- Может, стоило бы поехать на твоем тягаче? Как его там… «Космоболец», что ли? – Кузьма Фролов заговорил впервые за весь поход.
Максим расхохотался в голос:
- Сам ты «Космоболец». Да… прошлое быстро забывается. Тягач называется «Комсомолец» - в честь коммунистического союза молодежи. Уяснил?
- Уяснил, - ответил Кузьма, который выглядел сейчас старше Максима. – Так почему мы не прокатились с ветерком на твоем «Комсомольце»?
- А… Я думал об этом. Но в конце концов решил пешком топать. Не все так просто, как кажется.
- Я тебя не понимаю.
- Я себя тоже. Идем дальше!
Максим встал и, точно механизм, зашагал дальше по дороге.
Горные вершины казались близко – рукой подать, но идти до них пришлось весь остаток дня. Так всегда с горами: вроде совсем рядом, но все ноги оттопаешь, пока доберешься.
Наконец Максим и его спутники вошли в поселок – несколько маленьких домиков, разбросанных у подножия вершины. Посередине высилось двухэтажное здание с надписью «туристический центр». Именно туда и Максим и повел группу.
В комнате с несколькими топчанами, тумбочками и шкафами оказалось все, что нужно для сна – матрасы, подушки, одеяла. Был здесь и электрический чайник. Максим протянул руку к выключателю, и под потолком загорелась лампа без абажура.
- Не очень-то в Зоне уважают туристов, - проворчал Антон, открывая консервы. – Впрочем, сейчас мне все равно. У меня, кажется, ноги оторвали.
- Это с непривычки, - Кузьма быстро застелил постель и рухнул. – Я тоже давно столько не ходил. То ли еще будет завтра.
Клим набрал воды из-под крана и поставил чайник. Пока вода закипала, Максим успел осмотреть коридор и запер дверь на засов.
- Зачем? Кто нам помешает? – удивился Антон.
- Да кто угодно. От залетных сталкеров до монстров. Впрочем, в такие комнаты они не имеют права заходить.
- Как… не имеют права?
- А вот так. Запрещено им. Зайдут – их накажут. Тут же получат конкретного дрозда.
- От кого?
- Понятия не имею. Давай ешь – и спать. Завтра подъем, как только рассветет. Нельзя терять ни минуты.
Максим бросил на топчан матрас, подушку и одеяло, улегся и мгновенно заснул. Ему приснился кошмар: его собственная мать гналась за ним по выкрашенному кремовой краской коридору, а он убегал, рвался вперед изо всех сил, но понимал, что еще немного, и она его настигнет. Спасения не было нигде: ни за углом, ни в многочисленных шкафах, расставленных вдоль стен, ни под больничной кроватью в одной из комнат. И доктор со шприцом кричал: «Ловите его, ловите! Сейчас сделаем укол, и он станет спокойным! С характером больной. Ничего, и не таких ломали!»
Откуда-то из темноты выпрыгнула медсестра. Максим с ужасом узнал в ней вторую жену – Олесю. Он едва увернулся от ее цепких рук, но лишь для того чтобы врезаться в запертую решетку.
Теперь Максим видел себя со стороны, как бы зависнув под потолком. На него, вернее, его тело, навалились все сразу. Доктор вколол в плечо что-то из шприца. «Не убейте его случайно! Он мне живым нужен! Пока что!» - закричала мать. Упоминать об истинной причине беспокойства – наследстве бывшего мужа, она, разумеется, не стала.
Максима – теперь покорного и безразличного, затащили в палату и привязали к кровати. Выключили свет. Прошло несколько минут, и картинка медленно проявилась, но уже в виде комнаты в туристическом центре. Из окна брезжил слабый утренний свет. Товарищи посапывали и похрапывали на топчанах.
Максим, ехидно улыбаясь, повернул ручку радиоточки на стене. «Советская женская группа альпинистов отправилась сегодня покорять Пик Ленина…»
- Да что б тебя! – Клим вскочил и выключил радио. – Дай подрыхнуть немного!
- Вставай, спящая красавица. Поднимайся – и на вылазку. Принц приехал. Светает, надо выступать.
Антон открыл глаза и аж шарахнулся от Максима:
- Что с тобой, отец? На тебе лица нет! Сон плохой приснился?
- Нет… Это был не сон. Мне приснилась моя жизнь. Настоящая жизнь.
Наскоро перекусив консервами, Максим проверил коридор. Никто не бросился ему навстречу, никто не выл и не топал. Сквозь застекленные, законопаченные окна не проникал даже ветер. Тишина, покой и никаких монстров.
Максим осторожно вывел своих товарищей на улицу. От площадки позади туристического центра в горы уходила тропинка. Она тянулась в ложбину между двух вершин и терялась среди снегов.
- Вот только лазать по горам не хватало, - Максим достал из рюкзака верблюжий свитер. – А придется. Ничего не попишешь. Должны же мы как-то добраться до места.
Глава 44. Перевал
Тропинка вилась среди снегов, камней и покрытых льдом скал. К счастью, она оказалась вполне проходимой для людей, не имеющих ни малейшего понятия об альпинизме. Иначе в горах можно было бы застрять надолго, если не навсегда: возвращаться назад в Зоне – самое последнее дело.
