За металлическим щитом я ожидал увидеть какие-нибудь технические штуковины для обслуживания самолётов, стеллажи с запчастями или что-то в этом роде. Но вместо этого там оказалось помещение, длинной метров десять и шесть метров в ширину, внутри которого концентрическими кругами были расставлены металлические бочки, выкрашенные в красный цвет. В центре помещения стоял круглый пластиковый стол, на белой столешнице которого неряшливыми мазками какой-то коричневой краской был нарисован равнобедренный треугольник, вписанный в круг.
Я подошёл к ближайшей бочке. На ней лежало что-то вроде грязной тряпки. Я не стал трогать её руками, вместо этого подошёл вплотную, посветил фонариком и нагнулся, чтобы рассмотреть получше.
Пуля оказался менее щепетильным: он тоже подошёл к соседней бочке, и поднял похожую тряпку.
— Обалдеть! — сказал он ровно в тот момент, когда я разглядел, что это кусок кожи с человеческими волосами. — Это ж скальп!
Я выпрямился, поморщившись.
— Положи на место. И лучше не трогай, — сказал я. — Биологическую безопасность никто не отменял.
— Понял, — кивнул Пуля. После чего достал из кармана дезинфектор и пару раз прыснул себе на ладонь.
Я одобрительно кивнул.
Осмотрев остальные бочки, мы обнаружили ещё одиннадцать скальпов. Всего тринадцать. Потом я подошёл к центральному столику, наклонился и принюхался. Похоже, то, что я изначально принял за коричневую краску было кровью.
Мы вернулись к Пуле.
— Видел, да? — спросил он.
Я кивнул.
— Какие-то местные индейские радикалы? Обострение старых противоречий? — предположил Пуля.
— Этот символ, — ответил я. — Треугольник в круге. Мы его уже видели с Рубином.
— Ого! В Подмосковье? — удивился Пуля.
— Ага, — кивнул я.
— А скальпы там тоже были?
— Там были другие вещи… но нет, скальпов не было, — ответил Рубин.
— Значит, местная специфика, — удовлетворённо кивнул Пуля. — Слушай, а сканеры самолёта могут мёртвые тела обнаруживать? — спросил он. — Когда сюда катились смотрел по окрестностям?
— Смотрел, — утвердительно ответил Рубин. — В километре к северу скелет коровы. Пара койотов охотится в трёх километрах на запад. Ещё тут полно мышей. Но трупов нет.
— Впечатляет, — заметил я.
— А есть какие-нибудь сооружения? Вроде этой выгородки, за которой не видно, а? — не унимался Пуля.
Рубин нахмурился.
— Подвал диспетчерской. Где-то полтора километра отсюда, почти по центру полосы. За ним три брошенные машины. В багажники заглянуть не могу. Да и в салоны не очень, если честно — угол неудачный.
— Значит, тела могут быть там, — сказал Пуля. — А что, если это и были наши встречающие?
Мы с Рубином переглянулись.
— Не, ну представьте, тут была сходка эти… как шеф говорит, радикалов. А наши приехали встречать нас. Ну и нарвались по полной… — сказал Пуля.
— Может быть, — ответил я. — А может и нет. Те, кто должен был нас встретить, прибыли на место, увидели всё это дело — и предпочли сбежать нафиг. А предупредить не успели.
— Или не захотели, — вмешался Рубин.
— Тут следов никаких нет, — заметил я, посветив на пол ангара. — И там, за выгородкой тоже. Значит, кем бы ни были погибшие — с ними расправились не здесь.
— Они могут вернуться, — заметил Пуля.
— Могут, — кивнул я. — Поэтому Рубин должен быть готов стартовать в любой момент. Слушай, ангар же экранирует сенсоры самолёта, так? Может, лучше выкатиться тогда, а?
— Не экранирует, — возразил Пуля. — Он не из металла. Какой-то полимер.
— А-а-а. Ясно. Хорошо тогда. Наверное.
— Ну что, надо решения принимать, — сказал Пуля. — Будем обследовать вышку и стоянку тех машин, а?
Подумав секунду, я ответил:
— Будем. Как иначе-то. Пока план такой: если обнаруживаем погибших — пробуем связаться с местными властями. Рассказываем ситуацию. Дальше по первоначальному плану, если осложнений не будет.
— А если будут? — уточнил Пуля.
— Если будут — то Рубин стартует, а мы с тобой остаёмся разгребать всё это дело. Выйдем на местные власти, найдём способ связаться с нашими… дальше договоримся о способе эвакуации.
— Тогда нам надо антидот забрать, — сказал Пуля. — И остальное. Иначе он обратно всё увезёт.
— А вот это верно! — кивнул я.
Перед тем, как выйти, мы достали из багажного отсека рюкзак, где в специальном контейнере находились ампулы с антидотом и отдельно — заготовки для вакцин и документация.
Я нацепил рюкзак, и мы с Пулей вышли из ангара, направляясь в сторону диспетчерской.
Снаружи было прохладно, где-то плюс десять, не больше. Пахло свежестью и немного гарью. Интересно, тут что-то сгорело недавно? Или это от хозяйств долетает?..
Шли достаточно быстро. Фонарей не включали — пользовались «ночниками». А то очень уж приметно выглядели бы на рулёжке.
Диспетчерская оказалась небольшим каркасным строением. Внизу было что-то вроде зала ожидания и несколько административных помещений. Всюду следы разграбления: стёкла побиты, никакой техники. Только документация разбросана по полу.
