Придет время — и я отомщу сполна. Придет время — и я сожгу дотла весь род Нильсонов.
Я не Аксель Ульберг. Но его род теперь мой род. Его честь — моя честь. Его боль — моя боль. И я свершу то, что должен был свершить он — уничтожу врагов его семьи, втопчу их в грязь, разорву их в клочья, заставлю их тела и лица обугливаться в пламени, как они заставили тех, кто мне дорог!
Глава 20
Экспертиза показала, что Бирла была вначале убита, затем изуродована огнем. Мразь, что сделала это, боялась шума, поэтому ей было нужно вначале заставить Бирлу замолчать навсегда.
Это прозвучит чудовищно, но я рад, что Бирлу настигла быстрая смерть — невыносима сама мысль о том, как сильно она могла мучиться, если бы ее лицо горело заживо. Как у Карла, которого они пытали перед смертью.
Полиция допрашивала меня еще дольше, чем после убийства Карла. И смотрела она на меня с сомнением: оно и понятно — две смерти через небольшой временной промежуток, одинаковое клеймо на трупах, и оба связаны со мной.
Конечно, я не мог ничего рассказать полиции, и мне оставалось лишь разводить руками, высказывая им свои догадки о каких-нибудь неизвестных мне врагах моего отца или деда.
Мне, по правде сказать, ужасно повезло, что меня пока что никто всерьез не воспринимал. Сосунок-барон, недавно потерявший отца, только вставший во главе рода, на счету ничего сомнительного… Кому в голову придет в чем-то всерьез меня заподозрить?
Вопреки традициям я решил похоронить Бирлу рядом с могилами членов семьи Ульбергов. Незнатных людей было принято хоронить в одном из городских кладбищ, где покоились тела тех, кто был рожден без титула. У всех аристократов существовали собственные места захоронений, у некоторых родов были склепы. Но мне было наплевать и на пересуды, и на гребаные правила империи. Бирла давно перестала быть слугой Ульбергов — она стала членом семьи. И она была убита по моей вине.
Похороны я организовал скромные, потому что смерть не достойна тех почестей, которые ей часто раздают, но цветов заказал море. Думаю, Бирле понравилось бы. Впрочем, ей уже все равно…
Родных у женщины не было. На похоронах, кроме меня, были лишь Анни, Хельми и… Акке. Я был поражен, увидев его в сторонке уже в самом конце похорон, после того, как гроб закопали.
— Мне очень жаль, брат, — тихо сказал он, подходя и кладя на могилу огромный букет белых лилий. — Она была светлым человеком.
— Очень светлым, — согласился я. — Спасибо, что пришел… брат. — Я протянул ему руку.
Акке неловко пожал ее.
— Как вы с Лией?
— Да ничего… живы пока, — улыбнулся он. Только в улыбке его проступила… горечь?
Я вытащил из нагрудного кармана пачку в сто тысяч крон. Я старался не таскать с собой целые пачки денег, но тут уж так получилось — и очень вовремя.
— Держи, — протянул я пачку Акке.
— Не надо, — отшатнулся он.
— Я хочу помочь. Прошу тебя — возьми.
— Спасибо… — Акке неуверенно взял у меня пачку.
Я хлопнул его по плечу и улыбнулся. Акке славный парень. А мне не жаль помочь славному человеку.
— Ну… я пойду…
— Да. Был рад повидаться, — сказал я на прощание.
Когда он ушел, я еще минут десять стоял, глядя на могилу Бирлы.
— Прости меня, прошу, прости меня, что не сберег, что не спас тебя… — прошептал я перед тем, как уйти обратно в мир живых.
На следующий день после похорон ко мне в магазин явился представительный мужчина в строгом, дорогом костюме.
— Работаете, барон Ульберг? — с улыбкой спросил он, осматривая книжные стеллажи за моей спиной.
— Работаю… господин…?
— Мое имя ничего вам не скажет. Достаточно сказать, что я работаю на графа Берга.
Я усилием воли подавил возглас изумления. Чует мое сердце, что не на ужин меня пригласить отправил отец Эйвы своего человека.
— Чем могу послужить господину Бергу? — вежливо поинтересовался я, не выказывая тревоги.
— Тем, что оставите его дочь в покое. — Улыбка не сходила с лица мужчины, когда он говорил это.
— Вот как? Изволите объяснить, чем я так не угодил графу?
— Граф не сомневается в том, что вы славный юноша, барон, однако ему не по душе, что вокруг вас уж слишком много странных смертей. И граф Берг крайне огорчится, если во все это каким-либо образом окажется втянута его любимая дочь. Он хочет быть уверен, что Эйва в безопасности.
— Эйва в безопасности. Я не допущу, чтобы мои неведомые враги как-то причинили ей зло.
— Как вы сможете оградить ее от опасности, если даже не знаете, от чего ограждать? — резонно спросил мужчина, перестав, наконец, улыбаться.
— Эйве рядом со мной ничто не угрожает, — невозмутимо повторил я.
— Граф вас предупредил, барон. И я бы настоятельно рекомендовал вам прислушаться к этому предупреждению.
— Благодарю за совет, господин. — В моем тоне не было и намека на насмешку, но пресмыкательства и заискивания — тоже.
Мужчина еще раз улыбнулся напоследок и покинул магазин.
Могут ли Нильсоны попытаться запугать меня через Эйву, рискуя рассориться с другим серьезным графским кланом? Сложный вопрос. Но я не потерплю, чтобы кто-то указывал, с кем мне встречаться, а с кем — нет.
