- Но детей-то вы похитили? Зачем?
- Ради выкупа. Все они – дети богатых родителей. Чтобы их вернуть, те готовы отвалить круглую сумму.
Вокруг майора словно образовалась пустота. Ирина и Олеся отступили к двери. Лишь наркоман остался на месте. Все объяснения – ложь от первого до последнего слова. Что ж, раз майор хочет казаться плохим, значит, у него есть на то веские причины.
Максим поднялся на третий этаж, переступил порог аппаратной и щелкнул выключателем. Две лампы дневного света, застрекотав дросселями, моргнули под потолком, и тускло замерцали, не в силах разогнать полумрак. Остальные светильники так и остались безжизненно-мутными стеклянными трубками.
- Интересно, зачем в связном радиоцентре вещательный передатчик? – Максим включил рубильник на распределительном щитке и повернул переключатели питания задающего генератора и модулятора. Загудели трансформаторы. Стрелки амперметров сдвинулись к середине шкалы. Неоновым пламенем вспыхнули цифры в окошке частотомера.
- В Советском Союзе многие объекты строились по принципу двойного назначения, - майор внимательно наблюдая происходящим. – Разве ты связист?
- Я когда-то ходил в радиокружок. На коллективную радиостанцию, - самодовольно сказал Максим и включил выходной каскад. Гулко щелкнуло реле. Стрелки вольтметров метнулись вправо.
- А когда вырос, ты это дело, значит, забросил? – прищурился майор.
- Некогда. Сейчас есть компьютеры, интернет. Зато свободного времени мало. Может, на пенсии что получится? Есть несущая! Лампы прогреты. Параметры… а кто их знает, какие здесь должны быть параметры?
Максим выскочил в соседнюю комнату. Безжизненный пульт звукорежиссера ощерился ползунками регуляторов. За толстым стеклом на шарнирной стойке склонился к столу похожий на грушу микрофон.
Несколько минут Максим искал выключатели пульта. Щелкнул тумблерами, прошел в дикторскую кабину и сел за стол.
- Начинаем передачу «Поэтическая тетрадь». Сегодня у нас в студии Борис Пастернак. Я его не читал, но осуждаю, – сказал он в микрофон, едва сдерживая смех.
Больше Максим не успел ничего произнести. В ушах зазвенело и завыло. В макушку словно вонзился бур и, визжа, вкрутился прямо в мозг. Перед глазами все поплыло. Сознание провалилось в сумрак, полный ужаса и первобытного страха…
Глава 43. Ловушка для детей
Маленький Максим делал уроки за обшарпанным письменным столом. В соседней комнате мать устроила взбучку старшему брату. Ее гнев и ненависть сводили с ума даже сквозь кирпичную стену.
- Урод, я тебя одела, как положено – пиджачок отглаженный, брючки, а ты все уделал! Свинья! – рычала мать. – Я что, на одного тебя должна работать?
Максим, скорее, почувствовал, чем услышал ответ.
- Я же говорил, мы будем в футбол играть… - голос брата дрожал и прерывался.
- Мне наплевать и растереть! Пусть эти оборванцы ходят, как хотят, а ты должен быть человеком! Я тебя изуродую, тварина! – сквозь приоткрытую дверь донеслись глухие удары. Брат лишь сдавленно стонал. Максим знал: закричи он, и его изобьют гораздо сильнее.
- Совсем вы меня не цените. На сегодня и завтра ты наказан! – задыхаясь, бросила мать. – Во-первых, встанешь на колени на горох до вечера. Спать будешь на голом полу. И еще…
Вернувшись со школы, Максим вошел в комнату, мельком глянул на черный язык висящего в петле брата и облегченно вздохнул. По крайней мере, сегодня матери будет не до него. Стоит ли делать уроки? Наверное, стоит. Вольница вряд ли продлится слишком долго. Максим сел за стол и разложил тетрадки. Квартиру встряхнуло, словно за окном взорвалась бомба. По комнате пронеслась обжигающая волна…
В глазах понемногу прояснилось. Невидимый бур в макушке еще продолжал крутиться, понемногу сбавляя обороты. Максим кое-как поднялся, схватился за стену и, с трудом подавив приступ тошноты, выбрался в аппаратную. Майор, Ирина и Олеся корчились на полу, хватаясь за головы. Наркоман держался за ограждение распределительного щита. Свет не горел: очевидно, сосед выключил рубильник.
- А ты? – прохрипел Максим. – Не подействовало?
- Я давно… перегорел.
Звон в ушах, наконец, умолк. Майор помог Ирине подняться. Максим кинулся к Олесе. Та вдруг ударила его в грудь и закричала:
- Нет, не трогайте меня, нет! Я не хочу!
Девушка открыла глаза. На губах заиграла счастливая улыбка:
- Максим! Ты ли это? А я думала, меня снова отдали в интернат… Все было так реально…
- В госпиталь попала бомба, - печально сказала Ирина. – Все, как тогда. Вспышка, и кирпичи с неба… А потом призраки… Я не сразу поняла, что это – разорванные простыни.
- Майор? – спросил Максим.
- Когда-то из-за моей ошибки погиб целый взвод. Искромсанные человеческие тела лежали повсюду…
- Значит, мы заново пережили свои самые страшные кошмары, - перебил его Максми.
- Может, ты больше не будешь экспериментировать? Твои опыты могут дорого нам обойтись! – ударил кулаком в стену майор.
- Буду! Мы должны думать о тех, кто пойдет после нас!
