* * *
Робби всё не уходил, дотянул до обеда и остался угоститься фирменным пирогом миссис Грэйнджер. Джинни просидела целый час в ванной, а потом заявила, что ей лучше, и весело провела время с приятелями. Робби, легонько щёлкнув младшую Уизли по ободку тёмных очков, окрестил её и себя «Терминаторами», а Гермиону почему-то стал называть Сарой – волшебницы так и не поняли, к чему это он.
После ухода приятеля Гермиона хлопотала с ребёнком, потом приехал с работы папа и привёз новые шторы в гостевую комнату для Джинни. Вешали их всей семьей, причём Джинни, рвавшаяся помогать, чуть не свалилась с табуретки от внезапного головокружения. Миссис Грэйнджер долго охала, и рыжую ведьму насильно освободили ото всех «высотных работ».
После победы над шторами был ужин, а после ужина сели смотреть телевизор, и Гермиона здорово повеселилась, наблюдая за подругой, которая, в свою очередь, решила предложить Волдеморту устраивать в гимназии «портретные спектакли» – организовать «театральный кружок» среди скучающих изображений с картин в Даркпаверхаусе и выдавать им интересные сценарии для постановок.
– Можно специально рисовать картины-декорации, даже менять их! – с горящими глазами тараторила ведьма. – Это можно перенести из гимназии во весь магический мир! Представь, какая это замечательная идея! Можно прописывать сценарии на полотна, чтобы изображения имели возможность разучивать роли без руководства волшебников! Я уверена, они увлекутся этой идеей! Представляешь, какой можно сделать размах?..
Мистер и миссис Грэйнджер слушали Джинни с улыбками удивления и всё силились понять из спутанных объяснений двух колдуний принцип, по которому оживают волшебные портреты.
Дискуссию прервала Генриетта, огласив дом надрывным рёвом, и ещё долго не хотела засыпать после кормления. В общем, поговорить с Джинни Гермиона смогла только поздно вечером, когда все уже улеглись спать. Рыжая ведьма, правда, пыталась сделать вид, что уснула, пока Гермиона баюкала Етту, но её манёвр не удался. Поднятая со спасительного ложа и укутанная в длинный махровый халат, партизанка была выведена во двор практически под конвоем, воплотившемся в суровом образе Гермионы.
Перед тем, как выйти на улицу, Джинни сняла солнцезащитные очки и положила их на стол. Гермиона приняла это за капитуляцию и испытала облегчение, внезапно и быстро сменившееся тревогой. Что такого столь сильно не хотела, но должна была сказать её подруга?
Они вышли в сад. Погода сильно переменилась: о вчерашнем северном ветре не осталось и памяти, в потеплевшем воздухе пахло весной. Гермиона устроилась на ступенях крыльца, Джинни осталась стоять. Прохладный апрельский ветер теребил полы её халата и распущенные рыжие волосы. Ведьма молчала.
– Джиневра Молли Кэтлин Уизли! – грозно сказала Гермиона, прикрывая под сердитостью беспокойство и доставая сигарету. – Немедленно выкладывай всё!
– Хорошо-хорошо, – обречённо кивнула её собеседница, – ты только не кричи, ладно?– Младшая Уизли отвернулась, вглядываясь в ночной мрак, и умолкла, но Гермиона стала настойчиво покашливать. – Сейчас… – досадливо пообещала Джинни. – Хорошо. Во-первых, я приехала к тебе не только на каникулы, если ты, конечно, не против.
– Оставайся сколько хочешь, – удивилась Гермиона, поднимая брови, – но как же гимназия?
– Я больше не работаю преподавателем. Я уволилась.
– Ты поругалась с Papá?!
– Нет, что ты! – вздрогнула Джинни. Она стояла к ней спиной, сцепив сзади руки, и немного раскачивалась. – Что ты, напротив…
– Но почему тогда…
– Гермиона, – ведьма глубоко вдохнула, – я жду ребёнка.
– Что?! От кого?!
– Ты только не злись и выслушай меня до конца, – голос Джинни немного дрожал.
– Почему я должна злиться?! Ты что, – Гермиона усмехнулась внезапной догадке, – залетела от Люциуса?
– При чём здесь Люциус?! – досадливо обернувшись, всплеснула руками Джинни. Потом снова устремила взгляд в сад. – Я его вообще уже сто лет не видела.
– Но почему я могла бы разозлиться?.. Погоди, ты собралась рожать?
– Да, – коротко ответила подруга. Теперь она сложила руки на груди, и Гермиона видела, как сильно она сжимала пальцами свои плечи.
– Кто отец ребёнка? – тихо спросила ведьма.
– Обещай, что выслушаешь меня до конца.
– Да обещаю я! Что, в конце концов…
– Я жду ребёнка от милорда, – глухо произнесла её подруга.
– Что?!! – невольно выпалила Гермиона, подскакивая.
– Я жду ребёнка от милорда, – всё тем же глухим голосом повторила Джинни.
– П-подожди, – Гермиона совершенно смешалась, – ты… ты что спала с моим отцом?
Джинни молчала.
– И давно это началось? – закуривая новую сигарету, спросила молодая ведьма. Информация отказывалась укладываться в голове.
– Давно, – всё тем же глухим голосом ответила Джинни, – ещё в ночь твоего выпускного. Помнишь, вы с… вы оставили меня с милордом, ну, перед тем как всё открыли Гарри и Рону.
