ионарный пост нацгвардии, но, к счастью, нас не тормознули: постовые разбирались с двумя фурами сомнительного вида без номеров, которые стояли на обочине.
Отъехав чуть дальше, мы нашли укромное местечко на берегу речки Унжа, соорудили нехитрый ужин на газовой горелке из консервов, помылись в предварительно проверенной воде и стали устраиваться на ночлег.
«Рубин» разбудил меня в три ночи, на смену вахты.
Чтобы прогнать остатки сна, я спустился к речке и ополоснул лицо прохладной водой. И тут заметил кое-что странное на противоположном берегу. Будто что-то влажно поблёскивало в лунном свете, прямо на границе воды и земли.
Немного подумав, я скинул одежду и окунулся в воду. В пару гребков доплыл до противоположного берега — благо речка тут была совсем не широкой.
И почти упёрся в то, что так странно блестело в лунном свете.
Объект был обтекаемой формы, но полностью разглядеть его в лунном свете было невозможно: он был сделан из совершенно прозрачного, гладкого пластика.
Ощупывая то, что сильно напоминало крыло, я двинулся вдоль объекта в камыши. И наткнулся на кабину этого странного летательного аппарата.
Поначалу мне казалось, что кресло, сделанное из какой-то серебристой ткани, парит в воздухе. И только потом я разглядел небольшую приборную доску, так же упакованную в прозрачный кокон, ремни и органы управления.
Разглядев зыбкие контуры кабины, я понял, что неведомый аппарат представляет собой планер: характерные каплевидные обводы не оставляли в этом сомнений.
Очень хотелось попробовать вскрыть кабину и поискать внутри чего-нибудь интересного, но я справедливо решил, что там наверняка могут быть неприятные ловушки, которые ночью обнаружить нереально, и решил оставить это дело на утро.
После подъёма я рассказал «Рубину» о своей находке. Мы стали думать о том, что делать с этим открытием. На базу докладывать было нельзя: ситуация не относилась к тем, из-за которых можно было бы прервать радиомолчание.
— Я бы обшманал внутренности, — предложил «Рубин». — А потом уничтожил бы эту штуковину.
— Он может быть интересен для изучения, — возразил я. — Может, оставим и доложим координаты после возвращения? Куда он денется-то? Без самолёта планеры не летают.
— Может, у него движок есть? Не разглядел?
— Кстати, да — надо бы проверить. Нет, не видел.
— Так что давай сначала посмотрим внимательнее, а уже потом решим.
Мы подошли к речке. Теперь с нашего берега планер было не разглядеть.
— Там точно что-то есть?.. — с сомнением сказал «Рубин» не переставая, впрочем, раздеваться.
— Точно, — кивнул я. — Если бы кто-то там двигался ночью — я бы засёк.
Планер действительно был на месте. Мы убедились в этом, подобравшись вплотную к камышам, среди которых он был укрыт. Удивительное дело: его поверхность, отчётливо бликовавшая в тусклом лунном свете, совершенно сливалась с окружением при свете дневном.
— Он тут недавно, — сказал «Рубин» внимательно осмотрев аппарат. — Ещё суток не прошло!
— Уверен? — с некоторым сомнением спросил я.
— Да. Гляди, вот здесь ты стоял ночью, так? — сказал он, указывая на примятый камыш. — А вот тут пилот выбрался на сушу, — он показал на другой участок, где несколько стволов были обрублены чем-то острым. Срезы действительно были довольно свежими.
Я невольно поднял голову и внимательно огляделся.
— Он может быть где-то рядом, — продолжал «Рубин».
— Блин, надо к машине обратно! — сказал я.
— Пожалуй, — согласился он.
Мы выбрались на наш берег как раз вовремя. Хорошо, что полностью одеваться не стали — только трусы успели натянуть.
К «Хавейлу» подходил незнакомый мужичок: сухонький, жилистый, со спутанной бородкой, в старых грязных джинсах и клетчатой рубахе с прорехами на локтях. На вид — доходяга-доходягой.
Однако же я успел заметить, как он шёл до того, как понял, что его заметили: быстро, почти бесшумно, будто стелился над травой. Неуловимое мгновение — и вот он бредёт, чуть припадая на правую ногу.
— Привет, мужики! — окликнул он нас, помахав рукой.
Он остановился метрах в десяти от автомобиля.
— Ну привет, коли не шутишь, — ответил я.
«Рубин» продолжал двигаться и вскоре был возле машины. Залез внутрь.
— Я с Унжи иду, говорят, в Мантурово можно дохтура найти, — продолжал мужик.
Он честно пытался имитировать местный акцент и говор и, наверно, я бы вполне принял его игру — если бы сам не бывал частенько в этих местах.
— А что случилось? — спросил я.
— Да жинка занемогла, — вздохнул он. — С ногой бяда. Подвернула третьего дня, дак распухло всё, до невозможности… криком кричит, больно… а у нас из колёс-то только телега, да лошадь сосед не дал: грит, пахать-то надо, иначе зимой-то зубы того… на полку…
Незнакомец, видимо, подбодрился тем, что мы отреагировали на его клоунаду спокойно, вошёл в раж и полностью погрузился в роль.
Я же внимательно его оглядел, пытаясь угадать, где он может прятать оружие. Скорее всего, под подолом рубахи: там не видно ничего. Да и руки так держит… надо бы сменить диспозицию. Чтобы он расслабился и решил, что ему по силам снять нас чисто, без пальбы и возможного сопутствующего ущерба.
