И третья – тоже безопасная для тебя – когда движение его окончено, и острие движется по инерции или возвращается назад после любой атаки. Так вот. Главное заключается в умении почувствовать, угадать и научиться манипулировать этими тремя зонами. Отбивая удар, ты можешь сам создавать «третью зону», укорачивая «вторую». Или сразу переводить противника из «первой зоны» в «третью». И атаковать, когда противник в одной из «безопасных» для тебя зон. Понял?

– Ну-у…

– Завтра покажу на практике, и ты увидишь, как все просто. А пока слушай следующий пункт теории. Для разнообразия он называется «четыре зоны». Имеется четыре зоны нанесения ударов: верхняя, нижняя, правая, левая. Деление происходит на уровне пояса и строго по центральной вертикали тела. Соответственно существуют четыре главные защиты, четыре основные атаки и четыре главные контратаки. Подробнее тоже завтра и тоже на практике… И последнее правило: «пять зон». Суть его в том, что наносить надо не один удар, а серию, состоящую из двух-трех ударов. У дарианцев в серии их минимум пять.

– Странно, – не выдержал Темьян. – Не проще ли нанести один удар, а если уж он не достиг цели, готовить второй?

– Не проще. Отбив твой единственный выпад, противник тут же ринется в контратаку. А серия свяжет его, не даст ему времени на встречную атаку и не позволит тебе «улететь» вслед за мечом, если противник отобьет твой удар. К тому же на один удар ты потратишь силы не меньше, чем на серию. Помнишь принцип экономии силы? «Легче разрушить город, чем убить одного человека». Это верно и в бою: несколько ударов, связанных в серию, потребуют сил столько же, сколько и один-единственный удар.

Темьян промолчал, но неровное сбивчивое дыхание выдавало охватившее его сомнение.

Эрхал зевнул и сказал:

– Утром мы повторим все правила еще раз, уже с оружием в руках. Я покажу тебе прямое и обратное скольжение, проламывающую атаку и многое другое. Мастером клинка ты, конечно, не станешь, но драться будешь лучше многих.

Они замолчали, и вскоре Темьян уснул. А Эрхал все лежал без сна, уставившись в дощатую темноту потолка, и думал.

…Дорога Миров. Он идет по ней уже четвертый год, если считать по летоисчислению амечи.

Сколько миров он прошел? Сколько смертей обманул?

Порой ему приходилось по нескольку дней подряд не выпускать из рук меч, прорубаясь сквозь полчища разных существ – разумных и не очень, единственной целью которых было убить его.

Бывало, он не спал сутками, терпел голод, стужу или жару. Тонул в океанах, замерзал на горных вершинах, выбирался из всевозможных ловушек и капканов. Командовал армиями и участвовал в политических интригах. Вычищал из лесов и городов нечисть, умудрился посидеть в тюрьме и едва не угодил на плаху.

Три года…

Три года в ежедневном ожидании удара, предательства, западни. За это время Эрхал очень хорошо уяснил, что рассчитывать может только на себя самого. Что доверие – опасная штука, которая оказывается пострашнее самого убойного заклинания, а обаятельная улыбка, ясные глаза и ямочки на щеках являются отличной приправой к измене. Эти самые милые ямочки и простодушное, честное личико десятилетней девчушки едва не стоили ему жизни…

С тех пор Эрхал был постоянно насторожен, собран и недоверчив, не позволяя своим симпатиям притупить бдительность. Он ни на миг не забывал, что и Темьян, и Миссел запросто могут оказаться врагами. Причем они будут искренне считать, что защищают добро, а злом в их глазах станет он, Эрхал. Как гласит лакийская поговорка: «Сам по себе муравей – существо мудрое, но саду он враг»[4]. Так не превратится ли Повелитель Воды в муравья для сада Миссела или Темьяна? Ему хотелось надеяться, что нет. Что в решающий момент они выступят вместе, прикрывая спины друг другу.

Ладно, жизнь покажет…

Еще три года назад Эрхал не сомневался бы в искренности намерений Миссела, как и в чистоте побуждений Темьяна. Но с тех пор Повелитель Воды изменился. Сильно изменился. Он ни за что не предаст сам, но и не станет теперь уповать на верность других.

Да, три прошедших года сильно изменили Эрхала. Да и как могло быть иначе?

Три года они с Дорогой неустанно проверяли друг друга на прочность. Она, подобно хладнокровному врагу, чутко следила за каждым его шагом. Терпеливо ждала, когда же он оступится, допустит промах, который станет роковым.

Одна-единственная ошибка отделяла Эрхала от смерти – ведь Дорога не прощает ошибок, жестоко карает за слабость и безжалостно мстит за глупость. Чтобы выжить, надо быть сильным, внимательным и расчетливым. Таков единственный закон этой Дороги: если ты слаб, глуп или доверчив, ты мертв.

Три года…

Эрхал устал. Не просто устал – вымотался до предела, и с каждым днем ему все труднее было заставить себя продолжать путь. Есть ли ему конец? Порой Эрхалу казалось, что он родился на этой Дороге, и будет идти по ней до скончания своих дней.

Наверное, прав был тогда Ювис – слишком рано Повелитель Воды ступил на Дорогу Миров. Ступил, будучи не до конца готовым к ней.

…Скрепя сердце Ювис согласился тогда отпустить своего любимого Ученика. Идя к нему, Эрхал настраивался на очередную ссору, ругань, скандал, но вышло иначе…

Когда он с вызовом заявил Верховному, что хочет сдавать экзамен немедленно, тот рассмеялся, полагая, что это неудачная шутка. Повелитель Воды стал настаивать.

– Ты не готов, Эрхал, – посерьезнел Бог. – Ты не готов и сам знаешь это.

– Я брожу по Закрытым мирам уже несколько десятков лет. Не думаю, что Дорога окажется опаснее или сложнее.

– Каждый отдельно взятый мир Дороги действительно не опаснее и не сложнее. Даже легче, намного легче… Но… Из Закрытого мира можно уйти почти в любой момент, при известной доле внимательности и ловкости, разумеется. Ты и уходил – как только опасность становилась чрезмерной. А ступив на Дорогу Миров, ты не сможешь сойти с нее, не сможешь остановиться или повернуть назад. Тебе придется пройти ее до конца… Дорога Миров длинна. Она не дает передышки, выматывает своей бесконечностью и ждет, когда ты устанешь и потеряешь бдительность. И вот тогда-то она и нанесет удар. Когда ты меньше всего ждешь этого. Один-единственный удар… Ты усмехаешься… Ты уверен в своих силах… Да, ты вынослив и силен. Физически силен… А твоя душа? Достаточно ли она готова к Дороге? Думаю, нет. Потерпи, Эрхал, тебе еще многому предстоит научиться, и тогда…

– Мне очень надо уйти, – тихо сказал Повелитель Воды. – Завтра утром.

Ювис осекся и остро глянул ему в лицо. Потом отвернулся и уставился на дрожащий в камине огонь. Он молчал, катал в ладонях кубок с любимой амброзией и смотрел на яркие языки пламени. В его позе Эрхалу вдруг почудилась усталость и какая-то странная обреченность. Повелителя Воды охватили смятение и тревога. В тот момент он дорого бы дал, чтобы иметь возможность отказаться от своего намерения. Но Хименес не оставил ему выбора.

– Я готов ступить на Дорогу Миров. – Голос Эрхала предательски дрогнул, и тогда Ювис снова посмотрел ему в лицо. Посмотрел и произнес одно только слово:

– Иди.

Но Эрхалу вдруг показалось, что он сказал: «Прощай».

Надеялся ли Ювис, что любимый Ученик вернется, или, сидя у камина с кубком в руках, молча оплакал его гибель?

Что ж, Эрхалу некого было винить – он ступил на Дорогу по собственной воле. Ну, или почти по собственной…

И теперь он пройдет ее до конца. Не сдастся! Выживет! Вернется! Чего бы ему это ни стоило!

Три года…

Четвертый год Эрхала ждет Динантра. Ждет ли? Ему необходимо было в это верить. Вера придавала сил, спасала, когда опускались руки, прогоняла прочь отчаяние, заставляла держать удар и гнала, гнала вперед. К ней.

Динантра… Колдовские зеленые глаза. Пьянящий аромат лимонника, исходящий от черных блестящих кудрей. Любимый, чуточку вздернутый носик…

Эрхал улыбнулся – у него потеплело на душе. Но тотчас накатила тревога – Хименес. Не воспользуется ли он отсутствием Повелителя Воды, чтобы свести с Динантрой счеты? И если что, сумеет ли Арвин защитить ее?

Хименес умен, очень умен. Он не станет ничего делать в открытую – только исподтишка, чужими руками. Например, руками Уйоля.

Уйоль, Повелитель Огня… С некоторых пор он все больше превращался для Эрхала в темную лошадку. Что-то с ним происходило, он менялся, причем не в лучшую сторону.

Повелитель Воды знал его с детства. Смешливый, чуть неуклюжий мальчишка, необидчивый и неагрессивный. Уйоль обожал играть в разные игры, азартно рвался к победе, но и проигрывать умел легко, с улыбкой. За это его любили сверстники, с ним было весело, интересно. С годами его азарт перешел в озлобленность. Он все хуже переносил поражения. Лез в драку, оспаривая результаты игры. Его начали сторониться, он замыкался все больше, пока не прибился к Хименесу, став его тенью, вторым «я».

В учебе Уйоль особо не блистал – проявлял старательность и аккуратность, не более того. Эрхалу казалось, что Учителя его не любили, а Ювис относился к Повелителю Огня как-то слишком… настороженно, что ли, будто каждую минуту ожидал подвоха.

Когда, в подражание Эрхалу, среди Учеников началось повальное увлечение «особыми поручениями», Уйоль – единственный – наотрез отказался участвовать в подобном. И это при его-то страсти к игре! Тогда никто не задался вопросом: почему? А сейчас поведение Уйоля вдруг показалось Эрхалу очень странным.

«Кстати о странностях, – подумал Повелитель Воды. – Когда мы с Уйолем сошлись в магическом поединке, на какой-то миг я ощутил в его ударах не просто азарт, а самую настоящую ярость, помноженную на ненависть. Мне показалось, что передо мной не амечи, а дейв. Враг! И этот враг намерен разметать меня в клочья…»

Почему он вспомнил об этом именно сейчас? Думал о Динантре, а свернул на Уйоля.

Как же все-таки прихотлива мысль! Следуя по неуловимой дороге ассоциаций, мы подчас способны на поразительные размышления…

Завозился в углу Миссел, забормотал во сне что-то неразборчивое. Потом затих, его дыхание выровнялось.

Эрхал снова погрузился в раздумья и незаметно для себя уснул.

13

Повелителя Воды разбудило легкое движение воздуха. Амечи открыл глаза и приподнялся на локте. Оказывается, это Миссел встал и теперь осторожно пробирался к выходу.

– Что случилось?

– Ничего, Эрхал. Спи. Меня кошмары замучили. Хочу выйти покурить.

– А-а-а… Что ж, покури.

– Пойдешь со мной?

Амечи скривился:

– Еще чего! Меня-то кошмары не мучают. В отличие от вони твоих сигар.

Миссел хмыкнул и вышел из комнаты.

А Эрхал никак не мог уснуть. Постепенно все больше его охватывало неосознанное беспокойство. Внутренний голос шептал: «Вы с Мисселом враги, ему нельзя доверять. Очень может быть, что происходящее на Ксантине – проделки дейвов. Тем более что Неизвестный ломился через Белую Башню именно из их мира. Не доверяй Мисселу! Не доверяй!»

Повелитель Воды ворочался с боку на бок и, наконец, не выдержал. Тихонько встал, стараясь не разбудить Темьяна. Поколебавшись, опоясался мечом и вышел во двор.

Небо уже начало светлеть в предчувствии рассвета, хотя луна еще продолжала наслаждаться властью над миром и не торопилась уступать ее солнцу.

Во дворе Миссела не оказалось. Эрхал бросил заклинание поиска и пошел в указанном направлении. «Волшебный компас» повел его к сереющим на поле стогам. Сам не понимая почему, амечи перешел на крадущийся бег, стараясь не слишком отсвечивать на скошенном, лысом поле. Пригибаясь, он приближался к очередной скирде, как вдруг услышал голоса: Миссела и незнакомца. Затаив дыхание, Эрхал осторожно припал к пирамиде из сена и напряг слух.

– …Это все глупости, говорю тебе. Так ничего не выйдет! – Миссел явно сердился.

– Другого пути нет, хозяин, – отвечал неизвестный. Он говорил по-саарски несколько странно: словно проглатывая окончания слов. Его акцент сразу насторожил Эрхала, показавшись смутно знакомым.

– Сколько раз повторять, не называй меня хозяином! – Миссел все больше выходил из себя.

– Дело не в том, как кого называть, – почтительно, но твердо возразил голос, – а в том, что только так можно решить эту проблему, хозяин.

Судя по звукам, Миссел плюнул с досады. Эрхал только не понял, что его больше раздосадовало: наименование «хозяин» или суть слов собеседника.

– Убирайся! – прорычал Миссел. – И скажи остальным, пусть немедленно вернут девушку и проваливают назад, в Несуществующий мир!

Эрхал подскочил: Несуществующий мир! Так вот почему акцент показался ему знакомым!

От движения амечи предательски зашуршало сено, но собеседники не обратили на посторонний звук ни малейшего внимания, отнеся его на счет полевой мышки.

– Если вы поразмыслите, хозяин, – продолжал уговаривать голос, – то поймете, что я помогаю добиться вашей цели и похищение девушки – самый короткий путь для этого.

– Не смей рассуждать о моих целях, урод! – взревел Миссел. – И чтоб утром вернули девушку – живой и невредимой!

– Напрасно вы так, хозяин.

– Я все сказал! – Миссел размашисто зашагал по полю в сторону постоялого двора.

Эрхал вжался в стог, надеясь, что состояние бешенства, в котором находится Проклятый, не позволит ему разглядеть темный силуэт амечи в светлеющем мареве утра.

Ожидания Повелителя Воды оправдались – дейв его не заметил. Зато таинственный собеседник Проклятого выскочил из-за стога прямо на Эрхала. Амечи опешил – Миссел, оказывается, разговаривал с всадником джигли! Судя по вытаращенным глазам, сам джигли тоже не был готов увидеть постороннего.

Несколько мгновений Эрхал и черный человек растерянно пялились друг на друга. Затем раздалось конское ржание, в плечо джигли ткнулась смоляная конская морда. Он ловко вскочил в седло и взмыл в сереющие небеса. А Эрхал все стоял в оцепенении и не сделал попытки его задержать. Самой связной мыслью амечи в тот момент было: «Вот это да!»

Впрочем, вскоре мысли побежали лавиной, тесня и перебивая друг друга:

«Миссел и есть тот самый Черный Чародей, а джигли у него на побегушках. Правда, они разошлись во мнениях по поводу Нефелы – джигли занялись самодеятельностью, что очень разозлило их хозяина, то бишь Миссела».

Или:

«Миссел работает на Черного Чародея, отвлекает мое внимание и заманивает Темьяна в ловушку. Кстати, Темьян говорил, что на жертвоприношении в их деревне Незнакомцев было двое, так, может, один из них и есть Миссел – дейвы умеют мастерски менять свою внешность».

И, наконец:

«Миссел каким-то образом вызвал на разговор одного из джигли и потребовал вернуть девушку. С Черным Миссел никак не связан, и вообще, он на нашей стороне, на стороне хороших».

А вслед за догадками и подозрениями пришла сакраментальная мысль: «Что делать? Потребовать от Миссела объяснений в открытую? Начать его подозревать и следить за ним? Постараться потихоньку избавиться от него?»

Так ничего и не решив, Эрхал побрел к постоялому двору. Миссел как ни в чем не бывало стоял у крыльца и курил.

Увидев амечи, он удивился:

– Эрхал, ты куда ходил?

– По нужде, – буркнул Повелитель Воды и пошел в комнату. Ему требовалось время, чтобы подумать.

14

Утро прошло в молчании. Эрхал и Миссел находились в состоянии задумчивости по вполне понятным причинам, а Темьян сразу почувствовал их настроение и не лез с разговорами.

Перед завтраком Повелитель Воды решил проверить одну свою догадку и под предлогом тренировки на мечах позвал Темьяна прогуляться в ближайший лесок. Эрхал хотел попытаться снять с урмака розовый ошейник и почти не удивился, когда ему это удалось. Причем достаточно легко.

Они вернулись на постоялый двор, и, пока довольный Темьян мыл у колодца освобожденную шею, Эрхал мрачно думал: «Миссел, видать, просто не захотел в свое время выполнить подобную процедуру. Вероятно, ему выгоднее, чтобы оборотень не получил доступа к своей силе. А какой убедительный спектакль Миссел тогда разыграл передо мной. Не могу снять! Сам попробуй! Да-а, уж в чем, в чем, а в выдержке ему не откажешь, ведь разоблачить его тогда было проще простого. Интересно, как бы он стал выкручиваться? И интересно, какова сейчас будет его реакция, когда он увидит урмака без ошейника?»

Реакция была – умеренно-удивленный взгляд на шею Темьяна и мрачный, злобный на Эрхала. Тот ответил Проклятому тем же, и отношения в маленьком отряде окончательно испортились. За завтраком Темьян переводил растерянный взгляд с амечи на дейва, явно не понимая, что происходит, но молчал.

Задолго до полудня троица покинула постоялый двор. Следуя разработанному заранее плану, им следовало устроиться в засаде у местечка Лит-Корру. Впрочем, двое из них были уверены, что засада ничего не даст. Эрхал считал, что Миссел вчера предупредил джигли, и они не полезут на рожон. Тем не менее, все трое оседлали лошадей и двинулись через лес по накатанной грунтовой дороге.

День был хорош – тих, ясен. Сюда, к югу, не успело долететь холодное дыхание осени, и природа все еще купалась в летней сытости и безмятежности. По правую руку от путников вздымались над лесом высоченные горы, а слева проплывали невидимые за деревьями Скользящие Степи.

Скользящие Степи были сродни Спящему Лесу, который располагался севернее, и Морю Зыбучести на западе. Три эти области являлись своеобразными полюсами магии – отсюда начинали путь «меридианы силы», создавая вкупе с «параллелями» волшебные силовые поля, насыщающие магией этот мир.

Скользящие Степи, как и два других полюса, населяли причудливые магические существа, причем волшебникам Ксантины так и не удалось составить их полный каталог. Здесь происходили всякие таинственные явления, иногда смертельно-опасные, иногда просто непонятные. Местные жители избегали соваться в аномальные зоны. Да и маги старались держаться от них подальше, предпочитая изучать на расстоянии.

Путников защищала от Скользящих Степей солидная полоска обычного леса, чему Эрхал был несказанно рад.

До Лит-Корру было еще достаточно далеко, но Повелителя Воды охватывало все большее и большее беспокойство – он ждал подвоха от Миссела.

Убегающая вдаль дорога делала поворот, исчезая за порослью молодых елочек, и Эрхал невольно придержал коня. Миссел неожиданно оказался впереди. И именно ему досталась первая стрела, правда в мягкую ткань плеча, прилетевшая из-за пушистых, колючих ветвей.

Были ли еще стрелы, амечи так и не узнал – их с Темьяном накрыло таким мощным заклинанием, что оно запросто смело выставленную Эрхалом защиту и моментально увлекло в небытие…

15

Повелитель Воды очнулся, но не сразу осознал это, так как перед глазами у него возникло настолько прекрасное и необычное женское лицо, какое встречается лишь во сне. Огромные глаза, темные и бездонные, несущие в себе разгадку бытия. Четко очерченные скулы. Необычного рисунка рот, притягательный и зовущий. Невозможно не прикоснуться к нему губами, хотя бы на один короткий поцелуй. Высокий лоб. Черные, выразительные брови. Единые у переносицы, к вискам они разделялись на три тоненьких ручейка: верхний образовывал на матовом лбу кокетливый завиток, средний вел себя как и положено порядочным бровям, а нижний опускался к внешнему уголку глаза.

Очень необычные брови. Вначале Эрхал принял их за рисунок, татуировку, но, присмотревшись, понял, нет – не рисунок.

