Тайны школы Токугава
Глава 1
– Не думал, что ты сегодня придёшь, – озадаченно произнёс Хидео, помогая мне спрыгнуть с забора.
– Мы же договорились, – напомнила я.
Замечательно. Проникаю на территорию соседской школы через заброшенный участок со всяческим хламом.
– С той стороны нормальные люди не ходят, – заметил Хидео, отцепляя от меня колючки, приставшие к рукавам.
– Именно поэтому я оттуда и пришла.
Он молча заломил бровь, но ничего не стал говорить. Кстати, попытки потискать меня при снятии с забора не было. То ли не хочет испугать, то ли умеет держать руки при себе.
– Ну что, готова?
– Готова, – кивнула я и последовала за Хидео.
Конечно, это было авантюрой чистой воды. Вероятнее всего, стоило затаиться и ничего не предпринимать, пока смотрители уедут. Или же потеряют бдительность. Но вот было мерзкое ощущение, что ни первого, ни второго просто не дождаться. Поэтому нужно действовать.
Правда, беда, что иду я без четкого плана. Да и откуда бы ему взяться, если первый раз ступаешь по двору школы Токугава под светом звёзд и луны?
– Это учебный корпус, – сказал Хидео и ткнул в белое здание. – Там – жилые. Вон склады, чуть в сторону – оружейная мастерская. Сад тоже есть, он за учебкой.
Так-так, расположение очень похоже на наше. Собственно, если школы делали по одной схеме, то ничего удивительного.
– А храмы? – тихо спросила я.
Хидео задумался.
– Ты хочешь попасть туда сейчас?
– А можно? – искренне удивилась я.
Если войти в храм, вдруг удастся хоть что-то почувствовать? Откровения мне точно не будет, но хоть ощутить разлитую в воздухе рёку.
– Трёхрукий вряд ли обрадуется гостям, – усмехнулся Хидео. – Но если даме хочется…
– Хочется, – быстро сказала я. – Веди.
Хидео улыбнулся, развёл руками, а потом сделал знак следовать за ним. Кажется, ему не понять, чего надо этим женщинам. То меч купи, то среди ночи в храм божества проведи. Выбрал бы себе какую другую девушку – и горя бы не знал… Наверное.
Я ступала за ним след в след. Снега намело будь здоров, хочешь или нет, а видно, что кто-то ходил. Вряд ли будут разбираться, кому не спалось, но лучше быть осторожнее.
Мы обошли учебное заведение. По ходу продвижения я старалась запоминать детали, но видимость оставляла желать лучшего. Надо сюда попасть в дневное время.
Храм Трёхрукого внешне был похож на храм Плетуньи в Годзэн. Изящный, с загнутой крышей и аккуратными ступеньками у входа.
– Почему Токугаву хранит Трёхрукий? – спросила я, когда мы пробирались через сугробы на дорожке, ведущей к храму.
– Директор До говорит, что именно он дал своё благословение этому месту, – ответил Хидео.
– А Плетунья – Годзэн?
Нам никогда об этом не говорили. Есть богиня – есть школа. Вот и всё. А тут, оказывается, ещё легенды имеются. Надо будет разобраться.
– Вероятно. Но, сама понимаешь, школой девчонок тут не особо интересуются. Всё же мало кто из вас добивается чего-то стоящего.
Я еле сдержала смешок. Так-так, считает мужчин выше женщин. Кажется, с этим первый раз сталкиваюсь. В Годзэн, как ни странно, таких разговоров нет, учителя-мужчины не кривятся и обучают девочек без лишних вопросов.
По книгам и короткому визиту в Нодзу было сложно определить, какое место в обществе Тайоганори занимают женщины, а какое – мужчины. Иногда приходили воспоминания из прошлой жизни, и я была уверена, что мужчин тут должны ставить на ступень выше. Но в то же время толковых подтверждений этому не находила. А теперь вот что-то такое появилось.
– Но это не мешает вам всё же смотреть в сторону девочек, – заметила я.
Хидео улыбнулся уголком губ.
– Разве в этом есть что-то плохое?
Я пожала плечами. Спор тут ни к чему, к тому же мне нет никакого дела до размышлений Хидео на эту тему.
Куда больше мои мысли занимал храм Трёхрукого. Туда, конечно, можно войти, но… есть момент. Я уже разок поболтала с Плетуньей на ночной молитве, результат, так сказать, налицо.
– Пошли обойдём, – предложила я и ненавязчиво потянула Хидео за рукав.
У него явно возникли вопросы, на губах появилась самодовольная ухмылка.
– Хочешь подарить поцелуй?
– Мечтаю, – буркнула я, обходя храм по окружности.
Тишина. Пустота. Ни единого намёка, что тут был всплеск рёку или что-то подобное. После возвращения из леса я начала чувствовать такие вещи. Не чётко, но вот было оно похоже на какое-то шипение… подобное змеиному.
Тут же тишь да гладь.
Я нахмурилась, сунула руки в карманы и ускорила шаг. Хидео мудро помалкивал. Кажется, ему было до ужаса любопытно, чего я хочу добиться.
Только результат что-то нулевой. Нельзя идти куда глаза глядят и ждать, что боги преподнесут ключик к загадке.
Тихонько ругнувшись, я остановилась возле задней стены храма. Отсюда, если перемахнуть забор, можно сразу удрать в лес. Ценная находка? Кто его знает.
Я вздохнула.
– Аска, может быть, если ты скажешь, что ищешь, я смогу тебе помочь? – вкрадчиво произнес Хидео.
Я невольно вздрогнула, когда его руки легли на мои плечи.
Не смог.
Эту сцену я прокрутила в голове, когда уже легла в кровать. Вообще, Хидео вёл себя как-то странно. И не сказать, что это порыв влюблённого юноши. Вроде бы и пытается показать симпатию, и в то же время есть нечто, что заставляет насторожиться. А ещё рядом с ним холодно. Виной тому не зима и не ветер, который налетает внезапно, бросает в лицо горсть колючих снежинок. Холодно рядом с Хидео. Хотя он вполне живой и тёплый.
Я перевернулась на бок и уставилась в окно. Что мне не даёт покоя?
Сон не шёл, хотя было уже около двух часов ночи. Всё же пока пробралась в школу Токугава, покружили там, поговорили, вернулась назад – прошло прилично времени.
Мисаки приоткрыла один глаз, услышав, как я пробираюсь к своей кровати, потом зевнула и вытянулась на спине. Спать ей явно хотелось сильнее, чем спрашивать, как прошла прогулка.
Я села на постели, взяла в руку кайкэн. Немного сжала рукоять, кобра словно шевельнулась, но страха в груди не появилось. Наоборот, показалось, что так и должно быть.
В окно светила полная луна. Настолько ярко, что отбивала всякое желание прикрыть глаза и попытаться уснуть.
В голове крутились кусочки головоломки: алые огни над крышей Токугавы, которые видела только я; жертвоприношение, Аки, Хидео, колдун.
Я моргнула.
Точно, Хидео. То проявляет интерес к моему кумихимо, то резко забывает об этом. То несёт цветы на свидание, то пытается уколоть разговорами про место женщины. С одной стороны, ничего такого, но этот проклятый холод…
Приди Аки в себя – уже было бы понятно, от чего плясать, он бы рассказал всё, что знает. А так… цуми лысого найдешь только, тьфу.
А Хидео… ощущение, что он сам не помнит, что делает. Но это не может быть, парень ведь молодой.
Мой взгляд упал на тумбочку, где высилась стопка книг. Сверху лежала «Боги и демоны. Эпоха Гэдо». Пусть сейчас не рассмотреть названия, но я запомнила обтрёпанный корешок и смятый нижний уголок мягкой обложки.
Трёхрукий. Ошаршу. Плетунья.
Странные боги странного мира, где империя Тайоганори лежит на востоке.
Каждый из них непонятен простому смертному и в то же время знаком с колыбели. Здесь любят и почитают своих богов, обращаются к ним, оставляют в храмах подношения и советуются со жрецами.
Трёхрукий трепетно относится к клану Юичи. Наверное, именно поэтому на протяжении всей истории, во всяком случае, той, что описана в книгах и исторических хрониках, они держатся на плаву. Бывало лучше, бывало хуже, но всё же держатся. Юичи молятся не только Трёхрукому, но это уже другая история.
Плетунья благоволит к клану Шенгай. Благоволила… После того, как от клана практически ничего не осталось, сложно сказать, что богиня по-прежнему к нему добра. Мне дали шанс. Шанс вернуть величие Шенгаям. Это я понимала после двух видений. Только вот как это воплотить в жизнь, пока не могла даже предположить.
Ошаршу, который ни к кому не проявляет расположения. О нём было подозрительно мало информации. Словно попросту не хотели записывать. Или он сам делает так, что не остается никаких данных? Глупость, конечно, что бог следит за людскими записями, но я тут ничему не удивлюсь.
