А голову вражеской колонны уже можно своими глазами увидеть. Джеймс перевел взгляд на выползающую из ложбины между далекими холмами серую змею коатлианской войсковой колонны. Ну почему наши медлят?! Вон как ублюдки плотно идут. Накрыть артогнем на всю глубину, и писец котенку! Может командование боится сразу раскрыть позиции артиллерии? Или у нас просто мало тяжелых установок? Получается – так. Значит вытягивают противника на ближний бой, собираются подставить гномов под огонь бронепехоты. Тоже решение, хотя и крови больше прольется. А может и меньше, это как смотреть.
Только сейчас до Лаумера начало доходить, что значит командовать частью, принимать решения, от которых зависит жизнь и смерть твоих людей. Раньше он о таких вещах не задумывался. Жил своей жизнью командира отделения, в меру сил и возможностей заботился о своих людях. Негодовал, когда кто-то бросал взвод на самое острие удара. В глубине души Джеймс понимал конечно, что так надо, но в оперативные планы не вникал и не собирался. Своих забот полон рот.
Сейчас же после того как на плечи новоиспеченного фельдфебеля Лаумера свалился целый взвод, кругозор неожиданно расширился. А может, это возросший приоритет доступа, необходимость читать распоряжения на уровне роты и батальона так подействовали? Возможно.
Разведывательные машины противника приблизились уже до 800 метров. Еще немного, и можно начинать шинковку.
- Всем приготовиться! – гремит голос ротного.
Брум. На месте одной из вражеских машин вспухло белое облако. Громыхнуло. Платформа на доли секунды застыла на месте и, подпрыгнув, перевернулась и ткнулась носом в землю. Сидевшие в машине гномы даже за оружие схватиться не успели, посыпались на землю мешками.
Мина – плотоядно ухмыльнулся Джеймс. Еще через секунду в поле прогремел очередной взрыв. На этот раз датчик сработал чуть раньше положенного, и огненный столб направленного взрыва ударил в носовую часть машины. Впрочем, коатлианцам и этого хватило – изрешеченная осколками платформа задрала нос к верху, ударилась кормой о землю и медленно перевернулась. К этому времени по ней уже прошлась огненная метла тяжелого пулемета.
- Огонь!!! – одновременно с первым взрывом заорали на командной линии.
- Гранатометчики, молчать! – это уже старший лейтенант Робин внес свои коррективы.
Кинжальный огонь электромагнитных винтовок и пары пулеметов буквально снес противника. Стрельба почти в упор, по тихоходной цели. Идеал в кубе. Застать врага врасплох, со спущенными штанами – редкая на войне удача.
Все было кончено в считанные секунды, только крайняя слева машина успела в последний момент рывком уйти в сторону. Мехвод интуитивно потянул рычаг, выводя аппарат из-под огня. Выиграл стервец полминуты жизни, не больше.
Две очереди тяжелого «Корсара» прошли мимо отчаянно маневрирующей, вьющейся ужом, машины. Пулеметчик жал на спуск на полсекунды позже, чем нужно. К счастью он был не один. Сконцентрированный огонь рельсовиков, короткие хлесткие очереди прошивали борта платформы, рубили и дырявили броню вражеских солдат. Мехвода пока не задело. Один из гномов успел поднять автомат и открыть ответный огонь, не прицельно, веером в сторону людей, только чтоб заглушить собственный страх.
Платформа уже разогналась, она буквально стелилась над землей, вздымая буруны снежной взвеси, водитель чудом уклонялся от фатальных попаданий, но счастье не вечно. Грубая статистика и плотность огня, насытившая воздух сталью, сыграли свою роль. Пули рельсовика пробили шлем мехвода, тяжелый удар бросил гнома лицом на приборную доску. А подоспевшая длинная очередь «Корсара» ударила в корму машины. Пули крупнокалиберного пулемета прошили машину насквозь попутно дробя двигатель, приводы, перемалывая живую плоть вражеских солдат.
Джеймс уже не видел агонию последней разведывательной машины. На этом участке работал второй взвод. Сконцентрировавшись на тактической карте, взводный следил за маневрами своих бойцов.
- Шевелись быстрее! Мартен, Токугава, Марков, живо на третью позицию! Я сказал третья, а не вторая! – надрывался фельдфебель.
Сейчас стрелки покидали облюбованные окопы и галопом неслись на запасные позиции. Одно отделение Лаумер вывел вперед, заставив залечь в ямах и рытвинах вдоль останков ограды. Остальные он отвел на полсотни метров назад, на позиции в руинах зданий.
Ротный, как оказалось, полностью разделял точку зрения фельдфебеля, второй взвод получив втык от старлея произвел точно такие же эволюции, как и люди Лаумера. Единственная корректива – пулеметы старший лейтенант Робин распорядился вывести в ближайший тыл и убрать в подвалы, назначив им вместе с приданным им прикрытием роль сильного подвижного резерва. Гранатометчиков суета не коснулась. Огня они не открывали и остались в своих добротных укрытиях из прочных плит и металлопластовых балок. Разнести эти гнезда можно было только прямым попаданием танковой пушки.
