– Эй, Ами, мы, кажется, рассыпали твои бобы для гадания, – хихикнул Чарли, с деланным беспокойством прикрывая собой смеющуюся Етту, – это предвещает нам головомойку? – И добавил вполголоса: – Иногда она становится настоящей фурией…
* * *
Волдеморт так и не появился в гимназии в тот вечер, и напутственное слово перед Рождественскими каникулами для собравшихся произносил на правах его заместителя Снейп. Не самый красноречивый человек, когда дело не касается зельеварения и тёмных искусств, он не слишком удачно справился с этой ролью – Гермиона слышала краем уха, как об этом сплетничали в учительской Мэнди и Падма. Сама она была просто счастлива из-за отсутствия родителей в гимназии, этой неожиданной удачи, тем более приятной, что расслабляющие и вдохновляющие встречи с Тэо, видимо, придётся временно прекратить. Это «временно», если верить Амаранте относительно того, что провидческие способности ничем не свяжешь, означало «до совершеннолетия прозорливой дочери», но о подобном Гермиона предпочитала даже не думать, пока хотя бы не обговорит этого вопроса с маленькой Мили.
Чтобы унять возмущение Генриетты, не желавшей так скоро отбывать из Даркпаверхауса, леди Малфой согласилась сотворить портал в поместье и даже перенестись потом с помощью портала в Баварию. К счастью, молодая преподавательница не была отягощена кураторством и могла свободно покинуть гимназию накануне отправления учащихся по домам, обещавшего занять добрую половину завтрашнего дня.
Гермионе хотелось поскорее оказаться в Баварии и обсудить неожиданную проблему с Милагрес. Почему-то этот разговор казался ей спасательным кругом, хотя скорее был иллюзорной соломинкой.
По понятным причинам она ничего не сказала об этом Люциусу – хотя её супруг и не отличался ревнивостью в теории, Гермиона в глубине души сильно сомневалась на этот счёт. Ни к чему будить дремлющего дракона.
Скажет в своё время. Если понадобится.
Глава XXIII: Каникулы в Баварии
Почти всю Рождественскую ночь Гермиона провела на кладбище.
Они с Люциусом и Еттой прибыли в Баварию днём двадцать четвёртого числа и, разумеется, на первое время попали в полное распоряжение Адальберты. Пришлось дожидаться, пока все улягутся, чтобы выкроить время на разговор с Милагрес – а рано спать никто не собирался.
В это Рождество у Берты гостили не только Гермиона с семьёй, но и её старшая дочь Доминика, тётушка Генри, с мужем и двумя взрослыми дочерями.
Когда-то бесконечно давно Гермиона бывала в гамбургском особняке Теутомаров – тогда их младшая наследница Присильена ещё совсем недавно поступила в Шармбатон, а старшая, Филиберта, едва окончила академию и только начинала увлекаться изучением редких и опасных животных, которому в дальнейшем посвятила свою жизнь.
Сейчас повзрослевшая Филиберта, или Фил, как её привыкли звать окружающие, возглавляла группу исследователей, собиравшихся с весны обосновать лагерь в германском Чёрном лесу, занявшись там углублённым изучением детоедов – весьма опасных тварей, популяция которых, из-за строгого контроля, осуществляемого немецким Министерством магии последние несколько веков, значительно уменьшилась. Фил горела желанием выяснить, за счёт чего эти твари питаются в отдалении от людей, и вообще планировала написать о них целую книгу.
Сиси, недавно окончившая академию, должна была помогать старшей сестре и была полна бьющего через края энтузиазма. В сущности, сёстры Теутомар сейчас были мало способны говорить о чём-либо, кроме детоедов, про которых за время пребывания в Баварии Гермиона узнала экспресс-курсом практически всё.
К счастью, Люциус нашёл в мистере Теутомаре интересного собеседника и канул с ним в глубины каких-то политических споров, причём оба, казалось, надолго утратили интерес к окружающей действительности.
Берта и Доминика не отходили от Етты, и всё же в тот первый день до полуночи Гермиона не смогла выкроить свободной минуты, чтобы сходить на кладбище. Впрочем, проведённое там время ничего не дало.
Гермиона продрогла, просидев долгие часы около могилы Милагрес, но так и не дождалась привидения. Она отнесла цветы на надгробие первого мужа, прошлась по покрытому снегом погосту, снова возвратилась к простому массивному камню с глубокой трещиной у основания, под которым покоился прах Милагрес… Уже начало светать, когда замёрзшая и разочарованная Гермиона возвратилась в спальню к мирно спящему Люциусу.
Рождественское утро выдалось суматошным и полным приятных хлопот. Етта сияла от удовольствия, потому что любила ездить в гости, потому что все возились вокруг неё, потому что получила на Рождество целую корзину разбегающихся маленьких гномиков, которых нужно было искать и выманивать теперь из самых неожиданным мест. Потому что была сейчас просто счастлива.
Глядя на неё, Гермиона забывала своё беспокойство, но потом оно всё равно возвращалось.
Когда после праздничного семейного завтрака Люциус и мистер Теутомар заперлись в библиотеке, юные тётушки вытащили Етту на прогулку в заснеженный замковый парк, а Доминика отправилась прилечь из-за того, что у неё разболелась от шума голова, Гермиона стала помогать Адальберте с выпечкой, которую та взяла на себя в этот праздничный день. И осторожно начала разговор о Мили:
– Берта, помните, когда-то вы рассказывали мне о Милагрес? – спросила леди Малфой, намазывая шоколадом большой многоярусный пирог.
