уважение а, скорее, благоговение со стороны пятерых сорванцов. Лишь Яна, вытянув длинные ноги на койке, о чем-то кокетничала с майором.
Максим направился было в генераторную. Ирина ошарашила его:
- Что такое доброта?
- Это когда мама не бьет головой о шкаф, - не задумываясь, ответил он.
Яна открыла рот. У Ирины полезли на лоб глаза:
- Мне Константин Владимирович говорил… но что-то светлое ты можешь вспомнить?
Максим с тоской обвел глазами детей. Близнецы напряженно сжали губы, ожидая ответа. Спортивный мальчуган в камуфляже наморщил высокий, как у Яны, лоб и ухмылялся. «Ботаник» в очках и девочка с косичками разглядывали свои ладони.
- Нет, не могу, - тихо сказал Максим. – Хотя нет, один раз мне действительно было хорошо. Я тогда гостил у бабушки. Оона читала мне сказки. Жаль, это было раз в жизни.
- Почему она не взяла тебя снова? – спросила Ирина.
Максим ответил нервно, повышая тон с каждым предложением:
- Она умерла после разговора с мамой. Не выдержало сердце. Устроила мне месяц настоящего детства и свалила на тот свет! Предательница! Из-за нее я узнал, что все может быть по-другому! Так бы сидел себе у матери под юбкой и ни о чем не задумывался!
Максим вскочил, несколько минут походил туда-сюда и упал на свободную койку. Ирина села возле его ног:
- Прости. Я не знала…
Максим прикрыл глаза ладонью:
- Ничего. Вы пробили мою броню. Но это даже хорошо. Я ведь чувствую себя танком.
- Каким еще танком? – не поняла Ирина.
- Из бабушкиной сказки. Я до сих пор ее помню. Хотите, расскажу?
Ирина обернулась к детям. Те, едва дыша, внимательно смотрели на Максима.
- Без слов понятно! – сказала она. – Хотим!
Глава 44. Танк, который опоздал на войну
Ржавая крыша старого ангара с грохотом обвалилась, подняв тучи пыли. Солнечные лучи скользнули по выкрашенной защитной краской броне. Шерман проснулся, чихнул и попробовал покрутить башней. Всегда первым делом крутишь башней, когда ты – самый обыкновенный средний танк. И, как и любая машина, Шерман знал свою работу, как только сошел с конвейера.
«Мне нужно на войну» - подумал он – «Я ведь танк и мое дело – сражаться! Может быть, где-то идет наступление и меня очень сильно не хватает?»
Шерман представил, как под треск пулеметов бегут солдаты, но ряды колючей проволоки преграждают им путь. И нет надежды на помощь. Где танкисты? Нельзя же ехать без них!
Но в ангаре никого не было. И когда очень долго стоишь среди ржавых железок, приходится учиться действовать самому. Шерман зарычал мотором, сбил ворота и покатил по разбитому асфальту среди заброшенных казарм и складов. Он не удивился разрухе: во время войны так и должно быть. Главное – уничтожить грозного и опасного врага. А все остальное не имеет значения.
Где-то вдали гудели моторы. «Наверное, машины едут на войну!» - подумал Шерман и быстро, как мог, пошлепал гусеницами на шум.
Но когда танк проломился сквозь лесопосадку, он встал, удивленно разглядывая зеленые кроны деревьев, многоэтажные дома и разноцветные автомобили, мчащиеся по ухоженным улицам. Зачем так покрасили машины? Они слишком заметные! Их легко уничтожат! Наверное, это тыловой город.
- Ой, трактор! – услышал Шерман чей-то высокий голос. – Что ты здесь делаешь? Твое место на стройке!
Маленькая лупоглазая машина остановилась возле здания с вывеской «Магазин» и удивленно таращилась на танк.
- Я не трактор. Я – танк Шерман. А как ваше имя?
- Матиз, - представился «лупоглазик». – По-моему, ты самый настоящий трактор. У тебя гусеницы вместо колес!
- Нет, я танк! – заупрямился Шерман. Он привык отстаивать свое мнение. – Мне нужно на войну! Где она?
Матиз ненадолго задумался.
- Кажется, бульдозер, господин Коматсу говорил, что стройка – самая настоящая война.
Шерман удивился, как стройка может быть войной, но не подал вида. Он был очень воспитанным танком.
- Вы не расскажете, как туда проехать?
- Я даже покажу. Нам по пути.
Шерман покатил, не поспевая за Матизом. Тому приходилось постоянно ждать.
- Какой ты медлительный, - укорял Матиз. – Настоящий трактор. Ничем не лучше тех, со стройки.
Наконец, Шерман увидел стройку. Изрытая гусеницами земля, котлованы и пустые, без стекол, окна недостроенных домов напомнили ему полигон, на котором когда-то испытывали его предков. От волнения у Шермана заскрежетала коробка передач.
- Господин Коматсу! – закричал Матиз. – Я вам помощника привел!
Ярко-желтый бульдозер развернулся на месте:
- Как интересно, - прорычал он. – Ножа нет, ковша тоже. А что у тебя вообще есть, приятель?
- Длинноствольная пушка, - с гордостью сказал Шерман. – С дульным тормозом.
- Мне это ни о чем не говорит. А что ты умеешь делать?
- Могу стрелять. Давить машины. Крушить дома.
Господин Коматсу оживился:
- Видишь старый деревянный дом? На этом месте мы построим новый. Уничтожь его.