И тут его прошиб холодный пот. Он окончательно очнулся.

Трагги! Прибывшие на Ксантину много лет назад и исчезнувшие без следа!

Эрхал поспешно сел, – оказывается, он лежал рядом с Темьяном в огромном шатре на мягких коврах среди расшитых шелками подушек, – и стал внимательно разглядывать девушку.

Сомнений нет, она трагги. В ее фигуре то же притягательное нарушение пропорций, что и в лице. Чуть длиннее ноги, чем у любой человеческой женщины, чуть круче бедра, чуть тоньше талия, чуть больше грудь.

Картину дополняли длинные черные волосы, схваченные полоской ткани. По левому плечу вился браслет татуировок – стилизованные солнце и луна – жизнь и смерть в оправе судьбы. Такие же знаки украшали светлое короткое платьице девушки и оплетали ножными браслетами ее лодыжки.

Эти символы – верный признак трагги. Они обязательны как для женщин, так и для мужчин. Их наносят жрецы каждому ребенку сразу после рождения в надежде изменить его судьбу. А она у трагги вовсе не подарок.

Дело в том, что трагги умирают каждую ночь, правда, утром большинство из них возвращаются к жизни. Это повторяется изо дня в день, из года в год. Жизнь – днем, смерть – ночью. Именно смерть, а не глубокий сон. Причем умирают все и обязательно, не зная, суждено ли вернуться поутру к жизни.

Представьте, что вам жить всего один день. И каково? То-то и оно. А для трагги фраза «каждый день – словно последний» составляет основу существования.

Очень сильно заблуждается тот, кто считает, что они привыкли к мысли о смерти. К подобному невозможно ни привыкнуть, ни приготовиться. Наоборот. Многократно умирающие умеют ценить жизнь гораздо лучше остальных. Впрочем, как и забирать ее у представителей других рас, которые в глазах трагги выглядят практически бессмертными – ведь они способны прожить лет восемьдесят, а то и больше! – и вызывают жгучую зависть пополам с ненавистью.

Именно поэтому трагги – одни из самых беспощадных воинов во Вселенной. Не жестоких, нет, – у существа, живущего один день, слишком мало времени для изощренных пыток и казней, – но неумолимых и молниеносных. И самое страшное – безжалостных.

…Девушка-трагги протянула Эрхалу кувшин с разбавленным вином и вышла из шатра, не сказав ни слова.

– Эрхал, где мы? – Темьян потихоньку пришел в себя. Девушка, вероятно, показалась сновидением и ему.

Амечи молча пожал плечами и отпил вина.

– А Миссел где? – не отставал урмак.

Повелитель Воды снова пожал плечами, не отрываясь от кувшина.

– А она кто? – не унимался оборотень.

– Трагги, – коротко ответил Эрхал и протянул Темьяну кувшин.

– Это еще кто?

– Полагаю, в настоящий момент наши тюремщики. Уверен, они служат Черному Чародею и выполняют его приказ.

– Так мы в плену? – Темьян удивленно посмотрел на меч, висящий на поясе у Эрхала, и дотронулся до рукояти своего, будто сомневаясь в его реальности. – А почему у нас не отобрали оружие?

– Потому, что трагги уверены в своих силах. Оставив нам клинки, они дают понять, что не боятся нас.

– Они действительно настолько сильны? – неуверенно уточнил Темьян.

Эрхал ограничился коротким кивком. Но урмака не удовлетворил такой ответ. Он попытался приоткрыть полог шатра и выглянуть наружу, но его пальцы натолкнулись на невидимое препятствие.

– Бесполезно, Темьян, – сказал амечи. – Трагги выставили «охранку». В смысле охранное заклинание.

– А ты разве не можешь снять его? Давай используем твою магию и мои урмакские штучки и сбежим, – предложил оборотень.

– Не думаю, что от трагги удастся сбежать… Да и с магией не все так просто… Расслабься, Темьян. Если бы нас хотели убить, убили бы. Но мы живы, значит, им от нас что-то надо. Давай подождем, послушаем, посмотрим, а попытаться сбежать всегда успеем.

– Ладно, – после короткого раздумья согласился Темьян. – Тогда пока мы ждем, расскажи мне про трагги.

Эрхал вздохнул. Придется рассказывать, причем подробно, иначе любознательный урмак так и будет выматывать ему душу вопросами – есть в нем такая неприятная черточка.

– Трагги, как и джигли с кабаёши, являются жителями Несуществующих миров. Это причудливые, извращенные миры, а самый причудливый из них – Дно, родина трагги. Боги между собой называют его «помойкой»…

– Помню, помню! Ты еще говорил, будто со Дна в другие миры лезут всякие дикие оборотни, с которыми и воюют кабаёши.

– Ага. Пожалуй, стоит немного рассказать тебе о Несуществующих мирах, чтобы было понятнее про трагги.

– Да-да. Я и сам собирался спросить.

Эрхал хмыкнул: «Ничуть не сомневаюсь, что собирался», – а вслух сказал:

– Итак, сотни тысяч лет назад, задолго до моего рождения, не говоря уж о твоем, среди прочих миров, существовал один под названием Арнатох. Он мало чем отличался от всех остальных: материки и океаны, моря и пустыни, леса, реки и горы. Населяли его две разумные расы – люди и ящеры.

В те времена амечи и дейвы еще не заключили между собой Договор, а находились в состоянии войны за власть над обитаемыми мирами. Арнатох принадлежал тогда амечи и являлся одним из ключевых – раса разумных ящеров слыла отменными бойцами и активно использовалась в войне.

И вот однажды Арнатох начал просто-напросто разваливаться на части, причем не в физическом, а в магическом плане. Подобное действие называется «расслоением».

Механизм его очень сложный, подробностей я объяснять не стану, извини, ты все равно не поймешь.

Главное, что Арнатох начал «расслаиваться», излучая очень много магической энергии, которая волной побежала по Вселенной, буквально взрывая соседние миры.

По мере расслоения Арнатоха волна всемирных разрушений расходилась все дальше и дальше, грозя обратить в пыль десятки галактик.

Амечи вначале решили, что это проделки дейвов, но те поклялись, что не имеют к происходящему никакого отношения, тем более что пострадал и ряд миров, находящихся под контролем дейвов.

Было объявлено перемирие. Амечи и дейвы сообща постарались остановить процесс. С большим трудом им это удалось – на Арнатохе воцарилось хрупкое равновесие… Короче, Арнатох превратился в целую совокупность миров – плоских небольших кусочков, нанизанных на волшебную ось.

Миры-осколки объявили запретной зоной, заповедником, присвоив статус Несуществующих миров.

Они очень необычные. Например, Ледяной мир. Там царит зима и никогда не бывает лета. А в Солнечном наоборот – круглый год лето и вечный день, его жители не знают ночной темноты и никогда не видели звезд.

– А в Лунном – вечная ночь и вечное лето, да? – уточнил Темьян. – Как будет и здесь, если победят Темные Небеса.

– Не победят, – проворчал Эрхал.

– Наверное, очень трудно жить в мирах-осколках? – предположил урмак.

– Живые существа привыкают ко всему. К тому же тамошние обитатели поголовно владеют магией. Да так, что самый слабый из них даст сто очков вперед любому архимагу Ксантины.

– Ого!

– Ага, – подразнил Темьяна Эрхал.

Урмак улыбнулся и вернулся к любимой игре в «вопросы-ответы»:

– А кто же все-таки разрушил Арнатох, если не дейвы и не амечи?

– Видишь ли, Темьян, причину Катастрофы так и не установили. Высказывались мнения о присутствии Чужака, но… доказательств не было, так что… В общем, решили, что это просто необычное природное явление вроде магического землетрясения. Кстати, именно после того случая амечи и дейвы заключили пресловутый Договор, раз и навсегда покончив с войной.

– Ты думаешь, Эрхал, что тот, кто хотел уничтожить Арнатох, пытается сделать то же самое с Ксантиной?

Повелитель Воды пожал плечами:

– Очень может быть. Но на Арнатохе не разрушали Храмы Богов, процесс расслоения начался сразу. Внезапно и без предупреждения. И было это еще до Начала Времен. Если виновник той Катастрофы теперь занялся Ксантиной, возникает вопрос, чего же он ждал так долго? Почему не предпринял вторую попытку сразу?

– Да-а, непонятно, – Темьян по привычке почесал белобрысую макушку.

Тут полог шатра раздвинулся, и внутрь вошел надменный мужчина в одежде жреца – короткой шелковой двухцветной тунике. Одна половина у туники черная, что символизирует смерть, а другая зеленая, олицетворяющая жизнь.

Жрецу лет тридцать, не больше, хотя, вероятно, он один из старейших жителей племени, иначе не получил бы своего высочайшего сана. Но для трагги тридцать лет – возраст довольно преклонный, мало кто из них доживает до сорока. У жреца тяжелый взгляд и глубокая борозда-морщина на переносице.

Жреца сопровождали трое сумрачных воинов. Впрочем, трагги всегда сумрачны – и мужчины, и женщины, и даже дети. Они не умеют веселиться, а лицевые мускулы, отвечающие за улыбку, по мнению Эрхала, у них полностью атрофированы.

Хотя Повелитель Воды их понимал: если бы он умирал каждую ночь, не зная, суждено ли встретить рассвет, ему бы тоже было не до веселья.

У трагги-мужчин также нарушены пропорции: шире плечи, чем положено, уже бедра. Крепкое, мускулистое тело. По три веточки бровей, как и у женщин. Длинные, перехваченные повязками темные волосы. Татуировки на плечах, лодыжках и светлых туниках. Ноги голые и босые. В руках – короткие копья, за поясом – мечи. Ни щитов, ни доспехов.

Воины молча встали за спиной жреца, устремив взгляды в пространство над головами пленников.

Жрец тоже не опустился до разглядывания недостойных «вечных». Так трагги называли всех разумных существ, живущих дольше сорока лет, в данном случае Эрхала с Темьяном. Да и речь жреца была адресована, судя по направлению его взгляда, отнюдь не им, а пологу шатра.

– Существа! Вы наши пленники до тех пор, пока нам будет угодно. Не пытайтесь сбежать – нас окружают Скользящие Степи. Не пытайтесь бунтовать и причинять нам беспокойство – у нас есть право убить вас. Ведите себя благоразумно, и останетесь в живых.

Темьян на протяжении всей речи хмурился и со значением поглядывал на Эрхала. Тот еле заметно помотал головой: мол, не дергайся, говорю же, бесполезно. Но оборотень не поверил и попытался начать боевое превращение. Жрец моментально почувствовал его потуги и без труда блокировал их. Темьян разочарованно насупился.

Мгновение бесстрастный взгляд жреца скользил по урмаку. Затем жрец отвернулся и величественно вышел из шатра. Один из воинов сделал пленникам знак следовать за ним.

Темьян вопросительно посмотрел на Эрхала, тот кивнул: делай, что говорят.

Урмак и амечи вышли из шатра и оказались в сером мареве безвременья. Очень необычно выглядело все вокруг. Казалось, они очутились в самом центре серых, дождевых туч, хотя сам воздух оставался свежим и, как ни странно, прозрачным, позволяя обозревать мглистые окрестности на достаточно большом расстоянии.

На общем сером фоне резко выделялись разбросанные повсюду яркие до невозможности пятна шатров и горящих костров, сложенных из обычных поленьев, судя по запаху – сосновых. Издали чудилось, будто шатры и огонь висят в воздухе, так неразличимы были «земля» и «небо».

Урмак притормозил, разинув рот и выпучив глаза. Один из трагги довольно сильно кольнул его копьем в спину: иди, мол, чего встал. Но Темьян не обратил внимания на боль.

– Мы в Скользящих Степях, Темьян. Это особая область, как бы вырезанная из привычной действительности. Такое бесцветное ничто без неба и земли, без верха и низа, без дня и ночи, без лета и зимы. В общем, обычная дымка межреальности… Кстати, именно поэтому трагги и живут здесь – чтобы не умирать во время сна, поскольку здесь им удается никогда не спать…

Судя по осоловелым глазам урмака, он почти не воспринял сумбурное объяснение Эрхала, но сам голос подействовал на него успокаивающе. Темьян закрыл рот и пошел туда, куда указывали мрачные, хмурые воины.

А Повелитель Воды подумал: «Вероятно, Черный Чародей договорился с трагги, пообещав им вечную жизнь. Да, ход с его стороны был сильным: ради возможности не умирать еженощно трагги готовы на все. А Черный смог легко выполнить обещаное, поселив необычных помощников на полюсе магии, где они – единственные из живых существ – оказались в полной безопасности, поскольку обладают способностью контролировать любую магию. Ну, или почти любую… Именно поэтому Скользящие Степи выглядят сейчас так странно: серое, безжизненное марево. Если бы здесь оказались мы с Темьяном вдвоем, без трагги, то перед нами предстала бы совсем иная картина. И не уверен, что мне бы она понравилась больше – пришлось бы приложить массу усилий, чтобы выжить… А трагги здесь в безопасности. В скучной, унылой, но безопасности. Живут себе потихоньку. Понаставили шатров. Еду и одежду, вероятно, таскают из внешнего мира. Время от времени выполняют поручения Черного. В общем, не жизнь, а сказка. Вот только мне не хотелось бы оказаться одним из действующих лиц подобной сказки…»

Впрочем, трагги желания Эрхала волновали мало. Амечи и урмак, подталкиваемые суровыми воинами, покорно шли вслед за жрецом. Шагали по чему-то твердому и прочному, хотя на первый взгляд и клубящемуся под ногами.

Их привели на некое подобие полянки. Или площади, или… м-да… невозможно назвать то, что не имеет привычной аналогии… Привели и поставили в центре огороженного кострами огромного круга, оставив одних.

Трагги разместились по внешнему периметру и запели довольно мелодичными голосами, отбивая ритм на высоких узких барабанах.

– Темьян, – тихонько прошептал Эрхал.

– А?.. – выглядел урмак неважно, его психика еще не адаптировалась к необычности происходящего.

– Темьян, делай все, что от тебя потребуется. Не спорь с ними, и тогда ничего страшного с тобой не произойдет.

– Эрхал… – начал урмак, но его перебил гортанный голос жреца:

– Человек-зверь, пришло время Великой Охоты! Покори нас своим искусством!

– Еще чего, – пробормотал Темьян. Предупреждению Эрхала он не внял и собирался упрямиться.

– Сними одежду, – посоветовал Повелитель Воды. – Или хотя бы штаны.

– Зачем? – возразил урмак. – Я не буду оборачиваться им на потеху…

Слова застряли у него в горле, глаза удивленно вылезли из орбит. А штаны, куртка и башмаки затрещали по швам, не выдержав напора кабаньей туши, которая без разрешения хозяина буквально поперла из Темьяна. Еще ни разу в жизни он не оборачивался так быстро.

Кабан затряс увенчанной саблей-рогом головой и взревел голосом Темьяна:

– Эрхал! Я не могу контролировать свои превращения!

– Не можешь, – согласился амечи, – их теперь контролируют трагги.

– Но…

– В присутствии трагги никакая чужая магия не действует, потому что они обладают способностью контролировать любую магию. Контролировать и распоряжаться ею как своей собственной.

– И твоей? – Темьян наконец смирился и покорно превратился в отличный, лоснящийся пятнистым густым мехом экземпляр снежного Барса.

– Моей – нет. Но пока я нахожусь на полюсе магии, я и сам над ней не властен. Вернее, не имею права пользоваться, чтобы не вызвать сильнейший магический катаклизм.

Теперь из Темьяна получился отличный Дракон: зеленовато-коричневая чешуя, огромные, сильные крылья, кинжальной остроты длинные когти, пилообразные зубы. Он хищно раздул ноздри и поскреб лапой серое марево.

– А что дальше, Эрхал? – На месте Дракона растопырил мохнатые ноги гигантский Паук. – Зачем они устроили это представление? От скуки?

– Нет, не от скуки. Кажется, я догадываюсь, что им от нас надо… Похоже, ты им очень понравился, Темьян. Сейчас ты обернешься человеком, и нас отведут обратно в шатер. А потом…

– Еще не сейчас, – перебил Паук.

– Что – не сейчас?

– Человеком не сейчас, – вздохнул Темьян.

То, что произошло с ним дальше, заставило трагги восхищенно взвыть, а Эрхала раскрыть рот и впасть в ступор. Тело Паука постепенно охватывал огонь, словно на него перекинулось пламя с одного из зажженных по кругу костров.

Эрхал понимал, что на самом деле Темьян вовсе не сгорал заживо – это была лишь иллюзия, но настолько достоверная, что обоняние ощущало запах горящей плоти, а глаза видели охваченное огнем туловище Паука, прямо на глазах превращающегося в пепел.

Несколько мгновений спустя Паука не было и в помине. На его месте жарко потрескивал Огонь – оборотень закончил свое последнее, самое удивительное превращение.

Эрхал не знал, что там пришло в голову Темьяну, но Огонь вдруг начал двигаться в сторону восторженно вопящих трагги. Они спохватились и стали поспешно возвращать урмаку его человеческий облик.

Вначале пламя обрело очертание мужской фигуры, появились контуры рук, плеч, головы. Затем, изменения коснулись торса и ног. Огонь побледнел, обрел плотность человеческого тела. Еще миг – и от пламени не осталось и следа. На огороженной кострами площадке стоял обнаженный Темьян и безуспешно пытался прикрыть руками свою наготу.

– Эрхал! Дай мне свою рубашку!

– Ага, щас! Я ведь предупреждал: сними хотя бы штаны, сейчас они были бы целы. Нет, не послушался. Вот и ходи теперь голым!

– Эрхал! Ну, пожалуйста!

– Ему нужна одежда, – громко воскликнул амечи на языке трагги. – И я хочу говорить со жрецом. Немедленно!

В круг костров вошел жрец и протянул Темьяну светлую тунику воина. Пока урмак поспешно облачался, жрец выжидающе смотрел на Эрхала.

– Да-да, – кивнул амечи. – Именно то, о чем ты подумал: мы согласны принять участие в Ритуале Судьбы.

– Вы? Вдвоем? Но нам нужен только он.

– Таково мое условие: или мы оба, или никто.

Жрец задумался.

– Ну, хорошо, амечи. А какую плату вы потребуете за свое участие?

– Свободу? – на всякий случай спросил Эрхал, впрочем, уверенный в отрицательном ответе.

Жрец помотал головой. Его можно понять: будет ли от Ритуала толк, еще не известно, а отпустив пленников на свободу, он рискует поссориться с Черным Господином.

– Тогда информация. Это моя окончательная цена, жрец, – заявил Эрхал.

– Что ты хочешь узнать, Ученик Богов?

– У меня будет много вопросов, – «успокоил» Повелитель Воды жреца. – Ответишь без утайки, и мы сделаем все, чтобы избавить вас от проклятия.

Жрец задумался. Для него принять такие условия – очень серьезный шаг. Отвечать искренне и правдиво на вопросы пленника – идти на грани предательства Черного Хозяина.

Темьян уже оделся, но не лез к Эрхалу с вопросами, а тихонечко стоял в сторонке.

Наконец жрец кивнул, не утруждая себя лишними словами – все трагги крайне немногословны, – и сделал приглашающий жест к одному из шатров.

Внутреннее убранство всех жилищ трагги выглядело одинаковым. У них было не принято иметь личные вещи. Поэтому шатер, в который зашли Эрхал и Темьян по приглашению жреца, ничем не отличался от того, где они очнулись после заклинания. На полу лежали такие же ковры и вышитые шелками подушки.

По примеру жреца Эрхал с Темьяном уселись среди подушек, поджав ноги. Жестом трагги показал, что готов к разговору. Чтобы сделать Темьяну приятное, амечи заговорил по-саарски, зная, что для трагги чужие языки не проблема. Они в этом смысле уникумы – способны говорить на любом языке любого мира.

– Что происходит на Ксантине, жрец?

– Ты задал неправильный вопрос, Ученик Богов. Спрашивай конкретно.

– Кто такой Черный Чародей?

– Твой вопрос вновь неверен.

– Перестань юлить, жрец! Ты должен отвечать на мои вопросы. И отвечать правдиво, иначе сделка не состоится.

