Графу Бергу я позвонил почти сразу же после пробуждения. На мой вопрос в лоб: «С какой радости поместили меня в вашу клинику?», — был ответ: «Не мог же я допустить, чтобы избранник моей дочери и мой деловой партнер валялся в помойной лечебнице для простолюдинов». Хм, занятно весьма. И избранник дочери, и партнер. Все это весьма заманчиво, но не нравится мне такое положение дел. Смрадно попахивает — тем, что граф хочет ошейник на меня накинуть.
Первым делом после выписки я отправился к Ранду. Из больницы я позвонил ему и выразил соболезнования, но сейчас хотел сделать это лично.
Я сказал Ранду, чтобы не выходил на работу столько, сколько ему понадобится для того, чтобы хоть как-то утолить боль от потери близкого человека. Но он взял лишь два выходных, пока я лежал в больнице. На день выписки он уже был на работе — в доме Анни Босстром.
— Как ты? — спросил я, приехав туда.
— Порядок, — ответил Ранд, в глазах которого были и скорбь, и твердая решимость стойко переносить ее.
— Похороны были уже?
— Да, барон, вчера.
— Прими мои соболезнования, Ранд. Мне очень, очень жаль, — тихо сказал я, кладя руку на его плечо.
— Знаю, барон…
— Можешь ли ты дать мне адрес твоих родителей и девушки Арнольда? Я хочу съездить к ним.
— К девушке пожалуйста, барон, а вот к родителям… вы не обижайтесь, но к ним вам заявляться не стоит. Я вас очень прошу об этом. Мать… она не перенесет вашего визита. Простите, господин Ульберг, но она… она винит вас. — Ранд отвел глаза.
— Я понимаю, — кивнул я. — Оттого и хотел бы повидаться с ними и… сказать, что сожалею, хоть мои слова и не вернут им сына, а тебе — брата.
— Барон, прошу вас, не надо. — В глазах Ранда отразилась мольба. — Пощадите мою мать.
— Хорошо, — отозвался я с горечью.
Ранд продиктовал мне адрес девушки Арнольда, и я хотел уже уезжать, как услышал свое имя. Ко мне выбежала Анни… и кинулась на шею.
— Ты жив!
— Конечно, я жив.
— Мне сообщили, что все обошлось, но я… мне было страшно за тебя… — Девушка вцепилась руками мне в плечи и надрывно зарыдала.
— Тише, тише, родная, что ты… — Я погладил ее по волосам.
Мы прошли в дом, затем — в комнату Анни.
— Ты хотя бы прекратила ненавидеть меня, — сказал я, закрыв за собой дверь.
— Что за глупость ты сейчас сказал? — спросила она, с болью глядя мне в глаза. — Разве не ясно, что я испытываю к тебе нечто противоположное ненависти?
— Тебе стоит выкинуть эти мысли из головы, милая. Ты ведь понимаешь это.
— Понимаю… и однажды смогу это сделать. Твой дом сгорел?
— Да.
— Ты мог бы… пожить тут. Отец был бы рад, — поспешно добавила Анни.
— Спасибо, но… у меня есть временное пристанище. И я уже ищу себе новый дом.
— Но если что… ты знаешь, куда можешь прийти…
Покинув дом Анни, я съездил на могилу Арнольда и к его девушке — Вики. Она оказалась милой и простой — каким был и сам Арнольд. Глаза ее были покрасневшие и опухшие от слез. Мой визит она восприняла довольно эмоционально, но не враждебно, как я опасался. Вики сказала, что Арнольд был бесконечно мне благодарен за хорошую работу. От этих ее слов мне стало горько. Еще я узнал, что молодые люди собирались через два месяца пожениться.
Покинув Вики, я набрал номер Виктора Форсберга — бывшего нотариуса Карла.
— Не сможете ли вы уделить мне час вашего времени, господин Форсберг? — спросил я.
— В какой день вы бы хотели встретиться? — деловито поинтересовался он.
— Сегодня.
— Сможете через час?
— Да.
Завершив звонок, я вызвал такси. Да, я снова разъезжал на такси. От водителя, предложенного графом Бергом, я категорически отказался — я и так уже слишком задолжал ему, а ходить в должниках мне не нравится, надо поскорее заканчивать с этим.
К назначенному часу я явился в офис бывшего нотариуса Босстрома.
— Присаживайтесь, барон. Слышал про ваше несчастье — сочувствую.
— Благодарю. Собственно, оно и привело меня к вам. Если Карл много лет поверял вам свои дела — значит, он был уверен в вашей добросовестности. Такой человек мне и нужен.
— Чем могу послужить вам, господин Ульберг?
— Очень многим, господин Форсберг. Я хочу, чтобы вы стали юристом моего рода.
Виктор не изменился в лице, не поперхнулся слюной, но глаза его слегка расширились от недоумения.
— Но у вас есть родовой юрист.
— Меня он не устраивает. И у меня нет причин доверять ему.
— А мне — есть?
— Как я уже объяснил — вам доверял Карл Босстром. Это очень много значит для меня.
— Я весьма польщен, барон… думаю, мы с вами сможем договориться.
— Отлично. Давайте уладим все формальности как можно скорее.
— Хорошо, барон. Я подготовлю документы и пришлю вам. Скажите, какие задачи вы хотите поставить передо мной?
