Телосложение: 0.5
Вместимость бао: —
Скорость поглощения бао: —
Крепость костей: +0
Плотность мышц. +0
Магический потенциал: —
Развитие энергоканалов: —
Навыки:
Владение боевыми топорами.
Дебафы: остеохондроз, остеопороз, сотрясение средней тяжести.
Проглотив шутку про демонстрацию болезненных стариков, я дождался пояснения от Апелиуса:
— Если бы этот дед оказался в толпе на вытянутой руке от тебя, да еще и с топором в руке, ты бы не успел сказать "Апелиус" прежде, чем лезвие топора вошло бы в твой череп и развалило его до нижней челюсти.
— И что теперь, толп избегать? — нахмурился я. Меня бесил менторский тон, но старик был прав.
— Да, в том числе и толп избегай. Но главное — следи за окружением, обращай внимание на взгляды и выбивающиеся из общей картины моменты. Появится у тебя свое заклинание со стопроцентным ресурсом, скинешь эту задачу на него, чтобы автоматически отслеживало все происходящее рядом с тобой и рапортовало о возможной опасности. Но пока следи за своей безопасностью сам.
Старика я покупать не стал. Навыки владения боевыми топорами мне ни к чему, да и держать возле себя враждебно настроенного раба — то еще испытание для психики, а старик сверлил ненавидящим взглядом всех вокруг.
— Это все, кто у вас есть?— спросил я, вернувшись к работорговцу.
— Разумеется нет, молодой человек. Самые красивые алмазы моей коллекции не стоят под открытым небом. Пошли, покажу...
Толстый торговец с трудом встал со своего кресла. Двое охранников бросились и подхватили пузана под локти, поддерживая. Процессией из четырех человек мы направились к огромному шатру.
— К сожалению, у меня нет рабов с ошейниками, подчиняющими личность, таких можно найти лишь в столице, — пропыхтел мужик, — зато у меня есть специалисты старой школы, которые вбивают в рабов послушание без всяких магических штучек.
Передо мной приподняли полог шатра, и я зашел вслед за толстяком. Торк с облегчением упал на кресло — копию первого, и скомандовал:
— Ведите сюда третью группу!
Спустя минуту перед нами стояли семь девушек, на вид от шестнадцати до двадцати трех лет. Все семь с едва заметными синяками. Девушки смотрели перед собой пустыми взглядами, игнорируя нас.
— Они чем-то опоены? — спросил Апелиус и я переадресовал вопрос Торку.
— Лучше, молодой человек! Они — выдрессированы! Каждая — продукт труда многих мастеров...
Я отрешился от нахваливаний торговца, посмотрел на мир истинным зрением, и вдруг обнаружил нечто странное: у одной молоденькой рабыни бао в теле было больше, чем у окружающих рабов. Да и сама бао будто облегала ее фигуру тончайшим слоем. Я нашел потенциального неофита? Возможно, именно так Филис вычислял одаренных.
Девчонка была веснушчатой, и чрезвычайно худой, лет восемнадцати на вид. В обычном зрении она ничем не отличалась от других.
— Расскажи о себе,— попросил я ее. И только тогда рабыня посмотрела на меня.
— Что вам рассказать, господин? — изобразила рабыня пустую улыбку.
— Как тебя зовут?
— Эмили.
— Хочешь уйти отсюда, Эмили?
Девчонка со страхом посмотрела на толстого работорговца, который внимательно слушал разговор, и ответила нейтрально:
— Мне хорошо и здесь, но если господин пожелает, я буду счастлива служить ему.
Торк одобрительно закивал.
— Девчонка из северных народов — о том говорят ее раскосые глаза. Умеет готовить, стирать, убирать дом и ублажать мужчин и женщин: навыки проверены, и не раз, так что не сомневайтесь, молодой человек.
— Наконец заинтересовался девчонками! — проворчал Апелиус, — Во-от! А ведь отнекивался, говорил, нет в тебе тяги к власти над домашними рабами!
Мне почему-то стало противно, что два взрослых человека равняют третьего взрослого человека к скоту. Нет, выходит, не привык я к этому миру.
— Покупаю. Сколько она стоит?
— Тринадцать серебром. С учетом скидки.
Торговаться я почему-то не стал и заплатил сразу. Как по мне, торг равнялся бы еще большему оскотиниванию Эмили в моих собственных глазах. Причем продажа повара в рабство отрицательных эмоций не вызывала — после попытки меня отравить та легко и безболезненно перестала быть человеком в моих глазах. Я даже имени проданной женщины не узнавал.
— Не думал, что ты любишь спонтанные покупки,— одобрительно протянул Апелиус, но я не ответил и на это.
Справка ничего особого не показала. Я мог бы сразу дать девчонке заряженный старт, чтобы та вытянула энергию, но тогда я не смогу провести её в школу. У меня есть амулет, блокирующий всплески бао, но он находится в комнате. Поэтому, пока я ее не доставлю в школу, мне придется гадать, неофит она, или бао в теле Эмили ведёт себя иначе по иным причинам.
На то, чтобы дойти до гостиницы и показать девчонке комнату, ушло пол часа. Едва я спустился до стойки и заказал в комнату еду, как в гостиницу влетела взмыленная девчонка с огромной сумкой на боку. Курьер. Таких я видел: бегают по городу, разносят письма и посылки.
