- Хотела заработать – после недолгой паузы призналась капрал, и тут ее прорвало.
Мария была родом из небогатой и многодетной фермерской семьи. Есть в Америке такой штат Аризона. Выходить замуж за такого же фермера как ее отец, всю жизнь провести в глуши, считать каждый доллар, экономить на медицинской страховке, мечтать о домашних киберах, кухонных комбайнах и прочей роскоши Мария не собиралась. На учебу в колледже денег не было. Ставить все на карту, ехать в город за счастьем, надеясь на одну только удачу, попытаться когтями вырвать из пасти фортуны свой кусочек счастья?! Извини, сержант, я не наивная дура, насмотревшаяся дешевой тележевачки. Шанс на успех минимален.
Оставалось идти в армию. Благо, берут сейчас почти всех, лишь бы по здоровью подходили. Затем тренировочный лагерь в Квебеке. Ускоренная программа.
- Да, что я рассказываю! Сам не хуже меня знаешь. Сам прошел через это дерьмо.
- Я успел в начале войны.
Потом началась служба. Мария Ли попала в 34-й бронепехотный полк. Два десанта в секторе Альбигол. Зачистка на Шотауне. Тяжелые бои с гномами. Там Мария получила капральские погоны. После Шотауна дивизия полгода отстаивалась на тыловых астростанциях. Приводили себя в порядок, принимали и учили пополнение, готовились к новым операциям. Там на станции «Гомер-18» у Марии случилось приключение, приведшее ее в бригаду «Протуберанец».
Молодая красивая девушка привлекла внимание ротного. Сначала капитан пытался ухаживать, искал встреч, делал мелкие подарки. Марии он не нравился. Поняв, что его отвергли, офицер попытался добиться своего силой. Не повезло. Девушка тихо хихикнула, вспоминая эту историю – смешной он был, мнил о себе много.
Подкараулив моющуюся в одиночестве Ли, капитан пошел на приступ. Застигнутая в душе, Мария не растерялась, тем более все мысли капитана ясно читались на его раскрасневшемся лице и другом органе. Девушка сначала мило улыбнулась, давая понять, что непротив, а потом изо всей силы двинула коленом по самой чувствительной и возбужденной части ротного. На следующий день ее вызвали в штаб батальона и намекнули на желательность скорейшего перевода. Вот и вакансия имеется подходящая.
- Бывает – повесть о страданиях влюбленного капитана Джеймса изрядно повеселила. Сам он искренне почитал насильников и прочих извращенцев существами хуже коатлианцев и недоумевал: почему правозащитная общественность с ними цацкается? Пристрелить и все. Животное, напавшее на человека, надо убивать на месте.
- А ты как сюда попал? Ребята рассказывали: у тебя личный счет к гномам.
- Врут, небось – улыбнулся Лаумер – я патриот расы. Попал в армию из-за убеждений.
- Расскажи! – молодые люди незаметно перешли на «ты».
Чувствуя неподдельный интерес, видя, как Мария пододвинулась к нему вплотную, читая в голосе девушки ни с чем не сравнимые, легко узнаваемые, такие заманчивые нотки, Джеймс и не отпирался. С радостью пустился в свое повествование. Детдом. Движение. Суд. Судилище, точнее говоря. С воодушевлением рассказывал о движении, товарищах по «Солнечному ветру», о службе. Вспомнил пару забавных историй из армейской жизни. Кратко коснулся отдыха на Фрейленде. О встрече с Максом Джеймс естественно умолчал. Не нужно это. Вдруг Шрамма еще ищет Интерпол. И вдруг Мария вырвется с планеты и ляпнет потом лишнее.
Постепенно разговор перешел на послевоенные планы. Странно, до этой минуты Джеймс Лаумер уже успел свыкнуться с мыслью, что у него уже нет никаких планов. Неожиданно выяснилось, что им обоим некуда податься после демобилизации. У Джеймса никогда и не было дома, не успел обзавестись. На Землю его не тянуло, ни чего там своего, родного не осталось. Родных нет, а немногочисленные товарищи или в армии, или успели сгореть в пламени войны. Кроме того, ребята рассказывали – Европа сильно изменилась и далеко не в лучшую сторону. Теперь это странный, немного сумасшедший мир психованных либералов, фашистов и извращенцев. Страна, где нормальному человеку, особенно проведшему молодость на войне, делать нечего.
Мария тоже не собиралась возвращаться в Арканзас. Архаичный заповедник первобытных фермеров, существующий за счет фанатизма и ослиной упертости его обитателей, не мыслящих для себя и своих детей иной доли кроме как пахать дедовские поля. Разумеется, государство поддерживало этот кусочек «Старой Америки». Умные люди посчитали, что сохранение собственного сельского хозяйства стоит выплачиваемых фермерам дотаций. Пособия за оседлость, цинично говоря. О том, что весь урожай закапывается обратно в землю, предпочитали не вспоминать. Нет, возвращаться туда – такое и в кошмаре не привидится.
- Мария, я недавно был на Фрейленде. Хорошая планета. Новый Мир. Люди настоящие.
- Сержант, Вы предлагаете? – лукаво промурлыкала девушка.
- Я не знаю, когда мы вырвемся из этого ада. Я не знаю, вырвемся ли вообще. Я не знаю, когда придет приказ о демобилизации. Но если ты не против… - никогда еще Лаумер не был так взволнован. Щеки горели, как у юнца, голос срывался – Если готова терпеть старого ветерана, расового патриота и циника. Если….
