В слизеринскую шайку тянулись едва ли не все, причём это отнюдь не были только одни слизеринцы. Разумеется, большинство всего лишь игралось, вовсе не понимая подлинного смысла происходящего, и тех, кто впоследствии стал настоящими Пожирателями Смерти, было не так уж и много. Далеко не все и вовсе планировали когда-либо примыкать к «тому, Великому и Ужасному» – просто принадлежать к обозначенной компании в школе было непередаваемо круто.
Эту сокровенную мечту юный Барти Крауч лелеял с младых ногтей. Разумеется, грезил он не о службе Тёмному Лорду, о котором имел весьма смутное представление и которого дома поминали с трепетом и дрожью, полными страха и отвращения, – а о членстве в слизеринской шайке. Маленький и щуплый первокурсник с завистью косился на старших и строил вместе с лучшим другом Торфом грандиозные планы на будущее.
Если бы не Барти Крауч, Роули никогда в жизни не зашёл бы так далеко, как ему предстояло зайти. Но кто мог подумать об этом в то время?
Барти с детства был в самых лучших отношениях со своим дальним родственником Регулусом Блэком, на два года старшим и тем более для него авторитетным. Они дружили детьми, продолжили общаться и в школе. И когда Регулус, будучи взрослее, удостоился чести попасть в слизеринскую шайку, Барти сделал всё, чтобы он поспособствовал и их с Роули вхождению туда. И он поспособствовал.
Это было уже после того, как Уилкис и Мальсибер окончили школу. Студентов, носящих на левом предплечье зловещую змею, в Хогвартсе не осталось – но всё ещё незримо витал их дух, их идеи, множились их поклонники и последователи.
Большая компания заносчивых мальчишек и высокомерных девчонок, из которых лишь пятеро по-настоящему пошли дальше слов и напыщенного студенческого превосходства над «низшими» и «худшими».
Корону Уилкиса и Мальсибера уверенно перенял человек, которого в будущем станут называть Дорианом Греем – и отнюдь не только за его вечно молодое лицо и большие глаза цвета незабудок. Уже в те годы Данкан Эйвери был сверх меры подвержен тому самому страшному любопытству, которое не имеет границ морали и совести.
Сдерживать развивающиеся в будущем Прекрасном Принце пагубные качества было некому – мать Гризельда умерла ещё до его одиннадцатилетия, папаша отмежевался от всяких воспитательских дел и жил по принципу неведомого Данкану чеховского Беликова(1) – «как бы чего не вышло». Хотя в юности имел честь входить в школьную компанию самого Тёмного Лорда! Этого его сын понять не мог, но что взять со старика?
О том, на какой путь встал его младший отпрыск, Саул Эйвери узнал слишком поздно.
Старшая сестра Данкана Алиса школу окончила и тоже не могла контролировать его, впрочем, она даже не училась на Слизерине, так что мало чем могла бы ему помешать, даже оставайся рядом.
Так что ничто не препятствовало Эйвери уверенно становиться тем, чем он стал, и жить в своё удовольствие – весьма извращённое и жестокое.
И чрезвычайно примечательно при этом, что Чёрная Метка на предплечье будущего Прекрасного Принца и нынешнего признанного самовластного правителя слизеринской шайки появилась благодаря тихоне и заморышу, его неприметному однокурснику Северусу Снейпу.
Снейп тоже умудрился протиснуться в слизеринскую шайку. И надо же было случиться, чтобы решительный шаг на тропу Пожирателей Смерти из всех звёзд и звёздочек этой большой компании сделал именно он, ещё будучи пятикурсником!
Рассорившийся с Лили Эванс, опозоренный прилюдно и принявший окончательное роковое решение Северус Снейп летом после сдачи СОВ твёрдо решил закончить детские игры в крутых мальчиков и стать настоящим слугой Тёмного Лорда.
Пуститься в это рискованное предприятие в одиночку было слишком даже для Снейпа. И он подбил Эйвери вместе обратиться за милостью к их кумиру Фабиану Мальсиберу. Не давать же было после этого Снейпу заполучить Чёрную Метку, а самому остаться не у дел?
Так на шестой курс Снейп и Эйвери перешли уже официальными Пожирателями Смерти.
А повторить этот подвиг, невзирая на всеобщее восхищение, отважился впоследствии только Регулус Блэк, и то уже после того, как Эйвери и Снейп покинули Хогвартс. Удостоен этой чести шестикурсник был по той же причине, что и все его на этом поприще предшественники – негоже было оставлять лучшую школу чародейства и волшебства без внутреннего разъедающего элемента.
О том, как Барти Крауч и бедолага Роули в качестве покорного дополнения к нему умолили старшего друга взять их с собой, и о том, как двое четырнадцатилетних подростков стали самыми юными Пожирателями Смерти за всю историю их существования, можно, наверное, и не упоминать.
С Барти Краучем Тёмный Лорд не прогадал – в этом мальчике, казалось, с самого начала сидел сам дьявол. За время своего пребывания в слизеринской шайке он более, чем следовало, проникся гением Тёмного Лорда, его мыслями и его величием. Он был одним из немногих Пожирателей Смерти, кто тогда служил Волдеморту исключительно по идейным соображениям, не руководствуясь никакой личной выгодой, кроме возможности упиваться собственной жестокостью.