Я больше не допущу, чтобы Нильсоны кого-то убивали вокруг меня!
Эйву хорошо охраняют. До нее не добраться просто так. А через кого они еще могут попытаться запугать меня?
Анни. Она под охраной сидит в моем особняке. Надо усилить охрану. И заняться этим надо срочно.
Акке и Лия! Но как я могу оградить их от угрозы?
Я вытащил смартфон и набрал номер Акке.
— Привет. Мне нужно с тобой поговорить. Приезжай в магазин срочно.
Акке не заставил себя долго ждать — появился спустя два часа.
— Что случилось? — с порога спросил он.
— Запри дверь, — велел я и, когда он послушался и подошел к прилавку, начал: — У меня есть враг, Акке. Очень серьезный враг. И вам с Лией может грозить опасность. Ты должен убедить сестру вообще не высовываться с территории академии. А сам переезжай в мой особняк. Он хорошо охраняется.
— Опять Нильсоны? — спросил Акке, побледнев.
— Они.
— Нет, Аксель… я не перееду. У меня теперь другая жизнь. И мне не хочется иметь какое-то отношение к прежним делам… к алкогольному бизнесу.
— Тебя могут убить, — жестко произнес я. — Тебе будет безопаснее находиться под охраной.
— Я сумею постоять за себя. Спасибо, что предложил помощь… брат.
Акке покинул магазин. Я лишь тяжело вздохнул. Его выбор — я не могу помочь ему принудительно. Думаю, Акке прислушается к моим словам и будет предельно осторожен. Только вот осторожность вряд ли ему поможет, если Нильсоны протянут к нему руки. Остается надеяться на то, что Нильсоны не сомневаются в моем наплевательском отношении к неродному брату.
Приехав домой на пару часов перед открытием клуба, я с удивлением обнаружил Анни, хлопочущую на кухне. После смерти Бирлы я еще ни разу не ел домашней еды — питался, чем попало, либо в кафе. А закуски для клуба теперь приходится закупать в ресторане.
— Наложить вам запеченного мяса с овощами? — спросила она, заметив меня.
— Да я кабана съесть готов — накладывай, — ответил я. — Спасибо, Анни. И давай на «ты».
— Хорошо, Аксель, — смущенно улыбнулась девушка. — Да я вот подумала… хватит мне уже бока отлеживать… пора продолжать жизнь.
— Это ты верно подметила. И не переживай — я тебя одну не оставлю, ты теперь под моей защитой.
— Папа тебя об этом просил? — тихо спросила Анни, быстро отворачиваясь, чтобы спрятать слезы.
Только не слезы!
— И он просил, и я сам так решил. Мы с твоим отцом были хорошими товарищами, Анни — а я своих в беде не бросаю. Вкуснятина! Мм, ты отменно готовишь, — быстро начал я нахваливать еду, чтобы отвлечь девушку от напрашивающихся рыданий.
— Аксель, мне надо с тобой поговорить! — Анни, сев за стол, продолжила: — Тебе нужна помощница?
— В каком смысле?
— В бизнесе твоем. Я могла бы… ну не знаю… убираться у тебя там, например… или что там еще делать надо…
— Ты серьезно? — Я даже ложку выронил от удивления. — Хочешь выйти на работу? Анни, милая, это вовсе не обязательно. Отец ведь оставил тебе приличное состояние. И еще ты будешь получать фиксированный доход с нашего общего с Карлом бизнеса. И, кстати, ты теперь должна будешь управлять вашим магазином. Ты уже думала об этом?
— Да. Отец не закрывал его даже на выходные, сам стоял за прилавком, чтобы наша продавщица могла отдохнуть… но я решила, что лучше поменять режим работы магазина, потому что я не смогу сама заменять ее. Мне пока слишком… тяжело. Воспоминания об отце и… — Анни судорожно выдохнула. — Я уже созванивалась с этой женщиной, которая у нас работает. В общем, ее график останется таким же, но на выходные магазин будет закрыт. — А насчет моей работы… Дело не в деньгах… Я просто не могу больше в четырех стенах…
— Понял. — Я крепко призадумался. — У меня за прилавком стоять и продавать сможешь?
— Вино продавать? — Анни перешла на шепот, будто нас могли услышать.
Я кивнул.
— Но я тебя не принуждаю.
— Хочу! Буду продавать! — Взгляд девушки загорелся.
Мне, честно признаться, было слегка не по себе от нездорового для такой ситуации энтузиазма. С другой стороны, каждый переживает скорбь по-разному. Анни просто пытается не захлебнуться в своем горе.
— Я тебе все объясню, расскажу и покажу завтра утром. Приедем с тобой в магазин пораньше, и сама все увидишь.
— Хорошо. Спасибо, Аксель.
— Тебе спасибо. Мне как раз продавец нужен был. — Я улыбнулся и потрепал девушку по плечу. — Мм, отменно готовишь, Анни!
Утром следующего дня я привез Анни в магазин и ввел в курс дела. Очень кстати она вызвалась помочь мне — теперь я смогу найти себе более полезное применение, нежели, как какой-то торгаш, за прилавком стоять.
Вивьен теперь шарахалась при виде меня, в глазах ее появлялся ужас, но увольняться она не спешила, а сам я слишком дорожил персоналом, которого и так не хватает. Если бы Виви была заодно с мразью, что убила Бирлу, она бы тоже уже смылась.