– Я готов выполнить свою часть сделки, Ученик Богов.

– Кто такой Черный Чародей? – с нажимом переспросил Эрхал.

Ему казалось, что он не вопросы задает, а плывет против течения, настолько сильный встречный ментальный поток приходилось преодолевать. Вероятно, жрецу очень не хотелось отвечать на вопросы!

– Кто такой Черный Чародей, жрец? – повторил Повелитель Воды.

Трагги раздраженно вскинул голову, на миг теряя свой невозмутимый вид.

– Говорю тебе, на этот вопрос нет ответа! Я не знаю никакого Черного Чародея, по крайней мере, в этом мире. Нет его здесь! Нет! Понятно?

Темьян, похоже, совсем обалдел от этих слов. Эрхалу удалось справиться с собой быстрее. Выругавшись про себя, он попробовал зайти с другой стороны:

– Тогда кто вызвал на Ксантину вас? Кто ваш хозяин?

Жрец посмотрел на Повелителя Воды, и в его темных бездонных глазах засветилась издевательская усмешка.

– На Ксантину нас вызвал… один из амечи.

Эрхал ошарашено уставился на него, не веря своим ушам. «Как же так?! – промелькнула у Повелителя Воды мысль. – Ведь неизвестный ломился на Ксантину из мира дейвов!»

– Точно амечи, жрец? Не дейв, принявший чужое обличье?

– Ни один дейв не сможет обмануть трагги – мы видим самую суть живых существ, особенно наделенных магией. Наш хозяин – амечи. На Ксантине он известен как Бовенар Третий, венценосный король Кротаса.

Всё. Это оказалось чересчур для Эрхала. Он почувствовал, что его голова пуста, ему требовалось осознать услышаное.

Тут подал голос Темьян.

– А Нефела? – нерешительно спросил он.

– Что ты хочешь узнать о ней, Зверь?

– Где она сейчас? Кто ее купил и зачем? Ее убьют?

– Нет. Она нужна живая. Где она сейчас, я не знаю, вероятно, на пути в Кротас.

– Живая, – Темьян воспрянул духом. – Ее точно не убьют? Разве она предназначена не для обряда? Чтобы расколоть мир?

– Для обряда нужна девственница, – возразил жрец, – а дочка графа Барконы уже знала мужчину.

– Но… как… – забормотал Темьян. – Разве… Когда джигли выкупали ее у отца, разве она не была девственницей?

– Нет. Персону Нефелы Баркона обсуждали при мне, так как вначале именно мы должны были выкупить ее у графа. – Жрец выглядел спокойным, бесстрастным и, на взгляд Эрхала, был честен. Он действительно сказал то, что знал. Но являются ли его знания истиной, предстояло решить Повелителю Воды.

– И какова ее роль? Для чего она понадобилась Бовенару? – спросил Эрхал, сочувственно покосившись на Темьяна. Оборотень сидел, нахохлившись, и напоминал обиженного медведя, которого грубыми пинками выгнали из сладкого малинника.

– Вот этого я не знаю, – ответил жрец, – но у хозяев на нее большие виды. Она одна из ключевых фигур их замыслов.

У Эрхала родилось сразу два вопроса:

– Каковы их замыслы?

– Не знаю. Я только слуга.

– А почему ты говоришь «хозяева» во множественном числе?

Жрец пожал плечами:

– Их же двое.

– Бовенар-амечи и…

– Дейв.

Эрхал покрутил головой. Ага. Значит, дейв все же есть. Но какая необычная парочка! Неизвестный амечи и странный дейв. Миссел или другой?..

– А в каком качестве выступает дейв?

Жрец помолчал, тщательно обдумывая ответ.

– Если ты спрашиваешь про официальный статус, то его просто нет, – наконец сказал он. – Дейв выступает в разных ролях, постоянно меняя внешность. Иногда он копирует самого Бовенара.

– Но дейв и амечи точно союзники? Не враги?

– Я отвечаю за свои слова, Ученик Богов, – надменно вскинул голову трагги.

Эрхал поторопился его успокоить:

– Ничуть не сомневаюсь в правдивости твоих ответов, жрец.

– У тебя еще много вопросов, амечи?

– Пожалуй, всего два. Первый: откуда пошла молва о Черном Чародее? И второй: что за чушь с Темными Небесами? Зачем понадобилось разрушать Храмы?

– На второй вопрос отвечу своей догадкой. Предупреждаю – не уверен, соответствует ли она истине.

Эрхал кивнул. Трагги продолжал:

– Разрушая Храмы, хозяева пытаются привлечь внимание Богов, чтобы те прислали кого-то на Ксантину. Может, тебя, маг?

– А может, они ждали настоящего Бога, и я оказался для них сильным разочарованием?

– Возможно. Что же касается первого вопроса… Не хозяева придумали Черного Чародея, а людская молва. Создавая веру Темных Небес, хозяевам, естественно, пришлось использовать магическую силу для подчинения остальных волшебников Ксантины. К тому же изменяющий внешность дейв… Возникновение порой двоих Бовенаров сразу… Разные другие трюки, неподвластные местным магам… В общем, люди обожают сочинять. Им необходимо всему давать названия. Они скользят по поверхности явлений, не стремясь проникнуть в суть. Впрочем, чего еще ожидать от «вечных»? Они глупы, ведь у них впереди еще очень много времени…

Прозвучавшая в словах жреца горечь вызвала у Эрхала искреннее сочувствие. «Пожалуй, стоит помочь трагги избавиться от их страшной участи, – решил он. – Неизвестно, правда, как отнесется к своей роли в Ритуале Судьбы Темьян. Есть там пара щекотливых моментов… Ладно, посмотрим».

Жрец встал.

– Я начинаю готовиться к Ритуалу, – объявил он. – Это займет некоторое время. Скоро вам принесут еду. Вы можете выходить из шатра, если захотите.

– А если у меня возникнут еще вопросы?

– Пока идет подготовка к Ритуалу, я отвечу на любые твои вопросы, Ученик Богов, – ответил жрец и оставил пленников одних.

Темьян по-прежнему выглядел вялым и подавленным.

– Ну, ты чего, а? – Эрхал подсел к нему и положил руку на плечо. – Разве так важно, был ли у нее до тебя кто-то или нет?

– Дело не в этом, ты не понимаешь. Просто Нефела казалась мне такой… неискушенной… уязвимой… А она…

– А что – она?

– В том-то и дело, что теперь я уже и сам не знаю. Запутался. Не могу отличить правду от лжи. Видишь ли, у меня уже была одна…

Урмака прервала девушка-трагги. Она вошла в шатер, держа в руках поднос, уставленный тарелками и кувшинами, молча поставила еду на ковер и вышла, не удостоив пленников взглядом.

Повелитель Воды разлил вино в глиняные кружки, протянул одну из них урмаку.

– Рассказывай, Темьян, не тушуйся.

– Ее имя Кайя…

16

Урмак и амечи просидели довольно долго за разговорами, осушили несколько кувшинов с вином и изрядно напились.

Темьян рассказал о себе всю правду. Про мать-дарианку и свою необычную способность влиять на окружающих людей, делая их здоровее, сильнее, удачливее. Про то, что тогда, много лет назад, именно он стал причиной нападения кабаёши на родную деревню. Поведал о том, что его ждет некий выбор, и он упомянут в «Скрижалях пророчеств».

– Кто я такой? А, Эрхал? Чем отличаюсь от остальных?

– Видишь ли, Темьян, не знаю точно, но первое, что приходит в голову: ты сын одного из Богов.

Темьян поперхнулся вином. На его светлой тунике расплылось розовое пятно, похожее на кровь. Неприятная ассоциация, Эрхал помотал головой, чтобы отогнать ее, и поспешно сказал:

– Да-да. Сын Бога. Или Проклятого. Если Высшему нравится смертная женщина, он берет ее себе в любовницы. Дети от такой связи рождаются крайне редко, может, один случай на миллион. Высшие не очень- то плодовиты. Но дело в том, что такие дети рождаются простыми смертными и не обладают способностями и могуществом родителей. Понимаешь? Даже если ты – сын Высшего, то Богом никогда не станешь. Не сможешь стать, поскольку ты не амечи и не дейв.

– П-понял… ик… не стану… Да я и не хочу. И вообще, мой отец – урмак. Он погиб, защищая, – всхлип, – меня от кабаёши. – Темьян утер глаза и снова припал к вину. – Я тоже урмак, как мой отец, и не хочу быть Богом.

Эрхал не смог удержаться от понимающего вздоха:

– Честно говоря, Темьян, последние лет пять я тоже не хочу.

Оборотень сочувственно кивнул и вернулся к прежней теме:

– А мои способности вилять… вил… – Темьян помотал пьяной головой, пытаясь справиться с непослушным словом, и произнес его по слогам: – Вли-ять на окружающих? Изменять их кровь?

– Понятия не имею, – искренне ответил Эрхал. – Ни амечи, ни дейвы на это не способны. Оттого что ты рассказал свою историю, понятнее не стало. Ты не такой, как все. Это единственное, что я могу тебе сказать.

– Это я и сам знаю, – сник пьяный Темьян.

Глаза Повелителя Воды начали слипаться, пора было подумать о сне, но урмак еще не удовлетворил свое поистине бездонное любопытство.

– А тр-р-рагги? Что за Ри… ик… туал Судьбы, в котором нам предстоит учас-ство-вать?

Эрхал испытующе взглянул на Темьяна, пытаясь предугадать его реакцию на правдивый ответ. Прикинул, а не отложить ли подробности на завтра? Или, наоборот, на хмельную голову урмак воспримет гораздо спокойнее некоторые щекотливые моменты Ритуала?

Темьян решил эту проблему за амечи. Урмак был пьян, но чутье его не подвело.

– Эрхал, не темни. На, выпей и рассказывай все как есть.

– Ладно. Все как есть. У трагги существует легенда. Однажды чужак, пришелец из другого мира, зачнет дитя с женщиной-трагги и тем самым положит начало новому поколению племени, которое избежит проклятия еженощной смерти. Это станет первым шагом к обновлению и возвеличиванию людей-однодневок, как частенько называют трагги, исполнением их величайшей мечты… ну и так далее…

В глазах Темьяна появился интерес. Он даже слегка протрезвел.

– То есть нам придется переспать с кем-то из этих угрюмых красоток? И все?

– Не все. Вначале претендент должен пройти испытание.

– Так вот зачем они мотали меня по личинам! Это было испытание?

– Нет, то было не испытание, а смотрины. Они проверяли, достаточно ли в тебе силы для испытания.

– А почему тебя не проверяли? – ревниво спросил Темьян.

– Я ж амечи, чего меня проверять. В моей-то силе они уверены.

– Ну и что это за испытание?

– В легенде говорится, что претендент должен победить пять стихий, не уронив на землю ни капли своей крови. Что это означает на деле, я не знаю. Скоро увидим.

– А мы оба будем участвовать?

– Ага. Видишь ли, они не очень-то хотят на роль претендента меня, ты подходишь им гораздо больше.

– Почему?

– У меня мало шансов зачать ребенка, я же говорил, что мы, Высшие, не очень плодовиты.

– Угу. – Темьян зевнул.

Эрхал воспользовался случаем и торопливо предложил:

– Давай-ка спать.

17

Трагги закончили подготовку в рекордные сроки, и когда пленники проснулись, их ждал Ритуал. К счастью, голова у Эрхала с похмелья не болела, он чувствовал себя прекрасно. Темьян, судя по внешнему виду, тоже.

Им предложили завтрак. Амечи решительно отказался от мяса – нельзя набивать желудок перед боем. Съел только горсть фиников – в них много питательных веществ, которые быстро превратятся в столь необходимую организму энергию и помогут выдержать большую нагрузку. Запил холодной водой, выдавив в кувшин половинку лимона. Темьян мудро последовал его примеру.

Перед тем как выйти из шатра, Эрхал знаком привлек внимание жреца:

– У меня есть вопросы.

Трагги недовольно поморщился, но кивнул:

– Спашивай, Ученик Богов.

– Куда подевался Миссел – наш третий спутник, дейв, в которого попала стрела?

– Не знаю. Он, как и вы, потерял сознание. Мы забрали вас двоих к себе в лагерь, а его оставили лежать на тропе.

– Почему? – удивился Эрхал.

– Так велели хозяева.

– А он не один из твоих хозяев?

– Нет.

Эрхалу показалось, или в ответе жреца короткая заминка все же была? Соврал или сказал правду?..

– Хм… Ладно… А кто ударил нас заклинанием?

– Хозяин, конечно.

– Хозяин-амечи или хозяин-дейв?

На мгновение на лице жреца мелькнула растерянность.

– Разве это так важно, Ученик Богов?

– Очень важно, потому что тот, кто это сделал, обладает немыслимой силищей. Не хочу хвастать, но так вырубить меня магией могут очень немногие. Даже среди Высших подобное не всем под силу.

– Я не уверен точно, кто именно плел заклинание. Сам понимаешь, меня это мало интересовало в тот момент. Но, на мой взгляд, дейв гораздо сильнее второго хозяина – амечи.

– Дейв, говоришь, сильнее. Странно, очень странно. Если дейв – это Миссел, то я не почувствовал в нем достаточной для подобного заклинания силы.

– Мой хозяин не Миссел, а совсем другой дейв, – настойчиво повторил трагги.

Слишком настойчиво… Эрхал нахмурился.

– Больше вопросов нет? Мы можем приступить к Ритуалу? – Жрец не в силах и дальше скрывать нетерпение. То, что сейчас произойдет, очень важно для него и всего племени.

– Да-да, конечно, – рассеянно пробормотал Повелитель Воды.

Их с Темьяном снова поставили в центре знакомого огненного круга, только на этот раз с ними остался жрец.

Вновь зазвучали барабаны. Их дробный, ритмичный стук заставлял кровь пульсировать в жилах в определенном ритме, и постепенно каждая клеточка тела Эрхала начала биться в такт с барабанами. Темьян испытывал то же самое.

Жрец задергался, пошел по кругу, исполняя какой-то ритуальный танец. Остановился и завертелся на месте, ускоряя темп.

Трах-бара-бах-бара-бах-бара-бах – пели барабаны. Слушая их, Эрхал все больше и больше ощущал прилив яростной, ликующей силы. Казалось, для него уже не оставалось ничего невозможного. В нем нарастало исступленное желание совершать безумные поступки. Например, в одиночку сразиться в неистовой битве со всеми дейвами сразу!

Жрец трясся всем телом, закатывал глаза, тянул руки к небу и бормотал что-то нечленораздельное. Эрхалу показалось, что в уголках его губ проступили белые клочья пены.

Накал нарастал – барабанный ритм убыстрялся. Жрец буквально бился в корчах. Стоящий рядом с амечи Темьян рычал от переполняющей его мощи. А может, это Эрхал рычал. Или они оба. Такой напор силы вытерпеть было невозможно. Она распирала изнутри, рвалась наружу. Амечи отчетливо понимал, что, если сейчас у них не появится достойный противник, они будут сражаться друг с другом, со жрецом, с трагги, со всем миром, наконец!

Барабаны умолкли внезапно, и тишина причинила физическую боль. Лицо Темьяна перекосилось от страшного напряжения. Белки глаз подернулись красной сеточкой лопнувших сосудов. На лбу и висках выступили крупные капли пота. Рот скривился судорогой. Эрхал выглядел ничуть не лучше. «Да-а, не хотелось бы мне, чтобы в таком состоянии меня увидела Динантра…» – промелькнула у Повелителя Воды мысль.

Жрец пришел в себя, хотя глаза у него оставались бешеными, и пена в уголках рта была, теперь Эрхал убедился в этом. Жрец приблизился к амечи вплотную, держа в руках широкие тканые полоски, расшитые знакомыми символами – жизнь и смерть в оправе судьбы. Ловко повязал одну полоску Эрхалу на левое предплечье, а другой охватил его голову. Как только он затянул последний узел, напряжение внутри амечи ослабло. Оно не ушло, нет, но теперь Повелитель Воды смог взять его под контроль, становясь хозяином влитой в него силы.

Жрец проделал то же с Темьяном и покинул круг.

И вновь зазвучали барабаны. Но теперь их ритм являлся лишь фоном к предстоящему действу.

Ритуал Судьбы вступил в свою вторую, решающую стадию…

18

Внезапно мир вокруг Эрхала и Темьяна переменился. Они оказались посреди осеннего редколесья на пестром ковре сброшенной листвы. Трагги, костры и серая мгла межреальности исчезли. Хотя небо по-прежнему оставалось серым, но это от непогоды – обычной осенней непогоды.

Обычной? Уже через несколько мгновений Повелитель Воды не был так уверен в этом.

Пронизывающий ветер азартно гнал по небу плотные тучи причудливых форм и невообразимых оттенков, срывал задержавшуюся на ветвях листву, собирал ее в колючие, шершавые комки и старался залепить ими Эрхалу в лицо. Да-да, именно ему – Темьяна ветер почти не трогал. Но необычность обстановки заключалась не только в странном ветре…

– Глаза! – воскликнул Темьян, тыча пальцем в ближайший куст, который, в отличие от большинства, не растерял своих листьев. – Эрхал, у них глаза!

И впрямь мохнатые бурые листочки увенчивались крохотными любопытными глазенками, которые поворачивались туда-сюда на тоненьких ниточках-нервах, словно обозревая окрестности.

Темьян инстинктивно попятился прочь от странного куста и почти уперся лопатками в раскидистое, сбросившее листву дерево с огромным дуплом как раз над головой урмака. Повелитель Воды не успел и глазом моргнуть, как из дупла вылетел… огромный ананас и прицельно стукнул урмака по белобрысой макушке. Кто-то отчетливо хихикнул.

Темьян ошалело отпрыгнул от дерева, почесал ушибленное место и… очень ловко увернулся от следующего экзотического снаряда, на этот раз кокоса. Из дупла послышался разочарованный вздох. В древесной темноте обиженно сверкнули два зеленых огонька.

Темьян растерянно взглянул на амечи. Эрхал успокаивающе положил ладонь урмаку на сгиб локтя, пояснил:

– Это и есть Скользящие Сте…

Договорить ему не удалось. Ветер коварно воспользовался открытым ртом и очень ловко забил в него несколько прелых листочков. Эрхал сплюнул и машинально закричал ветру:

– Да отстань ты! Надоел до смерти!

Словно послушавшись окрика, ветер внезапно стих. Повелитель Воды снова повернулся к оборотню:

– Именно так Скользящие Степи выглядят для всех, кроме трагги. Видно, сейчас люди-однодневки перестали глушить магию этого места, и мы видим здесь все в его первозданном виде.

– Ох, – вздохнул Темьян, – как было раньше, мне нравилось гораздо больше.

– Мне тоже, но выбора у нас нет.

– И что же дальше, Эрхал?

– Точно не знаю, но готовься к сюрпризам. Скорее всего, неприятным.

– Тогда мне лучше обернуться Барсом. – Он поспешно снял тунику и пояс с мечом и аккуратно повесил на ветку того самого дерева с ананасами и кокосами. Из дупла мгновенно высунулась узкая зеленая трехпалая рука и утянула меч.

– Куда? – взорвался Темьян. – Это подарок Келвина!

Повелитель Воды подошел и постучал по дереву:

– Эй, ты! Отдай меч. Слышал же – подарок.

В дупле поскрипели, повздыхали, но меч выкинули, утянув взамен тунику. Темьян растерянно посмотрел на меч.

– Эрхал, куда бы его спрятать, а? Мне бы лучше обернуться Барсом, а Барс с мечом… сам понимаешь…

– Да, задачка.

– Я… сохраню… дайте… мне… – раздался из дупла просящий, скрипучий голос. – Ну, пожалуйста…

Темьян вопросительно посмотрел на амечи. Тот пожал плечами.

– Ладно, храни, – решил урмак, – только потом отдашь.

– Отдам.

Темьян сунул меч в дупло и обернулся Барсом.

Среди редких голых деревьев в пятидесяти шагах от урмака и амечи загорелась огромная, яркая надпись по-саарски: «Вам сюда». Эрхал пригляделся. Надпись состояла из разноцветных, висящих в воздухе огоньков. «Ну, просто сценка из комедии абсурда, поставленная спятившим магом!» – амечи хмыкнул.

