В итоге молния получилась хиленькая, била меньше секунды, и когда по моему велению снег рухнул, стационарный купол был на месте. Дрянной удар. Но хорошо, что я жив.
На моих глазах посреди круга, где стоял, уткнувшись кистями в снег адепт, вздыбился белый бугор. Нечто росло под сугробом, с каждой секундой вниз срывались куски липкого, подтаявшего снега. Мне уже не нравилось, что я могу увидеть там, под белым покрывалом: слишком велики размеры.
Когда снег осыпался достаточно, чтобы разглядеть то, что поднималось, я заметил серую спину из камня. В гребне, проходящем по хребту голема, запутались желтые листья придорожной травы: непонятным образом мужчина создал огромного монстра из промерзлой земли и камней, валяющихся под ногами.
А потом меня стали методично избивать. Несмотря на перевес в характеристиках, отличную двухслойную защиту, молодость и ум, троица теснила меня. Адепт, занятый контролем над големом, надел рюкзак со стационарным артефактом защиты и пошел позади своего творения. И оказалось, что защита вовсе не стационарная: центр купола был в рюкзаке мага и двигался вместе с ним.
В спину мягко толкнуло: это впечаталась в щит химера. Дерево передо мной взорвалось щепой от удара кнута.
Черт побери! Похоже, меня уделала троица адептов. Да, не в сухую, так как их раньше было четверо, но все-же, все же…
Я завел их подальше в лес, а потом потратил бао на полет, буквально дожигая последнее, прикрывая свой полет бурей. Приземлился я на месте, где троица оставила свою поклажу. Да, самое ценное они оставили при себе, но у меня с ними разные понятия ценного.
Воздушные удары разнесли лыжи, напоследок я кинул парочку ударов в брошенные сумки и поспешил к своей поклаже. Преследовать меня вне купола адепты не рискнули, и медленно плелись к дороге, вынужденные идти со скоростью медлительного голема.
Я засел в засаде через километр дальше по дороге, но адепты не показались ни через пол часа, ни через час. Вернувшись обратно, я обнаружил, что следы ботинок ведут к столице. Не верю. Но буду считать, что ночь отдыха я себе выиграл.
Глава 7
Холод проникает под одежду, цепляется за нательное белье, но не находит тепла и под ним. Четверо адептов уже давно замерзли и продрогли, ноги и руки онемели и потеряли чувствительность. Адар не понимал, как они будут сражаться с неживыми, когда их догонят: задубевшие пальцы не удержат рукояти меча.
Адар залился кашлем. Практик содрогался всем телом, будто стремясь выплюнуть легкие: он согнулся, и долго кашлял, отплевывая густые слюни, отхаркивая мокроту. Адепта едва не затошнило в снег, но пустой желудок лишь пару раз содрогнулся в спазмах.
Апелиус, Озар и Кимар замерли, пережидая, пока практик придет в себя.
— Ты хо-очешь нас здесь по-хо-ро-нить, — непослушными, замерзшими губами сказал Адар. Апелиус не ответил: повернулся в сторону, куда вел след, и оттолкнулся лыжными палками от снега.
Адептам не осталось ничего, кроме как последовать за ним. Тулупы, подранные сучьями и когтями тварей, кое-как связаны нарезанным на ленты исподним бельем. Четверке приходилось худо: два дня ходить по морозу без сна, отдыха и еды — тяжелое испытание даже для адептов, которые в разы крепче обычных людей.
В подчинении у странной девушки оказалось гораздо больше одиннадцати бойцов, и эти неучтенные противники оказались в разы сильнее обыкновенных упырей. Кто же знал, что тварь имеет в подчинении и тварей, созданных из тел практиков! Последние владеют каким-то подобием магии.
Ох, зря Апелиус прошел мимо места битвы Лицеуса с адептами: прикажи архимаг убрать снег, и у него появились бы вопросы, куда делись тела. И подготовился бы практик к бою лучше, чем сейчас. Как минимум, сунулся бы к кладбищу подготовленным, с построенной в Лурсконе печатью для усиления кольца, и бой занял бы не больше минуты.
А сейчас уже не подготовишься — стоит вернуться из проклятого леса в Лурскон, и мертвую тварь больше не отыщешь.
Четверка двигается со скоростью калек. Кимар поддерживает над отрядом купол из ветра, через который вьюга не пробивается. Это хорошо — так чуточку теплее. На поддержку купола уходит куча бао, и копить ее приходится путем медитации, продираясь через бурю без купола, ловя снежинки лицом. Это плохо. Увы,
Апелиус запретил останавливаться и восполнять энергию обычной медитацией. Архимаг боится упустить монстра.
В уставшую голову архимага, занятую мыслью "догнать", слишком поздно приходит мысль, что цепочка следов за последние пять минут была слишком ровной. Мысль приходит, и сугробы по обеим сторонам адептов взрываются снегом, выпуская из себя четырех упырей — по два на сторону. Две твари прыгают на Озара, две — на Апелиуса. Упыри под завязку накачаны энергией смерти, и мертвое бао делает свое дело: щит Озара не просто проявляется в реальности — он чернеет, будто разъедаемый чернилами. Щит Апелиуса гораздо качественнее, но архимаг не бьет монстров, он выпускает бао под ноги и отпрыгивает в сторону, отталкиваясь ногами от мгновенно выросшего из-под земли шипа. Архимаг мог ударить, но потерял две секунды, чтобы отпрыгнуть от монстров.