Трёхрукий. Плетунья. Ошаршу.
И…
Сердце внезапно заколотилось быстрее.
Дайске-с-костылём. Однорогий бог по прозвищу Хромой. Самый странный и непредсказуемый из всей четвёрки. Он защищал от голода и мора. И насылал их собственными же руками. Его звали колдуны и чернокнижники, когда затевали свои грязные дела. И к нему же обращались те, кто просил защиты от злых чар.
Действия Дайске-с-костылём не просчитать. Он отзывался тогда, когда считал нужным. И мог бросить в самый важный момент. Пусть Плетунья и единственная женщина основного пантеона, но даже её «решила, сказала, передумала» блекло на фоне поведения Дайске-с-костылём. Сохранилась легенда, что несколько веков назад Дайске помогал клану Юичи в войне против клана Дзэ-у. Хромой благоволил им, давал силу и уничтожал врагов. Но в разгар самой важной битвы неожиданно лишил своего благословения, и Дзэ-у одержали победу.
История, конечно, выглядит как сказка. Думаю, поступку бога есть обоснование. Безусловно, с точки зрения своей, малопонятной нам божественной логики, но есть.
Когда я в первый раз увидела изображение Дайске-с-костылём на странице книги, то чуть не свалилась с кровати. Чёрный силуэт был похож на того, кто появился в моем бреду после боя с цуми.
И голос. До сих пор помню это…
Маленькая безрассудная Кобра.
Бр-р-р. Кем бы он ни был, снова сталкиваться не хочется.
Я провела ладонями по лицу. Так, хватит размышлять. Утро вечера… уже ночи мудренее. Поэтому надо поспать. Завтра к тому же контрольная у Коджи. Даже не сомневаюсь, что мне припомнят «горячую» встречу смотрителя.
Перед внутренним взором снова появились фигуры Коджи и Эйтаро в коридоре. Эти двое явно встречались раньше. И очень… очень не любят друг друга. Чувствовалось, как воздух простреливает невидимыми искрами. Не ошибусь, если посчитаю, что один другому с удовольствием бы свернул шею. Прямо дышать было трудно – настолько пропиталось всё вокруг ненавистью.
Надо будет по возможности выяснить. А ещё нужно отыскать Фэнго и устроить взбучку. Моих друзей трогать нельзя. Нельзя – и точка.
Я откинулась на подушку. Рукоять кайкэна по-прежнему удобно лежала в ладони. С ним мы словно были единым целым. Я – и кобра шамана и главы клана Шенгай.
«Ранее шамана и главы, – вдруг пришло осознание. – А сейчас – моя».
Аметистовые глаза тускло засияли во тьме, словно подтверждая ход мыслей. Да, именно так.
Я и кобра Шенгай.
Глава 2
– Это просто замечательно.
Голос Санта, сейванена его императорского величества, смотрителя Края Звёзд, свободного гражданина Тайоганори, звучал в каждом уголке директорского кабинета. Несмотря на то что интонация была ровной и спокойной.
Руки Санта сложены за спиной, он смотрел в окно. Потом медленно развернулся и взглянул на Тэцуя. В серых глазах застыл лёд с вершин Западных гор. Ничего общего с тем обаятельным парнем-балагуром, что очаровывает женщин и находит общий язык с детьми, которым он временами выступает.
В смотрители абы кого не берут. Сейваненом не станет человек с мягким сердцем и славным характером.
– Не успеваем мы подъехать к школе Годзэн, как встречаем ученицу с уровнем рёку, которым можно снести половину леса. При этом ученица самостоятельно занимается отработкой летучих кандзи.
Сант сделал шаг вперёд. Его руки по-прежнему находились за спиной. Тэцуя готов был поклясться на домашнем алтаре, что в любой момент с пальцев сейванена могут сорваться не только кандзи, но и что похуже. Не зря у него широкие рукава, в которых так удобно прятать иглы, ножи и маленькие сюрикены.
– Ученики оттачивают свои навыки даже вне занятий. Это и есть цель школ – привить желание самосовершенствоваться без надзора преподавателей, – мягко ответил Тэцуя.
Не стоит спорить со смотрителями. Но и молчать – не лучший выход.
Ордо сидел у черного кристалла, скрестив руки на груди. Шапка-малахай лежала на столе, прямо на разложенных схемах обучения. Его лицо было неподвижно, шрам ярко выделялся на смуглой коже. Голова выбрита, только на затылке черные волосы заплетены в несколько косичек – прическа кочевников сагуру, живущих далеко на востоке. Как он оказался в Тайоганори – загадка. Впрочем, что здесь делает Йонри, уроженец севера, и Сант, усердно скрывающий своё происхождение, тоже неизвестно. Едва человек принимал перстень сейванена, он терял своё прошлое.
Йонри за всё время не произнёс ни слова, только смотрел на карту, висящую на стене. Можно было подумать, что северянина совершенно не интересует происходящее в кабинете. Однако Тэцуя прекрасно знал: внешность обманчива.
– Надзор преподавателей создан для того, чтобы ученик не снёс себе голову, – почти ласково сказал Сант. – Что бы вы сейчас делали, не окажись я рядом? Ваша ученица лежала бы под упавшей елью с раздробленным черепом.
– Какая ученица? – прищурился Тэцуя.
На самом деле это мог быть кто угодно. Кому из девочек настолько «улыбнулась» удача, что произошло подобное? Все эмоции он отмёл в сторону. Сейчас дело только в голых фактах.
Дверь в кабинет резко распахнулась.
«Беда не приходит одна», – философски отметил Тэцуя.
На пороге стоял Эйтаро, сейванен его императорского величества, смотритель Края Гроз. Если и могло произойти что-то отвратительное, то оно произошло. Уж кого-кого, а этого человека здесь быть не должно.
За ним следовал Коджи. Его лицо будто высекли из камня. Зато в жёлтых, почти звериных глазах Эйтаро полыхал весь спектр эмоций. Даже янтарная серьга вспыхивала яркими искрами, показывая бурлящую внутри рёку.
– Моё почтение, сейванен, – произнёс Тэцуя и уважительно поклонился, сложив ладони вместе в жесте уважения.
Эйтаро хмыкнул, вернул жест, однако его слова и тон противоречили действиям.
– К сожалению, странное у вас понятие о почтении, директор. Едва я оказался на территории школы Годзэн, меня чуть не сшибло волной рёку одной из учениц.
– Вас? – искренне удивился Тэцуя.
В глазах Ордо и Санта на мгновение промелькнуло удивление. Даже Йонри оторвался от разглядывания карты.
Вообще-то, сказанное звучало как фантазия. Какая ученица сможет навредить смотрителю императора, рёку которого перевита Золотым Благословением? Но по лицу Эйтаро видно, что он и не думал шутить. Да и Тэцуя вообще не помнил, чтобы этот человек когда-то шутил, вот в чём беда.
– Меня, директор, меня, – подтвердил он.
Тэцуя на мгновение перехватил взгляд Коджи. И едва уловимое движение губ, когда тот сказал всего одно имя.
О великие боги!
Опять Аска! Кажется, время таки вытащить её за ухо в дальний угол школы и всыпать по заднице. В качестве средства воспитания в девочке хороших манер и стимуляции мозга. Шарахнуть рёку по смотрителю – это гениально! Просто гениально! До такого не додумывался никто на веку Тэцуи!
Только вот разборки с Аской будут потом. Сейчас в его кабинете четыре сейванена, которым явно не нравится, что происходит вокруг.
– Я приношу вам свои извинения, сейванен. Я проведу с ученицей разъяснительную работу, – произнёс Тэцуя ровным тоном.
– Не сомневаюсь, – хмыкнул Эйтаро, снимая перчатки. – А может быть, и не вы.
Тэцуя резко поднял голову, встречаясь с взглядом жёлтых глаз.
Всего на мгновение первозданная тьма вырвалась из-под контроля, хлестнула вокруг директора. Но этого хватило, чтобы тыльная сторона кисти Эйтаро начала покрываться витиеватыми узорами.
– К делу, господа, – донесся, словно сквозь толщу воды, звонкий голос Санта. – У нас слишком мало времени, чтобы тратить его на… Что-то другое, кроме жертвы и колдовских деяний.
– Приношу свои извинения, сейванен, – снова склонил голову Тэцуя, понимая, что надо больше времени уделять медитации.
Узоры исчезли, кожа руки Эйтаро вновь стала белой. Но вот взгляд…
«Быть беде», – философски отметил Тэцуя.
…в воздухе стоял сладковатый запах.
Непонятно откуда тянуло чем-то цветочным, карамельно-сахарным, прямо так и хотелось попробовать на вкус.
