Максим снова ударил, стараясь попасть в трещину. Отлетевшая щепка оцарапала ему лоб.
- Раз-два, по полену, три-четыре, по колену! – ехидно процитировал Андрей и отобрал топор. Размахнулся, крякнул и одним ударом расколол деревяшку надвое.
Максим присел на чурбак, с интересом наблюдая за тем, как ловко Андрей расправляется с поленьями. Вдруг «дровосек» остановился.
- Можно бесконечно смотреть на то, как работают другие? – крикнул Андрей. – Укладывай дрова в поленницу! Быстро!
Максим бросился исполнять приказание. Андрей остановил его:
- Погоди! Я тебя не понимаю, честное слово! Ты или пресмыкаешься перед любой силой, или танком прешь прямо на пулемет!
Максим пожал плечами:
- По-моему, я говорил, что хозяин дома не будет стрелять…
- И как ты это узнал, если, по твоим же словам, у тебя нет никаких способностей? А?
Работу закончили, когда стало совсем темно. Хозяин запер дверь на засов и накрыл на стол. Суп, мясо какого-то животного… Максиму совсем не хотелось выяснять, что за зверушка послужила пищей, и он ограничился чаем и консервами. Зато Андрей сделал укол инсулина прямо на глазах у хозяина и набросился на еду так, как если бы это была его последняя трапеза.
- Как ваше имя, отец? – спросил Андрей. – Кто вы?
Старик достал из шкафа металлический ящик и открыл крышку:
- Тимофей Лесник. Ударение на «е».
Максим заглянул в ящик. На бархатной подушечке блестели ордена Славы, Красной Звезды и Отечественной Войны, медали «За Отвагу» и «За Боевые заслуги».
- Фронтовик? Риторический вопрос, - усмехнулся Андрей, рассматривая награды.
- Но как вы здесь оказались? – спросил Максим.
Старик поставил ящик на стол и налил себе чаю:
- Долго рассказывать. Да почему бы и нет? После войны я мотался по всей стране. Перегонял машины, потом получил диплом капитана. Ходил по рекам на самоходной барже. Поначалу жил в общаге. Собрался жениться, да невеста моя, Надя, погибла при взрыве склада. Даже хоронить нечего было. Начальницей работала. Ее посмертно сделали козлом отпущения. Но я-то знаю: не виновата она!
Тимофей достал из ящика с наградами пожелтевшую фотографию необычно длинношеей женщины лет сорока.
- Ну да это присказка. Когда Надя сгинула, я погоревал и распрощался с городом. Построил домик и устроился лесником.
- А теперь куда ударение ставить? – спросил Максим.
Андрей бросил на него взгляд, способный испепелить целый город.
- Куда хочешь, туда и ставь, юморист, - нахмурился Тимофей. – Так вот жил я себе, доживал, горя не знал, да случилась Перестройка. Страна, которой я годами служил верой и правдой, рассыпалась на куски. Я не высовывался и старался держаться подальше от политики. Но однажды она пришла за мной.
Тимофей несколько минут помолчал, собираясь с мыслями.
- Интересно, а электричество откуда? – нарушил молчание Максим.
- У меня есть генератор, - сказал Лесник. – Там, в сарае. Так мне продолжать?
- Я весь внимание, - Андрей показал Максиму кулак.
Лесник вздохнул:
- Ко мне явился человек в дорогом костюме и предложил сделку – закрыть глаза на вырубку нескольких участков. Я спустил незваного гостя с лестницы.
- Он говорит правду, - прошептал Максим. Андрей пожал плечами.
Тимофей не заметил реплики:
- Думаю, дальше понятно, что произошло? Мне предложили признаться в злоупотреблении служебным положением. «Доказали», будто я за взятку сплавлял по реке лес. Обещали смягчить приговор. Я держался до конца. Меня осудили условно и приговорили к штрафу. Такую сумму я, конечно, не выплатил бы до конца жизни. И когда меня пришли выселять…
- Вроде как нельзя лишить человека единственного жилья? – Максим «блеснул» знаниями юриспруденции.
- Верно говоришь. Нельзя. Если жилье законное. Но если самострой, как у меня, то все можно. Короче, я взял ружье и расстрелял приставов. С тех пор я в Зоне.
Максим допил чай и посмотрел на магнитофон. Тимофей перехватил его взгляд:
- Я люблю музыку. Музыку разбитых надежд.
Лесник вставил кассету. Максим ждал классику, джаз, на худой конец тяжелый рок, но никак не диско времен его детства!
- Неожиданно, - только и сказал он.
- Что-то они там балакают по-своему, а я не понимаю. Да и не надо, – пробурчал Тимофей и нажал на «стоп». – Мне уж спать пора. Возраст.
- Один вопрос, - сказал Андрей. – Как пройти через лес? Мы шли несколько часов, да, казалось, эти проклятые деревья никогда не кончатся!
Лесник на секунду задумался:
- Какое удачное название… Бесконечный лес. А куда вам надо?
- В клинику профессора Озерова. Она должна быть где-то рядом.
- В больницу! – уточнил Тимофей. – Туда ближе всего через подземный ход. А знаете что? Давайте я вам завтра сам покажу дорогу. До бункера. Дальше сами разберетесь.
- Большое спасибо. Вы очень любезны… - начал Андрей.
- Не надо благодарностей. Я просто хочу, чтобы вы поскорее убрались.