Эрхал и Темьян переглянулись и пошли, куда зовут, осторожно ступая по шуршащему покрову из пожухшей листвы. Глазастый куст и хозяин дупла проводили их любопытными взглядами.

Перелесок остался позади, перед ними лежала огромная ровная степь.

Внезапно надпись исчезла, а на землю упала ночь. Она прогнала дождливую непогоду, очищая небо от туч, укутала мир мягким, теплым покрывалом. Пробежала волнами степных травяных запахов. Поманила крупными близкими звездами. Приласкала обманчивым чувством безопасности и покоя.

Но оборотня и мага не так-то легко обмануть. Эрхал и Темьян заметили крадущуюся смерть практически одновременно.

Черные приземистые существа напоминали облезлых обезьян на шести ногах или уродцев-пауков с торсом, головой и руками. Двигались они неровными скачками, нелепо припадая на переднюю пару ног. Впрочем, острые железки наподобие мотыг на длинных древках в их руках не выглядели нелепо. Наоборот, чувствовалось, что шестиногие ребятки очень неплохо умеют ими владеть.

Металл зловеще блестел в свете ярких звезд. А может, это красные глаза уродцев бросали такие странные отблески.

Уродцы ринулись в атаку. И завертелось…

Вначале Эрхал с Темьяном старались держаться вместе, но вскоре противникам удалось оттеснить их друг от друга.

…Амечи еле успел отвести мечом нацеленную в него закорюку, зацепил, резко повернул и выбил железку из рук противника. Но оказалось, что шестиногий не так-то прост – одна из его ног и не нога вовсе, а нечто вроде хвоста с жалом, которое сноровисто устремилось к лицу Эрхала. А в это время два других уродца попытались с боков располосовать его на части своими заточенными мотыгами.

Повелитель Воды отсек жало и, продолжая движение, отрубил голову противнику справа. Левый упал сам, получив случайный удар в спину от своего же соратника.

Эрхал повеселел. Отлично! В такой тесноте половина врагов перебьет сама себя, и их с Темьяном задача существенно упростится.

Кстати о Темьяне. Отмахиваясь от наседающих уродцев, амечи попытался рассмотреть, чем же там занимается оборотень.

Клубок из черных тварей облепил гибкое белое веретено. Нет, конечно же никакое это не веретено. Это Барс, но двигающийся так стремительно, что его движения не фиксировались глазом, казались смазанными и расплывчатыми.

Барс рычал, уродцы вопили. Эрхал удовлетворенно вздохнул – Темьян пока неплохо справлялся. К тому же гибридов пауков с обезьянами становилось все меньше. Живых все меньше, а трупов, наоборот, прибавлялось. И вот уже надо было внимательно следить, чтобы не споткнуться об их скрюченные конечности или не поскользнуться на влажной от крови земле.

Внезапно один из мертвецов ожил и цепко схватил Повелителя Воды за лодыжки, сковывая движения. А со всех сторон полезли его соратники, и Эрхал никак не успевал разобраться с бывшим трупом – с живыми бы успеть.

«Труп» воспользовался замешательством амечи и вонзил жало-хвост в его колено.

Боль оказалась невыносима! Повелителю Воды показалось, что яд, проникая в вены, рвал тело на части – каждую клеточку, каждый сосудик. Перед глазами поплыло, на лбу выступила испарина, появилось обильное слюноотделение, хотя пить хотелось неимоверно. Плохо дело, понял Эрхал Яд начал действовать, а стало быть, и до потери сознания недалеко.

Что будет, после того, как он упадет, думать не хотелось…

Теряя силы, амечи продолжал отмахиваться от врагов, но тут сразу несколько жал вонзились в различные части его тела, и чудовищная вспышка боли мгновенно увлекла Эрхала во тьму… 

19

Очнулся Эрхал от ощущения полета. Понял, что лежит на спине Дракона. «Ого! И когда только урмак успел обернуться вторично, и как умудрился вытащить меня из боя?» – изумился амечи.

– Где мы, Темьян?

– А, ты очухался. Да все там же, – устало ответил Дракон. – Вот летаю кругами над степью… А тот маг… в общем, он рвал и метал. Посыпал меня бранью, обзывал трусом, требовал не нарушать правила и не увиливать от боя. Громко так кричал…

– Погоди, какой маг? Что он кричал? Я ничего не слышу.

– Он уже давно молчит. Охрип от криков.

– Давно? Сколько же времени ты летаешь?

– Полночи, день и ночь.

– Ух, ты! Крепко же меня скрутило! А что с теми черными тварями?

– С кем? А-а-а… с корбасами…

– Ты их знаешь? Уже доводилось встречаться? – удивился Повелитель Воды.

– С живыми нет, но слышал про них много. И видел один раз трупы на ярмарке в Бугге. Корбасы иногда выползают из Спящего Леса и пожирают людей, а охотники из клана Хар-Хад выслеживают и убивают их. И других тварей тоже.

– Других?

– В Спящем Лесу водятся еще корины, саморы, шептуны…

– М-да. Будем надеяться, что в Степях монстров поменьше, чем в Лесу, и не все из них проявят к нам… хм… гастрономический интерес. Так куда подевались… как их там… корбасы?

– Как только ты свалился без сознания, они стали опутывать тебя паутиной, только черной. Хотели утащить к себе в логово. Наверное, деткам на прокорм. Хотя кто их там разберет, зачем ты им… Я обернулся Драконом, выдернул тебя у них из-под носа и взлетел. Они подождали немного, не спущусь ли я, да и пошли по своим делам. И трупы забрали. Покушали их немного… громко так чавкали, с аппетитом… а остальное завернули в паутину и унесли.

– Бр-р! Спасибо, Темьян, ты спас меня. Очень не хотелось бы послужить закуской таким уродам! Видишь, как все обернулось: я настоял на своем участии в Ритуале, чтобы защищать тебя, а получилось наоборот.

Дракон повернул длинную, гибкую шею в сторону амечи и посмотрел ему в глаза:

– Мне показалось, Эрхал, что основной целью корбасов был именно ты, ко мне они особо и не лезли. И ни разу не попытались ужалить.

– Вот как? Интересно… Кстати, а почему ты не приземлился, как только они ушли?

– Да я собирался. Но появился тот маг с посохом и еще пятеро каких-то. Они стали кричать, что пришли сражаться, и чтобы я срочно спускался и вступал с ними в бой. Мол, они – первая стихия.

– А ты что?

– Вот летаю… Я ж не дурак, чтобы связываться с кем попало. Мало ли чего они там кричат.

– И где же твой маг с компанией?

– А вон там. Видишь, у мельницы…

Эрхал осмотрелся. Стало гораздо светлее – наверное, наступило утро. Хотя звезды не исчезли, только стали еще ярче. Немного диковато смотрелись они на ярко-синем, в фиолетовых разводах, небе. К тому же звезды не просто висели на отведенных им местах, а носились как ненормальные, словно они вовсе и не звезды, а стая сверкающих птиц.

От созерцания непонятного явления Повелителя Воды отвлек усталый голос Дракона:

– Ну, видишь их, Эрхал?

Амечи осторожно свесил голову и вгляделся в проплывающую внизу степь. Да, вот она – неизвестно кем построенная добротная ветряная мельница. Возле нее стоял человек в зеленой тоге и с посохом в руке.

Такой наряд – верный признак мага. Причем золотистая кайма на его одежде означала, что он не рядовой волшебник, а сам архимаг одной из Священных Пятерок Ксантины. Цвет одежды и форма посоха уточняли, какой именно.

«Так вот кто наш первый противник, – осознал Эрхал. – Теперь понятно, кого нам предстоит победить. Пять стихий – пять Священных Пятерок – пять магов. И первый из них – архимаг Лавитропа, зеленый волшебник, повелитель дерева и металла. Кажется, его зовут мэтр Мираки Сурино Фогатти. Насколько я знаю, он не только сильный маг, но и отличный мечник. Посох у него скорее похож на меч, только длинный и деревянный, а в оголовье цветет живая миртовая ветвь».

– Темьян, ты говорил, с ним еще пятеро? Я их не вижу.

– Были. Может, на мельнице спрятались.

«Что ж, пора спускаться, – решил Повелитель Воды. Урмак устал летать, а он сам, напротив, полностью пришел в себя. Врожденные способности амечи победили яд, хотя представитель любой другой расы на его месте давно бы покинул мир живых. – Ладно, теперь моя очередь поработать, а Темьян пускай отдохнет».

– Давай вниз, Дракон. Сражаться, так сражаться!

Урмак послушно начал терять высоту. А Эрхал поспешно стал вспоминать все, что знал о зеленых магах вообще и их архимаге в частности.

Лавитроп – дерево и металл. Живое и неживое, но имеющее очень четкую структуру, в отличие от хаотичных стихий огня, воды и воздуха. Сама магия Лавитропа основывалась на структуре, в основе всех заклинаний лежали два принципа: создавать структуру или разрушать ее.

Любимое заклинание зеленых магов – обезоруживать противников, превращая в пыль их оружие и доспехи, а иногда и одежду, что сильно деморализовало воинов.

Повезло, что Темьян не пользовался оружием, да и Эрхал тоже смог бы обойтись голыми руками. К тому же меч Повелителя Воды утащили черные уродцы, а клинок Темьяна остался в дупле, так что зеленым магам в этом смысле у них нечего было ломать.

Вершиной магии Лавитропа являлось заклинание, которое воздействовало на живые организмы, разрушая их структуру и приводя к мучительной смерти – тело буквально расползалось вонючей слизью. Короче, оставалось только мокрое место. Эрхалу такой исход был не по нраву. Он хоть и звался Повелителем Воды, но зловонной лужей становиться не собирался.

К счастью, подобное заклинание по силам было только самому архимагу, а не его спутникам. Но и против самого убойного заклинания имелись способы борьбы.

– Темьян, как только коснешься земли, оборачивайся Огнем.

– Почему именно Огнем?

– Так они не смогут применить против тебя магию. Над хаотичным пламенем зеленые волшебники не властны.

– А как же ты? Что будет с тобой?

– Ничего. Не беспокойся, Темьян.

– Э… Ладно.

Лапы Дракона коснулись земли. Амечи соскочил с его спины. Тотчас урмак начал окутываться языками пламени. А Эрхал остался самим собой. Ему не было нужды меняться, ведь его суть составляла вода – на первый взгляд не опасная, текучая, но способная ломать самые твердые камни…

Амечи и урмак замерли в двадцати шагах от зеленого архимага. Мэтр Мираки тоже не спешил приближаться к ним.

Из мельницы вышли его спутники. Их действительно оказалось пятеро. Судя по одежде и вооружению, боевые маги Лавитропа. Да не просто маги! Эрхал с трудом удержался, чтобы не присвистнуть. На кольчужных туниках противников он разглядел небольшие эмблемы: меч, пронзающий круг, – признак того, что их обладатели проходили обучение в клане Хар-Хад. Значит, спутники архимага скорее воины, чем волшебники. Вернее, Повелитель Воды не знал, насколько они сильны в магии, но не сомневался – с оружием умеют обращаться будь здоров.

Огонь сделал нетерпеливое движение вперед.

– Спокойно, Темьян, – остановил его Эрхал. – Пусть сами подойдут.

Зеленые маги помедлили, а потом решительно двинулись к амечи и оборотню. Архимаг надменным взглядом прошелся по лицу Повелителя Воды и вдруг встретился с ним глазами… Застыл, потрясенный до глубины души – понял, что перед ним Высший, Ученик Богов.

«Хм… Похоже, коварные трагги умолчали о моем участии в Ритуале», – догадался Эрхал.

Спутники архимага ничего не заподозрили, увидев в Повелителе Воды лишь простого смертного воина.

Архимаг сделал движение, будто собирался пасть перед Эрхалом ниц, но справился с собой и дерзко остался стоять в полный рост. «Даже голову не склонил, подлец! – машинально отметил Повелитель Воды. – Так с Богами не обращаются. За дерзость его следовало бы испепелить на месте. Я не сделаю этого только потому, что мы оба сейчас участники Ритуала Судьбы, а, как говорится, перед Судьбой все равны».

Мираки отважно смотрел Эрхалу в лицо, но голос его заметно дрожал:

– Отныне я не поклоняюсь Богам…

Повелитель Воды прервал архимага решительным жестом и еле заметно усмехнулся. Мэтр желает объясниться. Что ж, намерение похвальное, но такой разговор не для посторонних ушей.

Мираки понял правильно – зашептал заклинание и очертил посохом на земле круг, ограждающий их двоих от зеленых магов и Темьяна. Эрхал удовлетворенно кивнул. Вот теперь можно и поговорить.

– Слушаю тебя, смертный.

– Я принял сторону Темных Небес и отверг Богов, – повторил архимаг, – но у меня есть уважительная причина…

– И ты всерьез полагаешь, будто у предательства может быть уважительная причина?

Слова Повелителя Воды задели Мираки за живое. Он зло сощурил глаза, и голос его затвердел:

– Не я предал первым, а меня! Нас всех! Вы, амечи, сами отреклись от смертных, поэтому заслужили свою участь. Впрочем, как и дейвы.

– О чем ты говоришь? Мы отреклись? Что за чушь!

– Это правда! Творец рассказал мне о коварстве и предательстве Богов.

– Какой-такой Творец? Небось, спятивший амечи-Бовенар присвоил себе такой пышный титул?

– Причем тут Бовенар? Он ничтожен. Как и его дружок дейв. Как вы все. Лжебоги! Проходимцы! – Архимаг явно пошел вразнос. Он ошалел от собственной смелости, ему сейчас море было по колено. – Я говорю о Творце Мироздания. О ПОДЛИННОМ БОГЕ! О самом Изначальном!

Эрхал пожал плечами. Эк его занесло! К счастью для Мираки, Повелитель Воды был терпелив.

– Мэтр, Творец – это кто? Амечи или дейв? – мягко уточнил Эрхал, поскольку с сумасшедшими нужно обращаться осторожно, а Мираки явно был не в себе. Чтобы понять это, достаточно взглянуть ему в глаза. В них стояли фанатичный блеск и жертвенное безумие.

– Ни тот, ни другой. Творец – самый настоящий Изначальный! А Бовенар-амечи и его дружок дейв у Творца на побегушках. – В голосе Мираки прозвучало мстительное злорадство. Он был безумно счастлив возможности унизить Повелителя Воды, и в его лице всех Богов и Проклятых, вместе взятых.

Эрхал вздохнул, подумав, что подобное очень характерно для людей. Вначале искать себе объекты для преклонения, веками самозабвенно унижаться перед ними, падать ниц и припадать к стопам, а затем внезапно вспомнить о гордости и начать ни с того ни с сего свергать старых Богов и отстаивать чувство собственного достоинства, невзирая на последствия. И все это только для того, чтобы в скором времени начать так же истово унижаться перед новыми идолами, то бишь Богами. Или правителями.

Мираки крупно повезло, что он нарвался именно на Эрхала – единственного из амечи, которому было наплевать на неподчинение и неуважение со стороны смертного. Будь на месте Повелителя Воды любой другой Высший, Мираки бы сейчас худо пришлось. Его жестоко наказали бы за подобное поведение. Наказали, даже если для этого пришлось бы разорвать на куски целый мир.

Эрхал пропустил злобствования Мираки мимо ушей, вычленив из его речи главное: пресловутый Творец не амечи и не дейв. У Повелителя Воды вдруг появилось ощущение, будто только что ему на темечко свалился тот самый Темьянов ананас с кокосом в придачу.

«Да что такое творится в этом распроклятом мире?! – Эрхал почувствовал сильнейшее раздражение. – Начиналось-то все достаточно просто. Есть Черный Чародей, он скверный кровопийца и вообще бяка. Его надо как можно скорее убить, чтобы восстановить порядок и победить зло.

Затем оказалось, что Черного Чародея и нет вовсе, это все выдумки перепуганных смертных. Зато есть парочка спятивших Высших – амечи и дейва, которые образовали странный союз с непонятными целями. Но и такую ситуацию достаточно просто разрешить. Нужно встретиться с обоими и вправить им мозги. Вначале на словах, а если не поможет, то с помощью физического воздействия.

Теперь же помешавшийся архимаг утверждает, что происходящее на Ксантине – дело рук таинственного Творца, который ни к амечи, ни к дейвам не имеет никакого отношения. Изначальный он, видите ли! Но такой расы нет. Изначальными считаются амечи и дейвы. К какому же миру принадлежит этот самый Творец? Что он за птица? Откуда взялся и что ему, собственно, нужно?»

– Расскажи мне еще о Творце, – попросил Повелитель Воды. – Как он выглядит? Какова основа его магии? Насколько он силен?

Мираки скривился и начал брызгать слюной:

– Ну, уж нет, амечи! Пусть встреча с Творцом окажется для тебя неприятным сюрпризом. Я не расскажу о нем ничего. И вообще, наш разговор закончен. Я презираю тебя и хочу сразиться с тобой!

«Ну, вот, он уже докатился до того, что обращается к Высшему на «ты» без разрешения», – Эрхал нахмурился. Его терпение было на исходе, и потому слова прозвучали резко:

– Хочешь боя? Ты его получишь. Но тогда тебе придется умереть.

– Необязательно мне, – возразил архимаг, – если ты поклянешься не использовать магию, а драться только мечом, то еще неизвестно, чем закончится наша схватка.

– С чего бы мне отказаться от магии?

– Если применишь заклинания Высших на полюсе силы, произойдет катастрофа. Близлежащие города обратятся в пыль. Пострадает множество людей. Ты знаешь это не хуже меня, и не станешь причинять вред невиновным. Вы, Боги, благородны. Вы защищаете смертных, а не уничтожаете их.

«Ага, то Боги – ничтожества, и он нас презирает, то мы благородные, – скривился Эрхал. – Мэтр непоследователен. Да ладно. Чего еще ждать от спятившего мага? Похоже, этот Творец основательно промыл ему мозги. Кстати о благородстве…»

– У меня нет меча. Мне нечем сражаться, – вслух сказал Эрхал.

– Дерись голыми руками, – предложил Мираки.

– А у тебя будет меч? – уточнил Повелитель Воды.

– И у меня, и у моих людей, – кивнул архимаг, – но мы тоже проявим благородство и не станем пользоваться магией.

Эрхал не смог удержаться от выразительной усмешки. Мираки уже прощупал их с Темьяном и понял, что его магия тут бессильна. Отчего же теперь не поиграть в благородство?

– Кстати, тебе оказана большая честь, – напыщенно продолжал архимаг. – Ты будешь сражаться с лучшими из лучших воинов Лавитропа. Каждый из них и без магии стоит целого отряда гвардейцев.

– Я буду сражаться с каждым из них по очереди? – уточнил Повелитель Воды.

Мэтра искренне позабавил его вопрос.

– Не по очереди, а со всеми одновременно, – ответил он и повторил: – Но мы не будем пользоваться магией.

– Однако! Странные у тебя понятия о благородстве, архимаг. Я, безоружным, стану сражаться с шестью вооруженными людьми, да? С лучшими из лучших?

– Ты к тому же еще и трус, – обрадовался Мираки, а Эрхало стало смешно.

– Я согласен сразиться с вами и вашими людьми, досточтимый мэтр. Надеюсь все же, что ваша совесть подскажет вам иные условия нашего боя, – с издевательской вежливостью сказал Повелитель Воды.

– По-моему, условия честные,– совершенно искренне ответил Мираки и покосился на Темьяна: – А Огонь? Он кто? Вроде не амечи и не обычный маг.

– Урмак. И он не будет вмешиваться в наш «честный» поединок, не волнуйся.

– Урмак? Не может быть! Впрочем, когда он летал в облике Дракона, я тоже решил, что он урмак. Но Огонь… Это невозможно!

– Так что, продолжим разговор? Я рассказываю тебе об Огне, а ты мне о Творце, идет?

– Нет!

Мираки снова замкнулся с какой-то непонятной озлобленностью. «Может, пресловутый Творец навесил на его разум заклинание, запрещающее рассказывать?» – предположил Эрхал.

– Нет, амечи, от меня ты ничего не узнаешь, – решительно повторил архимаг. – И если ты не трус, готовься к бою.

