Гермиона подняла на него взгляд мутных глаз и с трудом, хватаясь за край кровати, встала на ноги.
– О, ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ, ЗАЧЕМ?! – вдруг прокричала она, обводя притихших окружающих бешеным, диким взглядом. – ЗАЧЕМ Я УБИЛА ЕГО, – крик сорвался в стон, и Гермиона без сил опустилась на колени, – так быстро?..
КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ
И остаётся только пепел.
И серый дым, и тишина.
Забыть бы прошлое навеки –
Но эта власть нам не дана.
Уходят в небо с дымом слёзы,
Уходят в проклятую ночь.
И остаются только грёзы:
Их не достичь, им не помочь.
Всё разлетается на части,
В один момент – и навсегда.
Туманом обернулось счастье,
Смеется полная луна.
Ушло, растаяло, исчезло
И растворилось в темноте.
Как лёгкий сон над чёрной бездной,
Как луч прощания во тьме…
Варава ВалентинаДочь Волдеморта. Часть IV: Возвращение героя
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ: Возвращение героя
По осколкам холодного шёлка,
За слезой, укатившейся вдаль,
Я рисую замёрзшей иголкой
Ледяную, сырую печаль.
Облупившейся краской слетают
Мои дни, потерявшие суть,
И в поблекших глазах потухают
Угольки улетевших минут.
Траур лентой клубится в тумане,
Ураган улегся и затих
На руинах забытого храма,
Что я строила в грёзах своих.
Мне остался от прошлого призрак:
Он приходит кошмаром во сне,
А потом потухает в тумане
При печальной, поблекшей луне.
Мне осталась надеждой на смелость,
Из двух капель тебя и меня,
Лишь прекрасная девочка. Верю,
Что она не покинет, любя.
И в ночи, просыпаясь со стоном,
Я бужу её хладной рукой,
Чтоб на личике милом блеснули
Изумрудами боль и покой.
Я в глазах её, дивно-зелёных,
Затуманенных негою сна,
Вижу тени убитых влюблённых,
Коих тьма развела навсегда.
Тот один почивает навеки.
Та одна – только призрак живой.
А ребёнок смыкает вновь веки,
Мне даря пустоту и покой…
Глава I: Снег
Снег шёл всю ночь. Белое одеяло раскинулось кругом, скрыв всю грязь, все изъяны местности, а вместе с ними и всё красивое, элегантное, оригинальное и необычное. Укутало пригород Лондона холодным, идеально-красивым серебристо-белым покровом. Он скрывал следы всего живого и неживого. Режущая, болезненная белизна – всюду.
Снегопад уже кончился, но редкие снежинки всё ещё срывались то и дело с неба и, кружась, опускались на белый ковёр, вплетались в него, сливались с блестящей в лучах зимнего солнца гладью.
Гермиона сидела на крыльце утонувшего в сугробах дома, укутанная в тёплую шубу и, жмурясь от холодных лучей, смотрела вдаль. Там, впереди, – поля и крыши посёлка, что располагался за ними, утопали в чистейшем снегу. Зимнее солнце сделало белый ковёр искрящимся, ярким. Больно было смотреть и сложно оторвать взгляд от этого блеска, от этой бесконечной белизны.
Вот уже час сидела Гермиона на крыльце. Её ноги в тонких сапожках продрогли, губы посинели – но ведьма не находила в себе сил встать и вернуться в дом, уйти от этой сияющей чистоты. Она хотела заставить снег проникнуть внутрь, окутать чувства и мысли, укрыть, как он укрыл всё кругом, былое, спрятать его под безбрежной чистотой. И пусть потом снег стает, превратится в грязь, обнажит скрытое ныне, сделав его ещё хуже. И будет ещё больнее. Пусть. Только бы хоть какое-то время можно было вот так сидеть и чувствовать чистоту и белизну всего, всего кругом: внутри и снаружи…
На дороге, не видной из-за дома, раздался гул подъезжающей машины. Ещё пару часов назад прибывший не смог бы проделать своего манёвра – утром Гермиона слышала, как кто-то из соседей вызывал из ближайшей деревни трактор, чтоб расчистил утонувшую в снегу проезжую часть.
Колдунья отметила всё это где-то на заднем плане сознания, не отрывая взгляда от снежно-белых полей за оградой…
Невдалеке послышались возня и голоса, скрип шагов, стук открываемых ворот.
«Миссис Томпсон приехала», – подумала Гермиона, всё ещё глядя вперёд.
Стэфани Томпсон была хозяйкой дома справа – добродушной пожилой женщиной, лучшей подругой миссис Грэйнджер, приёмной матери Гермионы. Она часто заходила по вечерам «на чай».
Миссис Томпсон за забором говорила что-то возбуждённым голосом – но закутанная в толстый шарф молодая ведьма не разобрала слов, да и не прислушивалась. Она была раздосадована тем, что люди нарушили её единение с природой, с этим белым снегом, с этой неопороченной чистотой.
– Гермиона! – раздался удивлённый и радостный мужской голос из-за соседского забора. – Ты ли это?!