– Милагрес? – подняла брови Адальберта.
– Да, призрак девочки-провидицы.
– Ах, ну, конечно, – закивала почтенная дама, – что же с ней?
– Я бы хотела повидать Мили, – пояснила Гермиона. Берта подняла брови. – Я говорила с ней когда-то, мы даже немножко… подружились.
– Беседы с Милагрес – не самая лучшая идея, – осторожно заметила Адальберта. – Впрочем, я всё равно не знаю, как помочь тебе. Уже много лет я её не видала.
– Вы говорили, она обитает в подвалах замка, – напомнила Гермиона. – Наверное, невдалеке от того места, где рассталась с жизнью. Вы знаете, где это произошло?
– Весьма приблизительно, Кадмина. Где-то под старым винным погребом… Ты ведь понимаешь, как давно это было. Кадмина… может быть, я лезу не в своё дело, но… зачем тебе Милагрес?
– Я… мне… мне кажется, что Етта унаследовала её дар, – тихо закончила Гермиона.
– Что?! – вырвалось у Адальберты, и ступка с толчёными орехами выпала из её рук, усыпав своим содержимым пол просторной кухни.
– Она видит вещи на расстоянии, – пояснила Гермиона, взмахом палочки убирая беспорядок. – Провидческие способности передаются по наследству, а Мили была очень сильной провидицей, и я решила…
– Невозможно, дорогая, – мягко возразила Адальберта, насыпая в ступку новую порцию крупных ореховых ядрышек. В её тоне послышалось облегчение. – Милагрес получила свой дар от матери, у неё не было ни братьев, ни сестёр; Натанаэла, кажется, так звали её родительницу, не является прямым предком Генриетты, её кровь не имеет к Саузвильтам никакого отношения. Милагрес умерла и эта линия прервалась.
– А другие предки Етты обладали провидческими способностями? – не отступалась Гермиона.
– Насколько мне известно, нет. Я ничего такого не слышала.
– Может быть, по бабушке? Вы что-нибудь знаете о предках миссис Саузвильт?
– В общих чертах… Я думаю, тебе следует поговорить с её портретом. Кадмина… этот дар… он не может быть с твоей стороны?
– Я… не думаю… Впрочем… я буду искать. Но сначала поговорю с миссис Саузвильт. Для меня очень важно понять, откуда взялась у Генриетты такая сила и что случилось с человеком, от которого она ей досталась.
– Дорогая… я понимаю, о чём ты, – пробормотала Адальберта. – Редко когда провидицы бывают счастливы, их жизни обыкновенно складываются весьма сложно… Но ведь бывают и исключения. Скажи, ты уверена, что наша Етта…
– Уверена. Практически, – добавила Гермиона, помолчав. – Я бы всё же хотела отыскать Милагрес потом. Где находится этот старый винный погреб?
– Пускай Дина покажет тебе, – вздохнула Адальберта, – я велю ей. Но это не самая хорошая идея. Милагрес… очень странное создание. Не скажу, что плохое. Но общение с ней – дурное предзнаменование, Кадмина.
* * *
– Я родилась в Португалии, в древней чистокровной семье волшебников Алмейдов, – задумчиво рассказывала Клаудия Саузвильт, легко раскачиваясь на увитых розами качелях. – Среди моих предков много выдающихся колдунов, но я никогда не слышала о провидцах или предсказателях… Я разузнаю это для тебя, в моём родовом имении висят портреты всех моих предков. Я побываю там и расскажу тебе всё, что смогу узнать. Но я бы не особенно рассчитывала отыскать там того, кто тебе нужен…
* * *
Вечером того же дня горничная Дина проводила леди Малфой в старый, заброшенный винный погреб, за которым начинался каменный коридор, уходящий глубоко в подвалы замка. Простившись с ней, Гермиона зажгла волшебной палочкой большую зачарованную свечу и в одиночестве стала спускаться по узкому каменному проходу.
В подземном коридоре пахло сыростью. Глубокая тишина окутывала всё вокруг. Пламя свечи выхватывало каменные арки и простирающиеся за ними ниши и комнаты. В некоторых из них были свалены старые предметы в коробках и сундуках, кое-где громоздилась отсыревшая древняя мебель. А в одной из комнат Гермиона наткнулась на целое полчище Красных Колпаков, в страхе разбежавшихся, побросав свои увесистые дубинки, едва она вынула палочку.
То и дело леди Малфой окликала Милагрес, но подземные коридоры безмолвствовали. Не теряя надежды, она проблуждала в них до глубокой ночи и, лишь окончательно отчаявшись, трансгрессировала наверх в комнату, выделенную им с Люциусом.
Его не было – наверное, всё ещё беседует с Акоптусисом где-нибудь в библиотеке за рюмочкой гоблинской наливки из запасов хозяйки замка. Гермиона вздохнула. Почему Мили не показывается? Ведь она должна знать о том, что гостья ищет её. В чём же причина?
Одолеваемая нехорошими предчувствиями, Гермиона вышла из спальни и осторожно заглянула в комнату, отведённую Етте. Большие часы где-то внизу били полночь. Девочка спала в своей постели, заботливо укрытая подоткнутым одеялом. На полу валялись альбомные листы с рисунками детоедов, палаток и деревьев – сёстры Теутомар не изменяли своему увлечению, даже играя с маленькой племянницей.