— Ладно, — сказал я мягко, делая вид, что расслабился. — Поможем. Тут ехать-то всего ничего…
— Мне б хотя бы до окраины-то, — забормотал мужик. — Дальше уж сам…
— А отчего не до больницы? — спросил я.
— Дак это уже как сможете… — довольно натурально вздохнул он и посмотрел на меня слезящимися глазами.
Я посмотрел на «Рубина». Тот уже умудрился одеться. В ответ на мой взгляд он едва заметно кивнул, мол, давай посадим к себе, уже потом разбираться будем.
— Ладно, — сказал я, надевая джинсы. — Забирайся на переднее. Поможем.
Мужик благодарно закивал и пошёл к машине.
— Точно наперёд? Неудобно как-то… хозяйское место… — спросил он прежде, чем открыть дверцу.
— Точно, — кивнул я. — Тебе так сподручнее дорогу будет показывать, если заплутаем вдруг.
— Да тут дорога-то всё время прямо! — мужик пожал плечами, но больше возражать не стал. Вместо этого открыл дверцу и забрался на сиденье переднего пассажира.
От меня не укрылось, как он ловко вывернул руку, что-то, видимо, достав из карманов своих джинсов.
Невидимой для мужика правой рукой я сделал жест, обращённый к «Рубину». «Осторожно!»
Тот снова едва заметно кивнул.
Я обулся и залез на заднее сиденье.
— А что, в деревеньке-то вашей народу много осталось? — спросил я.
— Да не, — махнул рукой мужик. — Так, пара стариков да мы… дети-то все по городам разъехались… это кого на СВО не призвали, значит…
— А что, было кого призывать? — спросил я.
— Ну как же! У тётки Ольки из соседнего двора сынишка… двадцать пять годков стукнуло, ну его и того… прошлым летом как схоронили… — он попытался изобразить горестный вдох, однако он не смог замаскировать изрядную долю желчи, которая просачивалась в его тоне.
— Призвали, говоришь? — спросил «Рубин», трогаясь с места.
— Ну да, — снова вздохнул мужик, — как есть. Повестку вручили и того… военком с подручными приезжали, так Олька-то, дура, нет бы в подпол…
Видимо, он понял, что сболтнул с горяча, вошедши в раж, что-то не то.
Поэтому решил действовать немедленно.
Надо сказать, его навыки впечатляли: пока мы говорили, он, должно быть, успел второй раз залезть в карман. Потому что теперь у него в каждой руке было про шприцу-тюбику.
Он попытался достать сразу нас двоих: «Рубину» целил в бедро, чтобы наверняка, мне — в руку, которую я неосторожно положил на подлокотник между передними сиденьями.
Рубин увернулся, схватив железной хваткой его кисть. Я же просто подался назад.
Шприц-тюбик ткнулся в обивку подлокотника.
Мужик зашипел и попытался снова.
Он был сильным, даже очень. Я едва смог удержать его вторую руку, чтобы он не достал шприц-тюбик из подлокотника.
«Рубин», кажется, сломал ему большой палец на другой руке, но тот даже бровью не повёл.
Резким рывком ему удалось освободить левую руку; потянулся к карману, но тут «Рубин» саданул ему ребром ладони по шее. В правильном месте.
Однако тот хоть и замедлился, но сознания не потерял.
Тогда я схватил шприц-тюбик, резким движением вколол его в предплечье противнику и сжал колбу.
Мужик застонал и резко расслабился.
Это меня едва не обмануло: я решил, что в тюбиках было банальное снотворное.
Однако, едва я отпустил его, мужик мгновенно достал откуда-то из-под рубашки маленький пистолет и уже начал поднимать ствол, целя в собственный подбородок.
«Рубин» опередил его и здесь: смог вырвать оружие, сломав ему вдобавок ещё и указательный палец. Однако же, этим пальцем мужик успел нажать на спусковой крючок. Грохотнуло, и на потолочной обивке нашего «Хавейла» появилась аккуратная круглая дырочка.
Пробивной силы пули хватило, чтобы прошить кузов насквозь.
Мужик попытался выпрыгнуть в дверь, но тут уже я схватил его за горло левой рукой, а правой чуть сдавил сонную артерию. Только после этого он, наконец, вырубился.
Мы с «Рубином» переглянулись.
— Однако… — сказал напарник, после секундной паузы.
— Согласен, — ответил я.
— Думаешь, наш планерист?
— Думаю да, — кивнул я. — Иначе очень уж невероятное совпадение.
— Из новеньких, не спящий… надо же, как далеко они умудряются забираться, а?
— Аппарат его меня беспокоит. Очень, — сказал я. — Наверняка он прозрачный не только в оптическом диапазоне…
— Наверняка. Кстати, хорошо бы его всё-таки осмотреть.
— А с этим хмырём что делать? — спросил я.
— Как что? — с удивлением ответил «Рубин». — В расход! Мы не можем с ним возиться. Да и не расколем сами, видел, что наши делали, чтобы крохи информации получить?
— Я бы всё-таки попробовал поговорить, — осторожно заметил я. — Он вёл себя как-то странно. Нетипично. Решение непонятные. Зачем он с этими шприцами так рисковал? Мог ведь сразу пришить, когда мы безоружными к машине шли…