Адольф поднимается на ноги и со всей силы бросает в танк булыжник. Камень кувыркается в воздухе, исчезает за туманом, слышится приглушенный разряженной атмосферой стук, и камень снова появляется в воздухе, летит на землю, отскочив от брони. Зачарованный этой картиной Джеймс восхищенно присвистнул. Молодец. Танкисты наверняка даже ничего не почувствовали, но все равно – внушает.
- Огонь!!! – сознание затапливает тягучая багровая волна ярости.
Привстав на одно колено над краем воронки, сержант наводит на «Минотавр» винтовку и жмет гашетку. Ничего не происходит. Магазин пуст. Только табло индикатора на казенной коробке горит красным.
Лабания и Сафиуллин водят стволом гранатомета из стороны в сторону, ловят в прицел накатывающиеся на позицию танки. Ринат громко ругается по-русски, встает в полный рост, бросает в проходящий мимо «Минотавр» камнем и грозит ему кулаком. Со стороны даже смешно. Докатились, против танка с камнем!
- Взвод, в атаку! Вперед! – в голосе лейтенанта звучит металл.
Зачем? Голова не успевает подумать над этим простым вопросом, а ноги уже сами по себе бросают тело вперед. Атака! Винтовку наперевес. Бегом! Выскакивая из воронки, Джеймс успел оглядеться по сторонам: вокруг него из укрытий выныривали фигуры в коричневых бронескафандрах и бросались вперед. Мгновение и равнину затопила лавина атакующей бронепехоты. Весь батальон поднялся и пошел вперед, на ходу перестраиваясь в стрелковые цепи.
- Выровняться. Взводным собрать людей. Не отставать.
- Цепью! Держать дистанцию, гориллы паленые – рычит лейтенант Робин. Сам он остановился и крутит головой, пытаясь вычленить свой взвод из моря почти одинаковых коричневых отливающих металлом фигур. Координатную сетку и тактическую карту отключили перед учениями. Остается только по голосу выделять своих в массе одинаковых бронескафандров.
- Марков, куда тебя черти занесли?! Стоять, урод недоношенный! – кричит Джеймс.
- Есть, сержант – отзывается Петр Марков и ныряет в ближайшую рытвину, поджидая своих.
- Не отделяться. Линию ровняй!
- Сержанты Карпезо и Лаумер, вперед. Перебежками по 50 метров. Отделениям Генри и Марковича прикрывать огнем – командует взводный.
- Отставить! – неожиданно вмешивается капитан Чавес – все вместе, без остановок. Ну, пошли!
- В две цепи. Пятая, шестая роты в первой линии, седьмая и восьмая во второй. Через три километра поменяться – добавляет неразберихи комбат.
Обычная шумиха и хаотичная суета учений. Привычное дело. Все хотят показать себя самыми умными, расторопными и инициативными. Только солдатам приходится за всех потом умываться. Впрочем, Джеймс относился к таким делам спокойно, привык уже. Пусть лучше сейчас наорутся и успокоятся, зато потом в бою не будут людей лишний раз в атаку бросать.
Через километр сержант Лаумер сбавил бег, пропустил вперед свое подразделение и пристроился рядом с гранатометчиками. Мужики топали, отстав от стрелков на сотню метров, им приходилось не сладко. Ринат Сафиуллин нес на груди толстенную трубу станкового FG-74, а Лабания тащил на спине ящики с имитаторами ракет и треногу.
Пробежав десяток километров, на это ушло пятнадцать минут, батальон остановился. К удовольствию Джеймса все его бойцы во время броска не смешались с другими подразделениями, держались одним отрядом. Пока возникла короткая пауза, можно оглядеться по сторонам, прикинуть с какой стороны возможна вражеская атака, выбрать позиции для гранатомета и плазмогана. Сержант Лаумер действовал на автомате, въевшиеся в плоть и кровь рефлексы, иначе не выжить.
За спиной послышался шум. Из-за ближайшего холма выкатилась дюжина краулеров, машины, оставляя за кормой длинные шлейфы пыли, понеслись к позиции батальона. Неужели привал? Вроде рановато. Даже согреться не успели. Марш-бросок в бронескафандре не был утомительным делом. Экзомускулатура скафандра позволяла бежать целые сутки напролет без устали, да еще нести на плечах пару центнеров груза.
Еще и пониженная гравитация планеты помогала. Своего веса не чувствуешь. Джеймс помнил, как первые дни на полигоне ребята забавлялись, запрыгивая на крышу ангара, это почти пятнадцать метров. Попробуй такое на Земле повторить, и бронескафандр не поможет.
Машины тем временем остановились рядом с выделявшимися на красной равнине фигурами полковника и его сопровождающих. Пыль медленно оседала. Сейчас в краулерах легко узнавались обычные грузовые «Форд-Меркава» незаменимая и неприхотливая лошадка тыловых частей.
- Взводным построить людей. Получить боеприпасы, привести снаряжение в порядок – прозвучала по всеобщей линии новая команда. Учения вступали в очередную фазу.
Следом перед глазами Джеймса на лицевом щитке загорелся тактический экран. Никак новая вводная ожидается. Карту у бойцов отключили еще перед выходом. Решили проверить, как люди без «сети» действовать будут, не разбредутся ли по всему полигону.
