Доцент осклабился:
- Знаю я эти штучки! Бесполезно!
Максим посмотрел на ружье, направил ствол в угол комнаты, взвел и снова спустил ударник.
- Что-то не так. Ерунда какая-то. Осечка, что ли? - озадаченно произнес он.
Ружье оглушительно бахнуло. Пуля выбила кусок штукатурки из стены. В ушах зазвенело.
- Затяжной выстрел! А ведь я сам патроны снаряжал! – Максим клацнул затвором, подобрал с пола пустую гильзу и снова приставил ствол к голове Петровского.
- Стой! Стой! Я буду говорить. Там был патрон? Ты действительно хотел меня убить, да? – прохрипел доцент.
- Я же штафирка. У меня нет кодекса чести. В отличие от наших военспецов, убить человека для меня, как высморкаться... А ты испортил мне форму, совсем новую, между прочим. Почему ты пошел в Зону один?
- Нас было семь человек: отборные парни, лучшие. Все погибли.
Максим зажал нос и произнес голосом переводчика старых голливудских фильмов:
- Какова цель твоей миссии? Отвечай, или я разнесу твою башку к такой-то матери! Понял?
Несмотря на серьезность минуты, доцент не сдержал улыбки.
- Слушай, паяц! Я обещал говорить, но не терпеть твои издевательства! Мы следили за вами, пытаясь выяснить вашу цель.
- Неверный ответ, - мягко сказал Максим, - Ну, то есть, первая часть ответа правильная, а вторая – ложь, причем наглая и бессовестная. Вторая попытка.
- Мы искали контейнер с боевым вирусом: в Зоне есть старый советский исследовательский центр по разработке биологического оружия. Я его видел, когда ходил в поход вместе с младшим Фирсовым.
- А теперь послетний фопрос: на кого ты арбайтен? Гофори, или мы будем тебя немношко вешайт! – на этот раз Максим изображал немца, допрашивающего пленного партизана.
- Перестань издеваться! – закричал вышедший из себя Петровский, - Пусть уж лучше майор!
- Э, нет – улыбнулся стоявший в дверях Церпицкий, - Со мной ты не хотел общаться, так что...
Доцент злобно посмотрел на Максима, но говорить стал не с ним.
- Скажите, майор, вы когда-нибудь видели деньги? Настоящие деньги, а не эту вашу жалкую зарплату? Я работаю на террористическую группировку…
- Запрещенную в России? - невозмутимо перебил Максим.
Петровский окончательно вышел из себя:
- Да прекрати, урод! Больше ни слова не скажу! Суки драные!
Максим выскочил из помещения и потянул за собой Церпицкого.
- Что вы собираетесь делать с доцентом?
- Оставим здесь. Прикуем наручниками на складе. Главное – безопасность отряда.
- Он же умрет… - прошептал Максим. – Так нельзя.
- Тебе не все ли равно? У тебя есть другие предложения?
- Можно взять Петровского с собой.
Майор посмотрел на проводника, как на сумасшедшего:
- Совсем сбрендил? Это же террорист, убийца! Ты на себе прочувствовал его… гм… навыки!
- По-моему, не стоит об этом напоминать. Но видите ли, майор. Доцент, конечно, негодяй, но отнюдь не самоубийца. Он прекрасно понимает, что без меня живым отсюда не выбраться никому. Будет вести себя смирно, как ягненок. До поры до времени, конечно.
- Значит, и Олесю он бы не тронул?
Максим покачал головой:
- Ее бы он убил. Ему ж никто не рассказал о ее способностях. И еще одно: доцент врет насчет контейнеров с вирусом. Ищет то же, что и мы.
Максим потрогал раненый бок, поморщился и продолжил:
- Должны же мы оставаться людьми.
- Ты только что хотел его убить?
- Вы тоже в это поверили? Да мне премию Станиславского дать надо!
Максим осторожно открыл дверь, заглянул в комнату, где сидел привязанный к стулу доцент и с укором сказал:
- А вы, майор, вояка до мозга костей, а не знаете, что бросать оружие нельзя никогда! Особенно если бандит взял заложника.
Майор хохотнул и хлопнул Максима по плечу:
- Тебе не кажется, герой, что мы втроем справились бы с Петровским и без пушек?
Глава 29. Цель поисков
Вести по дорогам Зоны группу из шести человек – тяжкий труд для проводника. Возмущения упакованного, искривленного пространства становятся почти критическими. В любую минуту кто-нибудь из путешественников может исчезнуть. Что с ним произошло, вряд ли кто-нибудь когда-нибудь расскажет. Бывает, конечно, другая экспедиция натыкается на обглоданные монстрами останки, но обычно бедолага пропадает без следа. Проводнику приходится постоянно следить за всеми участниками похода и кожей чувствовать надвигающуюся угрозу.
Максим, прислушиваясь к собственным ощущениям, вывел своих спутников на старую дорогу. По обеим ее сторонам высились крутые холмы, покрытые ядовитой зеленью. Воздух дрожал, нагретый полуденным солнцем. На асфальте блестели лужицы. Казалось, что еще не высохли следы недавнего дождя, но на самом деле это были миражи.
Деревни, которые попадались на пути, выглядели давно заброшенными. Сплошная тоска и безнадега: покосившиеся заборы, заросшие бурьяном палисадники да разоренные хаты с торчащими трубами печей. Внутри домов, покрытая слоем пыли, валялась разбитая мебель. Даже ночевать здесь можно было только в самом крайнем случае.