Наверху была примерно такая же картина: всё ценное вынесено. Всё то, что вынести было невозможно — разбито.
Никаких трупов тут не было. Даже в подвале.
На парковке стояло два старых пикапа и один седан. Все в таком же разорённом состоянии, как и диспетчерская: капоты подняты, всё ценное выкорчевано. В салонах хватало мусора — но и только. С багажником седана пришлось повозиться: пришлось вскрывать замок ножом. Но мы справились. Внутри оказалась целая канистра с бензином — немалая ценность по нынешним временам, однако мы оставили её на месте.
Сориентировавшись по планшету, я хотел было двинуться по направлению к ферме, о которой говорил Рубин, но тут на дороге, ведущей к аэродрому, вдруг мелькнул проблеск света.
Не сговариваясь, мы с Пулей нырнули за крыло ближайшего пикапа.
К нам быстро приближались жёлтые фары. Их свет подёргивался на неровностях дороги.
Глава 6
Мужик был одет в джинсы и тёплую фланелевую рубашку. Бородатый и кряжистый, он был примером типичного фермера — хоть в рекламе снимай. Даже помповое ружьё в его правой руке смотрелось вполне гармонично. К счастью, его ствол теперь смотрел в землю, а не на нас.
Рядом с мужиком стояла женщина. Худая, с выразительным волевым лицом и длинными светлыми волосами. «Наверно, жена», — подумал я.
— На мародёров они вроде не похожи, — тихо сказала она на уху мужику.
Впрочем, недостаточно тихо: мы услышали. Ночь была тихой.
— Пожалуй, — согласился тот.
Говорили на английском, с непривычными «жующим» акцентом, проглатывая окончания.
— Те так себя не ведут… и эти чистые слишком, — продолжал мужик, критически оглядывая нас.
— Вы с Украины, что ли? — выдала женщина. — Акцент похож.
Мы с Пулей переглянулись. Тонкий момент: сходу выдать правду опасно — всё-таки ядерная война случилась именно между нашими державами. А с вранья начинать знакомство не хотелось, особенно учитывая нашу высказанную ранее просьбу связаться с властями…
— Нет, — ответил я. — Не с Украины.
— Значит, русские? — спокойным тоном продолжал мужик. — Беженцы, так? Из Калифорнии небось идёте к цивилизации, так?
— Русские, — согласился я.
— Ну ясно… вообще хорошо смотритесь для такой дороги. В диспетчерской трубу нашли, так? Умывались?
Я сделал паузу, соображая, как лучше ответить.
— Да не бойтесь, вода там самотёком из скважины идёт. Вполне нормальная, её даже сейчас пить можно, так? Мы всё собираемся полив организовать для дальнего поля — да руки никак не доходят… молодцы, что в человеческом виде себя держите. А то с той стороны впервые месяцы торчков было, стада целые. Как в «Ходячих», один в один. Смотрели «Ходячих»?
— Я смотрел, — вмешался Пуля. — Только первые два сезона. Дальше там ерунда какая-то пошла.
Я вдруг обнаружил, что на английском он говорит, пожалуй, лучше меня. Даже умудряется имитировать акцент, очень похоже. Я бы на слух не отличил от местного, а слух у меня острый.
Мужик рассмеялся.
— Да-да, многие так говорят… — ответил он. — Значит, вы ходите на гражданство Конфедерации подать, так?
— Очень возможно, — дипломатично ответил я.
— Тогда вы по адресу.
Мужик подошёл ко мне и протянул широкую, как лопата, ладонь.
— Я Колтон. Колтон Крайслер. А это моя жена Джен, — представил он.
— Дмитрий, — ответил я. — Можно просто Дима. А это мой брат Павел.
Пуля с удивлением посмотрел на меня. Я едва заметно улыбнулся и пожал плечами.
— Брат, значит… хорошо, что друг друга держитесь — а то у вас в Калифорнии там такое с семьями творилось, такое рассказывали, что волосы дыбом… люди друг от друга отрекались, ненавидели, чуть ли не убить грозились — только за то, что кому-то нравился Трамп перед последними выборами. Представляете себе такое? Дети на мать кидались, сёстры на братьев — сплошь и рядом.
— У вас, значит, иначе было? — уточнил я.
— Ну как… всякое, конечно, случалось. Но в целом народ тут куда как спокойнее, — ответил Колтон. — Вы это… рюкзаки свои в кузов, а сами можете на заднее сиденье. Мы сами сейчас в город едем — добросим. Мэр и команда до завтрашнего вечера, понятное дело, будут в отключке. А вечерком вы к нему загляните, всё оформит в лучшем виде.
Я стал лихорадочно вспоминать, какой сегодня день недели, с учётом перелёта. Выходило, что вроде четверг — но, наверно, я ошибался. Иначе с чего бы вдруг мэр был в отключке? Значит, сегодня пятница, все ходят по барам, все дела… как в старые добрые времена.
— Жильё лучше на вашей стороне поискать, это к северу от ярмарки, пара кварталов, разберётесь. У вас деньги-то есть? Хотя откуда… — вздохнул фермер.
— Есть пара сотен, — возразил я.
Нам выдали на всякий случай наличные доллары. Точной информации об их хождении не было. Партнёры говорили, что обычные люди могу поменять их на новую валюту, которые они вводили в оборот, и что ими всё ещё можно где-то расплачиваться.