Глава 14 Диабетическая кома
Небо затянуло тучами. Мелкий прохладный дождь разогнал надвигающуюся жару. Дорога размокла за ночь. Максим и Андрей, поскальзываясь и чертыхаясь, месили берцами старую грунтовку. Лесник же, в плащ-палатке и кирзовых сапогах, вышагивал с полным презрением к непогоде и грязи.
Прошло немало времени, прежде чем лес поредел, и группа вышла к заводским корпусам. Забор давно обвалился, колючая проволока валялась на земле. Путь свободен!
Тимофей указал на вход в бункер:
- Вам туда. Сначала вниз по лестнице, после топайте по главной галерее до конца. Попадете сразу во двор больницы. Никуда не сворачивайте, не то будете блуждать до скончания веков.
Лесник развернулся и скрылся в чаще. Андрей осмотрел стальную дверь и разочарованно произнес:
- Наш друг не сказал нам кода…
Максим набрал первые пришедшие на ум цифры и потянул за ручку. Замок щелкнул и дверь, скрипнув петлями, открылась. Андрей многозначительно почесал нос:
- И кто-то будет мне говорить, что у него нет никаких способностей. Дружок, ты в казино никогда не играл? Очень советую.
- Кнопки, на которые нажимали, вытерты. Остальные как новые, - возразил Максим.
Андрей посветил фонариком:
- Посмотри сам!
Все кнопки блестели одинаково.
- Но ведь я сам видел следы от пальцев! – прошептал Максим.
- Видел. То-то и оно! – насмешливо сказал Андрей.
Максим прошел коротким коридором в сводчатую галерею, по которой могли, наверное, проехать рядом два тяжелых танка. По стенам журчали ручейки, стекая в забранную решеткой канавку. Где-то далеко размеренно стучала капель.
Шли долго, освещая дорогу налобными фонарями. Иногда на пути попадались закрытые металлическими дверьми проходы или вентиляционные решетки. Почему-то совсем не хотелось думать о том, что… или, может быть, кто скрывается в боковых тоннелях. Тишину нарушал только неясный шорох, словно десятки ног шаркали по земле. Андрей остановился:
- Мне показалось или нет? Похоже, кто-то здесь есть, кроме нас?
Максим пожал плечами:
- Может быть. Но дорога у нас лишь одна – вперед.
- Нет, - возразил Андрей. – Мы уже повернули однажды. И ничего не произошло!
- Кроме того, что Зона отправила нас к Леснику.
- Но мы сами выбрали этот путь! Из любопытства!
- Какая разница? – Максим на всякий случай снял автомат с плеча. – Назад-то не прошли.
Галерея уперлась в приоткрытый гермозатвор – массивные ворота, некогда катавшиеся по изогнутым рельсам. Максим протиснулся в проем и очутился в прямоугольном зале, стены которого терялись далеко в темноте. Тусклый свет пробивался через люки в потолке. В центре торчали несколько круглых колонн с надписью «охладитель». У противоположной стены чернело устье шахты или колодца, через который строители подземелья перекинули хлипкий мостик.
Максим осторожно, на цыпочках, двинулся к колоннам и вдруг почувствовал развилку в своей судьбе. Внутренний взор – едва уловимый, тончайший дар предвидения, налетел на несокрушимую преграду, на камень-указатель из сказки о незадачливом витязе. Вот только никто не удосужился написать, что будет, если пойти, скажем, налево.
Шорох ног стал отчетливым, превратился в топот и шуршание. Совсем рядом раздался удар во что-то мягкое и мучительный человеческий стон.
Андрей поднял ружье. Максим проследил за стволом и замер в изумлении: несколько солдат избивали прикладами заключенных в покрытых пятнами полосатых робах. Стволы карабинов взлетали вверх и тут же опускались обратно, как молотки для забивки свай. Командовал экзекуцией высокий офицер с вытянутым лицом, правильным носом и безжалостным взглядом близко посаженных глаз. Очень знакомое лицо…
В памяти всплыла статья из энциклопедии: Франц Цирайс – военный преступник, комендант концлагеря Маутхаузен. Но… откуда? Нет, это – не настоящие немцы! Это какая-то… маскировка?
Развилка судьбы резала душу надвое. Ружье в руках Андрея вспыхнуло, словно раскалилось добела. Нельзя, трижды нельзя стрелять! Но начальник всегда прав! Раздираемый разумом и предчувствием, Максим сжался в комок… Нет, пусть все идет своим чередом. Командиру виднее.
Палец на спусковом крючке напрягся. Из ствола вырвался сноп пламени, высветив на секунду искаженное лицо Андрея. Горячая волна ударила по ушам. «Цирайс» переломился пополам и рухнул на пол. И тут же все – и «немцы», и «узники» в едином порыве сорвались с места и ринулись к незваным гостям.
Максим хотел пропустить Андрея, но тот схватил его за шиворот и швырнул в проход между колоннами. Он влетел на мост, помчался, что есть духу по ржавым, гудящим от топота десятков пар ног, стальным плитам. Выскочил на противоположную сторону, на твердый бетон и обернулся.
Настил плясал, словно невидимый великан изо всех сил лупил кулаком по балкам. Наконец заскрежетала сталь, посыпались в черную воду серые и полосатые фигуры. Мост переломился пополам и рухнул. Андрей успел кинуть Максиму ружье, схватился за остатки перил и, качаясь, повис над бездной. В его рюкзак вцепился «заключенный». Там, где худые, серые руки касались ткани, она светлела, становилась прозрачной и переливалась радужной пленкой, растворяясь под костлявыми пальцами. Еще немного и Андрею конец…