– Помню, – растерянно выдавила Гермиона. – И он что?.. То есть… Maman не догадывается о ваших отношениях? – тихо закончила она.
– Белла знает. У милорда… со многими такие отношения.
– Что-то я совсем ничего не понимаю, – пробормотала Гермиона. – Papá знает о ребёнке?
– Да. И Белла знает. Это не случайность.
– Попридержи гиппогрифов! – выдохнула Гермиона, отбрасывая недокуренную сигарету и вытряхивая из пачки новую. Во рту уже стояла горечь. – Ты можешь нормально объяснить?!
– Милорд и Белла планируют завести ещё одного ребёнка, – медленно начала Джинни, снова сцепляя руки за спиной, – но Беллатриса больше не может иметь детей. И они решили…
– Они решили?! – Гермионе казалось, что она сходит с ума.
– Ну да. Они решили, что ребёнка рожу я. Но об этом никто не должен узнать. Ты, разумеется, знать должна. Я хотела, чтобы ты услышала об этом от меня.
– Спасибо за заботу! – не сдержалась ведьма. – Подожди… Если ребёнка собираются завести они, то ты, выходит…
– Да, я обязана скрывать свою беременность и отдать младенца Беллатрисе. Но я ничего не имею против, – поспешно добавила она.
– С ума сойти можно.
– Об этом никто не должен узнать. Особенно моя семья. – Джинни глубоко вдохнула и повернулась к ней лицом. – Гермиона… ты… ты теперь будешь меня ненавидеть?
Они встретились взглядами. Джинни выглядела очень несчастной, подавленной и, казалось, ожидала бури.
– Что за вздор?! – выдохнула наследница Тёмного Лорда. – Я просто… Очень много информации.
– Я могу уехать прямо сейчас.
– Какие глупости, Джинни! Ты, разумеется, останешься тут.
– Правда? – с нескрываемым облегчением спросила рыжеволосая ведьма.
– Родная моя, – Гермиона встала и обняла подругу, – как ты могла подумать, что я могу… Просто это так неожиданно… Я… Какой у тебя срок?
– Два с половиной месяца, – всхлипывая, сказала Джинни.
– Мальчик или девочка? – часто моргая, спросила Гермиона. Она улыбалась и плакала, обнимая дрожащую подругу.
– Мальчик.
– Это, выходит, у меня будет брат? – сдавленно спросила ведьма, отстраняясь от Джинни и всё еще держа ту за руки. – А ты – моя мачеха?
– Всего на шесть с половиной месяцев.
– Джинни… Великий Мерлин… Я…
– Всё хорошо, Гермиона, – глотая слёзы, прошептала младшая Уизли, – честное слово. Для меня это честь и…
– Молчи, молчи! Перестань. У меня в голове не укладывается… Да почему же ты тогда плачешь?!
– А ты? – засмеялась Джинни.
– Я не знаю… Джинни… Я не знаю…
* * *
Всю ночь и весь следующий день мысли путались в голове Гермионы. С одной стороны, новость ничего для неё существенно не меняла. С другой… Её лучшая подруга должна родить ей брата и отдать его её родителям. Её лучшая подруга уже пять лет спит с её отцом! «У милорда… со многими такие отношения». «О времена, о нравы!» – как сказал кто-то из маггловских классиков. Кажется, Шекспир.
Зацепившись за последнюю мысль, Гермиона потратила несколько часов, чтобы найти цитату и решила всерьёз заняться своим немагическим образованием. Бессмертную сентенцию изрёк Цицерон. Посмеявшись над собой, Гермиона таки прихватила из книжного шкафа томик своего любимого Оскара Уайльда. Чтобы забыть о нём – слишком много мыслей роилось в её голове.
Джинни весь последовавший после ночного разговора день провела с Еттой. Теперь Гермиона по-другому смотрела на них. Каково это – родить ребёнка, более того: родить ребёнка, если она всё поняла правильно, от любимого человека, – и отдать его другой женщине, его жене. Отдать безропотно и безвозвратно.
Беллатриса стала официальной супругой Тёмного Лорда полтора года назад, через двенадцать месяцев после того, как пропавшего без вести Родольфуса официально признали мёртвым. Лорд Волдеморт в его теперешнем положении не мог позволить себе незаконную дочь. Но зачем им вдруг понадобился ещё один ребёнок? К тому же таким странным способом… И как Мaman принимает тот факт, что «у милорда… со многими такие отношения»?..
Гермионе вдруг вспомнилась старая, случайно увиденная сцена между Тёмным Лордом и её тётей Нарциссой. «А ведь он тогда целовал её, – внезапно поняла Гермиона. – И её…»
Она попробовала представить себе, чтобы Генри мог изменять ей с каждой смазливой волшебницей, и поняла… что она могла бы терпеть от Генри всё, что угодно: будь то измены, грубость, обман, насилие, даже окончательный разрыв… Только бы он был жив, только бы она знала, что он жив. От этих мыслей сдавило горло и перехватило дыхание, и, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, Гермиона убежала на террасу, где столкнулась с Робби.
Срывающимся от слёз голосом, она попыталась объяснить причину своей истерики – а у неё началась настоящая истерика. Парень успокаивал подругу, чем только мог, но та только сильнее сотрясалась от плача.
– Это не справедливо! Робби, это так несправедливо! Так не должно было случиться, не могло! Что я такого сделала, чем я так прогневила судьбу?! Я же не виновата, что я родилась такой! Я не предательница, я не могла… не заслужила… Я так по нему скучаю, если бы ты только