Курьер осмотрела помещение и подлетела к стойке, а потом заорала на весь зал:
— Срочно! Письмо от Скоробогатова!
Девчонка за стойкой быстро разломала украшенный красивой печатью сургуч, пробежала взглядом по строкам, а потом неожиданно протянуло письмо мне:
— Это вам...
Я перехватил бумагу и вчитался в строки.
— Бинго! — заорал Апелиус. Я же улыбнулся. Наконец случилось то, чего я добивался, устраивая хаос: меня пригласили на разговор в усадьбу Скоробогатовых.
По городу я шел, оглядываясь на каждый шорох. Картра намотивировала меня быть осторожнее со стражей, и я боялся, что ее отец попытается решить проблему радикально и на подходе.
Увидев меня, пацан на воротах округлил глаза и метнулся открывать створку, а после, заикаясь, предложил проводить. А в прошлый раз столько снобизма было...
Апелиус вызвался следить за обстановкой и целиком ушел в самонавязанную работу. Аналитический дед отслеживал подозрительные звуки, замаскированных стрелков и прочую муть — целиком просвещать меня насчёт своих занятий император отказался и на ежеминутные вопросы "а что ещё делаешь?", которые я задавал ради прикола, больше не отвечал.
С парка убрали псов, мечников и арбалетчиков я тоже не видел. Либо их убрали вслед за псами, либо замаскировали так тщательно, что даже заклинание Апелиуса обнаружить не смогло. В общем, как бы то ни было, через парк я прошел спокойно.
Вблизи особняк выглядел аляповато и безвкусно: на стены налеплено разных барельефов и узоров, возле двери — колоны, на которых стоят отлитые из бронзы толстые младенцы с крыльями и держат на плечах крышу. Я на всякий случай посмотрел на младенцев через истиное зрение, но те действительно оказались статуями.
Пацан в ливрее, заикаясь, передал меня одетому во фрак слуге, и меня повели сквозь весь дом: вероятно, чтобы я как следует рассмотрел окружающую безвкусицу: картины там всякие, мелкие бюсты кого-то, висящие на стенах рога и головы монстров.
— Ничего подозрительного нет,— наконец разморозился Апелиус,— Либо засады вовсе нет и нападения не будет, либо они ждут тебя в том самом кабинете, куда ведут. Но не вижу смысла — тебя гораздо легче было расстрелять посреди сада.
Наконец слуга замер возле украшенной узорами двустворчатой двери, и с усилием открыл чудовищной толщины створку.
— Нильям прибыл, господин.
Я шагнул в кабинет и мы остались вдвоем: я и высокий мужчина в аккуратном костюме.
— Марк Скоробогатов,— представился хозяин города.
— Нильям Тернер.
— Присаживайтесь, Нильям,— кивнул мне Марк на стоящее по мою сторону стола кресло. Я не стал кочевряжиться, и примостили седалища мы одновременно.
— Надеюсь, вы знаете, кто я, Нильям?
— Разумеется, я навел о вас...— попытался ответить я, но хозяину кабинета ответ не требовался.
— Я — глава городской стражи и управляющий городом, если в целом. Я тоже навел о вас справки. Если бы вы не были адептом, я не стал бы с вами разговаривать. Обычных головорезов, которые не вливаются в наше общество, стража просто стреляет, а с вами беседа. Сначала.
Ну да. А попробуй выстрелить в адепта, который после подобного может выжить, озлобиться на город и устроить в Лурсконе мясорубку. В общем-то городской глава оказался гораздо умнее жителей Сандоры, потому что мы сейчас разговариваем, и меня по факту предупреждают о том, что я веду себя неправильно по меркам города. Не стреляют из засады, не травят. Хотя я уверен, что если мы не договоримся, будут и выстрелы, и все остальное. Только Марк может себе позволить много, очень много стрелков.
Наше социальное положение было примерно равным: адепт и хозяин города. Возможно, я был немного выше. Совсем немного. Поэтому меня и пригласили. Как сказал бы Апелиус, я — как авантюрист высокого уровня, способный в одиночку выйти против огра. Такого и хозяину целого города пригласить за стол не стыдно. И принять такое предложение — оказать хозяину честь.
— Обрати внимание на пальцы,— сказал я Апелиусу. Пока Марк распинался, я успел осмотреть кабинет и самого Скоробогатова. На правом правом безымянном пальце мужчины красовалась белая полоса.
— И что?— спросил Апелиус,— Ну плохие отношения у него с женой, разлад в семье. Картра, может, нервная не только из-за пропажи любимого, но и из-за возможного разбега родителей.
— Думаешь, с человеком, который занимает одновременно должность городского главы и главы стражи, кто-то рискнёт расстаться?
— Почему нет? Вдруг его жена — слишком благородных кровей, и к ней по щелчку пальцев табун таких Скоробогатовых прибегает?
— Возможно... До сих пор не привыкну, что в этом мире нужно такое доказательство брака, как металл на пальце. Дикость какая-то.
— Я тоже не против побеседовать. Простите, Марк, вы развелись с женой?— кивнул я на палец. От вопроса Скоробогатова перекосило.