Шерман повернул башню и… как он зарядил пушку без танкистов? Он и сам не знал, как. Только лязгнул затвор, и орудие выплюнуло фугасный снаряд. Дом разлетелся в щепки. Кусок бревна едва не угодил прямо в господина Коматсу.
- Не пойдет, - пробасил бульдозер. – Так ты всех покалечишь. Ты что, техники безопасности не знаешь?
- Нет… - вздохнул Шерман. – Я же танк.
- Нам такой работник не нужен, - господин Коматсу отвернулся и занялся своей работой.
- Ой! – подал голос Матиз. – И зачем я сюда поехал? Я застрял!
Его колеса угодили в яму с грязью и теперь бесполезно крутились. Брызги летели далеко во все стороны.
- Сейчас помогу! – Шерман легонько, как ему казалось, подтолкнул приятеля. Захрустел металл, посыпались осколки стекла.
- Ой-ой-ой! Больно! – закричал Матиз и кое-как выполз из ямы. – Ты мне багажник помял! Да как сильно, меня только в мастерской исправят! До свидания, а вернее, прощай! Нам с тобой не по пути, увалень!
Матиз выбрался на шоссе и помчался на ремонт. Наверное, ему не стоило обзывать танк. Шерман смотрел через прицел и отчетливо видел разбитый фонарь и вмятины на окрашенном яркой краской кузове. Острие прицельной марки легло на маленькую машину, защелкал дальномер. Сейчас снаряд превратит беззащитный автомобиль в груду обломков…
Но Шерман так и не выстрелил. Ведь на Матизе нет белых крестов – отметок врага. А обижать мирную технику нельзя. За это могут отправить на переплавку.
Шерман остановился в раздумьях. Он не знал, что делать дальше. Наверное, лучше было бы переночевать на стройке, но господин Коматсу настойчиво попросил не мешать работать. И Шерман отправился в город.
Наступил вечер. Среди мирной жизни – огней, сияющей рекламы и лучей автомобильных фар танк чувствовал себя солдатом, который пришел на модную вечеринку.
- Фу, невежа! – услышал он чей-то голосок. – Не видишь красный свет? Или тебя не учили, что надо ехать только на зеленый?
- Танк плохо видит. Но это уже не его проблемы… - пошутил Шерман.
- Нахал! - ответила желтая легковушка и скрылась за поворотом.
Шерман проехал по улице к большой площади и увидел вывеску «Слава отважным солдатам! Товары для настоящих мужчин! Устрой свою войну!»
От радости Шерман едва не закрутился вокруг гусеницы! Вот это мысль! Но с кем воевать? Кто Враг? Нельзя же крушить все подряд. А вдруг это свой город? Надо выяснить, прежде чем переводить снаряды!
Улицы опустели. Наверное, все машины разъехались по гаражам. Шерман выбрался на дорогу среди одноэтажных домиков, заехал в какой-то переулок, как вдруг прямо в смотровые приборы ему полыхнули мощные фары.
- Танк? – сказал хриплый голос. – Я даже не буду спрашивать, откуда ты взялся. Но задам вопрос: что ты здесь делаешь?
- Мне нужно на войну, - сказал Шерман, смело глядя прямо в лицо Тягачу с прицепом-платформой. – А я думал, здесь давно забыли о танках.
- У нынешних автомобилей короткий век, - вздохнул Тягач. – Иные не живут и трех лет – откуда ж им что-то знать, кроме своей работы? Да, было время, когда машину берегли, передавали от отца к сыну… ну да что зря болтать? А война… война закончилась много лет назад. Ты опоздал, дружок.
- Что же делать? – вырвалось у Шермана. – Может, мне устроить свое сражение?
- Пожалуй, не стоит разрушать мирную жизнь. Не для того твои ровесники победили Врага.
Тягач помолчал несколько минут, опустил рампу и добавил:
- Даже если ты опоздал на войну, то всегда можешь найти себе занятие. Забирайся на платформу. Придется поехать окружной дорогой, но, надеюсь, это зачтется мне, когда я отправлюсь на переплавку.
Шерман забрался на широкую спину, и Тягач помчался по ночному шоссе. Он ехал очень быстро: только мелькали огни деревень, поселков и придорожных кафе. Платформу покачивало, и Шерман задремал. Проснулся он от яркого света.
Взошло солнце. Прямое, как орудийный ствол, шоссе шло среди полей, изрытых заросшими травой воронками. Когда-то здесь бушевала война. Свистели пули, рвались бомбы и снаряды. Горели разбитые автомобили. И танки с красными звездами стреляли по Врагу, отбивая в тяжелой битве родную землю. Шерман прибыл из-за океана им помочь, но схватка давно закончилась…
Ехали долго. Наконец, там, где в сторону от шоссе уходила пыльная грунтовая дорога, Тягач остановился.
- Видишь проселок? – прохрипел он. – Езжай по нему и не сворачивай. Увидишь высокий забор – за ним то, что тебе нужно.
Шерман сказал спасибо и поехал, как ему сказал тягач. Он уже подъезжал к деревянному мостику через грязную речку, как вдруг его мотор взволнованно задребезжал. Наверное, тягач врал о победе, о том, что война давно закончилась…
По полю бежали солдаты в серой форме. Квадратный, словно коробка, танк с длинной пушкой разворачивался в атаку. И для Шермана не осталось ничего, кроме ненавистного белого креста в прицеле. Он рванулся вперед – надо взорвать вражеский танк, а потом уничтожить солдат! Такая его работа.