– Ладно,– согласился Эрхал. Ему уже надоел психованный зеленый волшебник и хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.

Мираки вновь очертил посохом круг, снимая заклинание, и пошел к своим людям. Они о чем-то начали шептаться, а Повелитель Воды приблизился к Темьяну, чтобы дать ему кое-какие указания. Огонь выслушал и мигнул пламенем, что Эрхал расценил как кивок.

Повелитель Воды отошел подальше от оборотня. Архимаг и пятеро воинов окружили его и обнажили мечи в ритуальном салюте. Эрхал тоже сложил руки ладонями вместе и слегка наклонил голову в приветственном жесте. Вот только его приветствие предназначалось не им…

Бой принято сравнивать с пляской. Внешне иногда это так и выглядит – если противники настоящие мастера своего дела, конечно. Да, внешне бой бывает похожим на танец.

Внешне…

Но у дарианцев считается иначе. Они смотрят в самую суть явлений. Для парящих-среди-звезд бой – это разговор. Разговор со Смертью с глазу на глаз…

В свое время Эрхал пытался объяснить Темьяну первый пункт дарианского «Трактата о бое», в котором говорится, что во время сражения у тебя нет противника, как такового, и ты сам перестаешь быть живым существом, становясь некой абстракцией. Но Темьян так и не смог понять его. А суть заключается в том, что битву ты ведешь не с конкретным воином, а со Смертью. Вернее, не битву, а разговор, потому что Смерть не враг, а собеседница. Каждый из вас отстаивает свою точку зрения, и кто окажется красноречивее, тот и победил. Но Смерть не враг. Она составляющая мира, часть твоей души. Она – это ты. А с самим собой можно спорить, но не драться.

Поэтому бой – это разговор.

И приветствие Эрхала было адресовано не Мираки с компанией – для Повелителя Воды они больше не существовали, – а Смерти – его великой собеседнице.

– Здравствуй, друг, – говорит она. – Я пришла за тобой.

…Два воина-мага делают синхронные движения к Эрхалу – справа и слева. Один из них курнос настолько, что кажется, его ноздри вывернуты наизнанку. Второй, напротив, очень красив. Изысканный излом черных бровей, густая синева глаз, мужественный подбородок и ухоженная щеточка усов…

– Ты пришла слишком рано, подруга, – отвечает Эрхал, делая первый шаг навстречу мечу курносого. – Мой путь до конца не пройден.

…Курносому не хватает времени для правильной атаки. Его рука с мечом продолжает двигаться по инерции. Мимо Эрхала. Туда, где он был мгновение назад. Повелителю Воды остается только перехватить руку противника и чуть-чуть изменить траекторию движения так, чтобы сжимаемый ею клинок вошел точно в незащищенную кольчугой шею Красавчика…

– Вижу, ты настроен решительно, – смеется Смерть. – Но возможно, я еще смогу переубедить тебя.

…Курносый оказался шустрым малым. Не пытаясь вывернуть свою правую руку из объятий Эрхала, он норовит пырнуть его левой с зажатым в ней кинжалом и одновременно заносит для удара ногу с намерением пнуть Повелителя Воды в голень или в пах. А в спину амечи летит очень сильный «ломающий» удар от очередного мага, которого Эрхал про себя окрестил Ломателем…

– Не представляю, какие аргументы смогут меня переубедить. Но я рад нашей встрече, Смерть, без тебя я начинаю скучать.

…Курносый сослужил Повелителю Воды роль щита, приняв на себя удар Ломателя. Как ни странно, кольчуга Курносого прогнулась, но выдержала. Правда, серьезная травма ему все же обеспечена, но зато он останется в живых, провалявшись без сознания до конца схватки. А у Эрхала теперь есть меч…

– Я уважаю тебя, Эрхал, и потому пойду сразу с козырей, – Смерть на мгновение задумывается. – Речь пойдет о Динантре.

…Теперь Повелителя Воды атакуют трое противников одновременно, и только архимаг пока задумчиво стоит на месте. Ломатель воспроизводит свой любимый удар – рубящий сверху – в надежде заставить противника отступить прямо под меч Весельчака. Эрхал окрестил его так из-за неуместной сейчас улыбки или, вернее, оскала, обнажившего не слишком хорошие зубы с торчащими передними резцами…

Услышав любимое имя, Повелитель Воды на мгновение теряется и пропускает свою реплику. Поэтому говорит снова Смерть:

– Если сейчас ты уйдешь со мной, второе «всё», которое ты пообещал Хименесу, потеряет силу. Ведь с мертвых не взыскивают долгов!

…Эрхал по-прежнему стоит перед выбором – отступать под меч Весельчака или принять на себя очень сильный удар Ломателя, когда третий маг – пусть он останется Безымянным – вытягивает в сторону Повелителя Воды руку с короткой металлической трубкой. Из объемистого жерла вылетает гарпун и со скоростью пращи мчится к незащищенному боку амечи…

– Перед тобой выбор, Эрхал. Твоя жизнь или ее честь. Выбирай сейчас! – твердит Смерть.

…Гарпун вот-вот прогрызет рубашку амечи и вопьется ему в бок, круша ребра на мелкие осколки и раздирая мускулы. Создаваемый замахом меча Ломателя ветер шевелит волосы на голове Эрхала. А справа затаился острый клинок Весельчака, отрезая единственно возможный путь к спасению…

Повелитель Воды медлит, и Смерть шепчет, уверовав в свою победу:

– Все верно, Эрхал. Расслабься и опусти меч. Ты сделал правильный выбор.

Повелитель Воды улыбается ей, осознав наконец истину, и говорит:

– Ты ошибаешься, Смерть!

…Подшаг с поворотом, и гарпун, разорвав на нем рубашку, разочарованно втягивается обратно в трубку Безымянного…

– Я давно сделал свой выбор, Смерть! Там, на площади возле пленного дейва, мы с Динантрой вместе сделали его!

…Прием, именуемый «закрученным плугом», позволяет Эрхалу приблизиться вплотную к Весельчаку, сохраняя контроль над его клинком…

– Если умрет хоть один из нас, то и другому нет смысла жить, Смерть.

…Ломатель забыл, что прямое скольжение «ломает» любые удары. А зря…

– Так что стоящий передо мной выбор таков: либо мы с Динантрой живы оба, либо не уцелеть никому. А долги… их все равно придется платить, буду я жив или нет. Ты знаешь это не хуже меня, Смерть.

…Эрхалу удается разорвать дистанцию со всеми тремя противниками, и они возвращаются на исходные позиции с той лишь разницей, что амечи по-прежнему свеж и бодр, а Ломатель малость выдохся, вкладывая в свои удары слишком много силы. Значит, именно он и станет следующей жертвой, решил Повелитель Воды…

Смерть смущена:

– Ты раскусил мой обман, друг. Конечно, бегством не решить проблем, даже бегством в Смерть. Но я должна была попытаться, согласись.

…Ломатель силится укрыться за спинами соратников, пытаясь хоть немного перевести дух…

– Попытка была неплоха, – подтверждает Эрхал. – В какой-то момент я почти поверил тебе. А что касается второго «всё»… Думаю, что смогу выкрутиться, не втягивая в это Динантру. Наша главная игра с Хименесом еще впереди, подруга!

…Чтобы добраться до Ломателя, Повелителю Воды приходится прорубиться сквозь Весельчака в самом буквальном смысле. А чтобы Безымянный не скучал в одиночестве, Эрхал отправляет на тот свет и его.

Они с Мираки остаются вдвоем…

– Что ж, – разочарованно шепчет Смерть, – возможно, я действительно пришла слишком рано. Прощай, мой добрый друг. Я ухожу.

…Архимаг Лавитропа, повелитель дерева и металла, зеленый волшебник, шатаясь, подходит к амечи и опускается на колени, положив свой посох к его ногам.

Глаза Мираки горят фанатичным огнем, а пересохшие губы шепчут:

– Я наказан за гордыню, Великий и Всемогущий Повелитель Мироздания. Я захотел сравняться с Богами и потому предал вас. Но теперь вы – мой судья.

Он склоняет голову и ждет. Смерти? Помилования?

Эрхал поднимает меч. Размахивается. И в тот момент, когда голова архимага слетает с плеч, Повелитель Воды слышит прощальные слова великой собеседницы:

– Желаю удачи на выбранном пути, друг! Мы с тобой еще встретимся…

– Непременно, – едва слышно шепчет Эрхал в ответ. – Конечно, встретимся. Разве может быть как-то иначе?..

20

– Почему ты все-таки казнил его, Эрхал?

Амечи и урмак по-прежнему находились в Степи. Темьян вновь принял облик Барса. Они сидели у костра, любовались закатом и ждали, когда запечется пойманная Барсом дичь – то ли крыса, то ли тушканчик – но Темьян уверял, что будет вкусно.

– Отвечать обязательно? – спросил Повелитель Воды.

Урмак посмотрел на него. Эрхал заметил, что карие глаза оборотня изменили цвет – потемнели, становясь черными. Насколько амечи успел изучить Темьяна, это означало, что тот очень напряжен. Когда урмак был чем-то доволен, его глаза светлели, приобретая нежный медовый оттенок.

– Ладно. Я отвечу, Темьян… Он уже был мертв, когда положил к моим ногам свой посох. И приговор ему вынес не я, а он сам. Мираки очень хорошо владел мечом, он мог вступить со мной в схватку.

– Разве амечи не сильнее людей? Просто потому, что они амечи?

– Сильнее в магии – да. Более живучи – безусловно. Но реакции, в смысле физической силы или скорости движений, у нас такие же. Разве что мы живем дольше любого смертного и потому у нас гораздо больше опыта.

– Значит, у него против тебя все равно не оставалось шансов?

– Опытный воин имеет все шансы победить Высшего, Темьян. Знавал я смертных, которые утирали нос и амечи, и дейвам, отбивали сильнейшие – магические! – атаки простым мечом и выходили победителями из таких схваток, в которых спасовали бы и сами Боги. Кстати, за примером далеко ходить не надо. Те же корбасы едва не уделали меня. И если бы не ты… А что касается Мираки… Он предал одни идеалы, но так и не обрел других. Во время боя он тоже говорил со своей Смертью, и она убедила его уйти. Вероятно, ему не для чего стало жить. Если бы я не отрубил ему голову, он прожил бы ненамного дольше – ищущие Смерть, как правило, находят ее. Но она могла оказаться куда мучительнее.

– То есть ты проявил сострадание? – насмешливо прищурил глаза Барс.

Эрхалу очень не понравился его тон, да и весь разговор. Повелитель Воды опустил голову, разглядывая сухую, комковатую землю с остатками пожухлой травы, но все же ответил:

– Я не испытывал к нему никаких чувств: ни злобы, ни сострадания. Я сыграл роль веревки, которую закидывают на ветку дуба, желая повеситься. Веревка может, конечно, порваться и продлить агонию бедолаги, но… Я предпочел быть крепкой веревкой.

Темьян промолчал.

«А ведь он думает сейчас о матери и остальных погибших жителях родной деревни, – догадался Эрхал. – Ему сейчас тяжело. В их гибели парень упрекает себя. Но правда заключается в том, что он не виноват в смерти близких. В тот страшный день каждый из них говорил со Смертью, и ни у кого не нашлось аргументов в пользу Жизни. В противном случае все сложилось бы иначе. Нет, не Темьян – причина гибели родных. Настоящая причина в том, что у них не хватило желания жить. Они сдались, отступили перед Смертью. И погибли. Вот это правда. Страшная правда. Урмак пока не готов ее принять. Он воспринимает Смерть как врага, и это мешает ему взглянуть на вещи непредвзято…»

– Еда готова, – сказал Темьян.

Они принялись молча жевать сочное мясо и думать каждый о своем.

21

Амечи и Урмак уже заканчивали ужин, когда Степи вздумали побаловать их очередным сюрпризом.

Вначале замерло время. Падающее за горизонт солнце приостановило свое движение, а бегущие по небу облака вдруг застыли на полном скаку, словно зацепившись за острую солнечную корону. Вслед за облаками повисли в воздухе, не долетев до земли, сорванные ветром листья, а склонившаяся под тельцем зайца трава так и не успела распрямиться. Сам зверек оцепенел неподалеку, забыв опустить одну лапку на землю.

Эрхал и Темьян-Барс замерли у костра, не в силах пошевелиться. Ощущения казались странными. Мозг адекватно воспринимал окружающее, а тело окаменело, работали только органы чувств.

Казалось, пауза длится бесконечно.

А затем время двинулось вспять.

Вначале Повелитель Воды ощутил неприятное томление в голове, которое постепенно стало охватывать весь организм. Эрхалу показалось, будто из него медленно вынимали кости по одной, вытягивали жилы и выкручивали внутренности, как тряпку. Но ощущения не причиняли боль. Тут другое. То, что сейчас переживали они с Темьяном, можно было описать словами: «Невыносимо. Несносно. Нестерпимо».

Происходящее живо напомнило Эрхалу кохайскую казнь водой. Связанного пленника сажали под огромным чаном с краном, из которого неспешно капала вода, попадая точно на темечко приговоренного. Обычная чистая вода, ни горячая, ни холодная, без всякой примеси кислоты или яда. Вода капала медленно, но постоянно, попадая точно в одну и ту же область на голове. Совсем небольно. И, на первый, взгляд неопасно… Часов через семь приговоренный начинал плакать и просить о любой другой казни как о милости. Через пятнадцать – сходил с ума. Самые сильные, бывало, выдерживали сутки…

В бытность свою Учеником Эрхал на спор провел под таким чаном несколько часов… В общем, он проиграл тогда ужин на десятерых в лучшем трактире Лакии.

К счастью, их с Темьяном пытка продолжалась недолго.

Когда они обрели способность двигаться, оказалось, что съеденное мясо тушканчика снова жарится на костре, а солнце только начинает садиться.

– Что?.. Как же это? А?! – сказать, что урмак растерялся, значит не выразить и сотой доли его эмоций.

– Это и есть скольжение, Темьян, – пояснил Эрхал. – Возврат во времени. Здесь, в Степях, такое случается. На то они и Скользящие. Неприятно, но неопасно. Правда, ужинать теперь придется заново.

Урмак диким взглядом посмотрел на мясо, и его прямо-таки передернуло.

– Я не голоден!

– Понимаю тебя, друг, – пробормотал амечи, отрезая себе сочный, дымящийся кусок нежного, ароматного жаркого. 

22

Ночь они провели относительно спокойно, если не считать короткой потасовки со стаей степных волков.

Звери считались бы совсем обычными, кабы не их странная привычка плеваться ядом, от которого моментально обугливалась трава, а в земле образовывались дымящиеся лунки. Но Темьян, приняв обличье Дракона, так быстро разобрался с незваными гостями, что Эрхал даже не стал вмешиваться. Урмаку явно требовалось сорвать на ком-нибудь накопившиеся эмоции, и напавшие звери оказались как нельзя кстати.

А утром к урмаку и амечи в гости пожаловала вторая стихия в лице архимага Засаринузу, владыки смерти и виртуоза мысли, главного серого мага.

Средних лет, невысокий и подвижный, с умными серыми глазами и длинными, чуткими пальцами музыканта, он пришел один, безо всякого сопровождения.

«Хм… Он настолько безрассуден или, напротив, уверен в своих силах? – заинтересовался Эрхал.– Что ж, поглядим…»

Архимаг был одет в стального цвета тогу с золотой каймой, которая скрывала его фигуру, но чувствовалось, что главный серый волшебник больше предпочитает проводить время за книгами или на тренировочной площадке, нежели за обеденным столом. В руках он держал короткий посох, вернее, жезл из черного эбонита с навершием в виде золоченой головы дракона с разверзнутой пастью и красными глазами-рубинами.

Оружия у гостя не было видно. Впрочем, кинжал можно запросто спрятать в складках его широкого одеяния, решил Эрхал.

Они с Барсом сидели у костра и завтракали остатками вчерашнего жаркого. Серый маг бодрым шагом приблизился к ним и вежливо поклонился:

– Приятного аппетита, господа. Спокойным ли был ваш сон?

Темьян-Барс привстал и склонил клыкастую звериную голову в ответном поклоне:

– Спасибо, мэтр. А как у вас? Присаживайтесь и разделите с нами трапезу, уважаемый.

– Благодарю, я не голоден, но вы ешьте, не торопитесь, – замахал рукой архимаг и… встретился с Эрхалом взглядом. Лицо серого волшебника изменилось – он признал в Повелителе Воды амечи.

Дальше последовала знакомая для Эрхала смена эмоций: неверие собственным глазам, оторопь, растерянность. Затем напряженная работа мысли, задумчивый взгляд на урмака, который в нарушение всех правил спокойно сидел – неслыханно! – в присутствии Бога и не проявлял к нему должного почтения.

Повелителю Воды стало крайне любопытно, какие же выводы сделает волшебник и как станет себя вести.

Надо отдать серому архимагу должное – он оценил обстановку и принял решение за считаные мгновения. Украдкой оглядел землю, выбирая местечко почище и поровнее, и опустился перед амечи на колени. Склонил голову, чтобы, согласно правилам, не видеть лица Высшего, но одновременно гордо расправил плечи, умудряясь сочетать в одной позе смирение и достоинство.

Серый волшебник молчал, и правильно делал – первым разговор должен начинать Бог, то есть Эрхал.

Барс ошеломленно глядел на архимага, но тоже молчал, приоткрыв от удивления пасть.

Не желая долго мучить архимага, Эрхал поспешно произнес ритуальную фразу:

– Дозволяю тебе встать, маг, и разговаривать со мной как с равным.

Серый волшебник поднялся с колен и ответил, как положено:

– Благодарю вас, Ученик Всемилостивейших и Всевластных Повелителей Мироздания. Моя жизнь и мысли принадлежат вам.

И тут Темьян не выдержал:

– Вы чего это оба, а? Дурака валяете?

Оборотень искренне почитал Богов, но в Эрхале видел ровню себе, не воспринимая как высшее существо. Повелителя Воды это вполне устраивало, но он хорошо представлял, как именно такие отношения между Высшим и смертным выглядят со стороны!

Подтверждая это, архимаг бросил на Барса диковатый взгляд, а Эрхал улыбнулся и сказал, подчеркнуто переходя на «вы» и тем самым действительно уравнивая их с серым волшебником:

– Может, и в самом деле отбросим церемонии, мэтр? Вы проявили ко мне должное уважение, я ответил вам тем же. Давайте теперь, не в обиду будь сказано, по-простому. В виде исключения. Ведь ситуация не совсем обычная, согласитесь. Да и я все-таки еще не Бог. И на Ксантине, можно сказать, инкогнито. Как, кстати, вас звать?

Маг на протяжении речи смотрел вначале с удивлением, затем с намеком на улыбку. Чувствовалось, что ситуация начала его забавлять.

– Мое имя Картарин.

– Меня можете называть Эрхалом, а его Темьяном. Чувствуйте себя спокойно, мэтр, не напрягайтесь.

– Да, хорошо.

Картарину явно было не по себе, но после секундного колебания он все же присел на землю, бросив вопросительный взгляд на амечи: не слишком ли далеко он зашел? Эрхал ободряюще улыбнулся ему и спросил:

– Я так понимаю, вы дали согласие на участие в Ритуале Судьбы?

– Да, но я не знал, что встречу вас, Великий.

– Эрхал, мэтр. Мне будет приятно, если вы станете обращаться ко мне по имени.

– Да, Эрхал. Трагги «забыли» упомянуть о вашем участии.

– То есть вы теперь не хотите сражаться?

– Ну почему же. Если вы не возражаете, Be… м-м-м… Эрхал, то я готов.

Темьян-Барс придвинулся к Повелителю Воды и зашептал, щекоча длинными белыми усами его ухо:

– Мне он нравится, я не хочу убивать его.

– Убивать? – удивился Картарин. – Но кто говорит об убийстве?

– А… как же… ведь сражаться же? – поразился Темьян.

– Насколько я понял слова трагги, от нас не требуется смертоубийства. В пророчестве сказано, что претендент должен победить стихию. Победить, а не уничтожить ее.

– И как, по-вашему, будет засчитываться победа? – Эрхалу очень понравился ход его мыслей.

