Тело определённо передвигали доморощенные следователи. Брат Алексий был полностью обнажён, его ряса и подштанники валялись около стола. Там же следователь, вооружившись длинной высохшей веткой, обнаружила и кокетливые женские трусики.
– Эта девушка пришла сюда на любовное свидание к этому убитому монаху, – задумчиво заметила она.
– Это был послушник, – поправил Дмитрий Зубатов, сзади подходя к ней. Петрозаводский следователь и его помощник о чём-то говорили поодаль. – Двадцати пяти лет. В миру – Евгений Гранов. Всего год в приходе.
– Вы всё это мне представите в отчёте, но не думаю, что это имеет значение, – прервала следователь. – Монах он или только собирался им стать, но мирские страсти были ему не чужды. Эта молодая девушка – из села?
– Да, Ева Бенедиктовна. Мария Александрова, старшая дочка в семье. Что с её матерью-то будет, как я ей скажу? Дочка-то, золотце, отрада и надежда. В институт собиралась ехать, в Петрозаводск, школу там окончила – жила зимой у бабки…
– Она пришла сюда на любовное свидание, – продолжала следователь, пропуская мимо ушей стенания участкового, – и оно, по-видимому, началось или почти началось – однако некто умертвил брата Алексия посредством удара булыжником. После этого перепуганную девушку стянули со стола, схватили со стены конский хлыст и убили её довольно зверским образом. Лёшка сказал, что её, вероятно, изнасиловали – откуда информация?
– Этот петрозаводский помощничек, юнец, медицинский колледж окончил – он осмотрел тело, говорит, похоже. Но нужно на экспертизу. Что же это творится, Ева Бенедиктовна? Кто проклял наш скромный край? За какие грехи?
– Успокойтесь, Дмитрий Сергеевич. Выполняйте свою работу. Вот раскроем с вами убийства – глядишь, такую карьеру сделаете…
– Да что вы, Ева Бенедиктовна! Тут же люди все – родные. Тут же на деревню всю нашу – пятнадцать семей да монастырь. Я же каждого знаю… Как детей своих каждого теряю. И всё теряю… Бедная Маша, горе-то какое.
– Вы, Дмитрий Сергеевич, проследите, чтобы, как только результаты экспертизы из города придут – они у меня оказались. Где отец настоятель?
– Плохо ему стало, в ризницу унесли. Я туда, как вы велели, и всех братьев отправил. Побеседовать хотите? Вас провести?
– Сама схожу.
Следователь развернулась и, через плечо ещё раз окинув взглядом кровавое побоище, пошла к храмине. На ступенях стоял, кутаясь в тонкую рясу, очень старый бородатый монах. Он выглядел измученным и печальным. Завидев молодую женщину, монах улыбнулся ей с сочувствием и кивнул, поджидая, пока та подойдёт и поднимется к нему на ступени. Когда женщина оказалась рядом, он плотнее притворил двери церквушки и поклонился ей.
– Доброй ночи, миссис Саузвильт, – тихо сказал старик. – Страсти у нас тут сегодня…
Глава II: Несколько слов о теологии, политике и революциях
– Доброй ночи, брат Гавриил. Ну, что же: вы видели вашего подозреваемого?
– А у вас что, есть и свой, миледи? – в свою очередь спросил монах, прищуриваясь.
– Пока нет, но и вашего я не имела чести лицезреть. Более того, лорд Генри четыре дня не спускал глаз с вашей могилы – а тем временем этот «мистер Уткин», – она закатила глаза, – геройски расправился с окружающими врагами.
– Господь с вами, миссис Саузвильт! Не говорите так под сенью Святой Церкви! – старый человек набожно перекрестился, повернувшись лицом к прикрытым дверям.
– Мы стоим на пороге, – напомнила ему ведьма с улыбкой сожаления. – Нам с вами нужно поговорить, брат Гавриил. Пойдёмте, прогуляемся по окрестностям – у вас тут очень живописно, а уже светает.
Они спустились со ступеней и медленно пошли по боковой аллее в сторону от конюшен. Гермиона – а нашей героиней всё еще является она – подала монаху руку, но тот учтиво покачал головой.
– Я не должен бы и говорить с вами, миссис Саузвильт. Я ушёл от мира и весь принадлежу теперь только Богу.
– Мир добрался до вас и здесь, брат Гавриил. Ваш мир.
– Давайте не будем опять начинать этого разговора, – смиренно попросил старый монах. – Я родился волшебником, но это не помешало мне прийти к Господу. Вы знаете мои правила и убеждения.
– Я не всегда уверена в этом, брат Гавриил. Вы больше сорока лет не прикасались к волшебной палочке, однако нашли необходимым при первых же своих неясных подозрениях написать в Министерство магии. Мне это не понятно.
– О, но это не подозрения, мадам, это твёрдая уверенность! – горячо возразил её спутник. – И уж коли Бог привёл меня в эту обитель, возможно, именно мне Он судил спасти её от бесчинств того, кого никто здесь не может ни остановить, ни увидеть.
– Вы несказанно правы, брат Гавриил, – ласково прервала его Гермиона тоном, дающим право подозревать всю полноту холодного сарказма, – именно в этом проблема. Кроме вас, его никто не в состоянии увидеть – даже другие волшебники. А убийства тем временем продолжаются.
– Но ведь сегодня никто не следил за могилой?