Колдунья стряхнула оцепенение и повернула голову. Из-за невысокой ограды, разделявшей дома, ей радостно улыбался старый приятель детства Робби Томпсон, повзрослевший и возмужавший, но, в сущности, как это ни странно, не слишком-то изменившийся за те шесть или семь лет, которые прошли с момента их последней мимолётной встречи.
– Робби! – с неподдельной радостью воскликнула Гермиона, поднимаясь и стряхивая снег. – Мерлин, сколько же мы не виделись?!
Молодой человек добродушно и задорно рассмеялся, окидывая её оценивающим взглядом.
– Лет шесть! – заметил он, успокаиваясь. – А я приехал к предкам, поживу тут какое-то время. Получил работу в Лондоне. Ты что? Вспомнила родных, перелётная птичка? Надолго здесь?
– Пока живу тут, – сияя, ответила молодая ведьма, облокачиваясь на столбики крыльца. – Так, немедленно всё бросай и дуй в гости! – деловито распорядилась она.
– А ты всё так же мною помыкаешь, – усмехнулся друг детства. – Мать будет ворчать.
– Бери миссис Томпсон с собой – моя мама будет ей рада.
– А, чёрт с тобой: сейчас, только забегу за бутылочкой коньяка. Ты, я надеюсь, пьёшь коньяк? Хоть немножко-то?
– Я всё пью, – добродушно сообщила Гермиона.
– Да ну? – недоверчиво прищурился старый приятель. – Сложно в это поверить. Ты, кстати, одна тут? Я слышал, ты замуж вышла. – Последнее было сказано почти с недоверием.
– Одна, – внезапно помрачнела Гермиона и несколько раз быстро моргнула. Потом, будто опомнившись, снова улыбнулась приятелю. – Не переживай, никто нам пить не помешает.
Робби расхохотался и пообещал прийти через полчаса, а молодая ведьма с меланхоличной улыбкой скрылась в заснеженном доме.
* * *
Робби явился только через час в сопровождении сияющей матери. Миссис Томпсон была вне себя от радости из-за неожиданного приезда сына, который к тому же обещал временно поселиться с ней. Пожилая дама ещё несколько дней назад не смела и мечтать о подобном счастье.
Оставив родителей сплетничать на кухне, Гермиона и Робби устроились на диванах в большой гостиной. Сейчас молодая ведьма видела, что товарищ её детства очень даже изменился. Он стал выше, аккуратнее, как-то серьёзнее. Что-то неуловимое смешивалось с давно знакомыми и родными чертами. Шесть лет – не шутка. В последний раз они виделись на Рождественских каникулах, когда Гермиона училась на шестом курсе. Да и виделись как-то не долго и не близко – став волшебницей, она вообще отдалилась от своих старых друзей-магглов, и с каждым годом разрыв становился всё ощутимее.
Но сейчас ведьма была искренне рада видеть старого приятеля. От него так и веяло очарованием давно утраченного, счастливого детства.
– Ты невероятно изменилась! – сообщил Робби, разливая в низкие пузатые бокалы янтарный коньяк. – С трудом узнал. Где же ты пропадала столько лет?
– Где я только не пропадала, – улыбнулась колдунья. И это была чистая правда.
– Ты действительно вышла замуж? – опять спросил Робби. – Мне мать говорила сто лет назад, но я как-то даже не поверил. Как ты нынче зовёшься?
– Миссис Саузвильт, – странным голосом проговорила его собеседница.
– А где же мистер Саузвильт? – ухмыльнулся Робби. – Хотелось бы мне посмотреть на человека, который… В общем, я с трудом представляю тебя чьей-то женой. Хотя ты переменилась…
– Больше, чем ты думаешь, – тяжело вздохнула Гермиона, снимая со столика наполненный бокал. – Я вдова, – понизив голос, сообщила она.
– Матерь Божья! – выдохнул Робби, вздрагивая. – Прости, пожалуйста...
– Ничего. Моим родителям и миссис Томпсон не говори, ведь я и сюда-то сбежала от уныния, потому они не знают. Как видишь, выдержать меня женой может не каждый.
– Ты шутишь, это хорошо, – осторожно сказал друг детства. – Давно случилось?
– Летом. Давай поговорим на эту тему попозже, – попросила Гермиона. – Расскажи о себе.
– Да что тут рассказывать: всё прозаично и скучно, – пожал плечами её старый приятель. – Окончил школу, умудрился поступить в Оксфорд; через два года бросил его к чертям и уехал с другом в Шотландию. У него там папаша, который устроил нас риэлторами при своей фирме. Работа непыльная, в чём-то увлекательная. Видел парочку замков с привидениями, – хохотнул Робби. – Заработал неплохо, да надоело. Вот вернулся – устроился в Лондоне в адвокатскую контору. Мелкую, правда, – куда мне с моим неоконченным юридическим образованием. – Он на минутку умолк. – Предупреждая твою речь о необходимости знаний и вузовских дипломов, горы упрёков и увещеваний, предлагаю тост за будущее, светлое и прекрасное, несмотря ни на что.