– У меня есть предложение, – сказал Картарин. – Как вы знаете, мы, серые волшебники, строим свою магию на стихиях мысли и смерти, то есть работаем с воображением, с мертвой материей, иногда превращая ее в явь. Один из методов подготовки наших магов – игра в несуществующем пространстве. Правда, для игроков события становятся настоящими.

– Так вы предлагаете мнимый бой в выдуманной реальности?

– Да. Мы разыграем сражение. Вы возглавите одну армию, я другую. Чьи войска одержат верх, тот и победил. При этом лично драться друг с другом нам вовсе не обязательно.

– Договорились, – обрадовался Темьян-Барс. – Когда начнем?

– Да хоть сейчас, – пожал плечами Картарин.

– Согласен, – кивнул Повелитель Воды. – Только вначале, не согласитесь ли вы, мэтр, ответить на несколько моих вопросов?

– Почему бы и нет, Велик… м-м-м… Эрхал.

– Тогда расскажите, что вы знаете о Творце?

– О ком? О Творце? Я не знаю такого.

– Так… А Черного Чародея вы знаете?

– Имею сомнительную честь, – вздохнул Картарин. – Собственно, поэтому я здесь. Серые маги отказались предавать Богов и присягать Темным Небесам. Мы были готовы биться за свои убеждения и умереть. Да-да, мы знали, что нас ждет страшная участь, потому что против Бовенара и его двойника оказались бессильны. Кстати, вы знаете, что Бовенар – амечи?

Эрхал кивнул.

– А его двойник – дейв.

– И это тоже мне известно.

– Так вот, – продолжал Картарин. – Серые маги были готовы к смертельной схватке, когда Бовенар предложил нам сделку. Я участвую в Ритуале Судьбы, а взамен он оставляет нас в покое при условии, что мы станем сохранять нейтралитет. Мы можем продолжать поклоняться Богам, но не будем препятствовать воцарению на Ксантине Темных Небес. Я вопросил Богиню Весны, дозволено ли подобное и не расценят ли Всемогущие мое согласие как предательство… И вот я здесь.

– И вот вы здесь, – задумчиво повторил Повелитель Воды. – Значит, Богиня Ксантина знает о Темных Небесах?

– Разумеется. Я докладывал ей еще семь лет назад, когда Бовенар только начал свой богоненавистнический путь.

«Значит, Богам было все известно с самого начала. – Эрхал ожидал чего-то подобного и совсем не удивился. – Странно другое. Получается, что Ритуал Судьбы – часть плана Бовенара. Он давно готовился к нему и даже договорился заранее с архимагами. И захватил нас с Темьяном с вполне определенной целью. Но зачем ему это нужно? Хочет, чтобы трагги избавились от проклятия? Не понятно…»

Его раздумья прервал Темьян, которому весьма понравилась предложенная серым магом игра, и ему не терпелось начать.

– А какие армии у нас будут? – спросил урмак. Его звериные глаза азартно заблестели.

– Вы, разумеется, сами выберете себе войска, – ответил Картарин и посмотрел на амечи. – Эрхал, у вас еще есть вопросы?

– Нет, мы можем начать сражение.

Картарин придвинулся ближе и протянул руки так, словно держал между ладонями невидимый мяч. Постепенно воздух между его ладоней сгустился, потемнел, затем обрел осязаемую форму шара и стал прозрачным. У Картарина в руках оказался миниатюрный глобус. Он начал медленно крутиться вокруг оси, демонстрируя различные пейзажи: города, реки, моря, острова, горы и долины.

– Вначале нужно выбрать местность, – предложил серый архимаг.

– Горы, пустыни и моря можно отбросить сразу. Давайте остановимся на лесополосе, можно холмистой, с рекой или без, – выбрал Эрхал.

– Время суток? – уточнил мэтр. – День, ночь?

– День.

– Хорошо. Такая территория подойдет?

Они втроем вгляделись в шар.

– Вполне.

– Теперь нужно сформировать войска…

Картарин и Темьян азартно погрузились в подготовку к игре. Эрхал не стал мешать им, отдавшись своим мыслям.

– Ну что ж, к бою. – Картарин встал. – Желаю удачи, господа.

– И вам, архимаг. Рад, что познакомился с вами. – Повелитель Воды протянул ему руку.

Картарин растерянно посмотрел на нее, вскинул голову и взглянул амечи в глаза. Тотчас выражение лица волшебника изменилось, он несмело пожал ладонь Эрхала и улыбнулся.

– Вы хороший человек, мэтр, – мурлыкнул Темьян, – даром что волшебник.

Картарин в ответ дружески потрепал Барса по макушке:

– Ну что? Начали? Тогда вперед!

…Спустя несколько часов они вновь сидели втроем у костра.

– Я поздравляю вас с победой, Эрхал, Темьян, – Картарин учтиво склонил голову.

– У нас был достойный противник, – ответил в том же духе Повелитель Воды.

– Да уж, – Темьян восторженно покрутил звериной башкой. – Как вы зажали нашу конницу между двух холмов! Я думал, что все, нам конец.

– Но ваша засада в перелеске переломила ход сражения, – откликнулся серый архимаг.

Они с Темьяном продолжали темпераментный обмен комментариями. Эрхал слушал и изредка поддакивал им.

Прощаясь, Картарин уже уверенно пожал Повелителю Воды руку…

23

Утро встретило Эрхала и Темьяна землетрясением. Началось оно во время дежурства урмака. Повелитель Воды дремал возле затухающего костра прямо на жесткой земле с острыми иголками высохших трав. Легкое колебание почвы воплотилось в его сне в виде расписных качелей, вроде тех, что устанавливаются в Ларонде во время праздника Священного Обмена Дарами.

Динантра обожала этот праздник, тем более что в Ларонде его праздновали бесподобно. Там подавали горячее пряное вино и засахаренный миндаль. Выступали менестрели и фокусники. Устраивали фейерверки и танцы. Азартно играли в скоррель. А маги организовывали забавные карусели и устанавливали высоченные качели-лодочки, очень популярные среди молодежи.

И вот Эрхал с Динантрой стояли, обнявшись, на дощатом полу качелей, а те взлетали так высоко, что был виден весь город. У Повелителя Воды захватывало дух – то ли от высоты, то ли от выпитого вина, то ли от близости любимой, и он был счастлив так, что хотелось кричать…

– А-а-а! Эрхал, проснись! – ворвался в его сон крик Темьяна. Он уже принял облик Дракона, огромные крылья раскинулись для взлета, а лапы нетерпеливо переступали, балансируя на взбесившейся земле.

Степь сейчас напоминала море. Ее поверхность исходила волнами, вначале невысокими, с фонтанчиками мелких камней вместо бурунов. Затем волнение стало усиливаться. Земля, словно гигантский зверь, встряхнула мехом колючих трав, очищая «шкуру» от налипших на нее комочков грязи, на миг успокоилась и… встала на дыбы. Поверхность вспучилась валунами, разорвалась трещинами, а шагах в пятидесяти от Эрхала и Темьяна начала копиться высоченным валом вывороченной земли, напоминая дикого, разгоряченного кабана-секача перед атакой.

– Что это, Эрхал? – пробормотал урмак.

– Третья стихия, Темьян. Твои старые знакомые – маги Датныока. Земля и вода. Пришли, чтобы разделаться с нами.

– Что будем делать?

– Взлетаем.

– Может, попробуешь использовать свою магию?

– Нельзя, Темьян. На полюсе колдовства моя сила сработает как детонатор.

– Чего-о?

– Ну, неважно, главное, что никак нельзя. Так что давай взлетай, Дракон.

Эрхал вспрыгнул урмаку на спину, и они пронеслись над самым валом разъяренной земли. Та резко дернулась им вслед, но промахнулась, и только мелкие острые камешки со скоростью пращи взлетели вверх, барабаня по брюху и крыльям Дракона.

Амечи и оборотень летели над Степью, а снизу к ним тянулись уродливые руки земли. Но Темьян оказался ловок и увертлив. Он попробовал взлететь повыше, и внезапно голова Эрхала врезалась во что-то твердое, словно вместо неба оказался прозрачный крепкий потолок. Амечи чуть не потерял сознание от удара, но Темьян не понял, что произошло. Он снова взмыл вверх, Эрхал инстинктивно наклонил голову, и на этот раз небесный свод проверил на прочность черепушку урмака.

– Ах! – Он утратил равновесие и едва удержался от падения в штопор.

Стараясь выровняться, Дракон вновь попытался набрать высоту, но его крылья вдруг задели непонятную твердь, словно небесный потолок превратился в сужающийся со всех сторон тоннель.

И тут до Эрхала наконец-то дошло: воздух!

Сейчас им противостояли одновременно две стихии. Синие маги Датныока, земля и вода, и желтые маги Шинэхуу, воздух и огонь, объединили свои усилия не только в свержении старых Богов, но и в ритуальной борьбе.

«Вероятно, правилами трагги такое разрешается, – предположил Эрхал. – Как разрешается и нападать исподтишка, без предупреждения. Как тут не вспомнить казненного мною зеленого архимага, мэтра Мираки. На фоне синих и желтых волшебников он выглядит благородным из благородных, а предложенные им условия поединка – один безоружный против шестерых вооруженных – кристально честными. Выходит, зря я на него наезжал, жаль, что прощения просить уже не у кого. Впрочем, если наша схватка с магами Датныока и Шинэхуу будет протекать так же, как началась, то мы с Мираки вот-вот встретимся. Посмертно, разумеется».

Повелитель Воды отчетливо понимал – нужно срочно ломать навязываемый врагами сценарий.

– Приземляйся, Темьян, и оборачивайся Пауком.

Урмак выполнил команду без возражений и вопросов.

Они приземлились, и Дракона стало мять новое превращение, а Эрхал поспешно обнажил меч. С любым заклинанием можно справиться и мечом, если разрубить ключевой узел. Вот только сначала узел требуется найти.

– Темьян, по моей команде бросай паучью сеть в район во-о-он того куста, только забирай немного выше… Понял?

Паук кивнул и сосредоточенно посмотрел на цель.

А на амечи и оборотня покатился озверевший вал земли, намереваясь раздавить или похоронить заживо. Эрхал бросился ему навстречу, балансируя на расползающейся тверди, увертываясь от сыплющихся сверху комьев, и вонзил острие клинка в самое сердце врага.

Раздался мощный рев, переходящий в вой. Он постепенно сменился всхлипываниями и хрипами. Грозная волна на миг застыла, а затем рассыпалась, насыщая пылью воздух и вызывая свербение в носу. Эрхал расчихался, закашлялся. А на месте поверженной земли остался корчиться в судорогах человек с развороченной грудной клеткой в некогда коричнево-синей, а теперь бурой от крови тунике.

Повелитель Воды склонился над агонизирующим магом и посмотрел ему в лицо – это не архимаг, другой. Значит, им сейчас противостоит не только парочка архимагов, с ними пришли и рядовые волшебники.

«Земля понесла первые потери, теперь следует ждать нападения от воздуха», – мельком подумал Эрхал.

Так и есть! Сильнейший удар сбил его с ног и протащил с десяток шагов, давя ветром, словно прессом. Тут бы амечи и конец, но он успел крикнуть: «Темьян, сеть!» – и теперь уже захрипел попавший в ловушку ветер.

Эрхал вовремя приметил завязывающийся узел стихии и нацелил на него Темьяна. Сеть урмака-оборотня, ко всему прочему, обладала определенными боевыми свойствами, одно из которых очень пригодилось сейчас. Она, подобно острейшей бритве цирюльника, покромсала тело волшебника-ветра на части.

Маг посмертно обрел человеческий облик, вернее, развалился кусками того, что некогда являлось человеком. Зрелище оказалось страшноватым даже для амечи, и Эрхал постарался в ту сторону не смотреть.

Тем более что его внимание отвлек водяной смерч. Огромный, бешено вращающийся столб земли и воды понесся прямо на Темьяна, и Эрхалу ничего не оставалось, как рвануть ему наперерез, на ходу призывая помощь собственной стихии.

Смерч все ближе… ближе…

В его неистовом кружении уже можно было различить отдельные водяные струи, комки земли, попавшего в страшную ловушку суслика, листья и ветки, чьи-то оторванные конечности вроде хвоста корбаса и еще много всякой всячины, случайно захваченной смерчем.

Магического узла Эрхал не заметил. «Скорее всего, он внутри, и до него будет ох как непросто добраться, – отметил Повелитель Воды. – Уверен, что на этот раз передо мной сам архимаг Датныока. Сразу чувствуется работа мастера, а мэтр Кида Сороно Атави, синий волшебник, повелитель воды и земли – бесспорно сильнейший маг Ксантины».

Повелителю Воды было совершенно ясно, что снаружи со смерчем не совладать. Придется действовать изнутри. Самое главное – правильно войти в смерч. Если удастся, Эрхал обретет контроль над ним, а если нет, тело амечи в скором времени будет напоминать тело волшебника-ветра, порезанного на куски Темьяновой сетью.

Преодолевая сопротивление поднятого смерчем обычного, не магического ветра, Повелитель Воды сделал шаг. Еще. И тут ему наперерез бросился волшебник-огонь.

Красноватые языки пламени со всех сторон окутали амечи, пытаясь задушить в обжигающих объятиях, но тут же испуганно отскочили, натолкнувшись на воду, которая была вторым «я» Эрхала. Огонь никак не мог причинить вред тому, кто звался Повелителем Воды.

Это понял и маг Шинэхуу и тут же поменял обличье – пламя съежилось, оборачиваясь холодным, пронизывающим ветром. Он закрутился гибельной юлой, попытался сбить амечи с ног, утащил у него из-под носа весь воздух. Эрхал начал задыхаться, из глаз покатились слезы, вырванные режущими, колючими порывами.

Но ему было некогда разбираться с ветром – на пути амечи стоял смерч. Он гораздо опаснее, а, стало быть, важнее…

Эрхал упрямо сделал шаг к смерчу. Еще. И еще. И наконец – контакт!

Первое касание смерча принесло жгучую боль, словно по телу амечи прошлись крупнозернистым наждаком. Но Эрхал уже видел начало бешеной спирали. Надо только добраться до нее…

Шаг в сторону. Кувырок. И Повелитель Воды нырнул в смерч. Растворился в нем капельками влаги, проникая в каждую его частицу и заменяя его разум своим. Архимаг Датныока закричал. Вернее, завопил от боли и ужаса. Еще бы ему не кричать – испытываемые им страдания были ужасны.

«Он сам напросился, – с мстительным удовлетворением подумал Эрхал. – Мог же по-хорошему, как тот же Картарин. Но нет, синий архимаг захотел крови. Нашей с Темьяном. Поэтому мне не жаль его, он сам решил свою участь».

Мучения архимага продолжались недолго. Несколько мгновений спустя он уже был мертв, а Эрхал обрел контроль над смерчем.

Теперь осталось подмять под себя рядового волшебника-ветра. Затем можно остановить смерч и заняться последним противником – архимагом Шинэхуу.

Но желтый архимаг, в отличие от синего собрата, не захотел умирать.

Когда амечи распустил смерч и обрел человеческое тело, то с удивлением узрел следующую картину: возле растопыренных конечностей Паука на коленях с мольбами о пощаде стоял человек в некогда желтой, а теперь перепачканной кровью и грязью тоге волшебника. Темьян-Паук растерянно шевелил жвалами и явно не знал, что предпринять.

Повелитель Воды не стал торопиться подходить к урмаку, припомнив неприятный разговор, который состоялся после казни зеленого архимага. Темьян тогда осудил Эрхала, так пусть теперь сам испытает, каково это – выносить приговор!

«Сразу видно, что желтый архимаг безумно хочет жить. Любой ценой. В таких случаях допустимо выполнить мольбу сдавшегося. На определенных условиях, разумеется, – размышлял Эрхал. – С другой стороны, пятерка Шинэхуу предала Богов, присягнув Темным Небесам, а у предателей участь одна – смерть… В общем, пусть Темьян сам решает».

Паук все-таки заметил Повелителя Воды и воскликнул:

– Эрхал! Что мне делать?

– Это твой выбор, Темьян Ты можешь казнить или отпустить.

– Я… я… пусть уходит.

– Ты прощен, маг, – подтвердил Повелитель Воды. – Ты сможешь уйти живым, но сначала ответишь на ряд моих вопросов.

Архимаг перевел радостный взгляд на амечи и побледнел. В его глазах стояли узнавание и ужас. Он залепетал, с мольбой прижимая руки к груди:

– Ученик Богов! Милостивый и Милосердный! Я не узнал вас, клянусь! Иначе ни за что не поднял бы на вас руку… И я не предавал Богов! Меня заставили!.. Оклеветали!.. Вынудили!..

– Да я верю, что вынудили. Вставай с колен, давай поговорим.

– Как скажете, Всемогущий! Все, что угодно, Великий! Моя жизнь и мои мысли принадлежат вам… – Захлебываясь словами, мэтр зачастил положенные фразы, а Эрхал укоризненно покачал головой: не поздновато ли он вспомнил обычаи?

Темьян тем временем успокоился и принял излюбленную личину – снежного Барса. Он сел поодаль и начал вылизывать свой густой, красивый мех.

Эрхал присел на землю и сделал архимагу приглашающий знак. Тот в страхе уставился на Высшегоя. В глазах волшебника читался безмолвный вопль: «Вы приглашаете меня сесть?! Но как же так! Неслыханное нарушение традиций! Сидеть в присутствии Бога категорически запрещено! Это одно из самых тяжких святотатств, указанных в Законе!»

Повелитель Воды нахмурился и повторил жест. Архимаг подчинился, но теперь ужас наполнял его целиком, от пяток до макушки. «Тем лучше, – сам себе кивнул Повелитель Воды. – Значит, опасаясь наказания, мэтр будет более откровенен. Ему обещана только жизнь, про телесные повреждения не было сказано ни слова».

– Кто такой Черный Чародей? – задал Эрхал набивший оскомину вопрос.

Архимаг задумался, подыскивая наиболее точный ответ:

– Можно сказать, что этот титул делят двое: амечи и дейв, Всемогущий. А вообще-то людская молва создала Черного Чародея, хозяева же основали веру Темные Небеса.

– А Бовенар – это…

– Амечи, – уточнил архимаг.

– А как зовут дейва?

– Не знаю, Всемогущий. Впрочем, уверен, что и у амечи настоящее имя вовсе не Бовенар.

– Да, наверное, ты прав… А что ты знаешь о Творце?

Волшебник вздрогнул. Его начала бить крупная дрожь, а на верхней губе появилась испарина.

– Он… он… я не знаю, но…

– Да что ты мямлишь. Говори четко! – У Эрхала вновь возникло ощущение, что он плывет против течения. Несомненно, кто-то баловался с разумом архимагов. Как и с разумом жреца трагги. Но Повелителю Воды было необходимо разузнать все до конца. Напустив в голос металла, амечи спросил с нажимом: – Отвечай, кто такой Творец?

– Он накажет меня! – взвыл архимаг.

– Не накажет, – успокоил Эрхал мэтра. – Скоро у него появятся совсем другие заботы.

Архимаг понял намек совершенно правильно, но перепугался еще больше.

– Простите, Великий, но вам не справиться с ним. Он…

– Ну что – он?

– Он самый настоящий Изначальный, – с благоговением в голосе произнес маг.

Эрхал сорвался на постыдный крик:

– Нет никаких «самых настоящих Изначальных», понятно?! Нет!!! Амечи и дейвы – Изначальные! Ясно тебе?!

Барс удивленно приблизился к ним. В его медовых, обращенных на амечи глазах стоял вопрос.

Мэтр был напуган до смерти. Он сжался в комок, втянул голову в плечи, закрылся руками и забормотал, избегая взгляда Ученика Богов:

– Все ясно, Всемогущий и Милосердный… Нет Изначальных, Великий… Как скажете, Всевластный…

– Эрхал, ты хочешь узнать правду или спрятаться от нее? – разумно спросил Темьян, и Повелитель Воды в который уже раз поразился его совсем не свойственной остальным урмакам рассудительности.