Дожила. Мне снятся леденцы. Или…
Я поморщилась, протёрла глаза и сонно моргнула. Темнота вокруг, ночь за окном – всё спокойно. Только вот цветок, подаренный Хидео, будто серебрится в лунных лучах.
Я чуть нахмурилась, мотнула головой. Чего спросонья не привидится!
Но сияние с ромбовидных лепестков никуда не делось. Наоборот, медленно-медленно начало осыпаться на стол, на лежавшие рядом листки бумаги и книги.
Я выскользнула из-под одеяла и подошла к столу. Подарок Хидео будто жил своей жизнью. Запах становился все сильнее. Голова пошла кругом. Сердце заколотилось, воздуха стало не хватать. Я пошатнулась, ухватилась за край стола.
Это ещё что за новости!
– Хару… ка. Мисаки… – хрипло прошептала я, но вышло настолько тихо, что никто не услышал.
Цветок вдруг взлетел в воздух, засиял всеми цветами радуги, а потом превратился в огромного паука. Длинная лапа дотянулась до моей щеки, скользнула по коже.
Я взвизгнула.
Харука вскочила мгновенно, Мисаки попыталась сесть на постели и еле слышно охнула.
– Аска! Что это? – глухо спросила Харука.
– А я знаю? – ответила я, словно сбросив какие-то путы, и попятилась. – Я открыла глаза, а тут оно.
Харука ловко ухватила меня за рубашку и потянула к себе. Паук так и висел в воздухе, шевелил лапами, но к нам не приближался. Чтоб я ещё раз у кого-то взяла цветочек!
– Ну, какие будут предложения? – тихо спросила я.
– Выгнать веником? – шепнула Мисаки, во все глаза глядя на незваного гостя.
– У нас нет такого большого веника, – мрачно заметила Харука.
Я подняла руку, шевельнула пальцами. Фиолетовая рёку замерцала в воздухе.
– Ты что собралась делать? – почти хором спросили девчонки.
Кандзи «Клетка» соткался легко, че́рты легли как надо. Рёку вспыхнула искрами, засверкала в нужных точках. Легонько толкнуть воздух – и кандзи поплыл к пауку-цветку. Последний дёрнулся и замер, будто стреноженный.
– Делайте ограду, подпитывайте рёку, хоть с банкой бегайте за этой тварью – только руками не трогайте, – сказала я, не отводя взгляда от замершего паука. А потом кинулась к кровати и ухватила тёплую одежду. – А я за учителями.
– Что, Аска, первый разумный поступок за все последнее время? – удивилась Харука.
Я отмахнулась и выскочила из комнаты. Препираться и умничать будем потом. Геройствовать не вижу смысла, нарываться – тоже. К тому же и правда… с таким я сталкиваюсь в первый раз.
Видимо, дремлющее до этого чувство самосохранения наконец-то проснулось и свистнуло мне в ухо, дав понять, что нечего самоуправствовать.
Я стремительно слетела со ступенек, выскочила во двор. И в этот момент до меня дошло, что на дворе ночь. К кому идти? Ответ очевиден: к тому, кто ближе. А это Аю и Коджи. Теперь главное, чтобы они были у себя. С момента появления колдуна учителя начали дежурить. Есть риск, что кто-то из них сейчас несёт ночной дозор.
Чуть не навернувшись на обледенелой дороге, я чудом удержала равновесие и прошипела очень неприличное ругательство. Когда уже будет весна?
– Куда так мчишься? – прозвенел за спиной девичий голос.
Я резко обернулась.
Ко мне медленно приближалась… Фэнго.
Этого ещё не хватало!
– Есть дела, – коротко ответила я и собралась продолжить путь, как Фэнго рассмеялась. Хрипло, низко, мерзко. Подалась вперёд странным ломаным движением. Мотнула головой, выбившиеся из пучка волосы скользнули по плечам.
Её глаза сверкнули алым пламенем, рот искривился.
– Подождут… твои… дела! – произнесла она будто через силу.
Потом жутко ухмыльнулась и двинулась ко мне.
Мои ноги будто примёрзли к земле: ни повернуться, ни пошевелиться. На голову и плечи давило, будто я оказалась под толщей воды. Паника и ужас захлестнули с головы до пят. Что происходит?
Я лихорадочно соображала. Взгляд наткнулся уже на почти потухший кандзи «Защита», который так и болтался у входа в наш корпус. Собрала все силы и приказала переметнуться ко мне.
Кандзи вспыхнул фиолетовым пламенем, помчался ко мне, по пути ударив Фэнго. Та вскрикнула и пошатнулась.
Туман в голове прояснился. Я живо рванула к учительскому корпусу.
Плетунья! Пошли мне хоть кого-то из учителей! Сзади раздался рёв:
– Аска!
Аска я, Аска.
Надо бы заорать. Но тогда слетятся не только учителя, но и смотрители. Последним не стоит лишний раз видеть, что тут происходит всякая гадость.
Я перескочила через несколько ступенек, открыла тяжёлую дверь и оказалась в коридоре. И услышала голоса.
– С утра посмотрим территорию у Границы. Потом лес и поляну, где было жертвоприношение.
Эйтаро. Ц-ц-цуми тебя за ногу!
– И школа Токугава. Мы должны быть уверены.
И Сант с ним. Невезение – вот моё имя этой ночью.
Они показались в коридоре ровно в тот момент, когда я уже решилась шагнуть вперед. Эйтаро, Сант и учитель Коджи. Все трое явно не ожидали меня тут увидеть.
– Аска? – нахмурился Коджи. – Что случилось?
– Я…
И в этот момент дверь в коридор с грохотом слетела с петель.
Глава 3
Я резко обернулась.
На меня шла Фэнго. Её глаза полыхали алым, будто раскалённые угли из печи. Движения были какими-то странными и резкими. За ней стелился густой туман, чёрный и шипящий, словно и не туман вовсе, а живое существо.
Со звоном разлетелись на осколки фонари, освещавшие коридор. Тьма окутала помещение от потолка до пола.
– Что за… – донесся голос Санта.
За спиной вспыхнула яркая искра, но сообразить, что происходит, мне не дали. Фэнго с рычанием кинулась на меня.
Я отпрыгнула назад. Мимо пролетела бирюзовая молния. Фэнго рухнула.
«Не надо нарываться на смотрителей императора», – мысленно выдохнула я.
И тут же ледяные пальцы обвились вокруг моей лодыжки и с силой дёрнули вниз. Вскрикнув, я чудом удержала равновесие. Ступню обожгло огнём. Меня дёрнули сильнее, что-то болезненно стегануло меня по икре.
Воздух вокруг пронизывали бирюзовые и черные молнии. Я наугад врезала ногой по Фэнго. Она тут же растаяла красным дымом, а на меня словно вылили кипяток.
– Что тут у вас происходит? – резко бросил Эйтаро.
– Призыв цуми, – ответил светским тоном Коджи.
– Шиматта!
Я не знала, кто это сказал и что значит слово, но прозвучало как ругательство.
И неудивительно, потому что в коридор через дверь проникали цуми. Таких я ещё не видела – с вытянутыми телами, черной кожей, сквозь которую просвечивает узор оранжево-красных вен. Головы деформированные, морды – мазня сумасшедшего художника – не разобрать, где глаза, нос или рот. Эти цуми не издают звуков, слышен только скрежет их когтей, которые скребут по деревянному полу.
Описывать долго, а произошло всё в доли секунды.
Фэнго вскочила рядом. Её лицо «плыло» так же, как морды цуми. Мне захотелось заорать. Одно дело, когда рядом монстр, другое, когда монстром становится та, с кем ты учишься.
Её кулак врезался мне в скулу. Я увернулась, но поздно. В голове зашумело. Удар ногой – Фэнго уклонилась. Сделала мне подсечку. Я подпрыгнула, тут же пригнулась и долбанула её по бедру.
– Не уйдёшь, – прошипела она. – Сдохнешь, Аска Шенгай.
– А ты меня любишь, – заметила я.
Рука метнулась к поясу, но вместо рукояти-кобры ухватила пустоту. Твоего ж ц-ц-цуми! Кайкэн себе спокойно отдыхает у меня под подушкой.
Фэнго снова кинулась. Я блокировала удар.
…Бой затягивался, я выдыхалась. Что-то было не так. Сила словно уходила в никуда. Рядом сверкала рёку смотрителей и Коджи, но… почему только их? Цуми много, но им противостоит не абы кто – учитель и смотрители. Так, спрашивается, какого?
– Может, дого… – начала я.
Фэнго открыла рот, из которого вырвался столб пламени.
Я покатилась в сторону, в кого-то врезавшись. Меня тут же подхватили за плечи и поставили на ноги.
– Аска, за спину! – рявкнул Коджи, с рук которого непрерывным потоком срывалась тьма, уничтожавшая на своём пути всё живое.
