– Та-да-да-м! – саркастично возвестила она. – Осечка. Не так просто, мой друг.
Лёгкая вспышка из палочки Гермионы осветила комнату синеватым светом. У стены с яростью на ожесточённом, перекосившемся лице стоял, не сводя с неё поднятой палочки, Гарри Поттер.
Он невероятно изменился за прошедшие пять лет. Бледный до синевы, отчего живо напоминал вампира Сангвини, которого Слизнорт когда-то притащил на Рождественскую вечеринку в школе, Гарри вытянулся вверх и сильно раздался в плечах. Под глазами залегли глубокие тени, а напоминающий молнию шрам на лбу налился кровью и выглядел свежим, ярко выделяясь на бледном лице. Очков на глазах больше не было, изумрудные радужки выцвели и поблёкли, приобретя к тому же странное, неестественное свечение. Они смотрели с отрешённой жестокостью, беспощадным и пустым взглядом солдата, бегущего в атаку на маггловской войне.
Гарри был одет в расстёгнутую до середины белую рубашку с закатанными по локти рукавами и джинсы, на груди и руках виднелись глубокие, наскоро залеченные каким-то ужасным кустарным заклятием шрамы. Один из них, огромный, шёл через всю шею к правому плечу. Другой, почерневший, пересекал подбородок. Костяшки пальцев счёсаны, пластинки давно нестриженных ногтей побурели, будто прибитые. На бледной коже там и тут ярко проступали вздувшиеся, тёмно-синие узоры вен.
Мысли полностью блокированы.
И ещё от этого ночного гостя, сжимающего в правой руке меч Годрика Гриффиндора, а в левой древко волшебной палочки, веяло сильнейшей, концентрированной Чёрной магией.
– Я всё равно заберу кулон, – прошипел Гарри сквозь плотно стиснутые зубы.
– Зачем? – прищурилась Гермиона, пристально разглядывая бывшего друга. – Уймись, Гарри! Посмотри, в кого ты превратился! – с ошеломлённой горечью проговорила она.
– Не тебе судить меня!
– Гарри, послушай меня, пожалуйста! – горячее заговорила колдунья, не отводя от него палочки и заматывая кровоточащую левую руку в пододеяльник. – К чему это всё?! Ты давно мог бы жить, нормально жить: как все, как ты сам всегда хотел! Я уверена, Papá позволил бы тебе…
– Круцио! – свирепея, выпалил Гарри, и Гермиона отразила проклятье в стену. По ней расползлись щупальцами глубокие трещины. Робби сдавленно заскулил. – «Papá», – передразнил Гарри и сплюнул на пол. – Ничтожество! Мне противно находиться с тобой рядом!
– Осмелюсь напомнить: тебя сюда никто не звал! – не выдержала Гермиона.
– Я должен убить Волдеморта! Не нужно ставить мне в пример жизни смрадных предателей! И эти люди чему-то учили меня, наставляли, попрекали! Крысы! Твари, пресмыкающиеся перед Волдемортом! Ничего, все получат сполна! Каждый – по заслугам! Трусость и предательство на войне – самые отвратительные и самые страшные преступления…
– Мы не на войне, Гарри! Посмотри вокруг! Мир живёт дальше! Здесь сражаешься с кем-то только ты!
– Да-да! – блуждающим тоном проговорил он. – Как быстро позабыли все о том, ради чего обещали положить жизни! Я вижу! Я остался почти один.
– Ты сходишь с ума, – холодно сказала Гермиона, не переставая между тем зорко следить за своей защитой.
– Быть может, – мрачно кивнул Гарри. – Я должен убить Волдеморта.
– Наивно даже полагать, что ты на это способен! – выплюнула Гермиона и осеклась, увидев его усмешку и блеск поблёкших водянистых глаз.
– Уверена? – зло спросил незваный гость, заметив её растерянность. – Поживём – увидим. Я не сидел сложа руки все эти годы. Отдай мне Хоркрукс, – без перехода потребовал он.
– С чего ты вообще взял, что…
– По-хорошему, Гермиона, – тихо произнёс Гарри.
– Ты не сможешь забрать его и не сможешь меня убить, – уверенно сообщила молодая ведьма после короткой паузы. – Я тоже в эти годы не травологией занималась!
– Ты отдашь мне кулон, – пообещал Гарри. – Очень скоро.
И внезапно трансгрессировал с громким хлопком.
Гермиона вздрогнула и быстро огляделась. Потом закрыла глаза и прислушалась. Но в озарённой синеватым светом заклятия комнате не было никого, кроме неё самой и насмерть перепуганного Робби.
Гермиона открыла глаза и посмотрела на иссиня-бледного парня.
Исправление памяти лучше предоставить специалистам. Слишком глубокое потрясение.
Гарри применял непростительные проклятия. Ставил ли он при этом блок? Скорее всего да – её бывший приятель явно перестал быть заносчивым мальчишкой, обладающим только грандиозным самомнением и ничем большим. Гарри определённо был опасен.
Нужно поскорее увидеться с Тёмным Лордом. И быть начеку.
– Робби, – осторожно сказала ведьма, присаживаясь на кровать и сжимая в руках похолодевшие ладони приятеля. – Я могу попросить тебя не поднимать панику? Всё будет хорошо. Ты забудешь обо всем этом. Только позже.
– Ч-что это б-было? – прошептал Робби хриплым голосом.