– Ты прав, Темьян. Прав! Просто меня уже достало упрямство этих предателей, которые, испугавшись тени, пытаются свергнуть реальных Властителей Мироздания – амечи, прикрываясь каким-то выдуманным Творцом.

– Погоди, Эрхал. Давай я его спрошу.

– Валяй.

Барс повернулся к архимагу:

– Мэтр, сколько всего человек, то есть существ, прячется под маской Черного Чародея? Двое или трое, если считать вместе с Творцом?

– Творец не Черный Чародей. И уж тем более не существо. – Архимаг поднял голову, его взгляд наполнился безумием, наподобие того что читалось в глазах зеленого волшебника.

– А кто он?

– Изначальный!

Эрхал сжал кулаки, Темьян вздохнул.

– Начнем сначала, мэтр, – терпеливо сказал Барс. – Значит, есть Бовенар – амечи, его помощник – дейв и некто именуемый Творцом. Так?

Архимаг кивнул. Нездоровый блеск постепенно ушел из его глаз. «Молодец Темьян! – обрадовался Эрхал. – Он на правильном пути».

– А Творец вроде как главный в этой троице? – продолжал Темьян.

Архимаг вновь кивнул.

– А как он выглядит внешне, этот Творец?

Волшебник задумался, затем перевел растерянный взгляд с Барса на Эрхала.

– Я не помню. Но… как же так?! Я дважды удостаивался чести беседовать с ним!

– Может, он меняет обличья, как дейв?

– Нет… – Архимаг потер ладонью лицо. – Нет… Не помню… Очень голова болит… Не могу думать…

– Погоди. – Эрхал встал и приблизился к нему. Положил руки на его роскошную шевелюру, пытаясь нащупать источник боли.

И ничего не обнаружил! Источника не было! Либо сидящий перед ним человек врал про головную боль, либо…

Эрхал и сам не знал, что означает второе «либо». Он всегда чувствовал любую болезнь любого живого существа и мог исцелить, дело лишь во времени да желании. А здесь! Судя по внешним признакам, архимаг не врет. У него покрасневшие белки глаз, расширенные зрачки, мутный взгляд и напряженное дыхание. Но внутри у архимага источника боли нет.

Внезапно Эрхалу стало страшно. А что, если это дело рук пресловутого Творца? Может, он все-таки существует в реальности и действительно необычайно могуществен?..

Архимаг тем временем бледнел все сильнее, прямо-таки до синевы. Его лицо исказилось от явно нешуточной боли. Капли пота крупными горошинами стекали по лбу и щекам. Его колотило настолько сильно, что, того и гляди, начнутся судороги.

– Эрхал, мэтра нужно отпустить, иначе своими вопросами мы убьем его, – тихонько прошептал Темьян.

– Да, ты прав. Что ж, мэтр, вы свободны. Идите. Я не держу на вас зла.

Не успел Повелитель Воды вымолвить последнее слово, как с желтым архимагом начала происходить разительная перемена. Синева отступила, щеки налились румянцем. Лицо разгладилось, а из глаз ушла боль.

Архимаг залился слезами и попытался поцеловать Эрхалу руки. Тот поспешно вырвался – еще не хватало подвергаться подобной унизительной процедуре! Он терпеть не мог таких действий со стороны смертных, потом Повелитель Воды чувствовал себя оплеванным.

Впрочем, остальные Высшие отнюдь не разделяли его точку зрения на преклонение смертных. «Не разделяют, и пусть. А я таков, каков есть – не хочу править и властвовать, и все тут!», – подумал Эрхал.

Архимаг Шинэхуу ушел, и они с Темьяном смогли немного отдохнуть и расслабиться. К счастью, к ним больше не лезли исконные обитатели Степей – видно, их не на шутку напугали бушующие вокруг амечи и урмака битвы.

24

Отдых Эрхала и Темьяна длился недолго. Не успело солнце втянуть за горизонт все свои лучи, как их посетила пятая и последняя стихия в лице старого знакомого – белого архимага, магистра Живицы, виртуоза путешествий и мастера жизни, мэтра Оса Оромаки Карчелла.

Амечи и оборотень как раз собирались ужинать, когда он возник возле их костра.

– Оромаки! Очень рад снова видеть вас… – Эрхал осекся, только сейчас осознав произошедшую с белым архимагом перемену.

За те несколько дней, что они не виделись, Оромаки постарел лет на десять. Куда только делся тот импозантный, лощеный мужчина с кокетливой сединой на висках и красивой, окладистой бородкой, с которым Эрхал общался в Малке! Теперь перед Повелителем Воды стоял измученный жизнью старик с потухшим взглядом и испещренными морщинами лицом.

– Что с вами, мэтр?!

Оромаки поднял на амечи совсем больные глаза:

– Мне придется участвовать в Ритуале Судьбы, Великий… Я сяду, можно? – не дожидаясь позволения, он тяжело осел на землю и опустил голову, нервно перебирая пальцами золоченую кайму белоснежной тоги. – Простите меня за дерзость, Великий, но теперь уже все равно….

– Мэтр, вы зря так переживаете, – вмешался сердобольный Темьян-Барс. – Можно выполнить условия Ритуала, не убивая друг друга.

– В самом деле, Оромаки. Темьян прав. Устроим нечто вроде того сражения, которое мы разыгрывали с серым архимагом Картарином.

– Нет, Великий. Со мной другой случай, – тяжело ответил белый волшебник. Язык его ворочался с трудом, а голос стал скрипуч и неприятен. Было трудно поверить, что еще совсем недавно он обладал густым, хорошо поставленным баритоном.

– О чем это вы, мэтр?

Он посмотрел Эрхалу в глаза.

– Простите, Великий, но один из нас должен умереть. Таково условие Творца. У него моя дочь…

– Так… – Повелителю Воды показалось, будто его хорошенько долбанули по голове мешком. Пыльным и основательно набитым всякой всячиной. – Ваша дочь – девственница и ее забрали для обряда?

– Чтобы расколоть мир и призвать Темные Небеса, – эхом откликнулся белый архимаг.

– А вы уверены, что ее вернут, если вы или я погибнем?

– Он поклялся.

– Творец?

– Да. Когда мы разговаривали с вами в Башне, я еще не знал о его существовании.

– Кто же он такой? Вы можете мне сказать?

– Он – Изначальный.

– Давайте подробнее.

– Подробнее… – архимаг задумался и внезапно поморщился, словно у него вдруг разболелась голова. – Внешне он похож на амечи, хотя есть в нем что-то и от дейва. И сила в нем иная. Не такая, как у Высших. Непривычная, пугающая.

Он замолчал, с силой потер виски, а затем взглянул на Эрхала. В его взгляде затаилась такая обреченность пополам с болью, что у Повелителя Воды сжалось сердце. Оромаки заговорил вновь, но так тихо, что пришлось напрягать слух, чтобы услышать его слова:

– Я не утверждаю ничего категорично, Великий, но… Помните «Сказание о сотворении мира»?

Эрхал растерянно кивнул, а Темьян, естественно, сказал:

– Я не слышал. Расскажите, мэтр.

Тот покачал головой:

– Оно предано запрету и считается святотатством.

– Еще бы, – хмыкнул Эрхал. – Там слишком много опасного для амечи и дейвов.

Звериные уши Темьяна-Барса умоляюще дернулись:

– Я никому не перескажу его, клянусь!

– Расскажите, мэтр. Здесь все свои, – разрешил Эрхал.

Оромаки набрал в грудь побольше воздуха и нараспев начал:

– «И пришел Творец. И создал Он жизнь, мысль, огонь, воду, камень, дерево и пространство. А Смерть появилась сама, но недоволен был Творец. И вдохнул Он искру свою в души предтечей. И пошли те предтечи обживать землю. И народились от них народы разные, сильные и слабые, смертные и бессмертные. А предтечи исчезли без следа. И лишь когда народ любой стоит перед Смертью, приходят они и отводят Смерти глаза. И обретает силу народ, и обновляется он. А предтечи чутко следят за Смертью, потому что сказал Творец: всем народам быть!»

– Предтечи – это амечи и дейвы, да? – уточнил Темьян.

– Вряд ли, ведь «предтечи исчезли без следа», а мы живем, – ответил Эрхал.

– А чем же легенда не понравилась Высшим? – удивился Темьян.

– Да тем, что в ней нет ни слова о нашей избранности. По мнению автора легенды, все миры и народы произошли от каких-то предтеч и Творца. А по нашей официальной версии, никакого Творца нет. Есть Боги, то есть амечи и дейвы, которые и создали все расы и миры.

– А вы на это способны? Создавать расы и миры? – уточнил Темьян.

– Насколько мне известно, нет. Хотя исследования на эту тему велись. И у нас, и у дейвов. Но главное в другом. Чтобы создать новую вселенную, нужно вначале разрушить старую. Причем разрушить целиком, все миры полностью! Но на такой эксперимент трудно отважиться даже самому отчаянному Изначальному, ведь если не выйдет, погибнут все – и Высшие в том числе, и сам экспериментатор.

– Но кто-то, видимо, отважился, – пробормотал Темьян. – А кто придумал «Сказание»?

– Неизвестно. Его текст написан в «Скрижалях пророчеств».

– Так вы думаете, будто Творец из «Сказания» и здешний – одно и то же лицо? – спросил урмак.

– Вряд ли, – с сомнением протянул Эрхал. – Творец из «Сказания» создавал жизнь, а здешний хочет разрушить ее.

Оромаки пожал плечами и опустил голову, а Повелитель Воды продолжал рассуждать:

– Запустить механизм «расслоения» способен любой из амечи и дейвов. Это очень сложно, трудоемко, но вполне реально. Даже я, будучи Учеником, в состоянии сделать такое. А вот создать потом новую вселенную… Все же не думаю, что подобное под силу Высшим.

– Здешний Творец не дейв и не амечи, – вздохнул мэтр, и Эрхал почему-то поверил ему.

Темьян-Барс задумчиво вылизывал лапу, вероятно придумывая новые вопросы, а Повелитель Воды воспользовался паузой и спросил архимага:

– Мэтр, вы лично встречали дейва, который прячется под маской Черного Чародея?

– Нет… А почему вы спрашиваете?

– Да так. – Эрхал вздохнул и подумал, что ему так и не удалось установить личность того таинственного дейва: Миссел это или другой. Почему-то Повелителю Воды очень хотелось, чтобы им оказался не Миссел…

Похоже, все темы исчерпаны. На некоторое время у костра воцарилась тишина. Пока длилась беседа, солнце успело раствориться в Степи, и звездная ночь наполнила воздух чистотой и умиротворением. Разговаривать не хотелось, впрочем, как и сражаться. Лучше всего в такую ночь бездумно сидеть у костра и лениво смотреть на искристые переливы пламени.

Вероятно, чувства Эрхала разделяли и остальные. Темьян, против обыкновения, не накидывался с вопросами, а неспешно разглядывал двух зажаренных куропаток, которых давно успел снять с вертела и аккуратно разложить на припасенных кусочках коры.

– Ужин остыл, – констатировал он.

– Это ничего, – ответил Эрхал. – Все равно давайте есть. И вы, мэтр, обязательно. Хоть кусочек. И не смейте отказываться. Это моя воля, воля Бога.

Белый архимаг улыбнулся:

– Вы ж еще не Бог.

Похоже, он начал приходить в себя. Как только разговор свернул в сторону от Творца, Оромаки заметно полегчало. Нужно закрепить успех. Эрхал разломил пополам одну из тушек, протянул ему. Он взял, нерешительно посмотрел на еду и вдруг удивленно сказал:

– А ведь я и впрямь голоден.

– Отлично, Оромаки, отлично. Торопиться нам некуда, давайте поедим, отдохнем до утра, а там подумаем, как быть дальше.

Темьян-Барс урчал над своей порцией, но кончики его мохнатых ушей выразительно давали понять, что он полностью согласен с Эрхалом.

Повелитель Воды жевал вкусное мясо и размышлял:

«Такое чувство, что меня с самого первого шага ведут, как марионетку, к некой конкретной цели.

Вначале я «случайно» столкнулся с Мисселом – одним из дейвов, которым Боги запретили находиться на Ксантине. По идее, я должен был доложить о его присутствии Ювису. И тогда отношения между нашими расами обострились бы.

Я не стал этого делать, решив продолжить расследование. И тут же наткнулся на доказательство того, что Проклятые имеют на Кстантине свой интерес. По крайней мере, именно из мира дейвов ломился на Ксантину некто.

Вывод напрашивался сам собой: виновники Темных Небес именно дейвы. Они хотят расколоть мир Ксантины, а затем уничтожить и остальные миры, чтобы создать собственную Вселенную, и таким образом раз и навсегда избавиться от амечи. Это заговор! Нужно срочно доложить Богам о коварстве соперников!

Кстати, в первый момент я так и решил. Сразу после разговора с белыми волшебниками попросил Оромаки отправить меня как можно дальше на север, чтобы отыскать неповрежденный Храм. Он так и сделал, но…

Чутье удержало меня от контакта с Богами. Я знал, что мое сообщение означает войну. Чудовищную войну между амечи и дейвами. Войну, которая затронет тысячи и тысячи миров!

Я так и не вошел тогда в Храм, а вернулся в Малку, в гостиницу «Дары Небес», где меня ждали Темьян с Мисселом. Более того, я откровенно рассказал о добытых сведениях Мисселу, и мне показалось, что он был искренен в своем недоумении.

На следующую ночь я случайно подслушал разговор Миссела с джигли. Случайно ли? Вообще-то разговор показался мне дурацким до крайности. Если Миссел и впрямь Черный Чародей, зачем ему так подставляться?

А может, кто-то хочет, чтобы я начал подозревать Миссела? Чтобы я все-таки доложил Богам о предательстве дейвов?

Интересно, мне кажется или некто и в самом деле пытается столкнуть лбами амечи и дейвов? Но для чего? Зачем ему нужна война между нами?

Или я ошибаюсь и никакого «третьего» нет? А есть происки дейвов, которые и впрямь затеяли нечто ужасное.

Проклятые запросто могли заморочить голову и архимагам, и трагги, чтобы те выдавали мне всякую чушь о Творце и Бовенаре-амечи. Но если так, то я совершил чудовищную ошибку, не предупредив Богов. Тогда гибель привычной Вселенной будет полностью на моей совести!

Так правильно ли я поступил, не войдя в Храм?!

Ладно, сейчас уже ничего не изменишь, так что успокоимся и продолжим размышлять.

На границе с Кротасом нас атакуют, и Миссел бесследно исчезает. Мы с Темьяном оказываемся в Степях, принимаем участие в Ритуале трагги, а затем выясняется, что обряд был задуман Таинственным Кукловодом. Получается, сейчас я делаю именно то, что от меня требуется неизвестному. Но даже новичок знает: чтобы выиграть, нужно поломать сценарий противника, поступать так, как от тебя не ждут.

Как? Провалить Ритуал? Или, напротив, выиграть его?..» 

25

Тихо ночью в Степи. Но тишина пугала. Было что-то неправильное в молчании цикад, в отсутствии звуков ночной охоты, в неподвижности трав.

Эрхал проснулся от тишины и тотчас заметил блеск звериных глаз Барса, его напряженно прижатые уши.

В Степи чужой. Он или они затаились в темноте, и ждали подходящего момента для атаки. Это не звери, не хищники и вообще не порождение Степей. Затаившиеся в темноте пришли извне.

Эрхал удивился – ведь они еще не победили пятую стихию и не проиграли ей. Их спор начнется только утром. Неужели Творец решил прервать Ритуал Судьбы? Трагги ему больше не нужны? Или они с Темьяном слишком много узнали о нем? Стали опасными? Именно в этом дело?..

Как бы то ни было, внутренне Повелитель Воды приготовился к бою с неизвестными. И не зря…

Внезапно Эрхал почувствовал движение холодного воздуха, инстинктивно откатился в сторону, и правильно сделал – в то место, где он только что лежал, вонзилось тяжелое копье. А рядом еще одно и еще – только поспевай увертываться.

Краем глаза Повелитель Воды заметил, что Барса у костра уже нет, он растворился в темноте, возможно успев поменять обличье. На месте лагеря остался только архимаг. Он стоял, раскинув руки, его окутывала белесая дымка наподобие тумана. Даже отсюда Эрхал чувствовал, насколько это сильная защита. Кем бы ни были нападающие, до мэтра им явно не добраться. «Отлично! Значит, следует позаботиться о себе, – решил амечи. – И, прежде всего, по примеру Темьяна, постараться затеряться в темноте».

Дальнейшие события остались у Эрхала в памяти в виде разрозненных фрагментов.

…Живой, охваченный огнем, воющий факел катается по земле. Ему на помощь бросается человек, пытаясь сбить пламя ударами плотного плаща. Огонь внезапно съеживается, словно кошка перед прыжком, и… набрасывается на человека с плащом. Охватывает его сразу, целиком с ног до головы, заключая в смертельную скорлупу. Теперь воющих и мечущихся факелов уже два…

…В плечо Эрхала впивается металлический крюк, выдирая кусок мяса и сбивая с ног. «Нельзя уронить на землю ни капли своей крови», – вспоминает Повелитель Воды правило Ритуала, лихорадочно пытаясь перемотать рану обрывками собственной одежды и одновременно освободиться от засевшего в теле металла. А сверху на него падает тяжелая мелкоячеистая сеть из какого-то странного прочного волокна с шипами в узелках…

…Амечи совершенно не помнил, как освободился от сети и встал на ноги. Следующее, что он запомнил – стоит, прижимаясь спиной к дереву, стискивает в здоровой руке меч, а на него наступает толпа воинов в развевающихся темных одеждах…

…Эрхал вновь лежит на земле лицом вниз, закрывая голову руками. Рядом вперемешку лежат какие-то люди – вроде это с ними он дрался всего несколько мгновений назад – и тоже прикрываются руками. А с неба сыплется огненная крупа, больно обжигая кожу. Впрочем, Эрхалу ожоги не страшны, в отличие от лежащих людей – на них уже начинает тлеть одежда. Они воют сквозь зубы, – вероятно, боль от ожогов нешуточная. Некоторые не выдерживают и вскакивают на ноги, пытаясь сбежать. Тут же над землей проносится призрачная коса, разрубая несчастных. Остальные в ужасе еще больше вжимаются в землю, предпочтя ожоги смерти.

– Эрхал, – доносится до амечи знакомый полузадушенный голос, – ползи сюда, только не поднимай головы.

И он ползет на звук…

…Снова провал в сознании, а затем следующий фрагмент сражения.

Туман. Белесый и осязаемый. Движения Эрхала замедленны и плавны, как и движения его врагов – черных расплывчатых силуэтов. Взмах меча, поворот, шаг, блокировка, скольжение, выпад. Неспешно и мягко. Словно дерешься в молоке. И вскоре молоко окрашивается кровью. К счастью, на этот раз чужой…

…Очередной провал и очередное прояснение сознания.

Теперь все события развиваются стремительно и будто бы не зависят от Эрхала. Он все еще сражается с толпой воинов с разрисованными черными полосами лицами. Их окружает привычная степь. Небо светлеет себе потихоньку, украшаясь алой тесьмой рассвета. Воздух прозрачен, свеж и морозен, как и положено осенью, а под ногами хрустит подернутая ночным инеем пожухлая трава.

То ли бодрящий воздух неожиданно начал возвращать Эрхалу способность адекватно воспринимать происходящее, то ли закончилось действие какого-то заклинания, но он словно проснулся от вязкого сна и теперь в полной мере осознавал реальность. Оказывается, его противниками были черные сартавви. Так называли элитную часть наемников из клана Хар-Хад. Они и воины, и маги в одном лице. Натасканные убийцы, охотники за впавшими в немилость у Священных Пятерок строптивыми магами, которые, по мнению сильнейших мира сего, подлежали отлову или уничтожению. «Вероятно, пресловутый Творец вывел сартавви на наш след, – предположил Эрхал. – Возможно, руками Бовенара».

Теперь, когда сознание Повелителя Воды перестало играть с ним в прятки, он начал полностью контролировать ситуацию. Сартавви, конечно, очень сильны, но с амечи им будет справиться не так-то просто.

Продолжая вести бой, Эрхал поискал взглядом Темьяна и архимага. Заметил невдалеке у покосившейся березки кучу-малу и белое рычащее веретено. «Так, понятно, Темьян-Барс действует. А где же наш мэтр?»