- Я готова, Джеймс. Расскажи мне о Фрейленде, о нашем будущем доме.
Сказано это было совершенно серьезно и таким тоном, что Джеймс готов был полжизни отдать, лишь бы еще раз услышать те же самые слова.
Все было просто и понятно. Незачем искать судьбу где-то далеко, бывает достаточно внимательно посмотреть по сторонам. Вот она – рядом. Человек, с которым ты шел в бой, которому доверяешь как самому себе. Девушка, с которой дрался плечом к плечу, прикрывал огнем и делился аккумуляторами, пищевыми концентратами и патронами. Кому как, а Джеймсу Лаумеру этого было достаточно.
Они беседовали до самого рассвета, досадуя про себя, что нельзя снять броню. Утром с первыми лучами красного солнца в динамиках прозвучал бодрый голос лейтенанта Робина:
- Рота подъем! Приготовиться к погрузке на катер – хрипловатый, уставший голос ротного звучал для бойцов волшебной музыкой. Прокашлявшись, лейтенант добавил – фельдфебель Лаумер, доложить о готовности взвода, проверить отделение тяжелого оружия – после боя лейтенант первым делом свел уцелевшие расчеты гранатометов и пулеметов в отдельное подразделение.
- Есть, лейтенант!
- Старший лейтенант – хмыкнул ротный – приказ пришел час назад.
- Поздравляю, командир!
- И тебя, Джеймс, с фельдфебелем. Оклад повышен с момента присвоения звания.
Отдохнувшие за ночь бойцы поднимались на ноги и первым делом проверяли свое оружие. Фельдфебели и сержанты переформировывали роту, разбивали бойцов на взводы и отделения согласно нового расписания. В штабе решили, что один взвод можно и нужно расформировать, пусть лучше будут два, но полноценных вместо трех некомплектных. Уже через десять минут рота снова была нормальной боеспособной, пусть и сильно потрепанной частью.
Вскоре пришла «Медуза». Выгрузившиеся из катера бойцы арабской дивизии заняли позиции вдоль берега реки. Рота старшего лейтенанта Робина наоборот погрузилась. Обычная смена частей на фронте. Первым делом в грузовой отсек загнали оба уцелевших в сражении «Скунса», следом грузились люди.
- Нас отводят на отдых – сообщил радостную весть ротный, одновременно на компы взводных и командиров отделений были сброшены новые карты.
- Джеймс, - Пауль Робин переключился на закрытый канал – там будут палатки. У тебя двухместная. Не теряй времени.
- Спасибо, командир, - кивнул новоиспеченный фельдфебель – а как Вы узнали?
- Случайно подслушал, перепутал линии связи. Не тушуйся. Жду, когда на свадьбу пригласишь, всех наших из Гаагского.
- Нас четверо осталось – помрачнел Лаумер – еще Адольф Эйке и Марсель Бюси уцелели.
- Знаю. Не забудь ребят. Адольф тебя дважды спасал. Гномов плазмой отсек.
Надежды на хороший отдых оправдались частично. Командование подарило роте всего шесть часов жизни в тылу. Но и этого хватило, или почти хватило. В военном лагере людей ждал обед. Не концентраты в таблетках, а привычная еда на тарелках, с настоящим вкусом. Там же Робин получил еще два свежих отделения, скомплектованных из тыловиков и механиков. Так что теперь в роте было два полноценных взвода, штатной численности.
Естественно Джеймс и Мария почти все подаренное им судьбой время провели вместе. Недолгие и такие сладостные мгновения близости. Фронтовая любовь. О ней много сказано, но все неправда. Ибо понять, почувствовать, представить любовь на грани жизни и смерти может только тот, кто сам ее пережил, а он не будет выкладывать свои чувства на всеобщее обозрение. Слова здесь бесполезны, это надо пережить.
- Боевая тревога! Построение через пять минут на плацу. Полная готовность! Командирам взводов проверить людей и доложить – набатом гремит команда.
Все хорошее заканчивается. Короткий отдых мгновенно ушел в прошлое. Построение. Обход строя. Проверка снаряжения. Посадка в катер. Взлет. В воздухе рота получила новый приказ, карты, коды связи с соседями и короткий информационный пакет по обстановке на участке. Стандартная задача: закрепиться в заданном квадрате, подготовить позиции. Быть готовыми пропустить через свои порядки отступающие подразделения. Держать оборону. В случае необходимости, при получении нового приказа, нанести фланговый удар. В качестве поддержки придается дивизион САУ.
Это война. Здесь нет места романтике. Или есть? Есть. Любовь даже в аду бывает. Странное дело, готовя свой взвод к бою, Джеймс Лаумер уже не был уверен, что это его последняя операция. Он вдруг почувствовал, что флот за ними вернется, пусть не все, но они спасутся. Даже если на поверхность прорвется только один катер, Джеймс знал, кого он посадит на борт в первую очередь, пусть даже ради этого придется умереть. Это уже не важно, лишь бы она жила, и иногда вспоминала фельдфебеля Джеймса Лаумера.
Горящая сталь.
Все это слишком напоминало бои на недоброй памяти планете Корбут. Непрекращающаяся ни на минуту бойня. Тупое перемалывание вражеских бригад и полков, тяжелые потери, тщет