Понемногу скалы из отвесных превратились в пологие. Подъем закончился. Воздух стал разреженным и прозрачным. С высоты мог бы открываться отличный вид, но над землей висела плотная дымка, скрывая местность внизу. В небо поднимался пар, принимая вид клыкастой головы чудовища, извергающего пламя.
- Мне кажется, мы в самой высокой точке этого перевала Антуко. Дальше начинается спуск в долину, - Максим подытожил свои наблюдения.
- Какого перевала? – откликнулся Антон.
- Антуко. Похоже, выросло поколение, не читавшее «Дети капитана Гранта».
Люди страдали. Воздуха не хватало, и нездоровое дыхание со свистом вырывалось из легких. К нехватке кислорода примешивался холод. Легкий ветерок забирался под одежду, пронизывал до костей, унося с собой драгоценное тепло. Максим то и дело останавливался на привал – сам он мог еще идти, но непривычные к высоте товарищи едва не падали от усталости. Апатия и безразличие охватили группу.
Правда, Клим все же поинтересовался, что за страшный монстр завис в безоблачном синем небе.
- Предостережение, - ответил Максим. – Вопрос только, какое.
Ответ он получил несколько минут спустя, когда над его головой пролетел булыжник и с треском ударился о скалу.
Со склонов спускались заросшие шерстью великаны ростом под два с половиной метра - йети. Они хватали попавшие им под ноги камни и швыряли в медленно бредущих по тропинке людей. К счастью, расстояние пока было слишком велико.
Максим поднял ружье, но тут же опустил его. На такой дистанции ТОЗик с его коротким стволом бессилен. Зато Клим тут же выстрелил из помпового дробовика, впрочем, без особого успеха. Оглушительно ударил дуплет из двустволки Кузьмы. Картечь не нанесла врагу никакого вреда. Зато камни начали падать совсем близко.
Тогда Максим выхватил у Антона карабин, прицелился, нажал на спуск и попал ближайшему йети в голову. Тот рухнул ничком и покатился по склону. Значит, их можно убить.
В воздух сам по себе поднялся камень. Он со свистом пронесся, набирая скорость и ударил еще одного великана в грудь, убив того на месте. Потеряв двоих собратьев, йети начали беспорядочно отступать. Максим вернул карабин Антону.
- Хорошо, что мы взяли эту штуку. А ведь я знал, что пригодится.
- Да я бы и сам справился, - самоуверенно возразил Антон.
- Двое лучше одного.
- Что дальше-то? – спросил Клим.
Тропинка вела к небольшой каменной постройке на площадке над пропастью.
- Зайдем, отдохнем и подумаем, - ответил Максим. – Здесь должен быть выход.
В маленькой комнате на залитом бетоном полу сложный механизм вычерчивал кривые на рулонах бумаги. Перья лениво двигались, едва слышно поскрипывая.
- Сейсмограф! – воскликнул Антон. – Кто его сюда поставил?
- Академия наук СССР, - Максим указал на табличку на массивном постаменте. – Советские ученые и сюда добрались. Вернее, добрался их аппарат. Сами они навеки остались в прошлом.
Перья сейсмографа начали вздрагивать сильнее. Еще минута, и они нервно забились, оставляя на бумаге размашистые зигзаги. Но люди пока ничего не ощущали.
- Ты тоже это видишь? – воскликнул Кузьма.
- Кажется, надвигается землетрясение! – Антон странно покрутил головой.
Правило поведения во время землетрясений гласит: если природа… или судьба дала почувствовать его начало, надо как можно быстрее бежать из помещения, из дома на открытую местность. Тогда шансы выжить гораздо выше, чем у того, кто окажется погребен под развалинами. Но предчувствие кричало, что нужно оставаться в аппаратной. Смерть таится снаружи.
Клим бросился к двери.
- Стой! Стой, несчастный! – закричал ему Максим. – Погибнешь! И нас погубишь! Держись крепче!
По горным вершинам прокатился мощный подземный гул. Пол вздрогнул и поплыл, словно стал жидким. Стрелки сейсмографа взбесились. Точно безумные, они начали прыгать и биться об ограничители. Что-то оглушительно затрещало. Дом накренился и, покачиваясь, сдвинулся с места и полетел вниз. Максиму показалось, что он сидит в колодце, а снаружи по земле лупит палкой великан. Постройку бросало туда-сюда, люди едва могли удержаться, но все же она не обрушилась.
Бешеный спуск длился не больше минуты. Потом снаружи раздался грохот, хруст и треск. Максима швырнуло головой о стену и все стихло. Даже перья сейсмографа больше не скрипели.
- Все живы? – спросил Клим. – Кузьма, ты цел?
- Вроде бы… Антоха? Антоха!
Никто ему не ответил. Потом со стороны входа донеслись звуки рвоты и слабый голос Антона:
- Меня укачало! Я в самолетах летать из-за этого могу с трудом. Как-то после перелета в Нью-Йорк мне пришлось врача вызвать.
Кузьма ответил не без иронии:
- Хорошо, что у нас гражданской авиации больше нет. Самолеты-то все, тю-тю. Одни поезда остались. И то просто так не уедешь.
- Где Максим? Его не слышно! Эй, Максим! Ты живой? Нам без тебя никак! – забеспокоился Клим.
Максим кое-как поднялся, подхватил упавшее ружье, вышел наружу и оттуда уже откликнулся:
- Я башкой приложился. Ничего. Голова – это кость. Она болеть не может.