– Я не раз говорила тебе, что я ведьма, – мрачно заметила она в ответ. – Как видишь, это правда. – Гермиона взмахнула палочкой, и стёкла с пола фонтаном брызг вернулись в раму, соединившись в одно целое, а глубокие трещины на стене паутинкой стянулись в точку и исчезли. – Ночной кошмар, – сказала волшебница тихо. – Мне нужно сейчас уйти. Я могу надеяться, что ты не поднимешь панику, Робби?
– Герм, я могу помочь тебе, – стряхивая паралич оцепенения, внушительно сказал парень.
Молодая ведьма грустно улыбнулась.
– Можешь, – кивнула она, – если не будешь паниковать и дождёшься моего возвращения. Обещай мне.
– Хорошо, обещаю, – очень серьёзно кивнул он. – Но я…
Робби не закончил. В открытое окно с улицы, со стороны дома названых родителей Гермионы, ночную тьму прорезал дикий истерический вопль, и в одну секунду у молодой ведьмы оборвалось всё внутри. Осознание, мгновенное и страшное, огрело обухом по голове; перед глазами взорвался белый туман; сердце стукнуло один раз очень сильно, будто норовя вырваться из груди, и надолго провалилось в тишину; а ещё молодая ведьма, казалось, разучилась дышать.
Всё это заняло сотую долю секунды. Побелев до синевы, Гермиона на миг ещё раз сильно сжала ладони Робби и трансгрессировала прочь, успев произнести только безнадёжное, обречённое и страшное:
– Генриетта!
Глава XXI: Похищение
Джинни в свободной ночной рубашке и распахнутом халате сидела на полу Гермиониной комнаты, вцепившись пальцами в волосы. Детская колыбель с сокрушённой ужасным ударом меча передней панелью опустела – только на рассечённом матрасе в тёмно-красном пятне виднелись две части разрубленной пополам змеи. Полная луна сквозь открытое окно ярко освещала перекошенное ужасом лицо рыжей ведьмы.
– Гарри Поттер! – проревела она, как только Гермиона трансгрессировала в спальню. – Я ничего… он… Етта… Алира… – Джинни подняла дикий взгляд на Гермиону и вздрогнула. – Ты вся в крови!
– Гарри Поттер, – мрачно передразнила Гермиона. Она старалась глубоко дышать и по возможности успокоиться. Нет времени паниковать – нужно действовать.
– Эпискеи! – скомандовала Джинни, указывая палочкой, которую раньше судорожно сжимала в руках, на Гермиону.
Шею и руку обожгло огнём и тут же пронзило ледяными иглами. Кровотечение прекратилось. Исцелённая молча щёлкнула выключателем, и комнату осветил желтоватый электрический свет.
– Экскуро! – добавила Джинни, убирая следы крови с пеньюара подруги, и поднялась. – Нужно немедленно сообщить милорду, – быстро заговорила она. – Мы его найдём! Я не смогла трансгрессировать следом, он оглушил меня. Но мы должны немедленно…
Договорить она не успела. В центре комнаты, прямо между двумя ведьмами, с громким хлопком появился старый домовой эльф Кикимер.
– Ты!!! – взревела Гермиона, взмахом палочки скрутив домовика тугими верёвками так, что он захрипел от боли. – Где моя дочь?!!
– Дочь Т-тёмного Лорда д-должна дать К-кикимеру ск-ска-азать, – прокряхтел эльф, судорожно дёргаясь в тугих путах. – Кик-кимер пришёл с посланием. Убьёшь его – и не узнаешь! У-убьёшь его – и никогда не увидишь ребёнка!
Гермиона зарычала, но всеми силами, на какие только была способна сейчас, удержала бешеную ярость внутри. И неуловимым движением палочки освободила домовика.
Старый эльф неуклюже поднялся на своих тонких, словно жерди, покрытых болотного цвета кожей ногах. Отряхнул грязную набедренную повязку – единственный предмет гардероба, который на нём присутствовал – и прищуренным взглядом водянисто-серых с краснотой глаз уставился на двух ведьм, ставших теперь бок о бок с поднятыми волшебными палочками.
Старый сморщенный домовик злобно усмехнулся, растягивая в отвратительной гримасе беззубый старческий рот. Он казался куда более живым, чем Гермиона привыкла видеть когда-то: деятельный взгляд злорадно горел, бегая по лицам своих визави, маленькие зелёные пальчики с мышиными коготками безостановочно перебирали воздух; на левом боку эльфа выделялась тёмная, отвратного вида гематома, а одно из больших, как у летучей мыши, ушей сильно обгорело – обугленная кожа сморщилась и почернела, да и пучок седых волос торчал теперь только из второго, здорового уха домовика. Несмотря на все эти жалкие подробности, вид у Кикимера был очень высокомерный и ехидный, а длинный мясистый нос и вовсе ходил ходуном.
– Здесь всё провоняло магглами! – начал он.
– Говори!!! – взревела Гермиона, и из её палочки фонтаном посыпались пурпурные искры. – Или пожалеешь, что всё ещё жив, мерзавец! Что тебе велено передать?! Где этот ублюдок и мой ребёнок?!!
– Где они есть, тебя нет, ведьма, – философски заметил эльф, внимательно изучая её перекошенное лицо. – Можешь убить Кикимера, а не узнаешь. Хозяин запретил говорить. Слушай сюда.
Гермиона стиснула кулаки, но сдержалась. Нет смысла пытать домовика, получившего приказ господина. Он просто физически не сможет его нарушить. Что с ним не делай. Тут бы даже Сыворотка Правды не сработала...
Стоящая рядом Джинни закусила губу и так впилась пальцами в угол шкафа, что побелели костяшки.