Но тут в бою наступил острый момент, и Эрхал перестал отвлекаться. Враги наседали так сильно, что он впервые решился использовать свое магическое искусство. Чуть-чуть, очень осторожно, чтобы не потревожить проходящие по Скользящим Степям меридианы силы.

Ма-ахонькая волшебная змейка скользнула по плечам сартавви, и от ее прикосновения у них глаза полезли на лоб. Они стали выпускать из рук оружие, хвататься за горло, раздирая его ногтями в кровь, хрипя и задыхаясь, словно в мире внезапно закончился воздух.

Кстати о воздухе. Эрхал четко различил его колебания, будто всколыхнулась прозрачная занавесь – Степь все-таки отреагировала на применение магии Высших.

Один из хар-хадовцев умудрился прихлопнуть змейку. Повелитель Воды мысленно заплодировал ему – такое даже не каждому Высшему под силу!

«И все же змейка сделала свое дело, количество врагов значительно уменьшилось, – с удовлетворением подумал Эрхал. – Да что там – единицы остались, дальше справится и мой меч».

Удар, поворот, шаг, выпад, укол – и вот перед ним осталось всего два врага. Одного он собирался прикончить, а второго взять живым для допроса.

Внезапно между амечи и приговоренным врагом появился архимаг Оромаки, будь проклята его способность «играть» с пространством! Он возник из ниоткуда, и Эрхал уже не успевал ни прервать свой удар, ни смягчить его. Меч Повелителя Воды забрал жизнь, но совсем не ту, что планировал Эрхал.

Белая тога архимага окрасилась кровью, он улыбнулся и прошептал:

– Вы победили пятую стихию, Великий. Теперь Он отпустит мою дочь, а моя совесть не…

Оромаки не договорил, но Эрхал понял его мысль: белый маг предпочел умереть, но не поднимать руку на будущего Бога.

Перед глазами амечи внезапно стало расплываться, будто от слез. Но он не плакал, нет. Это пронизывающий ветер вызывал резь в глазах и сковывал льдом его душу…

…Эрхал опомнился, стоя над трупами врагов. Убил обоих, хотя собирался одного оставить в живых.

«К Ротрану всё», – безразлично подумал Повелитель Воды, опускаясь на колени возле убитого им белого мага…

26

Спустя некоторое время они с Барсом бездумно сидели на поваленном дереве и по привычке пялились в рвущиеся от ветра языки костра.

Степь буянила непогодой. Небо заволокло тучами такого густого цвета, что казалось, будто раньше времени наступила ночь. Первые тяжелые капли забарабанили по земле, выбивая настоящие кратеры. Костер быстро потух – его разметал ветер. Урмаку и амечи негде было укрыться от непогоды.

«Странно, что трагги не забирают нас отсюда, мы же выполнили задание, и Ритуал должен вступить в свою последнюю, самую приятную стадию», – вяло удивился Эрхал.

Но трагги всё медлили, и вскоре Повелитель Воды понял почему.

Буря носила не только физический, но и магический характер. Баловство амечи с волшебной змейкой не прошло даром.

«Дело плохо! Пережить подобный ураган без магии невозможно. Но и применять заклинания больше нельзя!» – заметались у Эрхала панические мысли. Он ясно сознавал, что они с Темьяном угодили в ловушку. Если амечи применит еще хоть толику волшебства, мир Ксантины сотрясут чудовищные катаклизмы. Разрушить целый мир таким образом, конечно, нельзя, но близлежащие к Скользящим Степям страны превратятся в гибельные, безжизненные пустыни.

Впрочем, Кротас, возможно, устоит, если успеют вмешаться Бовенар-амечи и его напарник дейв, но Акавия, Беотия… Красивый цветущий край. Тысячи деревенек, раскиданных среди полей и лесов, десятки городов…

«Вот так и оказываются на одной чаше весов жизни тысяч и тысяч ни о чем не подозревающих людей, а на другой наши с Темьяном, – обреченно подумал Эрхал. – Паскудный выбор, на мой взгляд. Даже и не выбор – из чего здесь выбирать-то! – а приговор. Наш с Темьяном, между прочим…»

Барс молчал и только смотрел на Эрхала так, словно уже догадался обо всем: и о принятом амечи единолично решении, и о своей страшной участи.

А дождь тем временем превратился в острые иглы. Нет, внешне-то он остался дождем, вот только там, где холодные капли косались одежды или кожи, оставались следы – дырки и царапины. Пока царапины. Но вскоре ливень наберет силу и обрушится на головы урмака и мага беспощадным лезвием гильотины…

Внезапно от небесной мглы отделилась туча – относительно небольшая, размером с быка – и нырнула к земле. К ним.

Повелитель Воды вскочил на ноги и закричал урмаку, срывая голос, так громко, как мог, чтобы перекричать ревущий ветер:

– Бежим!!! Темьян, бежим!!!

Он понял и выполнил команду, не раздумывая. Оба понеслись сломя голову, прочь от свинцово-черной смерти, а справа приготовилась к нападению еще одна лохматая небесная гадина.

Эрхал с Темьяном были отличными бегунами, но и туч-охотниц становилось все больше. Урмак и амечи лавировали, подныривали, распластывались по земле, чтобы через мгновение вскочить и снова бежать. И стараться не обращать внимания на саднящие, кровоточащие раны от острых игл дождя.

Белоснежную шкуру Барса испятнали кроваво-грязные потеки, а Эрхалу казалось, что с него содрали всю кожу. Крови они на землю уронили не одну каплю, а значит, плакал Ритуал трагги. Но Повелителю Воды было уже плевать на всё. Для него теперь существовал только бег и дикое, животное желание прожить еще хотя бы чуть-чуть!

Вдруг впереди явственно обозначилась воздушная воронка. Темьян-Барс успел бросить на Эрхала вопросительный взгляд: мол, что это за новая напасть, а потом припал к земле, пропуская в волоске от своей спины пикирующую тучу. Амечи скачками петлял неподалеку – ждал, пока он встанет на ноги.

Обычный страх вынуждал их держаться вместе. Тот самый страх, который заставляет овец жаться по ночам друг к другу, слушая зловещее завывание волка. Эрхал с Темьяном «цеплялись» друг за друга, отчаянно надеясь, что одному из них придет-таки в голову план спасения.

Внезапно громкий вопль сотряс Степь. Незнакомый голос шел из воронки:

– Эй, вы! Сюда! Скорее, пока я держу ее!

Темьян-Барс подпрыгнул и, прижав уши, не раздумывая, помчался на зов. Эрхал закричал ему вслед:

– Погоди, дурак! Это же Яма!

Но урмак не услышал – хвост Барса мелькнул среди кружащихся воздушных струй, прежде чем окончательно скрыться из глаз Эрхала.

Голос из воронки продолжал реветь:

– Ну, ты! Амечи! Давай сюда! Сколько мне еще держать ее для тебя, придурок?

И Повелитель Воды решился. Яма – та же смерть, только отсроченная, а остаться на месте – умереть немедленно в сжимающемся вокруг него кольце туч. И он выбрал отсрочку…

27

Спаситель оказался относительно молодым, невысоким, худощавым, с темными короткими волосами и какими-то смазанными чертами лица, довольно невыразительными, незапоминающимися. Он мог принадлежать к любому народу любого мира. Для того чтобы понять, кто же он такой, требовалось увидеть его глаза, но вот это Эрхалу как раз и не удалось, хотя незнакомец вроде не прятал взгляда.

Амечи изумленно тряхнул головой: «Что за шутки Ротрановы? Никак не могу посмотреть ему в глаза! Просто чудеса какие-то! Впрочем, чего-чего, а магии я в нем не чувствую. Даже странно, как он умудрился выкопать Яму в Степи».

– Ты кто? – спросил незнакомца Темьян, переводя дух.

Человек по очереди оглядел спасенных, но Эрхалу вновь не удалось заглянуть ему в глаза. «И как это у него получается?!» – вновь поразился Повелитель Воды.

– Меня зовут Аль ри Эстан, – спаситель выделил голосом частицу «ри» перед фамилией.

Повелитель Воды обмер, невольно выразив свои эмоции звуком:

– У-у-у!

Темьян заметил его паническое состояние, вернее, ощутил своим звериным чутьем и тихонько спросил:

– Эрхал, у нас что, опять проблемы?

Тот кивнул. Аль ри Эстан понимающе усмехнулся, сделал приглашающий жест: «пообщайтесь, мол, я не тороплюсь», и отошел в сторонку.

Они второем находились на симпатичной летней полянке в окружении веселых березок, кучи певучих ярких птичек и забавных, пушистых зверьков, отдаленно напоминающих белок. Этакая пасторальная картинка.

Обычно пейзаж в Яме создавался фантазией выкапывающего.

«Вероятно, Аль ри Эстан по натуре сентиментален и не жесток. И на том спасибо – значит, моя смерть будет легкой…», – сделал вывод Повелитель Воды.

Сентиментальный убийца сел, поджав ноги, на травку, сложил пальцы рук щепоткой и окаменел, в переносном смысле, к сожалению для Повелителя Воды.

– Эрхал, – Барс ткнулся мордой в бок амечи, – отойдем чуток, и ты расскажешь, в чем дело.

– Да, давай.

Эмоции все еще переполняли Повелителя Воды, а самой сильной являлся страх. Банальный страх смерти, знакомый каждому. Вот только для него эта смерть вдруг стала близкой и неотвратимой.

– Эрхал, кто он такой?

– Должник, – амечи присел на травку. От пережитого в Степях, и потрясения при встрече с убийцей его не держали ноги.

Обиднее всего казалось то, что изменить свою судьбу Эрхал уже был не в состоянии. Можно, конечно, взяться за меч, применить любую магию, разнести в пыль весь мир, но ничего не поможет.

– Кто такой «должник»? – проявил нетерпение Барс.

– Да, я расскажу. Ты не наседай, Темьян. Все расскажу, тем более он не возражает, а мне и подавно торопиться уже некуда…

Слушай. В незапамятные времена, когда дейвы и амечи еще не заключили пресловутый Договор, обе расы слонялись по Вселенной, отыскивая все новые и новые миры, стремясь взять их под свой контроль и стать в них Богами. Но я об этом тебе уже рассказывал.

Однажды амечи наткнулись на необычный мир, жители которого страдали от страшной болезни. На их коже жила некая мерцающая слизь, вызывая странные галлюцинации. Да и не галлюцинации даже, а скорее нечто вроде перемещения…

Люди периодически впадали в транс. Тело их оставалось на месте, а душа улетала незнамо куда и что-то там творила совершенно дикое, чудовищное, судя по выкрикам и корчам тела. Очнувшись, люди рассказывали ужасные вещи… Некоторые сходили с ума или кончали самоубийством… В общем, скверное было дело.

Болезнь назвали «звездной» – пятнышки слизи мерцали на коже, словно россыпи звезд. Очень красивое зрелище, скажу я тебе.

«Звездная болезнь» оказалась заразной, пострадал один из амечи. Его убили, чтобы не распространять эпидемию, а «звездных людей» собирались взорвать всем скопом из тех же соображений.

Но тут вмешались дейвы. Они попросили отдать мир им, пообещав, что эпидемия распространяться не будет. Амечи согласились, а вскоре началась Великая Война между амечи и дейвами, и про Звездный мир забыли.

Война была в самом разгаре, когда у дейвов появилось страшное оружие. Некие существа, внешне похожие на людей, появлялись перед самыми могущественными из амечи и убивали их. Причем в открытую, зачастую в присутствии других амечи. Перед убийством эти люди всегда объявляли имя своей жертвы и представлялись сами – громко и открыто, и перед их фамилией всегда стояла частица «ри».

Никто из амечи не мог справиться с ними – ни мечом, ни магией. До того как убить, эти люди были непобедимы. Зато потом, расправившись с намеченной жертвой, убийцы лишались своей чудесной силы и становились обычными уязвимыми людьми.

К счастью, подобных нападений было немного, но, если появлялся такой убийца с конкретным именем на устах, все знали, что названному амечи не жить. Ему не удавалось убежать, его невозможно было защитить.

Потом случилась история с расслоением Арнатоха, и был заключен Договор. Тогда же выяснилось, откуда брались неуязвимые убийцы.

Оказывается, они все были жителями того самого Звездного мира. Перед самой Войной дейвам удалось разгадать тайну странной болезни.

Тот мир является одним из выходов так называемого Тоннеля Зла… Только не спрашивай меня, что это такое, иначе мне придется говорить, не переставая, несколько суток… В общем, есть такой Тоннель в мироздании…

Так вот. Именно из Тоннеля и тянулась в Звездный мир всякая скверна, в том числе и звездная болезнь. Один из дейвов нашел способ запечатать Тоннель и исцелить жителей. Правда, ценой послужила его собственная жизнь.

С тех пор каждую тысячу лет один из дейвов – тот, который носит титул Змееносец, спускается в Тоннель, своей жизнью укрепляя печать, а все рожденные в Звездном мире в эту минуту мальчики становятся носителями священного долга перед ним. Становятся Должниками.

Внешне Должники – люди. Они живут как обычно, пока не получают приказ…

– Приказ: убить кого-нибудь из амечи? – уточнил Темьян.

– Не обязательно.

– Не обязательно убить или не обязательно амечи?

– И то и другое. Приказом может стать абсолютно любое задание. Правда, есть одно «но». Приказ должен быть очень конкретным, на одно определенное действие. Например, убить, принести, передать…

– А кто отдает приказы?

– Дейв, носящий титул Змееносец.

– Погоди, он же погибает в Тоннеле?

– Да, но до этого Змееносец имеет право распоряжаться своими Должниками. Он может отдать им все приказы сразу, а может делать это постепенно – по мере возникновения такой потребности.

– То есть Должники живут тысячу лет? – уточнил Темьян.

– Да, если не получают приказ раньше. Ты, пойми, они полностью завязаны на своего Змееносца. Их жизни, по сути, принадлежат ему. Должник освобождается от этой связи только, если исполнит приказ или истечет отпущенная данному конретному Змееносцу тысяча лет. Тогда оставшиеся без приказов Должники считаются свободными от долга и превращаются в обычных смертных людей. А сам Змееносец в последний день тысячелетнего срока спускается в Тоннель. Но сначала передает свой титул следующему дейву. Тот получает кольцо Змееносца, право распоряжаться вновь рожденными Должниками и обязанность через тысячу лет укрепить печать в Тоннеле Зла.

– И что? – после паузы спросил Темьян. – Думаешь, этот Аль ри Эстан пришел, чтобы убить тебя?

– Наверное.

– Но он помог нам!

– Если он должен убить меня лично, то ему нужно помешать сделать это другим. Таков закон Должников: наносить удар собственноручно, в открытую, глядя в глаза названной жертве.

– А ты уверен, что Должник настолько силен? Должен же быть способ остановить его!

– Остановить Должника… – Эрхал не смог удержаться от горькой усмешки. – Остановить Должника может только Змееносец или другой Должник. Но оба варианта невозможны. Зачем Змееносцу останавливать того, кого он сам же и послал? А другой Должник… Он не станет вмешиваться без приказа Змееносца… Нет, Темьян. В нашей Вселенной не существует силы, способной помешать Должнику выполнить приказ. Пока приказ не выполнен, он неуязвим.

– А потом? После выполнения приказа?

– Тогда он считается отдавшим долг и превращается в обыкновенного смертного человека. Если остается в живых, то возвращается в свой мир и живет обычной жизнью смертного. Но почти никто из Должников не выживает, ведь после выполнения приказа он действительно становится очень уязвимым… И ему еще надо отыскать дорогу домой… А друзья убитого знают имя убийцы… За ним начинается охота. И конечно, амечи берут с него плату за смерть – смертью…

– Понятно… Значит, этот Аль ри Эстан здесь не по собственной воле, а лишь исполняет приказ Змееносца.

– Точно.

– А почему Змееносец желает тебе смерти? Что ты ему сделал плохого?

– Понятия не имею, – искренне ответил Эрхал. – Со Змееносцем наши дорожки никогда не пересекались. Больше того, я вообще не знаю, кто он такой. Так что и делить нам с ним нечего.

– А Змееносец, видно, считает иначе.

– Возможно, он служит этому загадочному Творцу, – предположил Повелитель Воды.

– Или ты ошибаешься, и Должник все-таки пришел не убить, а помочь, – возразил Темьян.

– Да с какой стати Змееносцу помогать нам?

– Мало ли… – Темьян-Барс задумался о чем-то, прищурив звериные глаза, а потом решительно встал и направился к Алю ри Эстану. – Сейчас спрошу напрямую, какой у него приказ…

Они разговаривали довольно долго, а Эрхал сидел поодаль и вспоминал – Динантру, Арвина, Ювиса, белого архимага Оромаки и серого архимага Картарина, всех своих друзей и просто дорогих для него людей, понимая, что не станет покорно подставлять свою шею под клинок Должника.

«Ему придется сильно постараться, чтобы выполнить свой приказ в отношении меня! Нет, друзья мои, я еще не сдался. Я готов поспорить со своей Смертью!»

P. S.

Последние события вызвали у НЕГО сильнейшее раздражение. Все пошло не так гладко, как задумывалось.

Начать с того, что Ученик Бога оказался излишне недоверчив – не клюнул на подброшенную ему аппетитную приманку. Не поверил сходу в предательство дейвов, не помчался сломя голову докладывать Богам о вселенском заговоре, а захотел разобраться во всем досконально.

Дальше – хуже. Архимаги, как и трагги, оказались слишком болтливы. Плохо сработали поставленные на их разум магические блоки? Или это Скользящие Степи ослабили действие наложенных заклятий? Как бы то ни было, Ученик Бога узнал о существовании Творца. И теперь тщательно разработанный план срочно требуется менять.

А ведь как хорошо было задумано!

Не зря под личиной Черного Чародея скрывались двое: амечи и дейв. И на Ксантину Творец заманил тоже двоих: Ученика Бога и Проклятого. Ученик Бога должен был убедиться, что Темные Небеса – задумка дейвов, которые не хотят делиться властью. То же самое Проклятый должен был подумать про амечи. И тогда, обозленные коварством соперников, амечи и дейвы начали бы страшную войну друг с другом – войну на уничтожение.

В начавшееся смутное время Творец смог бы приступить ко второй фазе своего гениального плана и закончить то, что начал тысячелетия назад на Арнатохе.

Правда, тогда, с Арнатохом, он совершил ошибку, переоценив неприязнь амечи и дейвов друг к другу. Да, каждая из рас Высших ненавидит соперников. Но когда речь зашла о безопасности мироздания, извечные враги сумели забыть свои распри и объединиться.

Творцу пришлось тогда отступить – соединенным усилиям Высших не может противостоять даже он. К счастью, никто не заподозрил о его существовании. Эти безмозглые Высшие решили, что разрушение Арнатоха – дело рук природы. Глупцы! У них не хватило ума понять, что происходит на самом деле!

И все же тот раунд Творец проиграл. Ему пришлось затаиться. Надолго. На несколько сотен тысяч лет.

И вот теперь пришло время реванша.

Творец не собирается повторять прошлых ошибок. Он станет подпитывать вражду между амечи и дейвами тонко, умело. Делать все чужими руками, не привлекая к своей персоне ненужного внимания.

А как только война разгорится, по Вселенной прокатится волна разрушений. Она начнется с того самого Арнатоха – достаточно легкого толчка, чтобы «расслоение» продолжилось. И подозрений возникнуть не должно – Несуществующие миры и так удерживаются лишь чудом.

Но даже если Боги и попытаются остановить процесс, то лишь облегчат задачу Творцу. Пока амечи занимаются Арнатохом, он разрушит еще несколько миров, и Ксантину в том числе.

И тогда, даже объединившись, Высшие не смогут остановить Хаос.

Да, таков план. И чтобы он успешно осуществился, надо убрать с дороги помеху – Эрхала, Повелителя Воды.

Этот пронырливый Ученик Бога на свою беду прознал о существование Творца. И теперь любопытному амечи придется умереть… 

ДАТЫ ОСНОВНЫХ СОБЫТИЙ (по летоисчислению Высших) ​