— Во-первых, мне нужен новый дом. Я его куплю. Готовый, отстроенный, обставленный так, чтобы — въехал и жил.
— Критерии выбора?
— В благоустроенном районе, не меньше моего старого особняка, той степени роскошности, которая будет соответствовать моему титулу.
— Насколько остро стоит вопрос стоимости?
— Об этом можете не волноваться.
— Но, помнится мне, совсем недавно вы были в весьма затруднительном финансовом положении… — Виктор, поправив очки, с легким удивлением взглянул на меня.
— У меня есть доход от нашего семейного бизнеса, господин Форсберг, а также бизнес Карла приносит мне прибыль, да и кое-что в наследство от моей семьи сохранилось…
— Понимаю. Ваши критерии мне тоже понятны, барон. Я займусь этим вопросом.
— Благодарю вас. Также я попрошу вас перечислить средства на счет родителей моего погибшего водителя… но так, чтобы они не узнали, от кого средства. Сможете ли это сделать?
— Да, вполне, господин Ульберг. Скажем… якобы от страховой компании, в которой упомянутый вами господин вполне мог застраховать свою жизнь.
— Отлично, эта версия сгодится, — согласился я. — Чуть позже я напишу вам имя человека, на чей счет необходимо перечислить деньги. Дайте знать, когда найдете подходящий дом. — Я, поднявшись, протянул руку для прощания.
Дом был найден Форсбергом спустя два дня. Это был роскошный особняк в одном из самых благополучных районов города — не самом богатом, но достаточно престижном для барона.
Особняк некогда принадлежал какому-то канувшему в лету роду. После того, как род сгинул, дом стал собственностью императора. Затем он жаловал его некоему простолюдину за военные заслуги перед империей, но когда новый владелец особняка погиб, его вдове стало не по средствам содержать дом, и она выставила его на продажу. И тут на ее пороге объявился Виктор Форсберг.
Особняк обошелся мне относительно дешево: вдове была важнее скорость получения денег за него, нежели их количество.
Особняку было полтора столетия. Сохранился он в прекрасном состоянии. От остального мира его ограждали каменные ворота высотою приблизительно в три метра.
Темный фасад дома пришелся мне по нраву. Передняя часть крыши тяжело опиралась на высокие толстые колонны. На третьем этаже был балкон, огражденный классического вида балюстрадой. Стену над входной дверью украшала розетта — лепестки, заключенные в совершенный круг.
Внутри особняк был не менее великолепен. Интерьер не был кричаще-вульгарным — не люблю я такого — нет, он был строгим, суровым даже, но мрачно-эстетичным. Я бы даже сказал — брутально-эстетичным — готические орнаменты, витражи, массивный камин в гостиной, обилие деревянной мебели, резные перила лестниц — все это производило, пожалуй, тяжелое впечатление, но в то же время внушало какой-то трепет.
Виктор быстро уладил формальности, и переезд состоялся уже на следующий день после того, как он нашел дом. Благо, вещей у меня пока что почти не было — это весьма облегчило процесс. После выписки я лишь купил себе кое-что из одежды, остальные покупки решил совершить после обретения нового жилья. Эйва вызвалась помочь мне с новым гардеробом, на что я с облегчением согласился, ибо самого меня накрывала паника от мысли, что придется часами выбирать себе костюмы, рубашки и обувь. И как это женщинам нравится посвящать этому скучнейшему занятию целые дни? Жуть какая!
— А здесь ничего, атмосферно так, — сказала Эйва, когда я вселился в новый дом.
Эйва захотела без промедления осмотреть его, я не возражал.
— Какой массивный стол. Старинный… — Эйва провела тонкими пальцами по темному столу, тяжело опирающемуся на четыре толстые ножки в виде львиных лап. — Аксель, милый, тебе приходилось на таких старинных столах овладевать кем-то?
— Нет. Эйва, детка, исправим это?
Эйва села на стол, я, впившись в ее губы своими, задрал подол ее юбки. Слыша ее стоны и чувствуя дрожь ее тела, я думал о том, что эта девушка стала занимать в моих мыслях куда больше места, чем я мог позволить себе.
Покупка особняка съела большую часть прибыли, которую принес мне клуб за последние недели. Но клиенты мои не убывали, напротив — появлялись новые. Клуб пользовался популярностью. Мои коктейли стали легендарными среди ценителей хорошего алкоголя. «Шторм» на сто процентов оправдывал свое название. Так что дела мои шли в гору.
Новый дом был куплен, гардероб обновлен. Оставалось еще решить вопрос с прислугой и водителем. Подумав, я вновь обратился к Ранду.
— Перейдешь в разряд моего личного телохранителя и водителя в одном лице, согласен? Мне нужен человек, которому я доверяю. А таких по пальцам одной руки пересчитать можно.
— Как скажете, господин Ульберг. Что с Анни Босстром?
— Приставлю к ней другого бойца. Подыщешь?
— Без проблем, барон.
Итак, водитель у меня снова есть. С прислугой для дома куда сложнее. Освальд Берг пытался лезть со своими рекомендациями, но я категорически заверил его, что сам найду людей. Нельзя, чтобы в моем доме работали люди Берга или кого бы то ни было еще.