А потом стало поздно. Шип Апелиуса пробил голову одной твари, но другие две, не обращая внимания на слабенькие заклинания, проломили щит орущего Озара и располосовали его когтями. Пацан даже не успел ничего сделать.
А потом все три твари метнулись к Кимару. И если двух Апелиус успел убить, то третья тварь заслонилась адептом, пробила дышащий на ладан щит и вгрызлась в горло Кимара. Шип прилетел в голову твари, но клокотавшего с разорванной гортанью приятеля это спасти не могло.
Теперь остались только Адар и Апелиус. Будто в насмешку над судьбой, первым делом смерть прибрала с собой предателей-помощников, которые получили обещание платы за свою службу, но не успели ей воспользоваться. И вряд ли Апелиус теперь вылечит сестренку Озара, и не найдет родственников Кимара, чтобы отдать документы, подтверждающие право владения крепостью и деревенькой.
Адару стало ясно, что он умрет следующим. Командир сильнее, быстрее, злее. Хоть Апелиус и выглядит исхудавшим, покрасневшие глаза глядят так же остро, а в движениях нет усталости. Тулуп адепта не порван — щит у того выдерживает даже прыгающих из сугробов умертвий, и похоже, на ходу заряжает сам себя.
— Постояли и хватит. Пошли, — махнул Апелиус в сторону, куда уводил след. — Я умею читать следы, эти четверо упырей были последними юнитами в войске твари. Теперь есть только мы и она.
Глядя, как краснеет снег под предателями, как затихают судороги Кимара, Адар понимал — его ждет такая же судьба: краснеющий под телом снег и равнодушный взгляд. А с Апелиусом, этим выползышем бездны, будет стоять следующий раб браслета, которому он кивнет "пошли".
Истерику устраивать смысла нет — адепт скажет "пошли за мной, это приказ", и тело выполнит то, чего так не желает разум. Так что лучше не терять самостоятельность и последних частичек гордости. Смерть парней добавится строками в мантре, которую Адар твердит себе перед сном. Ненависть придает сил…
Да, покойные предали Адара и загнали и его, и себя в эту ситуацию, но кто бы не предал? Узнав Апелиуса получше, бывший серый кардинал Утренней звезды осознал, что любого, кто пробыл в компании чертового адепта час-другой, тот убедил бы в чем угодно. Это со своими слугами, скованными артефактами, практик не церемонился и не стремился казаться хорошим.
Адепт глотает загустевший на морозе укрепляющий эликсир, по консистенции похожий на жидкий лед, и прячет бутылек под тулуп, который теперь все равно не защищает от холода. Лезет за пазуху парням и забирает ополовиненные бутыльки.
Снова в путь. Снова лыжи скользят, торят лыжню через сугробы и овраги, снова палки отталкиваются от снега.
— Не понимаю, — хмурится Апелиус. — Следы какие-то странные… Что-то не так…
Идти им пришлось не больше пятнадцати минут, прежде чем след закончился. Судя по всему, упыри прошли вперед, до этого места, а потом вернулись по нему же и засели в сугробах. Девчонки, за которой они шли, здесь видно не было.
Они преследовали призрак.
Вьюга ревет, свистит ветер, матерится Апелиус, но Адар улыбается. Пацан счастлив: сегодня мир позволил ему жить.
Если сутки назад я планировал развернуться в Басхуре на полную, то теперь мне пришлось пересмотреть свои планы с учетом троицы адептов, засевших где-то рядом с городом. В то, что практики ушли обратно в столицу, не поверил бы даже полный дурак. С вызванным големом, потрепанные, без лыж? Я бы на их месте переждал ночь где-нибудь у костра, упился заживляющими эликсирами, коих у элитной четверки должно быть с изрядным запасом, а потом дошел до города. И уже там попытался бы отыскать меня.
Хорошо, что я — не троица сидящих в лесу адептов, демотивированных смертью товарища, и у меня забот всего две: во-первых, нужно построить печать для портала — это единственное, что требуется мне в городе. А во-вторых, надо избавиться от преследующей меня химеры. Смерть практика-химеролога порвала поводок между ним и зверушкой, но та преследует меня без команд и каких-либо дополнительных стимулов. Так сказать, безвозмездно.
Гораздо хуже, что по скорости паукоскорпион не сильно отстает от меня. Я бы согласился обменять такого врага на парочку обыкновенных медлительных големов, которых хотя бы издали обстрелять можно. Обычно химерологи усиливают своих подопечных по максимуму, тратя многие десятки монет, подбирая сердца, мышцы, кости и прочую начинку монстров и зверей, чтобы создать особую тварь. Мне не повезло несколько раз: во-первых, тварь создавали и развивали в повышенную ловкость, не жалея средств. Во-вторых, химеролог был очень, очень умел.
Зато теперь я знаю, какую тварюшку заказывать у мастеров скальпеля и чужих тел.
Химера.
Сила: 0.4
Ловкость: 6.3
Телосложение: 0.3
Что особенно погано — химера не атаковала меня в лоб, и поймать ее я не мог.