Пробежав глазами по экрану, Джеймс удовлетворенно хмыкнул: все его бойцы на месте. В других подразделениях хуже – кое-кто заблудился, даже в расположение соседней роты забрел. Эх, и достанется беднягам от сержантов, фельдфебелей и ротных командиров. Впрочем, сочувствия к растяпам Джеймс Лаумер не испытывал. Нечего хлебалом щелкать, свое место в строю знать надо, спинным мозгом чувствовать.
Потом были стрельбы. Затем совместно с первым батальоном вели оборонительный бой, отступая под натиском танковой лавины. Не успели танки прорваться сквозь боевую сеть бронепехоты, как поступила новая команда: атаковать укрепленную позицию противника вместе с танковым батальоном. Это куда интереснее, хоть и свои нюансы имеются. Мало того, что кругом пиротехника рвется, так еще приходится постоянно на танки оглядываться. Джеймс никогда в этом не признавался, но он подсознательно боялся попасть под танковую гусеницу. Танк большой, человека может и не заметить. Только скрипнет под траками сминающийся бронескафандр, противно чавкнет, и все.
В казарму бойцы вернулись поздно ночью. Здесь за толстыми стенами, было чисто светло и сухо. Подойдя к своей ячейке, Джеймс привычно повернулся, шагнул спиной в шкаф и разгерметизировал бронескафандр. В нос ударил приятный, чуть прохладный свежий воздух. Снять шлем, перчатки, расстегнуть грудной клапан и можно выбираться из брони.
А теперь в душ! Быстрее, пока очередь не образовалась. Душевых кабин в казарме на всех не хватало, проектировщики с нормативами перемудрили. Приходилось ждать, пока более шустрые товарищи помоются.
По дороге в санблок Джеймс столкнулся с совершенно голой капралом Марией Ли. Глаз равнодушно скользнул по плотной, подтянутой фигурке боевого товарища. Удивительно, но в казарме вид голого женского тела не вызывал абсолютно ни каких эмоций и желаний. Примелькалось наверное, или обстановка не та. Бронескафандр одевался на голое тело, и от ложной стыдливости люди моментально избавлялись еще в учебке.
Неожиданно на Джеймса нахлынула волна воспоминаний. Солдатский отсек на передовой астростанции. Кругом матовые стены, местами заклеенные плакатами и картинками. Хельга. Вот она идет, грациозно покачивая бедрами, лукаво косится на Джеймса. Сосредоточенно чистит электромагнитную винтовку. К девушке приближается Виктор, присаживается рядом, что-то шепчет на ушко. Оба смеются. Картинка блекнет. Перед глазами россыпь камней и разорванное пополам тело в бронескафандре, лохмотья металла, кеврала, вывалившиеся на землю кишки.
Черт побери! Тряхнув головой, Джеймс с размаху рубит ребром ладони по стене. Резкая, острая боль. Перед глазами на миг потемнело, но стало легче.
- Сержант, ты что? Решил казарму разнести? – на плечо опускается дружеская рука Адольфа Эйке.
- Так, вспомнилось.
- Бывает, иногда прижмет, волком воешь. Ты смотри, если что продержись до завтра.
- А что завтра? – Джеймс перевел на друга задумчивый взгляд.
- Забыл? Ну, ты даешь! – вытянутое лошадиное лицо Адольфа расплылось в улыбке – завтра воскресенье и наши законные полбутылки краснухи за ужином.
- Точно, полигонная норма – хохотнул в ответ сержант. За делами и проблемами совсем забылся, вылетел из головы хороший обычай, заведенный на армейских полигонах Красной Планеты: каждому солдату и офицеру раз в неделю полагалось полбутылки красного полусухого вина. Традиционно выдавалось в воскресенье вечером.
- Это мало – настроение опять покатилось вниз. Как на качелях.
- Так найдем – вмешался в разговор Марсель Бюси.
- Нарушение дисциплины, рядовой – многозначительно покачал пальцем Джеймс и притворно нахмурил брови, но на душе у него потеплело.
Старая неистребимая солдатская привычка гнать самогон из чего угодно и в чем угодно. Любопытно, из каких ингредиентов Марсель умудрился сбродить очередную партию? Нет, лучше не спрашивать. Этот достойный потомок не склонивших голову иммигрантов из Франции даже из дерьма может сделать недурственную выпивку. А, скорее всего, именно этот органический продукт и послужил сырьем, больше ничего подходящего на Марсе не найти.
- Седьмая рота, в 3-15 построение в казарме – рыкнуло из потолочных динамиков голосом ротного.
Пришлось поторапливаться и поспешать. До построения Джеймс успел не только залезть под душ и надеть свежую форму, но и сделать внушение Петру Маркову доступным тому языком. Не вырывайся вперед, не отбивайся от своих.
- Держи строй, бегун. Понял меня? – «профилактическая беседа» завершилась демонстрацией увесистого кулака перед носом стоявшего на вытяжку рядового.
- Равняйсь! Смирна! – звонким голосом командует дневальный – господин капитан, за время Вашего отсутствия происшествий в расположении роты не было.
- Вольно – небрежным тоном отмахнулся капитан Чавес – сам знаю.
Следом за ротным в казарму вошли трое взводных и фельдфебель Билл Чейз занимавший должность ротного оружейника. Капитан прошелся по казарме, заложив руки за спину, пробежал взглядом по лицам бойцов. На мгновение взгляд Карла Чавеса уперся в сержанта Генри. Тот выдержал тяжелый взгляд темных глаз капитана, продолжая стоять по стойке «смирно».