Барти Крауча, с лёгкой руки его восторженной наставницы мадам Лестрейндж, стали называть Виртуозом…
Торф Роули давно боялся своего полусумасшедшего друга, но был покорен ему во всём – и это выглядело довольно забавно, потому что Роули был огромным верзилой, а Крауч – крошечным худощавым мальчонкой.
Они едва окончили седьмой курс, когда Волдеморт пал. Барти угодил в Азкабан за страшное преступление. А Роули вздохнул свободно, потому что не успел натворить ничего ужасного, и расплата не коснулась его. Тогда.
После воскрешения Волдеморта Торфу Роули, уважаемому женатому человеку с трёхлетним сыном на руках, пришлось волей-неволей снова надеть мантию Пожирателя Смерти. И ему ещё сильно повезло, что возмездие лишь слегка коснулось его своими когтями.
С тех пор Роули ходит в шестёрках, и место его при Тёмном Лорде весьма и весьма незавидное.
С наступлением Тёмной Революции Торфинн вынужден был отдать подросшего сына в Даркпаверхаус. Где прекрасно знали о бесславной «карьере» родителя гимназиста и его нынешнем никчёмном уделе, из-за чего всячески пеняли этим несчастному мальчишке. Дети – очень жестокий народ.
Нам пора возвращаться из этого небольшого экскурса в прошлое, лишь ещё раз отметив жалкое положение Гэдзерта Роули в гимназии Волдеморта. Почувствовавшие слабину однокурсники травили несчастного почём свет и, оказалось, буквально довели до ручки.
Обо всех этих сложностях жизненного пути старшего и младшего Роули лично Гермиона не имела никакого понятия. Она знала только, что Гэдзерт Роули тихоня и особой популярностью среди гимназистов не пользуется.
И вот аккурат в начале летнего триместра этого заморыша достали в очередной раз – как потом оказалось, на днях Роули прилюдно поклялся именем Мерлина, что скоро все его обидчики исчезнут навсегда и сам он испарится в первую очередь раньше прочих. Над ним, разумеется, посмеялись, да ещё и поколотили в придачу.
Потом мадам Финглхалл припомнила, что доставленный в Целительные Покои Роули, пока она «приводила его в порядок», сжимал челюсти с такой судорожной злобой, что у него треснул передний резец, который пришлось восстанавливать Вяжущей настойкой Азэльмы Глэнс. Тогда целительница не придала этому особого значения.
А через пару дней на уроке зельеварения прогремел грандиозный взрыв, возымевший впечатляющие последствия.
Гэдзерт Роули вывел уникальную формулу – гремучий состав со смешанным эффектом Дезиллюминационного заклинания, Исчезающих чар и Настойки невидимости.
В результате произошедшего инцидента Северус Снейп буквально потерял лицо – заряд Роули попал и на него, так что теперь в гимназии имелся настоящий всадник без головы.
И без лошади.
Да ещё целый класс разнообразных «всадников» – все Огненные Энтузиасты пострадали в большей или меньшей мере. Несколько человек оказались полностью невидимыми, а частично – абсолютно каждый. Но если все пострадавшие жаждали вернуть себе если не прежний, то хоть какой-либо облик, виновник всего этого, получивший наибольшую порцию своего уникального варева, скрылся в неизвестном направлении и с неведомыми целями.
Переполох от всего этого безобразия вышел ужасный. Занятия были отменены. Дырявые, безрукие и безногие Огненные Энтузиасты вели себя по-разному: кто смеялся, кто плакал, кто ругался, перекрикивая всех прочих. Безголовый профессор зельеварения и схватившаяся за голову мадам Финглхалл изо всех сил пытались вывести формулу жидкости, произведшей весь этот бедлам, и найти способ устранить её действие, а остальные тем временем искали пропавшего Роули.
К ночи беглеца всё ещё не нашли, лекарства не придумали, гимназистов в надлежащее состояние не привели. Все уроки в среду в связи с этим были отменены, и Даркпаверхаус продолжал напоминать маггловскую психушку – если, конечно, бывают маггловские психушки с безголовыми и дырявыми пациентами.
– На самом деле это форменный беспредел, – заметил Виктор Крам утром среды в учительской, где после ночного патруля столкнулся с Гермионой (бежавшего Роули всё ещё надеялись найти на территории замка, который быстро окутали чарами после происшествия), – в моё время за такое пороли розгами!
– Телесные наказания в школах запрещены даже у магглов(2), – наставительно сказала Гермиона, заваривая ему чай.
Педсовет школы постановил довольно мягкое покарание для Роули, если его, конечно, вообще отыщут.
– И очень зря, – буркнул Виктор в ответ.
Они были в учительской одни, Гермиона недавно вернулась из лаборатории, где всю ночь работала над формулой антидота с пошедшей бледными пятнами Дэрдрой и безголовым Снейпом, смешно ходившем на одной видимой, а другой невидимой, обутой в шлёпанец и измазанной десятком не сработавших пока составов, ноге.
Теперь Гермиона пришла за справочником по зельеварению и как раз столкнулась с Крамом.
– Эта выборочная гуманность выводит меня из себя! – досадливо ворчал преподаватель лётного мастерства, принимая у неё дымящуюся чашку.