– Что происходит? – быстро спросила я.
– Замкнутое пространство, – послышался ответ Санта, стоявшего к нам спиной. – Здесь невозможно победить, каким бы сильным ты ни был. Пока не отыскать предмет или существо, на которое оно замкнуто, цветок.
Фэнго не было видно, я перевела дыхание, быстро соображая. «Цветок» – именно так Сант обратился ко мне при первой встрече. Паук, оставшийся в нашей комнате, был тоже цветком. Мне стало дурно… Нет, бред какой-то. Быть того не может! И в то же время… Часто ли растение становится пауком?
– Учитель… – тихо позвала я.
Коджи бросил на меня взгляд через плечо, а потом снова пустил волну рёку, отшвыривающую цуми.
Держать паузу – не то место и время. Я торопливо выдала всю ночную историю и причину, по которой побежала в учебный корпус. Эйтаро вдруг резко скрестил руки в каком-то защитном жесте. Нас отгородил прозрачный купол, по которому пробегали золотистые искорки, сливаясь в кандзи «Защита». Цуми кидались на него, царапали когтями, мотали головами, но ничего не могли сделать.
– А теперь ещё раз. – Эйтаро посмотрел на меня и чуть прищурился. – Откуда этот цветок? И как выглядит паук?
От его взгляда по коже продрал мороз. Всё же есть нечто нечеловеческое в этой желтизне. Настолько дикое и странное, что хочется отпрыгнуть в сторону, выпустить из руки кумихимо и хлестнуть что есть силы. И в то же время я чётко осознавала, что так нельзя делать. Смотрителям не стоит видеть кумихимо. Как и мой кайкэн.
– Советую быстрее рассказывать, цветок, – мягко сказал Сант, оказавшийся возле нас. – Бесконечно держать защиту не выйдет.
Я повторила историю, добавив кое-каких деталей. Рассказанное никому из троих не понравилось. По лицу Эйтаро было ясно, что он с удовольствием сожрёт сначала меня, а потом Коджи. И лишь после этого доберется до цуми.
Но… он промолчал.
Эйтаро думал. Сант хмурился.
– В куполе тяжело передвигаться, – ни к кому не обращаясь, произнёс Коджи.
– Без него рискуем свалиться от истощения, – заметил Сант. – Цуми черпают силу из этой замкнутости.
– Но должен же быть выход, – задумчиво сказала я.
Все трое посмотрели на меня. Эйтаро – мрачно, Сант – с невысказанным интересом, Коджи – с настороженностью. Ну да, он единственный из всех тут знает, к чему могут привести мои предложения. В какой-то момент показалось, что я сейчас сболтну глупость, однако пути назад нет. Поэтому я набралась храбрости и выпалила:
– Может быть такое, что пространство замкнуто не на одном предмете?
Коджи чуть приподнял бровь, Сант задумался, по лицу Эйтаро ничего не разобрать. За куполом послышался грохот: цуми кидались на купол. Тот потрескивал, вспыхивал золотом, но держался.
Украдкой я глянула на Эйтаро. С какой скоростью, интересно, у него утекает рёку на его поддержание?
– Обычно нет, – наконец-то произнёс Код-жи. – Хотя и глупо отрицать, что такое возможно.
Я искренне позавидовала его самообладанию. Будто вокруг нас не монстры, а обычные ученицы школы Годзэн.
– Но это исключения, – будто рубанул Эйта-ро. – Нужно слишком много рёку и иметь ранг не ниже Мастера. Встречали вы тут такого?
Обращение явно ко мне. Да ещё таким тоном, будто хочет поджечь на месте.
– Нет, – вынужденно призналась я.
Хидео хоть и ходил со мной, но он такой же ученик. Сомневаюсь, что в таком возрасте он успел получить силу и ступень Мастера. Версия катилась ко всем цуми.
– Чудно, – заметил Эйтаро и шевельнул пальцами – купол засиял приглушённым золотом. – Скажите, учитель Коджи, у вас каждая ученица такая… альтернативно одарённая?
– Нет, – невозмутимо ответил тот. – Через одну, сейванен.
Один-ноль в пользу Коджи.
– Видимо, с нами сейчас лучшая из них.
Один-один. Счет сравнялся.
Как-нибудь я обязательно выясню, что же произошло между ними и почему воздух кажется горячим от их ненависти. Что интересно, Сант в этом участия не принимает. Либо привык, либо не считает нужным вмешиваться.
– Нас могут спасти? – спросила я, разбивая возникшую стену молчания.
– Нет, цветок, в замкнутое пространство проникнуть нельзя, – прозвучал ровный ответ Санта.
При этом у всех лица совершенно спокойные, без тени эмоций. Им совсем не страшно? Мне вот уже хочется бегать по куполу и орать. Но вместо этого приходится соображать. Чего они ждут?
Молчание. Ни одного намёка на действие.
Ши… Шиматта! Пусть слово и новое, но по звучанию идеально подходит.
Сант быстро глянул на Эйтаро. Подаёт сигнал? Что?
Запястье начал жечь кумихимо, в любой момент готовый вырваться на волю. Если уж так складываются обстоятельства, то просто бессмысленно прятаться.
– Пойдём через проход, – вдруг отрывисто произнёс Эйтаро, и я едва не подпрыгнула.
Одиннадцать черт кандзи «Путь» вспыхнули в воздухе императорской бирюзой и в мгновение ока сплелись в нужном порядке. Настолько быстро, что я даже не успела проследить, как двигались пальцы.
Вот. Это. Скорость.
Кандзи обдало золотом, вытянуло вверх. В глазах Эйтаро полыхнул огонь, ещё чуть-чуть – и посыплются искры в разные стороны. Я невольно сделала шаг назад.
Купол быстро переформировывался – обретал новые очертания, становился ниже и длиннее. Сейчас это была сверкающая капсула, стенки которой касались наших тел. Там, где она прижималась к коже даже сквозь одежду, становилось тепло и немного щекотно.
– Помочь? – услышала я хриплый голос Санта.
Эйтаро мотнул головой, на лицо упали черные волосы, которые он тут же резко откинул назад. Только сейчас стало заметно, что пряди на висках и лбу стали влажными. Безразличная маска только прикрытие. Он действительно тратит прилично энергии. И, кажется, видит сейчас не нас, а дорогу, по которой нужно отсюда уходить.
– За мной, – выдохнул он и двинулся вперед.
Следом толкнули меня, потом – Коджи, замыкающим шёл Сант. Смотрители явно проделывали это не первый раз, поэтому не зря распределили места именно так.
Идти оказалось тяжело. Словно меня кинули в воду, и теперь необходимо пробираться по дну. Хотелось ухватиться за пояс Эйтаро, чтобы подтянуться, но этого делать было категорически нельзя. Поэтому пришлось стиснуть зубы и ступать шаг в шаг.
Внезапно откуда-то донесся мерзкий скрежет.
Мои ноги онемели. Я изо всех сил пыталась сдвинуться, но ничего не выходило. Кругом плеснуло густой тьмой, которая будто сожрала фигуры смотрителей и Коджи. Меня окатило холодом с головы до ног. Дышать стало невозможно.
Маленькая безрассудная кобра.
Я замерла на месте, не понимая, откуда слышу эти слова. Вокруг никого не было. Как будто всех стёрло чьей-то рукой. Раз – и нет. Но голос… Голос был знаком.
Сердце заколотилось как бешеное, а ладони взмокли. Кумихимо распорол рукав и вырвался на волю. Вспыхнул ярко-фиолетовым светом, разгоняя тьму.
Смело. Смело. Далеко пойдёшь. Но тобой играют. Ты маленький камушек на доске гомоку. Будь умнее. Будь сильнее.
Я заозиралась, пытаясь понять, откуда идёт голос. Но потерпела неудачу. Пропали даже цуми. Только тьма… густая и вязкая. При желании можно опустить кисть, как в чернила, и что-то нарисовать.
И я даже знаю что. Фигуру со скрещёнными ногами, одно плечо которой выше другого, а голову венчает один рог.
– Дайске… – еле слышно прошептала я. – Дайске-с-костылём.
И тут же ударил гром, перед глазами вспыхнул красный свет. Я зажмурилась и пошатнулась. Донеслось рычание. Я открыла глаза и чудом увернулась от удара Фэнго. Она оскалилась как безумная и кинулась на меня.
Кумихимо метнулся вперед и захлестнулся петлёй на шее обезумевшей соперницы.
И тут же у меня потемнело перед глазами, и земля ушла из-под ног.
Глава 4
Голова жутко трещала. Боль пульсировала в висках, к горлу подбиралась тошнота. Я зажмурилась и глубоко вдохнула затхлый воздух. И тут же закашлялась. Где бы я ни оказалась – здесь было слишком больно.