– Перед убийством Уткиных – следили. Вы же не станете убеждать меня, что этот случай не имел к графу никакого отношения и был простым совпадением? Позвольте не поверить в то, что в этой мирной деревеньке на пятнадцать домов возможны подобные случайности. Иначе это уже не призрак графа, а Содом и Гоморра, Перст Божий.
– Кто знает, миледи, почему земля всколыхнулась, чтобы освободить этот призрак. Господь всесилен – и он посылает нам испытания.
– Так почему же вы не сразились с графом, раз вам послано испытание? – с лёгкой тенью насмешливости спросила Гермиона.
– Миссис Саузвильт, я чернец – пред лицом смерти я вознесу свою мольбу Богу, но не прибегну к колдовству во спасение своего бренного тела. Однако я и не безумец. Когда на моих глазах призрак разит неповинных…
– Так ли они неповинны, если это Перст Божий? – пожала плечами Гермиона. Они шли по усыпанной листвой аллее; уже совсем рассвело. – Вы немного запутались в своих убеждениях, брат Гавриил. Я не стала бы смущать вас этим разговором, хотя мне и интересно понять вашу психологию, однако должна спрашивать в интересах дела, ради которого вы же позвали меня сюда. Я не полицейский, то есть, простите, не милиционер, – скривилась колдунья, – чтобы искать маньяка, и не психоаналитик для местного люда. Я прибыла сюда помочь магглам в борьбе с кровожадным призраком – но призрака нет, а кровь тем не менее продолжает литься.
– Вы усомняетесь в моих словах? – остановился брат Гавриил. На аллее было ветрено, раннее утро после дождя выдалось очень холодным. Гермиона поёжилась.
– Я просто не нахожу им подтверждения, – тихо ответила она.
– Но, дочь моя, вы не видите света, который бьёт вам в глаза! – горячо возразил её спутник. – Сегодняшнее несчастье! Посмотрите, с какой яростью и ненавистью растерзана эта юная особа! Над её честью надругались, а потом изуродовали её тело. Нужно было ненавидеть, чтобы так убить! Вы же читали историю графа Сержа, которую я вам передал – его дочь была примерно того же возраста, и она тоже была вовлечена в противоприродную связь! А за свою смерть он должен был её возненавидеть!
– Вы дали мне книгу, вы видели призрак, – медленно и задумчиво, как будто сама себе, сказала Гермиона, глядя монаху прямо в глаза, – вы написали в Министерство…
– Но, миссис Саузвильт, я не понимаю ваших сомнений, – развёл руками инок, и лёгкая улыбка промелькнула на его тонких губах. – Вы подозреваете меня в этих ужасных убийствах? Но зачем мне, волшебнику, писать о них в Министерство магии и взывать о помощи? Магглам никогда не уличить меня, будь я виновен и возжелай сокрыть это. Или вы полагаете, что я ввожу вас в заблуждение неосознанно? Но кто же, простите, в таком случае совершает все эти ужасы? К нам многие годы не приезжало никаких новых лиц, здесь не было иных событий, кроме землетрясения и обнаружения останков графа Сержа. Кроме меня, здесь нет ни одного волшебника.
– Да, но ведь во всех случаях, кроме сегодняшнего, преступления очевидно совершены местными жителями. Вероятнее всего, мы обнаружим и того, чьими руками были убиты нынешние жертвы. Но только ли руками?
– Помилуй Господь, вы что же, верите в такой страшный ряд совпадений? И что же это, бурное помешательство? Всё равно это магическая проблема, даже если предположить, что мне трижды померещилось привидение!
– Успокойтесь, брат Гавриил. Я же не хочу вас обидеть, – примирительно сказала Гермиона. – Я пытаюсь понять. Вы сказали: трижды? Значит, сегодня ночью вы его не видели?
– Сегодня я был на Всенощной, миссис Саузвильт, – холодно сказал старик. – Мне жаль, что и брат Алексий не провёл ночи со мной и Господом. Всевышний покарал его за блудливость!
– В таком случае ваш главный подозреваемый – не граф, а сам Бог. И мне следовало бы заняться им.
– Миссис Саузвильт! – гневно крикнул старец. – Я помогаю вам, я сам обратился к вам за помощью! И я не требую от вас веры, я не веду перед вами проповедей! Но извольте не богохульствовать во Святой Обители и не хулить имя Господне в моём присутствии! Иначе между нами будут окончены всякие сношения. Возможно, вы правы – Господь не просто так освободил этот дух возмездия, и карает тот не просто так. Прелюбодеяние, неуёмные возлияния… Мы не знаем всего о жизнях других жертв, грехи есть у каждого. Мне, возможно, не стоило вмешиваться.
– Если грехи есть у каждого – значит, можно убивать всех? Ещё три года назад за подобные воззрения Магическое сообщество преследовало людей – вероятно, небезызвестных и вам, – которым подобное мнение присуждалось. И будет преследовать вновь, коль скоро опять повторятся подобные события. Неужели вы, монах, сетуете за террор и массовые убийства – коль скоро грехи имеются у каждого?
– Прекратим этот спор, дочь моя. Он не приведёт нас к добру. Я отвечу на ваши вопросы по делу, если они имеются, но я не намерен вступать с вами в теологические дискуссии.
– Я задам вам свои вопросы завтра, брат Гавриил, – после паузы ответила Гермиона. – Полагаю, их будет немало.