Короткий огневой налет, расстрел вражеского авангарда, и все. На этом первый этап боя завершился. Наша артиллерия молчала, танкисты и резерв не выдавали своего присутствия. По всему, коатлианцы должны решить, что перед ними бронепехотная часть, застигнутая при отступлении на удобной позиции.
Противник как видно было по данным сенсоров и зондов, не мешкая, разворачивался в боевые порядки. Змея войсковой колонны распалась и рассыпалась на составные части. Видно было, как вперед рванули обтекаемые, приплюснутые капли штурмовых танков и коробки пехотных бронеходов. Прочие машины сбавили ход, разбиваясь на подразделения и огневые дивизионы.
На правый фланг выдвинулось не менее танкового батальона. Тяжелые гусеничные машины прошли всего в какой-то сотне метров от замаскированной в сугробе видеокамеры. На экране проплывали широкие граненые корпуса, покрытые сеточкой динамической защиты, массивные двухорудийные башни.
С удивлением Джеймс узнал в танках знакомые силуэты старых руссколанских «Мамонтов». Машины, правда, были модернизированы и дооборудованы, но характерный, привычный по историческим фильмам, силуэт было просто невозможно не узнать. «Мамонт» давно уже считался морально устаревшим. Другой вопрос: как они попали коатлианцам, и что гномы смогли втиснуть в старые танки? Бойцам это предстояло выяснить на собственной шкуре.
Лаумер ожидал, что сейчас на позиции земной бронепехоты обрушится огненный шквал. Дистанция вполне подходящая. Противник несомненно засек, откуда стреляли по авангардным летающим платформам, самоходная артиллерия поддержки у него была. В случае необходимости, танковые пушки тоже могли поработать по нашим позициям.
Нет, молчат. Видимо, как и люди не хотят зря тратить боеприпасы. Планируют подойти поближе, раскрыть огневые точки, а уже затем подавить людей огнем и гусеницами.
Было в приближении бронированной лавины гномов нечто одновременно страшное и зачаровывающее, удивительно красивое, неестественной, неземной и смертоносной красотой. Машина, нечеловеческое искусственное, оживленное сумасшедшим богом создание. Прекрасный своей идеальностью и эффективностью механизм военной машины. Бездушная разумная сила бронетанкового полка в момент выхода на рубеж атаки, готовая в любой момент огрызнуться огнем, захлестнуть металлом и плазмой реденькие цепочки вжавшихся в землю, укрывшихся между развалинами людей.
Из последних сил.
Операция батальона Оямы прошла удачно. Ростислав наблюдал за работой своих ребят практически всю дорогу до штаба и на обратном пути. Расчеты штабистов оказались верными, как оказалось, операцию разрабатывал Ирвинг Стинвиц лично. Ударная группа быстро вышла в заданный район, смела огнем встречные подразделения коатлианцев и заняла периметр вокруг заданной точки.
«Гуслов» отстрелялся в тепличных, буквально полигонных условиях. Наперво два ядерных снаряда по плотине, а затем еще пару дюжин термитных фугасов по районам скопления вражеских войск в предгорьях и на берегах реки № 23. Затем майор Ояма быстро и четко вывел группу к своим. Тоже самое, что и при прорыве. Быстрое продвижение группировки по вражескому тылу. Коатлианцы отреагировали слишком поздно. Да и сил у них для окружения Оямы и формирования кольца не было. Завязавшее бой с фланговым прикрытием коатлианское подразделение численностью до батальона сама попала под фланговый удар танков людей.
Все прошло на редкость гладко, и потери небольшие. Запущенный после стрельб «Робеспьер» подтвердил уничтожение плотины и мостов в низовьях реки. Восточное направление можно было считать безопасным как минимум одни местные сутки. Это много, это очень много. Ростислав Зинин уже поздравлял майора Ояму с успешно завершенной операцией, как на комп пришла новая ориентировка от Буркалова, а затем посыпались рапорты от частей на западном участке.
- Зря радовался старый болван. Сглазил – проворчал полковник, подходя к своему «Минотавру».
Противник перешел в масштабное наступление по всему участку. Арабы пока держаться. Молодцы. Но это не надолго. Коатлианцы жмут как следует. У них значительный перевес. В районе поселка 9Б в 5-м квадрате ситуация паршивая. Именно там, похоже, противник и рвет фронт. В 7-м квадрате северо-восточнее города тоже жаркая схватка, но там все же не так плохо. И натиск врага слабее, и оборону подкрепляют закаленные волки из бронепехоты «Протуберанца».
Пришел приказ из штаба, Буркалов подтягивает боеспособные части бригады «Протуберанец» на рубежи контрудара. Танковый полк Зинина должен собраться на рубеже реки №14 и ждать прояснения обстановки.
- Что случилось, командир? – к замершему в задумчивости перед люком танка Зинину подошел Ратибор Санин. Говорил он по-русски, как и было принято в разговоре между собой среди русичей и русских.
- Машина готова? – натянуто улыбнулся полковник, переключаясь с бурного диалога по линии связи.
- Так точно! Реактор урчит. Боеприпасы под завязку, полтора комплекта. Мозги танка проверены, не глючат, заряжены патриотическим настроем и героизмом. Приводы и механика в порядке, все пашет как часы – докладывал сержант Санин явно не по уставу.