– Что ещё за сюрпризы? – пробормотала я под нос и медленно повернула голову, пытаясь понять, где нахожусь.
Тьма. Ничего не разобрать. Я валяюсь на чём-то твёрдом и холодном. Лежать совершенно неудобно. Ещё и запах, от которого мутит. Возможно, этот ком в горле стоит вовсе не от головной боли?
Однозначно только одно: рядом никого нет. Ни голосов, ни скрежета когтей цуми, ни даже чьего-то дыхания. Такое впечатление, что я оказалась в месте, где всё умерло и больше никогда не восстанет из пепла.
Ещё и нос щекочет так, что сил нет.
– А… А… Апчхи! – звонко чихнула я и пошатнулась.
Звук будто куда-то испарился. Осталась только тишина. Тишина, которая здесь навсегда.
– Кажется, меня занесло к цуми на кулички, – пробормотала я, ещё раз прислушиваясь.
Что делать? Зажечь кандзи? А вдруг тут все же кто-то за мной наблюдает? Тогда сразу будет видно, где я нахожусь. С другой… я себя уже выдала, поэтому меня, скорее всего, обнаружили. Если же тут никого нет, то нечего сидеть во тьме.
Кандзи «Свет» заискрился фиолетовой рёку и вспорхнул вверх, зависнув над моей головой. Кумихимо тут же обвил запястье, переливаясь, словно драгоценный камень, и готовый в любую секунду кинуться на врага.
Только вот врагов не было.
И вообще никого, с кем бы ещё можно было драться.
Я стояла в центре круглого зала. Каменный потолок, каменные стены, каменный пол. В стенах – овальные углубления в человеческий рост, ниши. Там тьма кажется жидкой и съедающей свет моего кандзи.
Я присмотрелась. Тьма… шевелилась. Вдоль позвоночника пролетели морозные иголочки. Подходить туда – ни за что. Я неосознанно вцепилась в кумихимо, мысленно проклиная спешку, из-за которой забыла свой кайкэн. Интуиция подсказывала, что в сложившейся ситуации он бы мне славно помог. Но, увы и ах, Аска Шенгай в своём репертуаре. Правда, откуда мне было знать, что выход на улицу обернется всем этим.
Я медленно двинулась вдоль стены, держась на приличном расстоянии от углублений. Что-то в них было странное, гадкое, жуткое.
Резкий вдох. Так, Аска, спокойно, взять себя в руки.
Под ногами пол был испещрён иероглифами. Я прищурилась, пытаясь прочесть, что там написано. Ощущение, что тут ходило множество ног, и надписи старательно стёрли.
Смерть.
Покой.
Заклятье.
Клетка.
Круг.
Я нахмурилась, присела, проводя пальцами по нескольким стёртым чертам, пытаясь восстановить прежний вид кандзи. Всего лишь рефлекс: когда учишь новый иероглиф, не только смотришь, но пишешь. Пишешь-пишешь-пишешь… пока рука автоматически не запоминает нужное положение.
Смерть. Смерть. Смерть.
Я закусила губу. Да что ж такое?
Куда меня занесло? На тюремную камеру не особо похоже. Я снова пошла вдоль стены. А когда поняла, что проделываю свой путь повторно, похолодела.
Здесь. Не. Было. Двери.
И окон.
Вообще какого-либо выхода.
Просто каменный мешок без единого намёка на проход, через который я сюда попала. Меня бросило в холодный пот. Ни света, ни воды, ни еды. Когда не хватит сил поддерживать кандзи, я останусь в темноте. И не смогу выбраться отсюда.
Я мотнула головой, отгоняя страшные мысли. Так, отставить панику. Сначала ищем всё, что можно найти. Если не найду – сажусь и думаю, что делать дальше. Тут поможет только холодный разум и четкое восприятие.
Поэтому, взяв себя в руки, быстро повторила свой путь. Ничего, все стены настолько гладкие, словно их специально шлифовали. Значит…
Я бросила взгляд на ближайшее углубление. По телу пробежала дрожь. Соваться не хочется. Может, там притаилось нечто вроде мадо-норои? Если так, то я лишусь головы быстрее, чем что-то придумаю.
Я закусила губу.
Хватит!
Решительно подошла ближе, вычертила защитный кандзи и… замерла.
Тьма и правда была живой. Она переливалась и вздыхала. Будто заботливой нянькой укутывала огромное чудовище, которое сейчас спало. Тьму то тут, то там пронизывали красные огоньки, которые поднимались из бездны и растекались по поверхности каплями неправильной формы.
Оно завораживало.
Было жутко и чарующе одновременно. Хотелось подойти, погрузить лицо в эту красно-черную тьму, вдохнуть всей грудью и захлебнуться.
Стоять!
Я резко отступила. Это что ещё за сумасшествие?
И запах… затхлый и гадкий запах стёртых в порошок костей и сгнившей плоти идёт именно отсюда.
От сверкнувшей догадки стало дурно. Это… могила? Или, хуже того, склеп без дверей?
Ответить мне никто не мог.
– Ну, Плетунья, – хрипло прошептала я. – Помогай, о богиня. Направь туда, куда нужно, чтобы не пропали твои старания даром.
Кумихимо зазмеился перед глазами, потянулся ко мне.
Маленькая безрассудная кобра.
Это не слова Плетуньи. Но разве важно, чьи они, если они открывают в сознании потайную дверцу?
Кайкэн – это хорошо. Но и без него я смогу справиться. Должна.
– Помоги мне, Дайске-с-костылём, – прошептала я так быстро, что стой кто рядом – не разобрал бы ни слова.
И кумихимо метнулся прямо во тьму. Она вспыхнула оранжево-красным пламенем и в мгновение ока развеялась.
А потом я заорала.
На меня смотрели пустые глазницы голого почерневшего черепа. Лоб и скулы исчертили борозды, рот искривлён в кривой ухмылке, часть зубов выбита.
То, что осталось от тела, скрывали практически истлевшие лохмотья. Только тронь – обратятся прахом.
– Он мёртв, – одними губами произнесла я. – Надо успокоиться. Опасаться надо живых, а не мёртвых.
– Не факт, – сдвинулись челюсти скелета, и в пустых глазницах полыхнула краснота.
Я шарахнулась назад, но костлявая рука слишком быстро оказалась перед моим лицом и сжала шею. Я дёрнулась, ударила кумихимо по кости. Раздался треск и тут же – хохот, от которого ноги приросли к полу.
Перед глазами всё завертелось. Я охнула, зажмурилась, удерживая поднявшуюся к горлу тошноту. Хохот по-прежнему звучал, но теперь к нему добавился ещё и шорох. Нет, скорее, шелест. Шелест листвы, которой играет ветер. Шёпот волн, накатывающих на берег. И голос. Кто-то читает заклинание – монотонно, странно, непонятно. Надо не так…
«Откуда я знаю, как?» – обожгла меня странная мысль.
Я замерла, пытаясь понять, где нахожусь. Все чувства будто растворились в прохладном ночном воздухе, пронизанном сладостью цветущих деревьев и жертвенной крови. Вроде бы спину и холодила каменная стена, а вроде бы и нет.
Я подняла руку и едва сдержала вскрик изумления, ибо остались только очертания, а плоть стала серебристым туманом. Я обернулась на стену и не увидела тени. О Плетунья… Я – призрак?
Заклинание оборвалось.
Я перевела взор прямо перед собой и увидела каменный колодец, такой же, как был в видении, где дед взывал к Плетунье. Возле колодца сгорбленная фигура. Тёмная ткань скрыла её с ног до головы, на голове – капюшон.
Я скрипнула зубами. Повернись! Мне надо видеть!
Кто бы меня сюда ни отправил, ясно одно – я должна это видеть.
Из колодца вырвался красный дым, задрожал, обретая форму и плотность. Сначала марево стало кругом, потом вытянулось в овал, потом из него в разные стороны поползло что-то длинное и суставчатое…
О… Это же паук! Такой же, как у нас в комнате. Только тут он намного больше, да и от одного вида по коже бегут мурашки.
Паук шевельнул лапами, в воздух выстрелила серебряная паутина.
Человек в плаще поднял руку, рубиновая рёку сорвалась с пальцев. Паук не шевельнулся, наоборот, словно только и ждал, когда всё это произойдёт. Рёку заметалась, рухнула на паутину, вмиг обернулась кровавой росой, задрожала на серебряных нитях.
Красный. Красный. Красный.
Цвет силы клана Юичи.
Клан Юичи – вестник света.
Клан Икэда – это небо.
Слова детского стишка резко всплыли в голове. И тут же захотелось криво усмехнуться. Возможно, когда-то Юичи и несли свет, но клану Шенгай они принесли горе.
– Уничтожишь шамана, – тем временем прошептал человек в плаще. – Токугава станет пустышкой, ничем не сможет противостоять моей силе.
