— Это что за новенький такой, что Оболенского так уделал? — потрясённо проговорил, ни к кому не обращаясь, какой-то мальчишка. — С ума сойти...
-//-//-
Медицинский исследовательский центр психофизиологической диагностики Службы имперской безопасности Лабораторная зона «А» уровня. Доступ строго ограничен.
Профессор Львов устало опустился в свое кресло и бездумно уставился на заставленный пробирками стол. Ничего так и не получилось. Сотни проведенных экспериментов, десятки потраченных часов напряжённой работы ничего так и не дали. Полный ноль, зеро. Он так и не смог подтвердить ни одну из своих гипотез. Кровь цесаревича ни как не хотела делиться секретом его выздоровления.
— Чем же ещё попробовать на нее воздействовать? — размышлял профессор. — Собственно, маркеров-то и не осталось.
За все это время кровь цесаревича так и оставалась объектом в себе, непознаваемым ящиком. Чего он только не пробовал? В первую же неделю проверил все сотню стандартных маркеров, во вторую перешел к специальным. Совсем отчаявшись, вчера начал пробовать совсем уж дикие — радиоактивное обучение, споры смертельно опасных болезней. Результат, по-прежнему, был отрицательным. Кровь казалась совершенно обычной.
— Такого просто не может быть! — в сердцах воскликнул ученый, его размышления в очередной раз зашли в тупик. — Так быстро это вещество не могло распасться. Все равно что-то должно было остаться и среагировать на один из маркеров. А если дело не в маркерах, а в среде?
Профессор тут же «собрался». Посетившая его догадка могла оказаться верной и требовала скорейшей проверки. Грива волос взметнулась, а он уже был на ногах, и крутился около холодильника, где хранились пробы крови цесаревича.
Около часа он крутился возле анализатора, пытаясь понять, что он мог пропустить. Выходило, что все в той или иной степени он успел проверить.
-...За исключением... Хм, что это я? Вообще, реакцию на это нужно было проверить в первую очередь, — с досадой бурчал профессор на свою рассеянность.
Действительно, глупо получалось. Любой студент медицинского факультета, даже самый безмозглый, начал бы выявлять новое вещество с проверки на этом, а уж потом использовал бы различные маркеры.
— Стыдно даже, право слово. Устал, наверное..., — взяв одну из пробирок, он подошел к небольшой клетке с одним из своих подопытных любимцев — белой лабораторной мыши по прозвищу Снежок. — Здравствуй, дружище. Как сегодня твое ничего? Держи, держи, погрызи немного, — через прутья просунул небольшой кусочек сыра. — Молодец. Сейчас еще получишь.
Мышь, у которой не было одной из задних лапок, шустро доковыляла до решетки и с силой вцепилась в сырную головку, которую тут же начала жадно грызть.
— Сейчас, подожди немного, — бормотал профессор Львов, капая из пробирки на следующий кусочек несколько капель крови. — Вот и посмотрим, какая будет реакция на живую среду.
Именно этот фактор он еще не проверял ни экспериментально, ни на электронном анализаторе. Кровь цесаревича с неизвестным ингредиентом, который ему так и не удалось пока выделить, могла вести себя совершенно по другому при контакте с живым организмом. Профессор же до этого использовал лишь стандартные маркеры, то есть неживую материю.
Кусочек сыра упал в клетку и тут же стал жертвой мыши, которая на него набросилась с такой яростью, что у профессора очки едва не упали с носа.
— Снежок, что за манеры?! Ты же не просто мышь, а бери выше — лабораторная мышь, — удивленно пробормотал он, подсаживаясь к клетке ближе. — А это, я скажу тебе, накладывает обязательства... Ого-го.
Белый грызун явно возомнил себя крошечным бегемотиком. Так разинул пасть, словно готовился проглотить кусок сыра целиком. Фыркал, рычал, и кусак кусочек из всех своих мышиных сил. Того и гляди подавится.
Наконец, заглотил кусок почти целиком, словно удав. Лег на лежанку кверху брюхом и засопел. Профессор продолжал заинтересованно наблюдать за грызуном. Поведение того становилось все более и более странным.
— Хм... Объелся, похоже. Подожди-ка..., — чтобы получше разглядеть кое-что, что его заинтересовало, ученый взял лежавшее рядышком специальное увеличительное стекло. Подошел еще ближе и наклонился к самой клетке. — Ну-с, что у нас тут такое, мой маленький дружок? Интересно, очень интересно... Ой! Святые угодники!
Руки задрожали. Массивное увеличительное стекло вырвалось из них и упало на стол, разнося в дребезги несколько мензурок.
— Камера... Где камера? Нужно обязательно все это зафиксировать. Где же эта чертова камера, — бормотал он про себя, не отводя взгляда от грызуна и одновременно шаря руками по столу. — Боже мой...
На его глазах у валявшегося кверху брюхом грызуна вдруг начала расти лапка, которой уже давно не было и в помине. Шокирована была, кажется, и сама мышь, что стала яростно принюхиваться к увеличивающейся культяпке. Вроде бы и куснула ее осторожно.
— Что это такое? Явно регенерация, — в профессоре вновь проснулся ученый и недавней растерянности не осталось и следа. Так и не найдя фиксирующей камеры, он сорвал с руки коммуникатор и им же начал снимать весь процесс регенерации.
