– Ух, ты! И как они ее используют? – Тильда уже пожалела, что прогуляла все уроки.
– Об этом завтра на физике будут рассказывать.
– Надо же, как интересно.
– Еще бы! Я прямо заслушалась. День пролетел, как один миг! – Фима согласно потрясла головой.
Виола, все это время молча стоявшая у подоконника, направилась к входной двери.
– Куда ты? – окликнула ее Тильда.
Вместо ответа сестра спросила, обратившись к Фиме:
– Где тут отходы собирают?
– Не будешь же ты копаться в помойке? – Тильда шагнула к сестре и протянула руку, собираясь ее удержать, но та отшатнулась от нее.
– Не было в твоей веточке ничего особенного, я бы заметила, – сказала Фима, будто оправдываясь.
– Никто не ходите за мной, пожалуйста. – Виола упрямо посмотрела на девушек и повторила: – Не ходите за мной.
Она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь с такой осторожностью, словно та была стеклянной.
Тильда не посмела пойти следом, – осталась стоять, словно ее пригвоздили к полу. В воздухе перед ней, в луче яркого солнечного света, кружились пылинки. Она пыталась отыскать среди них те, что принесло из глубин космоса, надеясь таким образом отвлечься от тревожного предчувствия, возникшего в тот миг, когда ее сестра переступила порог. «Виола вернется уже через пять минут. Самое большее – через десять», – мысленно успокаивала себя Тильда, но в голове звучали слова Якура: «Она в опасности. Я буду присматривать за ней, но и ты не оставляй ее одну, когда меня не будет рядом».
Виола не вернулась ни через полчаса, ни через час, ни даже спустя сутки. Она пропала.
***
Мусорные баки находились между общежитием и длинным ангаром с куполообразным сводом. Виола приблизилась к ним, собираясь приподнять крышку на крайнем слева. Скорее всего, Фима выбросила мусор именно в него, потому что он первым стоял у дорожки, ведущей от общежития.
Со стороны ангара донесся громкий металлический стук, повторявшийся через равные промежутки времени и похожий на стук колес по рельсам. Из распахнутых ворот ангара медленно выползал локомотив, выкрашенный в синий цвет, с яркими желтыми полосами на боку. Из раскрытого окна выглянул мужчина в черных очках и огромной фуражке. Он улыбнулся Виоле и помахал рукой, приглашая подойти ближе. Лицо его показалось ей знакомым.
– Виктор? – присмотревшись, Виола с удивлением узнала Зарубина. Она в замешательстве посмотрела на мусорный бак: ей не терпелось заглянуть под крышку, но при Викторе делать это было неловко, и она направилась к локомотиву, рассудив, что содержимое баков никуда не денется за пару минут.
12. Вперед, в преисподнюю
Божена вытоптала всю траву, прохаживаясь вдоль бетонного забора и заглядывая в щели между плитами, хотя и знала, что ничего интересного там не увидит: лишь заброшенные здания мраморно-известкового завода с выбитыми стеклами и ржавыми дверями, да поросшие мхом полуразрушенные конструкции из кирпича и бетона. То, что ее интересовало, было скрыто от посторонних взоров либо посредством магии, либо с помощью каких-то особых технологий: на картах Карла, с которыми она еще раз сверилась прежде, чем приступить к воплощению своего грандиозного плана, в этом месте находился университет люцифлюсов.
Она ждала возвращения Марка, проникшего в запретное пространство благодаря своей способности принимать чужой облик. Конечно, оставался риск, что изменения внешности окажется недостаточно, если люцифлюсы использовали для идентификации личности какое-нибудь устройство, способное сканировать содержимое памяти, но, к счастью, они ограничивались простыми видеокамерами, и очередной пункт плана Божены прошел как по маслу. Пунктов в плане оставалось еще много, но, чтобы добраться до этого этапа, пришлось проделать огромную работу, самая трудная часть которой заключалась в том, чтобы уговорить Марка пойти на это дело.
– Вы с ума сошли, ваше темнейшество! – заорал он, едва услышав, что Божена предлагает ему проникнуть в университет люцифлюсов, притворившись одним из сотрудников, а для этого Марку требовалось выследить, когда кто-нибудь выйдет из закрытой зоны.
– Наверняка у них имеется дистанционная связь! Он сообщит им, и мне крышка!
– Ничего он не сообщит, если ты об этом позаботишься. – Божена говорила вкрадчиво, без нажима, используя намеки, но Марк все равно истерил:
– Хотите сказать, что я должен его грохнуть? А если он меня?!
– Если ты сделаешь это на расстоянии и не выдашь себя, у него не будет шансов.
– А если они бессмертны?
– Конечно, они бессмертны, дурачок! Они бессмертны при соблюдении определенных условий, как и мы, этернокты, но при этом точно так же уязвимы к физическому воздействию: их, как и нас, можно убить.
– Ну, допустим, я это сделаю, а что потом? Вдруг они меня вычислят, когда я проникну на их территорию? Вдруг они могут видеть не только внешнюю оболочку, но и то, что внутри?
– Насколько мне известно, они могут вычислить этернокта только в том случае, если он раскается. Ты ведь не испытываешь угрызений совести от того, что выбрал служение темным силам, правда? Контролируй мысли, не позволяй зародиться даже малейшему сожалению, будь уверен в себе.
– Легко сказать! Мне ведь придется убить человека!