Паук шевельнул лапами, будто задавая немой вопрос. Человек мотнул головой, капюшон соскользнул с головы. По плечам заструились седые волосы.
– Никто не указ Сузуму Юичи, – прохрипел он. – Никто. Их храмы – пыль. Только ты, Дайске-с-костылём…
Я вздрогнула. Имя бога он произнёс нараспев, но в то же время с каким-то жутковатым ритмом, выделяя каждый слог.
– …имеешь силу и власть. Только к тебе, Дайске-с-костылём, – снова тот же ритм, – я взываю и прошу помочь.
Черно-синее небо рассекла ослепительная молния. На мгновения выхватила высоченные тории, несколько зданий и каменный забор.
Я присмотрелась и потеряла дар речи. Да, всё намного новее, в отличном состоянии, но, несомненно, это школа Токугава. Точнее, то, чем она, скорее всего, была раньше. Ведь говорил кто-то из учителей, что на месте обеих школ существовали храмовые комплексы.
Меня швырнули в прошлое?
Сузуму заговорил. Низко, протяжно, отбивая каждое слово, будто металлическим молоточком на наковальне. Его пальцы порхали, словно диковинная бабочка, сливались с ночной тьмой, вытягивали из неё алые нити, напитывали их рёку.
Из колодца вновь потянуло красным.
– Тэкео Шенгай, да будет проклят твой род, да превратятся в прах твои потомки, да зарастёт травой домашний алтарь, да…
– Может быть, скажешь мне это в лицо? – раздался насмешливый голос.
Сузуму резко обернулся, тьма заструилась сквозь пальцы.
Из тени храма шагнул вперёд воин. Возраст – где-то за сорок. Волосы стянуты в узел, черты лица скорее рубленые, чем привлекательные, но в то же время в нём что-то есть. Он в доспехах, на поясе висят два меча. Руки сложены на груди. Взгляд чёрных глаз направлен на Сузуму.
– Что, колдун, без помощи Хромого ты никто?
Колдун.
Неужели это тот самый, с которым мы пытаемся совладать? Но как? Столько лет прошло. Я не так уж изучала историю рода, имя Тэкео мне мало о чём говорит. Но он явно не простолюдин.
Сузуму хмыкнул. Медленно повернулся к Тэкео, оказавшись в профиль ко мне.
– Заждался я тебя, заждался.
Я же была не в силах шевельнуться. Лицо Су-зуму выглядело изуродованной маской. В точности как у Фэнго.
– Плохо встречаешь, – спокойно заметил Тэкео. – Я надеялся хотя бы на чай, не говоря уже о рисовой водке. Юичи знают в ней толк.
Сузуму шутовски поклонился.
– Прости меня, великий Шенгай. Не учёл. Впрочем… не стоит огорчаться. Я её выпью на твоих похоронах.
И, вспыхнув алой рёку, кинулся на Тэкео.
Глава 5
Две недели назад, Шиихон – столица Тайоганори
Свиток, перевязанный бирюзовой лентой и скреплённый золотой печатью, пролетел по столу и остановился перед ладонью Санта.
– Полюбуйся на указания Наследника Огненной Крови, Благословлённого предками…
Эйтаро еле сдерживал себя, чтобы не наговорить лишнего. Жёлтые глаза горели звериным пламенем. Он стискивал кулаки и, кажется, в любой момент был готов разорвать несчастную депешу на клочки.
Сант медленно взял свиток.
Он сидел в углу возле камина, наслаждаясь ароматом засахаренных цветов будлука и терпкого порошка из префектур Края Звёзд, который рассыпали специально, чтобы в помещениях стоял свежий запах.
Эйтаро шагнул к окну, вглядываясь во тьму.
Земля белела снегом, небо было синим, каждая звезда горела ярко, словно драгоценности в одеждах любого лизоблюда в императорской свите.
За спиной послышался шорох раскрываемого свитка. Сант читал молча. Он вообще прекращал быть обаятельным парнем, как только наступал вечер. День – для работы. День, чтобы развязывать языки нужным людям. День – это труд. Вечер – для души. С Эйтаро они друг друга понимали прекрасно. Не нужны были лишние слова, чтобы почувствовать, что у другого на душе. И если б не травма, из-за которой Эй-таро восстанавливался целую весну, то так бы вдвоём и работали. Но сверху поступило указание присоединить к ним ещё двух напарников: степняка Ордо и северянина Йонри. Оба сейчас вышли, оставив на столе недоигранную партию гомоку.
Ордо похож на неудержимый табун степных лошадей. Мчится вперед, не видя препятствий. Не будет долго юлить, но если потребуется кому-то свернуть голову – проделает это с виртуозным изяществом. Йонри – ледяная вода. Никогда не поймёшь, что у него на уме, не прочесть ни единой эмоции, он замораживает собеседника взглядом. Однако ловко добивается своего, при этом жертва даже не может понять, что выложила все свои секреты.
Изначально Эйтаро опасался, что сработаться не получится. Слишком разные у всех характеры. Но… опасения не оправдались. Цель – служение императору – объединяла всех.
Учитывая, что Эйтаро пользовался особым расположением Шунске Кса-Карана, ни у кого не возникало мысли портить отношения внутри коллектива. Пользовался… Кажется, после последнего их разговора всё расположение вышло вон, будто его никогда и не было.
– Так-так, – протянул Сант, откидываясь на спинку кресла и вытягивая ноги. – Император, да продлят боги его дни, считает, что необходимо…
– …посетить школы на границе с цуми, – мрачно закончил за него Эйтаро.
Он так резко развернулся, что, столкнувшись друг с другом, звякнули гагатовые подвески на рукавах и поясе.
Эйтаро удалось вычеркнуть из памяти своё прошлое, чтобы ненароком туда не заглянул непрошеный гость. Но некоторые вещи он прятал очень глубоко, не решаясь убрать навсегда. Например, тот самый звук отшлифованных камешков на браслетах и поясе матери, которые вплетались в её голос, напевавший колыбельную.
– Школы, значит школы, – ровно сказал Сант и поднял на Эйтаро взгляд. – Этому никто не удивится.
– Этому – нет. Но ты ведь четко видишь, что там написано «не вмешиваться». Мы прекрасно знаем, что в Токугаве давно творится что-то недоброе. При этом давно. Но, понятное дело, старику До не хочется привлекать внимание общественности, и он желает разобраться собственными силами.
Сант некоторое время молчал. Потом аккуратно свернул свиток и отложил, взял из вазы веточку будлука и втянул аромат. И откуда у него такая любовь к растению из префектуры, принадлежащей клану Дзэ-у? Впрочем, сложно поспорить, те ладят с землёй. Их растения – великая ценность Тайоганори.
– Что именно тебе не нравится, Эйтаро? – наконец-то со вздохом спросил Сант. – Что мы не сможем оторвать голову пакости, которая там резвится?
– И это тоже, – проворчал Эйтаро, садясь в кресло. – Но я не хочу думать о ситуации, что придется стоять и смотреть, как кто-то умирает. Быть в состоянии помочь, но не иметь права двинуться.
– Что я слышу? – улыбнулся одними уголками губ Сант. – Суровый сейванен не хочет, чтобы пострадали люди?
– Мне напомнить тебе южную префектуру Края Неба?
– Заткнись.
Эйтаро едва сдержал улыбку. Ну да, не стоит кого-то укорять во грехе, если сам совершил точно такой не так давно.
В комнату распахнулась дверь.
– Ну и холодина! – донесся низкий голос Ордо. – Чтоб я ещё раз побежал за рисовой водкой на спор?
Он вошёл размашистыми шагами и водрузил молочно-белую бутылку прямо на стол, словно бесценный трофей.
– Ты сам повелся, – сказал Йонри, поведя плечом. – Не моя беда, что тебя легко взять на слабо.
А потом выставил на тот же стол свёрток, от которого потянуло рыбой и специями.
Эйтаро заломил бровь. Потом посмотрел на бутылку, провел пальцем по синим кандзи на стекле. Так-так, печать лавочника из соседнего квартала, того самого, что закупает лучшие вина.
– Что у нас за праздник? – поинтересовался он.
– Будем праздновать последний вечер в Шиихоне, господа. – Ордо сделал широкий жест. – Уж если нас посылают к цуми, то стоит идти во всеоружии.
– Сдается, – мрачно заметил Эйтаро, – как раз из логова цуми мы и будем выезжать. А вот куда приедем – уже большо-о-ой вопрос…
Настоящее время
– То есть вы считаете, что ситуация под контролем?
Голос Эйтаро едва не звенит, пусть на лице нет ни единой эмоции. Они тянули и так слишком долго. Шиматта!.. Если бы не приказ не вмешиваться!
