1) Рада всех вас видеть. Мне вас не хватало! (франц.)
2) с удовольствием (франц.).
Глава III: В двух шагах от Рая
Гермионе снились странные сны, но она почему-то не запомнила их содержания. Первые лучи солнца старались разбудить её, но тело всё ещё сопротивлялось, хотя сознание уверенно отходило ото сна.
Странно. Такое необычное ощущение… Она шевельнулась и невольно поморщилась. А потом вдруг всё поняла.
Гермиона резко открыла глаза.
Он был тут. Лежал на боку рядом с ней, по пояс укрытый простынёй и, подперев голову рукой, смотрел на неё.
Гермионе стало жарко и холодно одновременно. Она как-то виновато улыбнулась и отвела глаза.
– Как спалось? – поинтересовался Люциус, и молодая ведьма отметила на его лице несколько насмешливую улыбочку.
– Отлично, – стараясь не замечать этого, ответила она.
– Ничего не болит?
Всеми силами пытаясь не покраснеть, она невольно натянула простыню повыше. И промолчала.
«Дура!» – сердито пронеслось в голове.
Противная усмешка наводила на мысль, что он подумал то же самое. Гермиона начала злиться.
Он молчал.
– Какого дьявола?! – не выдержала молодая гриффиндорка, с вызовом поднимая глаза и встречаясь с его насмешливым взглядом.
– Что, моя дорогая? – поднял брови Люциус Малфой.
– Ничего! – она села, заматываясь в простыню.
Гермиона предприняла попытку слезть с кровати, но была дерзко перехвачена на подступах к полу и опрокинута на матрац. Смятая простыня оказалась на паркете.
Она возмущённо замычала, проклиная себя за то, что не может изречь что-то более членораздельное. Люциус беспощадно рассматривал её при свете дня, не давая встать. Было ужасно стыдно.
– Так лучше, – наконец резюмировал он. – И куда ты спешишь, солнце моё? Ты же так рвалась… кхм, в мою постель.
От такой наглости Гермиона поперхнулась воздухом и опять глупо не нашла, что ответить. Все мысли покинули голову, оставив много свободного пространства для безграничного возмущения.
Люциус самоуверенно склонился над ней, по-хозяйски игриво лаская губами кожу на груди. Захотелось броситься в душ. Но он всё ещё не давал даже встать. Это было вовсе не приятно. Это было унизительно. Словно Гермиона была какой-то вещью, переданной в его полное распоряжение.
– Да как ты смеешь?! – наконец не выдержала она, изо всех сил пытаясь не расплакаться. – Я знала, что ты сволочь, но не настолько же! Отпусти меня!
– А насколько? – насмешливо спросил тёмный маг.
– Ты… Я… Прекрати, пожалуйста! Ты пользуешься тем, что я попала в… нестандартное положение и…
Он рассмеялся. Громко и задорно. Гермиона стиснула зубы.
– Всё же остатки мисс Грэйнджер иногда всплывают в образе Кадмины Беллатрисы, – заметил он. – Ты очень маленькая, ещё совсем глупенькая девочка, – Люциус ослабил захват, давая ей возможность подняться, но Гермиона не шевелилась, – точнее, уже не девочка. Но всё еще очень глупенькая и очень маленькая.
– А ты не боишься…
– Что ты всё расскажешь папе? – поднял бровь старший Малфой.
– Что он сам прочтёт! – огрызнулась Гермиона. К ней начало возвращаться самообладание.
– Нет. Можешь считать меня слабоумным.
– Ну, зачем же?..
Ведьма перекинула ногу через его тело, нависавшее над ней, и притянула к себе. Её руки всё еще были закинуты за голову, хотя Люциус уже не держал их.
Он невольно опустился на неё, и их лица оказались совсем близко. Колдун усмехнулся. Уже совсем не обидно.
– Кстати, – елейно отметил он, – ночью тут было много посторонних глаз.
– Что?! – вскинулась ведьма и почувствовала испарину.
– Очень много, – невозмутимо продолжал Люциус, давя на неё своей массой. – Они наведывались в течение ночи. И самые разные. Залетали на чуть-чуть и исчезали… С Рождеством, Кадмина, – откровенно веселясь из-за ужаса, возникшего в её глазах, сказал он и сел, наконец-то освобождая ведьму. – Я говорю о совах, которые приносили подарки.
– Да чтоб тебя!
– Юная наследница Слизерина смутилась?
Она не нашлась, что сказать, и лишь зашарила рукой, пытаясь вернуть простыню.
Тогда Люциус Малфой совершенно бесцеремонно схватил гриффиндорку в охапку, и, не слушая возражений, овладел её телом.
Боли больше не было. И негодование быстро сменилось возбуждением.
На этот раз Гермионе действительно понравилось.
* * *
Рождество побаловало дочь Тёмного Лорда примирительным фотоальбомом от Рона, сладостями от миссис Уизли, книгой по нумерологии от Гарри (второй том; интересно, сколько их всего в этой полюбившейся её приятелю серии?), намного более интригующей книгой от Генри «Скрытое в тебе. Познай себя заново», симпатичным браслетом от тёти Нарциссы, очередной экстравагантной для Гермионы обновкой от Беллы (она явно всерьёз занялась её гардеробом) и ещё одной книгой. От Волдеморта. Большой, в кожаном переплёте и без заглавия. Гермиона не успела вникнуть в её суть – была бессовестно отвлечена старшим Малфоем, наблюдавшим за её подарочными исследованиями.
Венчал картину флакон духов от названых родителей. Гермиона очень порадовалась тому, что не забыла послать им рождественские сувениры вчера утром, несмотря на всю последующую бурную программу.
А программа продолжалась.
– Завтракать пойдём рука об руку? – саркастично спросил старший Малфой, когда Гермиона вернулась из ванной, и они оделись.
– Нет.
– Я так и думал. Ну что ж. Дамы вперёд.
Гермиона дёрнула плечами и пошла вниз. Внутри пели птицы и цвели луга. Неловкость утра исчезла после повторения вчерашней программы, и теперь сладостное чувство победы, достижения цели так и переполняло молодую ведьму. Она сделала это. Она действительно это сделала.
Стала настоящей женщиной.
Получила именно его.
Правда, Гермиона ещё не свыклась с новыми ощущениями в теле, и довольно заметно болел живот. Но настроение всё равно было отличное.
Возле входа в столовую пришлось притормозить – видимо, Рождество в этом году как-то странно действовало на людей.
На краю обеденного стола сидела Беллатриса, закрыв глаза и откинув голову назад, а ужасающий и свирепейший Лорд Волдеморт склонился над её обнажённой грудью.
Зрелище получилось нереальное и завораживающее: в своем нынешнем облике Тёмный Лорд чем-то походил на ящера, чем-то – на высушенную мумию из очень старого триллера, от которого в детстве Гермиона плохо спала, а чем-то – на инопланетянина из маггловского воображения. Это придало открывшейся сцене оттенок некоего сакрального действа, будоражащего и полумистического.
На полминуты она застыла, словно заворожённая, потом опомнилась и сделала шаг назад.
Второй раз за день Гермиона почувствовала себя полной идиоткой.
Тёмный Лорд выпрямился, поднял со стола упавшую мантию и накинул на обнажённые плечи Беллы, а потом кашлянул.
– Проходи, Кадмина. С Рождеством.
– С Рождеством, – неуверенно сказала Гермиона, ступая в гостиную.
– С Рождеством, – кивнула Беллатриса, соскальзывая на пол. – Как спалось?
– Отлично, – покраснела молодая ведьма.
– Но мало, – вполголоса обронил Волдеморт. – Ну, и где… Люциус?
– А я откуда…
Она осеклась и беспомощно покраснела.
– Собственно, мы тут слишком расслабились, – невозмутимо продолжал Тёмный Лорд, садясь за стол. – Сегодня у нас гости и придут они довольно скоро. К обеду. А вот и наш уважаемый Люциус… Как спалось, друг мой?
* * *
Обещанные гости не заставили себя ждать. Их было всего двое – Волдеморт объяснил количество тем, что не может «представить» Кадмину всем, пока та не окончит школу. Но Лихвой Орсий из Южной Каролины не входил в круг тех, кто не должен был видеть дочь Тёмного Лорда, и поэтому удостоился чести быть приглашенным на обед. Маг страшно нервничал, дёргался, и у Гермионы сложилось впечатление, что послеобеденная беседа не внушала Лихвою уверенности в его личном завтрашнем дне.
Вторым рождественским гостем оказался Северус Снейп. Увидев его, Гермиона тут же загорелась мстительным пламенем, и весь обед сочиняла речь. А ещё слушала повествование своего отца о «Книге Сознания», которую он преподнес на Рождество «одной очаровательной ведьме» и ещё о секретах, в ней, книге, таящихся.
«Очаровательная ведьма» успела полюбить свой подарок ещё до того, как прониклась им лично.
После обеда Тёмный Лорд и вконец побелевший Лихвой ушли на тот самый нехороший разговор, а Беллатриса ненавязчиво пригласила Люциуса «пройтись и побеседовать». Оставшаяся в столовой со Снейпом Гермиона многозначительно сложила руки на груди и устремила взгляд на бывшего профессора.
– Я очень сердита, – сообщила она.
– Девичья честь была поругана? – Гермиона поперхнулась. – Мистер Поттер не успел?
«Чёрт!» – про себя выругалась ведьма.
– Нет, всё в порядке, – сказала она вслух. – Но это было возмутительно.
– Зато как правдоподобно! И дало вам повод не отвечать на вопросы, не так ли?
– Я готова тебя убить.
– О, не будьте так жестоки, – усмехнулся Снейп. – Я вам ещё пригожусь.
– Не сомневаюсь! – она смерила его полным негодования взглядом.
– Долго думал, что преподнести вам на Рождество, Кадмина, – невозмутимо продолжал зельевар.
– И к чему же пришёл? – дерзко спросила молодая гриффиндорка.
– Вероятно, не к самому оригинальному решению, – Снейп смотрел на Гермиону непроницаемым взглядом. – Это дневник, – он протянул ей свёрток, – обладающий некими магическими качествами, разумеется. Вы можете просить его напоминать о разных вещах, можете блокировать свои записи, чтобы никто не смог их прочесть. И ещё много чего… Я наложил на сей предмет сильные заклятия – их будет непросто побороть.
– Спасибо, – кивнула Гермиона. – Не обессудь, Северус, я ничего не приготовила для тебя. По целому ряду причин.
– О, Кадмина, я догадываюсь… Вашим подарком, надеюсь, будет усердие в наших занятиях.
– Я когда-нибудь плохо занималась?