Слабый после ранения Максим едва передвигал ноги. Ружье и патронташ он не доверял никому, рюкзак давно отдал Илье, но все равно еще немного – и силы закончатся. Тогда товарищам придется его нести.
- Устроим привал? – майор посмотрел вдаль. – Тебя скоро ветром унесет. Как дистрофика.
- Мы рядом. Я дойду! Дойду!
- Как знаешь.
Наконец дорога пересекла дубовую рощу и круто повернула в обход бетонного забора с колючей проволокой на столбах. Несколько минут ходьбы и Максим вышел к ржавым металлическим воротам, позади которых высились заводские цеха.
- Дошли, наконец-то! – Олеся даже подпрыгнула от радости. - Вот наша цель!
Если не считать ржавых металлических крыш, постройки отлично сохранились: даже штукатурка на стенах осталась целой. Максим, стоя перед воротами с вывеской «НИИ электонно-счетной техники» вдруг почувствовал: сейчас ему придется пережить едва ли не самое большое разочарование в своей жизни.
Олеся посмотрела на майора и робко побрела к четырехэтажному зданию с узкими окнами. Максим вошел внутрь и ахнул: прямо перед ним во всю стену красовалась знакомая эмблема: красная звезда со знаком процента внутри!
Теперь группу возглавил майор: положив ружье на плечо, он уверенно шагал выкрашенными в зеленый цвет коридорами. Максим читал надписи: «Группа искусственного интеллекта», «Бюро программирования нейронной сети», «Начальник отдела контроля», «Пульт управления».
Перед металлической дверью с табличкой «Модуль принятия решений» майор недоуменно посмотрел на Илью и Павла, толкнул дверь и изменился в лице. Максим протиснулся в помещение и развел руками:
- Да… Я думал, меня никто обмануть не может. Оказывается, может. Если человек сам верит в ложь.
Он ожидал увидеть устройство в виде печатной платы, на худой конец блок весом в несколько килограмм, а перед ним был машинный зал, весь заставленный голубыми стойками размером с книжный шкаф. Похожие на удавов толстые жгуты проводов торчали из разъемов, тянулись по стене и скрывались под серым пластиковым фальшполом.
- Что ж, майор. Вряд ли мы унесем с собой уникальный, не имеющий аналогов в мире модуль. У этой «микросхемы» нет даже ручек для переноски.
В центре зала, между стойками, стоял пульт управления с множеством индикаторов. На главной панели лежала подколотая и подшитая папка с бумагами. Максим перелистнул несколько страниц и достал фотоаппарат.
- Не смей! – прокричал майор глухим от еле сдерживаемой ярости голосом.
Гнев и ненависть больно хлестнули в лицо. Перед глазами встали забытые воспоминания…
…Максим собирался на вечер в городском доме культуры. Его раздирали противоречия: с одной стороны, он с удовольствием остался бы дома, с другой ему очень хотелось сбежать от матери, пусть и ненадолго. Алина – невеста – тоже не подарок. Но все же она пока еще не в статусе жены. И не так навязчива и бесцеремонна.
Ольга Даниловна без стука влетела в комнату.
- Сынуля, собирайся, быстро! – сладко запела она. - И так опаздываешь! Алина с тобой?
Максим бросил взгляд на мать. Тонкое лицо, прямой нос, густо подведенные глаза. Тональный крем скрывает едва заметные морщины. Почти красавица. Все портили опущенные уголки губ – из-за них на лице застыла вечно презрительная гримаса.
- Нет, мама, - ответил он после внутренних колебаний. – Мы там встретимся. Может быть.
- Я зря подбирала выгодную партию? Надеюсь, ты ее хоть раз… окучил, как мужик?
- Мам, не надо мне подсовывать, кого попало. Личная жизнь-то моя, - промямлил Максим.
- Не ценишь ты меня, – зарычала мать, - Один ты у меня остался. Я для тебя из кожи вон лезу: такую партию нашла. Все лопнут от зависти, когда ты женишься! А ты, значит, любимую мать в гроб хочешь уложить? Пошел вон! Чтобы ко мне больше не подходил! Жратвы тебе не будет!
- А деньги, мама? Подработка, стипендия… Я тебе все отдал. До копейки.
- Что? Деньги? Ты их прожрал! Счет выставить?
Ольга Даниловна развернулась и вышла из комнаты. Максим надел свитер в катышках, замызганную куртку и вылетел в подъезд, внутренне сжимаясь от страха. Мать кричала ему вслед:
- Опять как бомж оделся! Брюки почисть, идиота кусок!
На улице тускло горели фонари. Витрины переливались праздничными огнями. Из нависших над городом туч медленно падали крупные белые хлопья. Снежинка упала на ладонь, расплылась и превратилась в маленькую каплю. Растаяла, как человеческая жизнь.
И вдруг Максим ощутил, что прямо сейчас, здесь, происходит что-то ужасное. Словно завязывается узел, сплетающий воедино жизнь и смерть. Может, вернуться домой? Нет. От судьбы не уйдешь.
Подкатила маршрутка. Фары высветили дорожный знак – шагающего человечка в синем квадрате. Наверное, у него какие-то важные дела, раз он все идет и идет – равнодушный и бесстрастный.
Максим глянул на часы – опоздал. Однокурсники давно веселятся. Взбалмошная Алина, скорее всего, танцует с очередным ухажером: каждый хочет раскусить конфетку, у которой отец – крупный бизнесмен и олигарх. Говорили, что когда-то этот человек промышлял бандитизмом, но доказать этого н