— Боже мой! Значит, этот агент активен только в живой среде. Несомненно, это именно его воздействие запустило процесс восстановлений у мыши... Это же какие просторы для медицины открывает сей факт.
Глава 7. Аннушка уже пролила масло... или что-то подобное
-//-//-
Окончились занятия. Волна за волной гимназия изрыгала из себя все новых и новых учеников, сейчас ничем не отличавшихся от своих менее аристократичных и совсем не аристократичных сверстников. Они точно также неслись по ступенькам крыльца сломя голову, с радостными воплями подбрасывали вверх сумки и ранцы, с головой зависали в гаджетах.
— Так себе, если честно..., — пробормотал, спускавшийся по ступенькам, Александр. Шел особо не торопясь, то и дело пропуская вперед спешивших учеников.
Обдумывал свой первый день в гимназии в новом качестве. Пытался понять, а нужно ли ему это все. Честно говоря, получалось пока не очень. Сплошные минусы. Едва не случился мордобой, за который могли и выкинуть из гимназии. Толковых знакомств не завел. Все какие-то возбужденные: одни сразу же на него окрысились за «недостойное» происхождение, вторые — за «унижение» их товарища во время драки. Наконец, никакого особого толка от занятий он пока не увидел. Пока всего лишь одни общие рассуждения об одном, втором и третьем. Окаких-то практических знаниях и слова не сказали. Не заикался никто и о магии, хотя на это парень особенно надеялся.
— Чувство такое, что каждое мое действие вызывает все больше и больше проблем.
Погруженный в себя, парень свернул к стоянке, где его должен был ждать лимузин Скуратовых. Только дойти до него ему не дали.
— Господин Соколов-Скуратов, — прямо перед Александром словно из под земли вырос широкоплечий мужчина в строгом черном костюме. На очередного нападающего не похож. Слишком спокоен и уверен в себе. Скорее всего чей-то охранник. — Вы не могли бы уделить мне немного времени?
Очень вежливо спросил, удивился парень. Без наездов и спеси. В этом месте, где обучались сынки и дочки самых богатых и родовитых, вежливости парню особенно не хватало. Улыбнувшись своим мыслям, он кивнул. Конечно, уделит. В его положении любая, даже случайная встреча, может оказаться крайне важной.
— Прошу вас пройти со мной вон до того автомобиля. С вами хочет без свидетелей побеседовать один господин, — мужчина сделал приглашающее движение рукой в сторону иссиня черного микроавтобуса, напоминающего своими обводами каплю.
Александр прищурился. Там мог ждать и указанный господин, а могли и десяток шустрых ребят-похитителей. Спеленают, кляп в рот засунут и отвезут в тихое местечко, чтобы вдумчиво побеседовать. Неужели еще кто-то жаждет с ним разобраться? Вполне может быть. За свое недолгое времяпребывание здесь он заимел более чем достаточно врагов.
Похоже все эти мысли ясно отразились на его лице. Охранник после недолгой заминки вытащил что-то из кармана и протянул ему руку.
— Вам ничего не угрожает. Господин хочет только поговорить, — в ладонь парня упал небольшой мужской перстень-печатка, где был искусно выгравирован императорский герб. — Разговор конфиденциальный, а в нашем микроавтобусе это сделать будет лучше всего.
Александр, окинув перстень взглядом, спрятал его во внутренний карман пиджака. Он уже видел точно такой же на руке цесаревича во время их встречи. А, значит, от такого приглашения нельзя отказываться.
— Веди, Сусанин, — кивнул парень охраннику, вспомнив одного исторического персонажа из своего мира.
— Извините, господин. Вы, наверное, ошиблись, — вежливо поправил его мужчина, приняв это на свой счет. — Мое имя Олег Борисов. Прошу вас.
Внутри микроавтобуса его, действительно, ждал сам цесаревич. Совершенной живой, бодрый и очень даже энергичный. По крайней мере рукопожатие у него было особенно крепким.
— Максим... Извини, что наша встреча так обставлена. Ты же понимаешь, что наша встреча может вызвать лишние вопросы, которые лишь сделают все хуже. Ведь, всем известно, что Скуратовы не очень хорошо относятся к моему отцу, — заговорил цесаревич, внимательно смотря на него. — Я ведь так тебя и не поблагодарил. Получается, я дважды обязан тебе своей жизнью, — Александр сделал вопросительное лицо. — Первый раз ты закрыл меня своим телом от выстрела, а второй раз дал тот препарат... Я теперь, словно заново родился. Совершенно не чувствую никакой боли, — сверкнули его глаза. — Ты даже не представляешь, как это чувствоваться себя стариком в семнадцать лет. У меня утром так хрустели колени, что я с трудом разгибал ноги. В добавок начали опухать суставы на руках... Спасибо. Я твой должник и, надеюсь, друг, — он вновь пожал парню руку.
Тот кивнул. Затем вытащил из-за пазухи перстень с императорским гербом и протянул его цесаревичу. Знал, что такими вещами не разбрасываются. Здесь и сейчас перстень мог оказаться по сильнее штурмовой винтовки или ракетомета.