Но нарушать приказы нельзя. Прямое воздействие рёку – и всё. Об этом узнают сразу, сработают личные печати верности. Временами Эйтаро ненавидел эту систему, временами – благодарил богов, что её придумали.
Директор Тэцуя сохранял невозмутимость. Это не старик До, который хоть и отстаивает честь школы Токугава, но при этом извивается, как змея. Тэцуя был хорошим воином. И после того, как оказался здесь, остался собой. Он явно считает, что в Годзэн творится цуми знает что, но при этом не хочет, чтобы туда совались смотрители.
– Будут ли иметь какое-то значение мои слова, сейванен? – спокойно спросил он.
– Если бы не имели, я бы не спрашивал, – холодно ответил Эйтаро.
Повисла тишина. Тэцуя явно думал. Сейчас можно говорить один на один, не думая, что рядом есть раздражающие факторы. Например, младший брат Тэцуи. С ним перестарались, влили в жилы слишком много ночи. В итоге его человеческая суть отступает слишком быстро, открывая путь первозданной тьме. А тьма не любит тех, кто её оставил. Пусть и из лучших побуждений. Поэтому каждый раз, когда приходится находиться рядом с Коджи, нужно держать себя в руках. Когда тебе хотят вцепиться в глотку – это прекрасно чувствуется. И тут Эйтаро не был уверен, что сумеет удержать свою рёку.
Поэтому – только самоконтроль.
Тэцуя задумчиво посмотрел на кисэру, которую собирался раскурить. Видимо, ровно до того, как спокойная ночь превратилась в нападение цуми.
Эйтаро создал защитный купол, но не перерубил рёку изуродованной девчонки, утянувшей Аску. Он прекрасно чувствовал силу древнего существа, которое нужно было отыскать. Едва исчезли ученицы, как цуми обратились в прах под их с Сантом силой.
Привели на допрос двух соседок Аски. Те весьма четко рассказали, как цветок превратился в паука, но вот дальше ничего толкового Эйтаро не услышал. Получалось, что паук рассыпался пеплом.
Значит, тому, кто держал чары, он просто больше не понадобился. Сила просто перетекла в другое место. По логике, туда, куда колдун утащил свою новую жертву. Аки Икэда по-прежнему не приходил в себя. За Хидео из школы Токугава уже отправились Ордо и Йонри.
– Я расставлял ловушки по периметру школы, – наконец-то произнёс Тэцуя, посмотрев на Эйтаро. – Влил всю рёку, которую только можно.
Эйтаро нахмурился. С той бурлящей тьмой в крови, что несется по венам Тэцуи, ловушки бы определили незваного гостя. Пусть он предпочитал не думать об этом, но отрицать факт – глупо. Шаманы Ночи из Края Гроз, земель клана Шенгай, чувствуют нечисть настоящим звериным чутьём. Поэтому тут ни тени сомнения. Колдуна нет на территории школы Годзэн.
– Но ваша Фэнго? – всё равно мрачно уточнил он.
– Ученицы могут покидать пределы школы, – хмуро ответил Тэцуя. – Иначе бы не оставили в покое Аки.
Разумно. Сказывается бессонная ночь и потраченная рёку. Но отдыхать потом.
– Нам нужна школа Токугава, – произнес Эйтаро. – Сбор через двадцать минут у входа. Возьмите двух человек с повышенным чутьём.
В глазах Тэцуи промелькнуло удивление.
– Вы тоже хотите… нанести визит?
– Именно так.
Эйтаро покинул кабинет директора, больше ничего не сказав. Надо же… директор не ожидал, что смотритель императора не махнул рукой с криком: «Немедленно разобраться!» – а собрался выяснять, что тут происходит, самостоятельно.
Эйтаро невольно хмыкнул.
И не так бывает. Просто не нужно всего знать простым смертным.
Он поправил перчатки, заполняя тиснения на коже бирюзово-золотой рёку. Это поисковый рейд, пусть и под видом визита вежливости. А значит, потребуется защита и скорость. Лучше идти подготовленным. Без результатов Эйтаро просто не вернется. Не зря же он слывёт одним из лучших смотрителей императора.
Нужны считаные минуты, чтобы через кристалл дать сигнал Санту.
«У входа через двадцать минут. Оружие. Артефакты. Готовность уничтожать».
Коротко и понятно. Сант из тех, кому всё это легко захватить одним только движением. Всегда готов. Идеальный напарник. И неважно, что рождён не в Тайоганори, да и воспитывался по совершенно другим правилам и традициям.
Эйтаро вышел на улицу.
С неба падал снег. Почти три часа ночи. Все законопослушные граждане империи спят, да благословит Плетунья их сон.
Он еле заметно вздохнул. Своенравная богиня благословляет и лишает милости по собственному усмотрению.
Не так, как Хромой, но всё же. Вряд ли ей интересно, что сейчас думает о ней Эйтаро, теперь – сейванен великого императора. Он чуть нахмурился, прогоняя ненужные мысли. Нашёл о чём размышлять! Точно до добра не доведут ночные бдения.
Эйтаро резким движением сбросил снег с плеч и… прислушался.
Скрип шагов. Очень осторожный, едва различимый. Кому ещё не спится?
Только вот не разобрать, откуда идёт звук, то ли со стороны старого склада, то ли со стороны леса.
За спиной хлопнула дверь.
– Шиматта, – тихо ругнулся Эйтаро и обернулся, уже готовый сказать Санту всё, что про него думает.
Но на пороге стоял не Сант.
Глава 6
Я, затаив дыхание, смотрела на вспышки красной и фиолетовой рёку.
Тэкео Шенгай был отличным воином. А ещё явно знал технику своего врага. Уворачивался, отражал атаки и ни минуты не оставался на месте. То и дело сверкали лезвия вакидзаси и катаны, блокируя удары силы и превращая её в ворох алых искр.
Колдун кружил возле Тэкео. В его руках не было оружия, но сила бурлила и пылала негасимым огнём. А ещё за его спиной была тень, искривлённая, непропорциональная и… однорогая.
В какой-то момент я поняла, что долго мой предок не выстоит в таком темпе. Пусть он знает своё дело, но рёку Сузуму питает не он сам. Ему помогают. И это помощь того, с кем не справиться простому человеку.
Картинка перед глазами пошла рябью. Яркий алый всполох, Тэкео вскрикнул и упал.
Я неосознанно рванулась вперёд, но голова закружилась так, что я едва удержалась на ногах. Я – только наблюдатель.
Донесся торжествующий смех Сузуму. Он кинулся к поверженному врагу, взмахнул рукой, черная ткань плаща взлетела траурным крылом. Послышался крик…
По моему лицу полоснуло огнём боли, словно в него погрузили острое лезвие и располосовали лоб и скулы, стремясь уничтожить не только плоть, но и кости. Меня швырнуло в сторону. Я подсознательно ждала удара, но внезапно сообразила, что чья-то рука меня крепко удерживает.
– Ну, хватит, – произнес чей-то голос.
Я резко распахнула глаза, осознав, что слышала этот голос. Голос Тэкео Шенгая.
На меня смотрел полуистлевший мертвец в нише. Костяная рука по-прежнему удерживала за ворот. В глазницах черепа зажглись слабые фиолетовые огоньки.
– Жива и вроде бы на многое способна, – прокомментировал он. – Из увиденного всё поняла?
– Поч… ти, – выдохнула я.
Всё же не каждый день тебя, как котёнка, держит скелет твоего предка. Мысли ещё кружили в беспорядке, но уже начали выстраиваться в нужном порядке.
– Ваше предсмертное воспоминание, господин…
– Для тебя, судя по всему, прапрапрапра… Ладно, неважно, – хмыкнул он.
– Простите, не могу выказать нужное почтение при встрече со старшим в роду, – просипела я.
– Обойдусь.
Меня отпустили, а потом ещё раз осмотрели с ног до головы.
– Ты странная. Есть в тебе что-то чуждое и непонятное. Но в то же время…
Я напряглась. Сразу понял, что я не та Аска, которая родилась у Шизуки Шенгай? Или…
– Не мне судить о решениях главы, желавшего спасти клан, – закончил Тэкео. – Слушай внимательно. Я был весьма самонадеян, решив, что сумею победить Сузуму в тот момент. За ним стоял Дайске-с-костылём. Он влил в колдуна силу и безумие. Они же наложили на меня печать, которая не даёт отсюда выбраться.
Костяные пальцы коснулись лба и скул, будто подтверждая сказанное. И в этом жесте было что-то, заставившее меня вздрогнуть.
– Сам Сузуму долго не пробыл на свободе. Хромой – бог со своим пониманием хорошего и плохого. Сузуму сожгли за всё, что он натворил. К его уничтожению приложили руку Шаманы Ночи.
– Кто… – начала я, но резкий жест Тэкео дал знак, что стоит заткнуться.
– Тела нет, но дух заключили на территории этого храмового комплекса. Токугава. И раз я чувствую снова рёку Сузуму, эта сволочь вырвалась.
Я нахмурилась. Храмовый комплекс? Ну да, прошло столько лет.
– Сейчас здесь школа, – быстро сказала я, опасаясь, что снова прервут. – Колдун пытался принести в жертву ученика. Жертвоприношение прервали. Он вселился в другого… и потом ещё в одну ученицу.
Кости черепа не имеют мимику, но я готова была поклясться, что Тэкео хмурится. Так же как и я.
– Как ты тут оказалась?
Я быстро рассказала.
Он щелкнул челюстями.
– Тварь. Значит, решил теперь извести ещё одну Шенгай. Это склеп-яма. Отсюда нет выхода, если только…
– Если только что? – уточнила я.
– Не использовать рёку последнего желания.
Послышался треск, потом хруст, словно что-то ломалось. У меня вдоль позвоночника пронеслась ледяная волна, когда к ногам Тэкео упали лохмотья, и стало видно, что он выламывает кости из своих ребёр. Мне резко захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Острые сколы светились драгоценными аметистами, темнели, будто впитывая смрадный воздух склепа, и становились черным зеркалом, в котором что-то отражалось. То, чего в этом склепе не было…
– Я не смог остановить Сузуму Юичи, но теперь это сделаешь ты, Аска. И не смотри на меня так. Я действительно не был на поверхности после своей смерти, но уж про потомков по праву крови и рёку много что чувствую.
– Что я должна буду сделать? В том плане, как упрятать его на веки вечные.
– Сообразительная девочка, – одобрительно оскалился Тэкео. – Всё же потомки иногда умеют порадовать. Знаешь ли, после того, как я почти не чувствовал отголосков рёку клана, решил, что всё – все ушли навсегда. И тут такой подарок богов.
– Так как? – снова повторила я.
– Твоя задача – уничтожить дух. Не запереть, как удалось сделать нашим предшественникам, а уничтожить.
– Для этого нужно особое оружие? – Я покосилась на свой кумихимо, который обвил запястье и явно не собирался его покидать. В Тэкео он явно угрозы не видел.
В глазницах черепа на мгновение сверкнуло пламя, оскал стал хищным и диким. Костяная рука сжала выломанные рёбра, которые охватило фиолетовым вихрем огня.
А потом Тэкео сдвинулся чуть в сторону, прижимаясь спиной к стене, и сказал:
– Иди сюда.
Я замерла, не решаясь подойти ближе. Что-то в его тоне мне не понравилось. Наверное, дело даже не в тоне, а просто… до сегодняшней ночи скелеты мне таких слов ещё не говорили.
Во взгляде пустых глазниц читалась ирония. Я сделала глубокий вдох и смело шагнула вперёд.
– То-то же, – заметил Тэкео. – А я уж решил, что всё зря, и маленькая девочка испугалась мертвеца.
Испугалась, ясен цуми. Но сейчас уже не до этого.
– Смотри внимательно! – приказал он.
Я сразу не поняла, о чем речь, но едва зрение привыкло к тьме, которая в нише была ещё гуще, чем там, где я стояла, еле сдержала восхищённый вскрик. Из земли и пепла торчали две рукояти.
Руки сами потянулись к ним, но в последний миг я замерла.
– Бери-бери, – усмехнулся позади Тэкео. – Мне уже они ни к чему. А тебе послужат.
Я потянула оба меча. Лезвия тускло вспыхнули, отражая свет с запозданием последовавшего за мной кандзи, который так и парил над головой.
Катана и вакидзаси.
Больше, чем я мечтала. Лучше, чем хотела.
Неожиданно из моих ладоней вырвался поток рёку, пронесся по обоим мечам, будто молнии. После этого ушла тяжесть, и рукояти легли в ладони как влитые. Будто их специально делали для меня. Не оружие, а часть воительницы, часть Аски Шенгай.
– Признали, – коротко сказал Тэкео, в его голосе слышалась удовлетворённость. – Я рад, что Сузуму оказался такой мелочной тварью и швырнул вслед за мной сюда оружие. Тогда это был жест, чтобы показать моё бессилие, но сейчас я даже ему благодарен.
Я повернулась к нему. Потом скрестила катану и вакидзаси и поклонилась.
Мне не был известен этот жест ранее, но сейчас просто ощутила: поблагодарить нужно именно так.
Тэкео молча поманил к себе. Я приблизилась. Всего пара шагов, но оказалось, что это было необходимо.
Миг – одна кость приставлена к рукояти вакидзаси. Её и клинок обвивает огненная спираль, сплавляет воедино. Ещё миг – кость у рукояти катаны. Второй вихрь – сталь и зачарованная кость превратились в единое целое.
Я с трудом сдержала восклицание, когда оба клинка стали вновь гладкими и прекрасно заточенными. Только теперь в металле вспыхивали фиолетовые искры.
– А этим… – Тэкео протянул оставшееся в его пальцах ребро. – Проткнёшь сердце Сузуму. И он не встанет.
– Почему? – хрипло спросила я, протягивая руку и понимая: страшно.
Страшно взять то, что когда-то было… живым.
– Последнее желание запечатано в этих трёх костях. На большее меня уже не хватило. Именно это желание не давало мне превратиться в прах. – Теперь оскала не было, чувствовалась грустная улыбка, хоть и сложно её передать обнажёнными костями. – Мало времени, Аска. Твой кандзи неплохо держится до сих пор, значит, сумеешь пробиться наверх. Просто кидай поисковик и поднимайся.
Мои пальцы сжались на обломке ребра Тэкео.
– Но… – начала я.
– Ты должна это сделать, Аска, – будто через силу произнёс он.
И в ту же секунду обратился в прах, рассыпавшись прямо на моих глазах. Я в ужасе отшатнулась. Сердце заколотилось как безумное, губы пересохли.
«Последнее желание, – прозвучало в голове эхо голоса Тэкео. – Уничтожь колдуна».
Я закусила губу, потом тряхнула растрепавшимися волосами.
Соберись, Аска. Обдумывать, анализировать, впечатляться – потом. Сунула за пояс зачарованную кость, туда же – вакидзаси. Катану пришлось оставить в руке. Быстро вышла из ниши, стараясь не оглядываться и не думать, что в спину по-прежнему кто-то смотрит.
Задрала голову и посмотрела вверх.
Клубящаяся тьма, ничего толком не рассмотреть. Яма-склеп.
Но со мной оружие, память и последнее желание предка. А ещё моё собственное, которое ему вторит. Уничтожить колдуна.
Кандзи «Свет» погас, но тут же за движениями пальцев вспыхнули черты других – «Поиск» и «Выход». Оба иероглифа закружили друг возле друга, полыхая светом. А потом неожиданно замерли и кинулись один к другому, переплетаясь в один. И тут же, сверкая, будто новорожденная звезда, метнулись вверх.
Я с трудом удержала чуть не отпавшую челюсть. А так тоже можно было? Кандзи действуют не по отдельности, а объединяются? Ого. О таком я точно не слышала.
Через несколько секунд меня что-то потянуло вверх. Ноги оторвались от каменного пола. Я еле слышно охнула.
– О Плетунья… – прошептала и тут же бросила взгляд в сторону ниши с прахом. Там никого не разглядеть, но дух Тэкео ещё находился здесь. Я это чувствовала. – Не беспокойся, старший из клана. Колдун будет уничтожен.
Меня подбросило вверх – сквозь клочья тумана, холод и темноту. Я зажмурилась и стиснула зубы, стараясь не думать о том, куда несусь. Вперёд, только вперёд.
Кажется, я летела бесконечно долго. Или всего несколько минут? Восприятие времени смазалось, не давая разобраться, сколько же времени прошло на самом деле.
Внезапно туман исчез, меня швырнуло в сторону. Я вскрикнула, прижимая к себе оружие. Удар удалось смягчить, но в голове всё зазвенело, а перед глазами потемнело. В нос ударил запах промерзшей земли, снега и горелого дерева. Губа лопнула, рот наполнился металлическим привкусом.
– Какой подарок, – раздался прямо над головой голос Хидео. – Дайске-с-костылём воистину милостив ко мне. Избавлюсь от тебя прямо сейчас, чтобы не путалась под ногами.
Последнее слово утонуло в полубезумном смехе парня. Его черты лица начали меняться и течь, словно воск на огне, становясь уродливой маской Сузуму Юичи.
Я медленно поднялась, утёрла рот рукавом, не замечая, как ткань сразу же пропитывается кровью. Подняла катану и вынула вакидзаси. По клинкам пронесся фиолетовый всполох.
– Ну, давай, – улыбнулась я так, что он перестал смеяться. – Рискни, тварь.