Максим спустился по лестнице, прошел знакомым коридором, уперся в бронированную дверь убежища и попытался повернуть штурвал. Стальное колесо не сдвинулось ни на миллиметр. Тогда Максим нажал на кнопку вызова.
Из динамика раздался звонкий голос:
- Скажи пароль!
- Пароль!
- Дядя, ты там не шути! Не открою!
Майор открыл было рот, но Максим схватил его за плечо.
- Сам скажи пароль! – крикнул он в микрофон.
Человек за дверью умолк. Недоумение было столь серьезно, что Максиму ничего не стоило выудить из его памяти три заветных слова, которые тот едва не шептал.
- Ты должен верить! – раздельно произнес Максим.
Приглушенно лязгнул фиксатор.
- А ты говорил, мысли читать нельзя, - нахмурился майор.
- Если очень хочется, то можно. Для этого человек должен сосредоточенно думать о чем-то по-настоящему важном. И тогда мысль прожжет магистраль в мой череп.
- Мне долго еще ждать? Сами крутите эту штуковину! Я еле закрыла! – раздалось в динамиках.
Майор без видимых усилий провернул штурвал и потянул за ручку. Стальные петли не скрипнули. Дверь отворилась плавно и бесшумно. В уши ворвалось тарахтение дизель-генератора.
Девочка-подросток в камуфляже отступила, пропуская гостей через тамбур.
- Познакомьтесь, - сказал Максим. - Яна Трефилова. Дочь Аллы Владимировны, владелицы сети казино и прочих игорных заведений.
- Где остальные? – нахмурился майор. – Я – Рыжий кот!
Яна недоуменно уставилась на него:
- Я думала, Рыжий кот – он, - ткнула она пальцем в повязку на голове Максима. – Ха! Господин Безымянный! Клево ты обчистил мамино казино! За это тебя так разукрасили?
Максим оглядел спортивную фигурку девочки. Камуфляж, словно наэлектризованный, прилип к ее телу. Даже на хрупкой Олесе одежда висела чуть мешком, что там говорить о нем самом – вечно грязном и расхристанном. Разве что майор с его армейской привычкой носить форму по уставу мог поспорить с Яной в элегантности.
Она перехватила взгляд и, нимало не смутившись, провела рукой по едва выступающей груди:
- Это скаутский прикид. Валите за мной, - сказала Яна чуть развязным тоном.
Максим захлопнул дверь, повернул и заблокировал штурвал. Лишь обезопасив себя и остальных, он вошел в убежище.
На койке, положив под голову замызганную подушку, лежал мальчик в больших пластмассовых очках. Он читал книгу, тщательно проговаривая слова, словно прожевывал их вслух и, выплюнув, глотал прочитанное обратно.
Яна – опытная вожатая, зычно крикнула:
- Становись!
Мальчик слетел с койки. Со всех концов убежища раздался топот ног, и через несколько секунд между койками выстроилась пестрая шеренга: мальчик с книгой - первым, за ним заняли место невзрачные, неприметные близнецы и еще один пацан в камуфляже. Девочка с косичками, замешкалась, встала в строй последней и «вожатая» отвесила той подзатыльник. Боль и обида горькой волной прокатились по комнате. Точно так же, как в детстве…
У Максима все оборвалось груди. Он схватил Яну за плечи, встряхнул и прорычал:
- Не смей! Не смей больше так! Никогда!
Он отпустил ее, сбросил на пол рюкзак, обнял «тозик» и бросился на койку. В уши вонзилось единственное слово Яны: «Псих!»
Максим уткнулся носом в подушку, лаская пальцами холодную сталь ружейного ствола. Понемногу он все же успокоился, пришел в себя и вытер мокрые глаза. Олеся терпеливо ждала у изголовья.
- Идем за мной! – Максим схватил жену за руку и потащил за собой.
- Голубки, вы куда? – встрепенулся майор.
- В генераторную. Надо заглушить дизель. Сейчас убежище питается от электростанции. К чему зря жечь соляру?
Максим перекрыл топливный кран. Урчание дизеля смолкло. Убежище погрузилось в непроглядную тьму.
- Наверное, выбило автомат на подстанции. Я посмотрю.
Максим включил фонарь, жестом приказал жене идти за ним, и выскочил в непроглядную тьму. Заметно похолодало. Накрапывал нудный дождь. Ледяные капли стекали на лицо. Пронизывающий ветер забирался под наглухо застегнутую куртку. Деревья, зеленые днем, и призрачно-черные сейчас, ночью, махали ветками-руками, словно потерпевшие кораблекрушение призывали на помощь спасательное судно.
Максим, ежась, пробежал по мощеной дорожке к огороженному сеткой зданию. Приоткрытая дверь поскрипывала на ветру. Внутри басовито гудел трансформатор. Медные шины на распределительном щите потемнели от времени, но изоляция кабелей выглядела как будто целой. Максим посветил фонарем и включил автоматы с надписью «Убежище». В глубине подстанции клацнуло реле.
- Вроде все, - неуверенно сказал Максим.
Он обнял жену за плечи, посмотрел ей в глаза и в отчаянии крикнул: - Не знаю, как я буду выводить из Зоны одиннадцать человек! Не знаю!
Олеся не успела ответить. Максим, стыдясь минутной слабости, отпустил ее, развернулся и зашагал в радиоцентр.
В убежище снова горели лампы. Едва переступив порог, Максим услышал мягкий голос Ирины. Ребята сидели полукругом, внимательно глядя ей в глаза и едва ли не буквально развесив уши. Как-то уж слишком быстро у нее получилось завладеть детским вниманием и завоевать даже не