– А ну, не ори! – рявкнула Божена, не выдержав стенаний своего подельника. – Можешь отправляться в темницу Осдемониума и вечно страдать там от жалости к себе! Недожиток ты получишь только в том случае, если согласишься сотрудничать. Я не собираюсь тратить драгоценное вещество на бесполезного нытика!
На миг ей показалось, что шантаж не сработает, уж очень вызывающим был у Марка взгляд. В его глазах читалась внутренняя борьба, и это ее пугало. Как известно, от сомнений до раскаяния – один шаг, а раскаявшиеся начинают притягивать к себе живой свет. Тогда все их зловещие тайны будто всплывают из пучины их черных душ и становятся видны люцифлюсам. Так случилось с Виктором Зарубиным, из-за которого погибла целая ячейка общества этерноктов, а Божене и Марку пришлось скрываться до тех пор, пока не закончился запас недожитка, что и заставило их выбраться из убежища.
Кто бы мог подумать, что судьба преподнесет Божене такой подарок – даст возможность отомстить подлому предателю, который – уму непостижимо! – встретится ей и Марку во время наблюдения за осиным гнездом, откуда требовалось выманить Виолу.
Зарубин и стал тем, кого скопировал Марк.
Оказалось, что Виктор водил небольшой поезд, курсировавший между университетом и подземельями Рускеалы для перевозки люцифлюсов, охранявших переходы в потусторонний мир. Переходов там было, согласно картам Карла, как кротовых нор на свекольной грядке. Теперь, благодаря тому, что Марк обрел внешность Зарубина, Божена собиралась воспользоваться одним из этих переходов: все-таки способ перемещения через могилу, подсказанный Лоухи, ей совершенно не понравился, и при воспоминании об этом ее до сих пор передергивало от омерзения.
Поезд попал в поле зрения Божены и Марка, когда они наблюдали за территорией мраморно-известкового завода, забравшись на частично разрушенный бетонный мост, ведущий к одной из труб-печей. Мост обрывался за несколько метров до бокового отверстия в трубе, по всей видимости служившего для закладки сырья на обжиг, и с него отлично просматривалась вся территория завода, унылая и пустынная. После нескольких часов тщетного наблюдения Божена услышала стук колес, доносившийся издалека, прямо из леса, начинавшегося за бетонным ограждением. С помощью бинокля она осмотрела заросли и заметила плавно движущееся пятно синего цвета, оказавшееся поездом, который вскоре скрылся из виду. Отправившись туда, где был замечен этот поезд, Божена и Марк наткнулись на рельсовый путь и вышли по нему к железным воротам, покосившимся и облезлым, утопавшим в густом бурьяне. Было очевидно, что ворота давным-давно не открывались, но рельсы исчезали прямо под ними. Двинувшись по рельсовому пути в обратном направлении, Божена и Марк вышли к арке туннеля, забранного толстой решеткой, запиравшейся на огромный висячий замок. Затаившись в кустах неподалеку, они вскоре увидели, как поезд вынырнул из туннеля и прошел сквозь решетку так же свободно, как прошел бы сквозь ее тень. За огромным стеклом локомотива отлично просматривалась кабина машиниста, в том числе и сам машинист, сидевший за панелью приборов. Божена сразу узнала Зарубина: кусты, служившие им с Марком прикрытием, подступали вплотную к железной дороге.
При виде бывшего соратника Блаватская испытала настоящее потрясение: почему люцифлюсы приняли Виктора к себе на службу, наверняка зная все о его прошлом? Как они могли допустить к своим детям убийцу и душегуба? Неужели так верили в раскаяние и очищение живым светом? Божена считала, что раскаяние было, прежде всего, проявлением слабости, а разве слабый человек способен кардинально измениться? Разве ему под силу сладить со своей темной стороной? Пожалуй, они с Марком окажут огромную услугу люцифлюсам, навсегда удалив Виктора из их рядов.
Пока Божена предавалась философским размышлениям, Марк проявил чудеса смекалки и прыткости: выскочив из кустов, он помчался вслед за поездом и успел-таки уцепиться за последний вагон, благо скорость была небольшой. Божена ахнула, увидев угловатую фигуру своего спутника, по-паучьи раскорячившуюся на тамбурной двери, и решила, что еще не время списывать Марка со счетов.
Поезд умчался в лесные дебри, так и не остановившись: похоже, машинист не заметил присоединившегося на ходу пассажира. Божена вернулась по рельсам к заводским воротам и принялась ждать, не зная, когда объявится Марк и объявится ли вообще. Казалось, ее нервы гудели как струны, пока тянулись часы томительного ожидания и пугающего неведения. Она уже было впала в отчаяние, решив, что Марк разоблачен и схвачен, как вдруг поверхность ворот над рельсами всколыхнулась и пошла рябью, будто лужа от ветра, а в следующее мгновение оттуда вынырнул тот самый поезд, и точно так же им управлял Виктор Зарубин. Но в этот раз он был не один: в кабине рядом с ним стояла девушка в белой блузке, с золотистыми локонами ниже плеч, и с тревогой смотрела в боковое окно. Заметив Божену, она коснулась локтя Зарубина и что-то сказала ему. Колеса заскрежетали, зажатые тормозными колодками, и поезд остановился. Зарубин распахнул дверцу кабины и отчаянно замахал Божене: