В конце разговора Ростислав намекнул, что орбитальную оборону противник восстановить не успел. Если вдруг, какое соединение будет проходить мимо планеты, неплохо бы организовать орбитальную бомбардировку по целеуказанию с поверхности. Армия будет очень рада. Заминка у противника нашим не помешает.
- Хорошо – коротко ответил Славомир – многого не обещаю, сделаю, что в моих силах.
- Благодарю – на этом слове разговор завершился.
Закончив сеанс связи, Славомир первым делом вывел на объемный экран, занимавший целый угол адмиральской каюты, звездную карту сектора. Сейчас флот крейсировал, раскинувшись сетью в целый парсек в поперечнике. Противник в последние дни активировался, судоходство в секторе практически прекратилось, зато в районе звезды ВН-7398 концентрировалась сильная группировка военного флота. Нашими клиперами были засечены вражеские соединения в этом районе.
Час назад Кромлев объявил приказ по флоту: приготовиться к сражению. Ровно через 7 часов все крейсерские эскадры собираются в ударный кулак и идут к звезде ВН-7398. Адмирал планировал разгромить авангардную группировку противника до подхода основных сил. По предварительным данным перевес у нас будет не менее чем в три раза. Это хорошо, получится долбануть котхов с минимальными потерями. И так рейд уже обошелся в два эскадренных и один тяжелый крейсер, погибших в бою у заурядной звездной системы. Это не считая семи фрегатов и полусотни катеров.
Навигационная система уже рассчитала курсы и время движения эскадр. Семь часов до точки рандеву. Еще пять часов на бросок, потом не менее часа займут бой, сбор спасательных капсул и срочный ремонт после сражения. Затем до «Протуберанца» идти от пятнадцати до двадцати трех часов, это смотря как считать: учитывать эскадренную скорость с транспортами снабжения или только одну маневренную группу. Если удастся убедить адмирала, отдельная рейдерская эскадра пройдет это расстояние всего за десять часов двадцать минут. А выйдя на орбиту, Прилуков сумеет устроить наземным частям коатлианцев веселую жизнь. Тем более, планету можно не беречь.
Прикинув варианты, Славомир глубоко вздохнул и вызвал на связь адмирала Кромлева. Разговор предполагался серьезный. Если что, Славомир был готов взять на себя ответственность и в нарушение приказа увести свою эскадру, разумеется, после сражения. Что будет потом, его не волновало. На планете погибают наши, русичи. Это главное, а трибунала Славомир не боялся. Знал, если будут проблемы, ему помогут. Князь обязательно вмешается и Кромлев порет, но в обиду своего не даст.
Тяжесть отступления.
- Быстрее! Шевели помидорами! – орет ротный.
Джеймс с тяжелым вздохом забрасывает на площадку краулера роторный гранатомет. Здоровенная бандура. И как ее ребята таскают?! Затем, вспомнив о своих обязанностях, Лаумер продублировал приказ старшего лейтенанта, естественно присовокупив от себя парочку выражений. В первую очередь это касалось ребят сержанта Рютси, вечно они опаздывают, ползут как черепахи недотраханные.
Вокруг выстроившейся на шоссе цепочки машин сплошная темень. Ни огонька, ни искорки окрест. Глухая ночь. Звезд не видно, небо напрочь затянуто тучами. Даже отблесков пожаров за горизонтом, как в первые ночи на этой планете, невидно. Погасло и перегорело, все что там еще может гореть.
- Мария, ты где?
- Рядом, любимый – за спиной слышится скрип снега под сапогом бронескафандра, на плечо Джеймса опускается рука Марии.
- Быстрее в машину – ворчит Джеймс. Не хватало еще…. Нет! Марию он здесь не оставит. Никогда в жизни.
- Слушаюсь, фельдфебель – звенит задорный девичий голосок.
Опершись на плечо Джеймса и борт машины Мария Ли запрыгивает на площадку и протягивает Джеймсу руку. Фельдфебель отступает на шаг, подпрыгивает и перемахнув через борт опускается точно между девушкой и рядовым Ником Томсоном. Мария восхищенно ахает. Ерунда. Низкая гравитация планеты позволяет выкидывать и не такие фортеля.
Не смотря на звучащий в ушах нежный мурлыкающий голосок Марии, на душе мерзопакостно, словно кошки нагадили. Отступаем, черт подери! Бежим, хоть и огрызаемся, если на хвост наступят. Бой закончился меньше часа назад. Оставшаяся в заслоне рота развернулась и отбила атаку маневренной группы коатлианцев. Видимо, вырвавшийся вперед авангард, передовое охранение.
Джеймс уже радовался – удержались, остановили бег. В коротком яростном бою опрокинули противника. Осталось закрепиться, дождаться усиления и серьезно готовить линию обороны. Куда там! Из штаба пришел приказ: грузиться на машины и галопом вслед за остальными частями. Не задерживаться. Обидно до слез, мать их за ногу!
Рота почти готова к маршу. Командир сам идет вдоль машин, проверяет, все ли погрузили, не забыли ли чего? Джеймс скосил глаза на лежащие рядком в стороне от дороги тела. 18 бойцов потеряли, это вместе с соседями. Хорошо, удалось вынести ребят из боя, чтоб похоронить по-человечески. Ротный лично приказал, заставил пройтись по полю боя, собрать тела. Да бойцы и не возражали – дело хорошее. Нельзя своих бросать, хоть живыми, хоть мертвыми.
- Джеймс – прозвучало на закрытом канале связи. Сенсоры уловили, навалившуюся сверху на броню тяжесть. Это Мария, обняла и попыталась прижать к себе Лаумера. Со стороны попытка обниматься в бронескафандре могла показаться смешной, ну не предназначена броня для этого.
- Мне страшно.
- Отвернись, любимая. Не смотри. Сейчас все закончится.
Из темноты вынырнул боец с массивным ребристым стволом плазмогана в руках. Адольф Эйке, ему сегодня выпала незавидная работа могильщика. Что будет дальше, Джеймс прекрасно знал, сам не раз видел.
Яркая вспышка. Шипение. Гулкий звук удара. Треск. Противный скрип и шкворчание плавящейся, кипящей земли. Затапливающее все вокруг белое облако пара. Вот и все. Разряд плазмы в мгновение ока испепелил, разнес тела на атомы. Заодно в грунте проплавилась целая канава. Капрал Эйке плазмы не жалел. Огненное погребение – самое лучшее для солдата. Чтоб сразу на небо. Чтоб ничего не осталось, ни клочка плоти. Чтоб гномы тела наших ребят не выкопали. Не копались у них в кишках.
Лейтенант Комаров из пятой роты говорил: именно так, в звездном пламени плазмы и следует хоронить бойцов. У них на Руссколани всегда стараются кремировать тело. Душа сразу улетает на небо, ничего ее внизу не задерживает. Возвращаться некуда, остается одна дорога – в рай. Как там на самом деле, Джеймс не знал и никогда не задумывался. И в Бога он никогда не верил – старые сказки для выживших из ума стариков. Впрочем, у самого Комарова есть все шансы проверить – как там на том свете? Лейтенант погиб этим днем, накрыло термобарическим снарядом.
- Все погрузились? – интересуется старлей. Ответа нет. Он и не нужен. Риторический вопрос. На тактической карте прекрасно видно, бойцы уже сидят в машинах. Последним в «Скунс» заскочил Адольф Эйке. Бедолага. Досталось ему сегодня. Капрал остановился перед распахнутой дверцей, забросил внутрь плазмоган, обернулся и быстро перекрестился. У него за спиной еще потрескивал остывая гранит. Только затем Эйке полез в машину.
Пробравшись на свое место рядом с мехводом, Джеймс последний раз окинул окрестности взглядом. Не возвращаться бы сюда никогда, и никогда не видеть эту проклятую планету. Пейзажи паршивые, гнусные, и смертей слишком много было за последние дни. Лучше пусть флот в следующий раз с орбиты работает, закатывает континенты под стекло.
В трех сотнях метров от дороги сереют развалины какой-то коатлианской фермы, обгорелые стены, зияющие проломы, кучи мусора, обломки. Инфравизоры улавливают яркое пятно на фоне чудом уцелевшей стены дома. Тело Джеймса реагирует автоматически, на рефлексах. Мгновение и рельсовик буквально вылетает из заплечного фиксатора и оказывается в руках. Перед глазами зажглись перекрестья прицела, изображение приблизилось и приобрело четкость.
Коатлианец, стоит и смотрит на людей, безоружен, только в руках нечто вроде совковой лопаты. Палец фельдфебеля касается спусковой кнопки. Ствол винтовки наведен прямо на грудь уродца. Еще полсекунды, и тяжелые пули разорвут, швырнут в стену тщедушное тельце гнома.
Стоп. Медленный вдох и выдох. Джеймс усмехнулся, хмыкнул про себя и опустил оружие. Слишком много смертей за последнее время. Странно, но он больше не хотел убивать, по крайней мере, без пользы. Коатлианец не опасен и безобиден. Несчастный абориген, так люди называли гражданских в отличие от вражеских солдат, рыскает среди развалин своего дома. И как он здесь выжил? Не замерз, не попал под шальной снаряд, и не пристрелил его никто. Везунчик. Раз выжил, пусть и дальше живет.
Не смотря на свои убеждения, Джеймс не испытывал к коатлианцам ненависти. Вообще, ни каких чувств, ноль эмоций. Разве может нормальный человек ненавидеть жару, холод, или комаров? От них можно и нужно защищаться, их можно не любить, не больше. Ненавидят людей, равных, а не этих существ. Их можно просто убивать, как убивают комара или брызгают в помещении репеллентом от насекомых. Если взбредет блажь, можно пожалеть и отпустить. Они не люди, они даже не животные, так: «негативные факторы окружающей среды», говоря по-научному.
Затем был ночной стремительный марш по шоссе. Набитые людьми машины шли без остановок. Вдоль дороги проносились развалины, редкие перелески, затянутые льдом речки и озера, иногда встречалась разбитая техника. Только вчера в этом районе шел бой. Глубокий прорыв коатлианской танковой группы, с большим трудом и кровью остановленный людьми.
Наконец впереди на фоне светлеющего неба на горизонте проступили тонкие шпили и прямоугольники городской застройки. Колонна прошла мимо разбомбленного завода и остановилась. Как явствовало из краткого пояснения на карте, здесь поработала вражеская авиация. Кругом виднеются воронки, корпуса выгорели изнутри, зияют проломами. Все вокруг превращено в хаотическое переплетение металлоконструкций и термопласта. К счастью, удар пришелся в пустоту, на заводе тогда никого из людей не было. Только работали активные ловушки, имитировавшие развернутый на территории танковый полк.